Иллюзия Реальности

Адельфина Призрачная, 2022

Второй том дилогии Андарион (первый том: Иллюзия Свободы).Планета Андарион. БудущееЕще недавно я считала, что попала в будущее случайно, но от меня скрыли правду. В городе под куполом для всего есть причины. Возможно я и есть тот самый диверсант, призванный разрушить систему? Как бы там ни было, теперь я ее заложница. Вышла замуж по распределению за военного и отправилась в Пустошь, где проходят военные действия. Я люблю Адама, а он любит меня, но что, если мы враги? Судьба снова толкает меня к Эбену по долгу прошлого. Воспоминания возвращаются, открывая все новые подробности. Как быть, когда любишь врага и не готов вернуться к тем, кого считала своими? Что на самом деле происходит в Андарионе и почему жители Пустоши ненавидят горожан?

Глава 4. Эбен

Попытка спасти, утаивая правду, почти всегда провальная. Истина, как вода, рано или поздно найдет способ выбраться наружу. Сколько бы я сама не пряталась от прошлого, оно найдет меня.

Пауза помогла выдохнуть и немного успокоится. Я ничего не говорила, но и уйти не могла. Мы с Эбеном стояли друг напротив друга в плохо освещенном закоулке, переглядываясь, точно обиженные дети. Вернее, обиженной была только я.

Хотела ли я узнать правду сейчас? Основная цель приезда в Диалон заключалась в поиске лекарства для сына Анны. Хотя… не только. Ведь, вспомнив небольшой фрагмент из прошлой жизни, я постоянно думала только об одном. Я сковырнула больную мозоль. И теперь либо срывать пластырь, либо заклеить ее обратно, продолжая жить новой жизнью. Часть меня хочет знать все, а другая неистово протестует.

— Эмбер, если ты действительно готова узнать прошлое, я все расскажу. Но, хочу предостеречь, сейчас ты в полной безопасности. Это большая удача. Лучшим решением было бы оставить все, как есть.

Я посмотрела на Эбена иначе. Может не стоило так злиться? Вдруг он помогает мне. Ведь все, что было в прошлом, привело меня в дом Мира. Если это лучший исход, то как было до?

Совершенно очевидно — мне страшно принять решение. Я боюсь потерять все, что получила.

— Как жить без прошлого? — выдохнула я.

— Это возможно, — поддержал Эбен, — Все равно, что переехать в другое место жительства и обрастать новыми знакомыми. Прошлое будет. Новое.

Я посмотрела в карие глаза парня с темными кругами от усталости и следами войны. Лекарь и сам будто бродячая собака, потерялся, оставаясь между Андарионом и Пустошью. Он смотрел на меня, как и прежде. Всегда с теплотой и заботой. Несмотря на пощечину и грубость. Так смотрят только близкие люди.

— Воспоминания приходят внезапно, — начала говорить я, — Мои родители… Я вспомнила их, когда проезжала Черные топи.

— Район массовых захоронений?

— Да. Место скорби и боли… Все случилось на пути к Витруму. Машина остановилась. Честно, даже не знаю по какой причине. Люди оставались в кузове, но я не смогла справится с переполнявшим меня чувством тревоги.

Эбен внимательно слушал каждое мое слово. Он наблюдал за реакцией, за тем, как я вытираю глаза, не позволяя слезам проступить на ресницы. Вспоминая родителей, я чувствовала, как находит волна, пощипывающей горло, боли.

— Я побежала вперед. По болотам. Адам следом, пытался меня остановить, но потом… Он чуть не погиб из-за меня.

— Знаю, — ответил Эбен, — Его подстрелили наемники. Это была случайность. Но твоей вины в этом нет.

— Увы, есть, — иронично смеюсь я, переминая подол юбки, — Конечно есть.

— Ты не могла знать о диверсии.

— Эбен, если бы не способность Адама к регенерации, что тогда? Я не собиралась сбегать. Но отчетливо помню, что почувствовала, когда поняла значение крестов. Это была война прошлого… На короткий миг я возненавидела весь Андарион и военных. Мне кажется, я презирала даже Адама. Но потом испугалась.

— Ты любишь его?

— Люблю, — ответила я, не задумываясь, — Но другая я…

— Любила другого человека, — так же быстро ответил Эбен. Я понимала к чему он клонит, особенно когда лекарь, забыв о договоренностях, потянулся ладонью к моему лицу, нежно проведя ею по щеке, — Так ты отказалась от своей идеи знать о прошлом и о нас?

— И да и нет.

— Упрямая.

— Потерянная, — поправила я, — Лучше знать…

Парень улыбнулся, одернув руку. Похоже он и сам хотел рассказать. Как будто это изменило бы мое отношение к Адаму.

— Мне было восемь, когда тебя привели к старушке Нэн. Решение приняли родители, вроде твоя мама. Помню ее — такая молодая, красивая, добрая… Почему-то я ее запомнил. И… с появлением маленькой шестилетней Эмбер моя жизнь изменилась. Я влюбился, представляешь? Держал тебя за руку, дарил свои игрушки, защищал.

— Прям влюбился?

— Сложно было не влюбиться в эти огромные глаза. Ты ведь не была испугана, как другие. Смелая, разговорчивая.

Парень улыбался, вспоминая прошлое.

— Нэн?

— Да, Нэн. Она была хорошей, доброй женщиной.

Это имя мне ни о чем не говорило. Но голос был знаком. То, как она говорила с нами, как давала советы. Очень абстрактно, но все же.

— Ты не помнишь, но дом Нэн был не просто домом няни. Туда попадали особенные дети. Там же какое-то время и воспитывались. Так жители Пустоши пытались нас защитить, — Эбен опустил глаза, как будто вспомнил что-то важное, а затем сухо добавил, — И некоторые жители Андариона, сообразившие отправить своих сыновей подальше от Хельги.

— Адам?

— В городе сложно спрятаться. Сама понимаешь, системы контроля, камеры… И нет никакой старушки Нэн. У родителей должна быть причина отправить ребенка подальше, спрятать от пристального внимания командующих. Для матери Адама существовал один вариант — военное дело.

— Знаю, — закусив губу, я вдруг осознала, — Ты говорил, что к Нэн попадали особенные дети. Значит я…

Отчего-то стало тяжело дышать. Так действовал стресс или шок. Как будто все нутро протестовало тому, чтобы я вспоминала. Эбен не замечал борьбы, я старалась максимально долго маскировать панику. Иначе лекарь остановится и придется клешнями вытаскивать правду.

— Ты другая, — подтвердил брюнет, — Я был очень удивлен, когда ты не распознала код после амнезии. Более того, ты даже не могла его просто прочесть.

— Так в чем моя особенность?

— В коде, — иронично улыбнулся Эбен, — У тебя дар, Эмбер. Ты обладаешь способностью не просто запоминать сложные числа и разбираться в кодах и шифрах системы Андарион. Ты можешь разбирать их, выстраивать сложнейшие логические цепочки и менять под нужные комбинации. И пока опытные программисты разбирают язык и кодировку, ты определяешь данные без погружения в тонкости.

— Нет, я не могу. Это какой-то бред!

— Можешь, — настаивал парень.

— Но как? Меня этому обучали?

— Я объяснил причину твоего пребывания у Нэн. Но с кодом история сложная. Прости, но я могу рассказать только о нас. Ни об обучении, ни о других аспектах твоего потенциала говорить не стану.

— Почему, Эбен?

Лекарь занервничал, и я схватила парня за рукав курки, призывая ответить. Однако это не помогло. Пусть и смотрел Эбен так, будто вот-вот сдастся.

— Если вспомнишь прошлое — разорвешь все отношения с Андарионом, — лекарь изменился в лице. Он поджал губы и осмотрелся, проверяя, не слышат ли нас, а затем сухо добавил, — Так ты точно потеряешь Адама.

— Нет. Я не хочу этого… Что же мне делать?

— Жить дальше! — С печалью в голосе произнес Эбен, — Забыть былое, оно кануло в Лету и почти не зацепило тебя. Останься новой Эмбер, создавай новое счастливое будущее. Воспоминания о родителях, о доме и даже обо мне не навредят, но, если станешь копать глубже — погибнешь. То, кем ты была в Пустоши и что делала — оставь позади. Не копайся в воспоминаниях, это опасно.

— Эбен, — будто не слыша предостережений парня, продолжила я, — Меня ведь нашли в комендантский час?

— Да, верно.

— Я помню, смутно.

— Эмбер… Не надо.

Этот умоляющий взгляд. Но я ничего не могла с собой поделать. Воспоминания рвано, но пробирались в сознание. Я бежала по огромному мосту к рычагу. Кто-то пытался отговорить от этого. Мужчина громко кричал и это был не Эбен. Над мостом стояла стена звукового воздействия. Темнота, а затем удар. Провал, после которого только Дом Мира.

— Архитектор говорил, что я готова…

Этого человека я тоже вспомнила, но только внешне. Ему около сорока пяти. Волосы с проседью, очки, и приятный бархатный голос. Архитектор относился ко мне с теплотой и даже уважением. Как будто отец. Он восхищался мной…

Воспоминания о мужчине четкие, но образные. Никакой конкретики и даже имени. Странное прозвище, а может это позывной? Я будто тайный агент. И смешно, и грустно одновременно.

Из раздумий меня вытащил Эбен. Парень прикоснулся ладонью к щеке и наклонился, с тревогой посмотрев в глаза. Его обеспокоенность я уловила сразу.

— Эй, ты побледнела. Все в порядке?

— Голова кружится.

— Так, хватит. Для человека, пережившего амнезию, подобные разговоры могут быть травмирующими. Идем, — Эбен уверенно взял меня за руку, сплел наши пальцы и повел за собой, — Тебе нужно прилечь. В моей комнате.

— Я не могу.

— Не паникуй, я тебя не трону. Знаю, ты замужем и любишь блондина. Но я ведь лекарь! Моя обязанность заботиться о больных.

— Я не болею.

— Может и так. Все же нужно отдохнуть, немного прийти в себя. Ты плохо выглядишь.

— Ничего со мной не будет, — прошептала я, покорно следуя за лекарем. Спать хотелось ужасно. Но тревога лишала покоя.

Брюнет провел меня вдоль коридора, мимо палат и приемных. Я видела раненых солдат, видела женщин и даже стариков. Эбен сказал, что многие из Пустоши. Эти люди живут отдельно, вне поселений. У них свои фермы и сады. Удивительно, как удается хоть что-то вырастить на пустынной земле? Хотя я видела огромные пшеничные поля, располагавшиеся под экранами гарнизона. Им ведь удавалось это, почему бы и здесь не вырастить овощи?

— За что страдают жители Пустоши?

— Ведутся ожесточенные бои. Диверсанты продвигаются к нейтральным зонам. Им нет дела до простых граждан.

— Разве те, кто разжигают войну, не часть Пустоши?

— Гражданская война делит людей на своих и чужих и на тех, кто попал под каток. Всегда будут невинные жертвы.

— И как давно это происходит?

— Так как сейчас, не было много лет. Все усложнилось.

Эбен провел меня в самый конец временного госпиталя к белому боксу. Идентичные комнаты-дома стояли в ряд под шатром друг напротив друга. Примерно три на шесть метров в длину, около девяти штук. Домики для элитных лекарей с защитой. Даже в Диалоне присутствовало классовое разделение, выделявшее элитных жителей подкупольного города. Простые мед работники ютились в общих комнатах под шатром.

Я снова вижу код на двери и уже разглядываю его, опираясь на информацию о великом даре. Действительно, мне не составляет труда распознать его. Такие коды применяются медиками и военными, с двойным шифрованием и сканом. Серьезная защита, а значит и человек, его использующий, не пешка в игре системы Андарион.

— Понимаешь данные?

— Да, — кивнула я, застигнутая врасплох, — Начала понимать несколько дней назад. Но теперь классифицирую их. И ты прав, это не составляет труда.

— Класс, — с досадой выдал Эбен, — Способности так просто не сотрешь из памяти.

— Наверное.

— Проходи, — парень открыл тяжелую дверь. Внутри все засветилось голубой подсветкой, а затем лекарь щелкнул основной свет, — Здесь сможешь отдохнуть. А если голодна…

— Нет, я не буду есть. Просто нужно посидеть. Видимо ночь без сна и усталость.

— Могу дать тебе лекарство. Оно поможет.

Я подхватила парня за руку, прежде чем он отошел. Эбен вопросительно посмотрел на меня и, похоже, даже смутился. Наша дистанция постоянно не соблюдалась.

— Я передумала. Хочу знать все, — отпустив руку лекаря, я присела на стул и прошептала, — Не о способностях или обучении. Я хочу знать о нас.

Брюнет кивнул. Он вдруг задумался и прошелся вдоль светлой комнаты. Внутри временного дома почти не было мебели. Небольшая подвесная кровать, столик, шкаф и пара стульев. А еще подобие вешалки у входа. Конечно же присутствует большой монитор и средства связи, наподобие тех, что я видела в Витруме. Парень поставил свою сумку и снял куртку горчичного цвета. Он выпросил минуту, скрывшись за дверью в крохотной ванной. Нужно было смыть с себя пыль и подумать. Уверена, на самом деле Эбен просто подбирал верные слова и обдумывал, о чем лучше умолчать, чтобы обойти острые углы. Парень снял с себя кофту и вышел ко мне, оставаясь в белой футболке. Его темные глаза горели интересом, и я не могла справится с чувством смущения. Как будто я вновь зависима от действий лекаря, от его слов и выбора, как было в Андарионе. Плюс эта крохотная комната и отсутствие свидетелей… Смущает. Но я держалась как могла, чтобы сохранить внешнее спокойствие.

Парень взял второй стул и поставил его напротив, а сам сел так, чтобы облокотить руки о спинку впереди себя.

— О нас, так о нас. Чтобы ты вновь не влепила мне пощечину, я расскажу все как есть. Что делать дальше — решать тебе.

Я сама уже ничего не решала. Моя жизнь страница за страницей открывала прошлое и остановить это, как и отказаться от этого, невозможно. Я опустила глаза, не силах смотреть на Эбена. Он заговорил.

— Мы дружили не только в детстве. Это продолжалось очень много лет. Сначала писали друг другу тайные письма, когда в десять меня отправили под купол. Ты ведь знаешь, Хельга усыновила меня.

— Да, знаю. Но если ты был в Пустоши, то как ей это удалось?

— Хельге подвластно многое. Заприметила меня в сиротском приюте еще до того, как я попал к Нэн. Потом наводила справки. Ей ничего не мешает покидать город, чтобы решать насущные проблемы. Как и мне. Теперь.

Я посмотрела на Эбена с непониманием, но тот пожал плечами. Выбор в пользу помощи Пустоши не был его первой поездкой за пределы города.

— В пятнадцать я попал в новое подразделение наряду с другими мальчишками моего возраста. До этого мы все учились в общий классах. Там же я познакомился с Адамом. Ты знаешь об этом. Как только меня отобрали для защиты Андариона, сразу ввели чип. Это маленькое устройство…

— Знаю, — перебила я, — В голове. Оно связывает тебя с волком.

— Верно, — невесело улыбнулся парень, постучав по спинке стула, — После этого Хельга решила, что теперь я точно никуда не сбегу и дозволяла покидать город. Она знала, что я скучаю по родным краям, хоть и воспитывала в соответствии с правилами Андариона. Я старался быть образцовым сыном ради этих дней в Пустоши, ведь там меня ждала ты.

— Мы встречались?

Эбен потянулся к шее и выправил из-за футболки серебряную нитку с крохотным кулоном. Обычная капля металла, размером с рисовое зернышко, висело на крохотной петле.

— Помнишь эту вещицу?

Лекарь расстегнул замок и вложил цепочку мне в руки. Удивительно, но я узнала ее сразу и вспомнила свой первый дом. Мы жили там с родителями. Без подробностей, только детали, которые вряд ли запомнит взрослый, но всегда увидит ребенок. Белые стены и все изборождены дырками от пуль. Мой мир утонул в войне, но воспоминания казались светлыми.

— Я нашла этот кусок в стене дома после обстрелов.

— Да, — улыбнулся Эбен, — А петлю ты припаяла сама. Ты помнишь, что случилось в тот день, когда ты подарила ее мне?

— Нет, Эбен, я не помню тех событий. Совсем.

Наверняка он рассчитывал на другой ответ. Радость на лице сменилась досадой, а голос прозвучал сдавленно.

— Может я сентиментален, но я запомнил. В тот день мы впервые поцеловались. Тебе было семнадцать. Наши новые, взрослые отношения только зарождались. Помню, ты даже дала клятву, что будешь ждать меня. И ты ждала. Год за годом. Каждая наша встреча была настоящим раем. Мы были близки во всех смыслах — духовно, физически…

— Ого, — выдохнула я, почувствовав, как щеки загорелись огнем, — Так значит в клинике все случилось…

— Нет, не впервые, — подтверждает парень, — Наши отношения были серьезными, настоящими. Мы даже разработали план, чтобы и дальше оставаться вместе. Хотели пройти распределение и получить совершенно невозможное в рамках Андариона, разрешение на союз.

— Разве можно сломать систему? Я слышала, что распределение неподкупно и абсолютно случайно?

Эбен протянул руку и коснулся моей ладони.

— Да, но ты ведь гений программирования.

— Ах да, точно, — я закусила губу, задумавшись на тем, как много я утратила. Ничего не помню. Даже сейчас, когда Эбен эмоционально обрисовывал события, — В таком случае, почему ты ничего не сделали? Или сделали?

Эбен показал мне абсолютно чистое запястье.

— Война все усложнила. Нарастали волнения в Пустоши. Многим пришлось делать выбор, включая тебя. Мы сильно повздорили.

— А причина?

— Эмбер, я говорил, что не все могу рассказывать о прошлом. Не хочу портить тебе жизнь. Если в общих чертах — ты выбрала опасную дорогу, и я не смог смирится, страшно переживал, осуждал. Но все мои просьбы одуматься вызывали только гнев.

— Я шла против системы…

Это был не вопрос. А Эбен не давал ответа. Он говорил только о нас, как и обещал.

— Сейчас я жалею о случившемся. Мы два года потеряли, притворяясь чужими. Почти не говорили друг с другом, вот как сейчас, когда ты выбрала Адама, — парень поморщился, вспоминая военного, — Жизнь ломает нас, Эмбер. И я совру, если скажу, что смирился с тем, что потерял тебя.

— Эбен, сейчас уже ни к чему…

— Для тебя ни к чему, — возразил лекарь, — Но мне сложно забыть. Ты была моей. Всегда. Даже когда забыла…

Я ничего не ответила и заранее одернула руку из мягкой ладони парня. Лучше не давать надежд, пусть сердце сейчас и билось, как сумасшедшее. Я никогда не стану играть на две стороны. Не хочу обманывать Адама.

— Больше нет. Прошлого не вернуть…

Парень устало потер переносицу и шумно выдохнул. Он поднял ко мне тяжелый, полный интереса и в то же время тоски, взгляд.

— Знаешь, если бы ты дала мне повод прямо сейчас, я бы не допустил второй ошибки. Я бы не потерял тебя.

— Третьей, — поправила я, — Ты терял меня дважды.

Эбен усмехнулся, подавив в себе горечь и разочарование. Он не сводил с меня взгляда. Знаю, он надеялся. А у меня ничего не осталось. Только тень от прошлой жизни, которую я даже не помнила…

— Ты права, — сухо процедил юноша, поднимаясь со стула, — Теперь ты знаешь, кто я, знаешь почему был рядом и давал наставления. И, если теперь мы друзья, то прими мой дружеский совет — не копайся в прошлом. Это не принесет ничего, кроме проблем.

— Ты нашел меня в снегу у ворот. Договорился с Деметрой и представил одной из сестер Дома Мира. Ты спас меня от верной смерти. Спрятал, да?

Эбен поднялся со стула, подошел к столу и наполнил стакан водой. Он ничего не говорил, но все стало понятно.

— Чувствую себя ничтожеством. Вместо благодарности, я бросила тебя.

— Прекрати. Ты же ничего не знала, — перебил парень, — Может стоило рассказать все сразу, но когда я понял, что ты ничего не помнишь, решил — так будет лучше.

— Я хочу вернутся в Витрум.

— Завтра, — настойчиво отвечает Эбен, — На закате. Но если хочешь, я свяжусь с Адамом и мы…

— Думаешь я сказала ему о том, что направляюсь в Диалон? — обернулась я, — Он был против. Адам не знает, что я здесь.

— И правильно. Путь к Диалону лежит через пустыню. За скалами километрах в двадцати проходит граница. Армия восставших не прекращают бои. Тебе нельзя здесь быть.

— Откуда пришли те, кто воюют? С кем вообще воюет Пустошь?

Эбен нахмурился и сделал пару глотков воды.

— Из темных лесов. Только там они могут укрываться в жаркие дни. Иначе не выжить. А с кем воюют? Пустошь обеспечивает город, а город Станции. Если одно из звеньев выпадет, падет вся система Андарион. Но чем ниже звено пирамиды, тем тяжелее условия.

— Пустошь восстала?

— Давно, — парень прищурился и посмотрел на меня с подозрением, — И не впервые. Эмбер, тебе лучше отдохнуть с дороги. Я заступаю на смену в ночь и не стану тревожить тебя. Можешь принять душ, переодеться и поесть.

— Гражданская война значит? — Спросила я, поднявшись со стула, — Я хочу пойти с тобой. Раз уж я здесь, то хотя бы помогу раненым на поле боя.

Эбен посмотрел на меня как на безумную. Он поднял руку и возразил.

— Исключено. Там можно погибнуть. Ты должна думать о себе и вернуться к Адаму. И если станешь возражать, я сделаю все, чтобы сообщить ему о твоем местоположении прямо сейчас.

Убедительно. Это сработало, и я не стала перечить Эбену. Парень настоял, чтобы я отдохнула, а сам на время покинул бокс. Бессонницей я не мучилась. Уснула быстро, а проснулась, когда загорелся голубой свет. Снаружи послышался шум, грохот, дверь открылась.

— Что там происходит? — приподнялась я. Эбен включил освещение.

— Не вставай, — затормозил лекарь, — Вот еще одеяло, укройся. Сейчас отключат тепло. Это ненадолго, но температура сильно упадет. Перезагружают систему.

Я потянулась за одеялом, забыв о том, что сняла перчатки. Эбен заметил красные борозды на ладонях, но в ответ только хмыкнул.

— Это графин с водой, — поспешила оправдаться я, — Все случилось в Витруме, а не на дороге.

— Ты не можешь не ранить себя? — лекарь присел на край кровати. Я машинально придвинулась ближе к стене, избегая близости.

— Наверное у меня дар влипать в неприятности, — прошептала я, — Постоянно что-то случается.

Удар. Стены дрогнули и свет погас. Вновь загорелась голубая подсветка по периметру потолка. Я выдохнула.

— Не спокойно тут.

— Диалон.

Эбен улыбнулся и позволил себе погладить меня по волосам. Очень заботливо. Так делают родители. И этот взгляд… Я помню его.

— Такого давненько не было. Жаркая ночь. Постарайся не выходить.

— А как же госпиталь? Тут ведь тонкий тент.

— Не совсем так, — поправил меня Эбен, — Тент противопожарный, а цепь над ним отразит большое количество взрывов. Удивительно прочный сплав, особенно, когда натянут как струна. Беспокоится не о чем. По крайней мере такие взрывы нам не грозят. Повстанцам не попасть по нам напрямую. Они метятся из-за скал.

— Значит, несмотря на происходящее, ты отправляешься на поле боя?

Эбен кивнул, я закусила губу, почувствовав тревогу за него. Даже выйти за пределы бокса выглядело опасной затеей, а он отправится в самое пекло!

— Но, Эбен? Вдруг что-то случится? С тобой…

— За меня не волнуйся, — успокаивал Эбен, — Я темный волк, помнишь?

— С быстрой регенерацией, — пробубнила себе под нос, — Конечно помню. Но хотелось бы, чтобы ты оставался в городе, под куполом. Зачем тебе Пустошь?

Эбен поморщился, будто я сказала глупость.

— Ты пытаешься удержать меня, Эмбер? Зачем это?

— Сама не знаю, — я опустила голову и присела рядом, свесив ноги с кровати, — Не надо было говорить.

Эбен посмотрел мне в глаза, затем взял за руки и внимательно рассмотрел ладони. Он вновь стал доктором. Главное не говорить о нас. Сейчас напряжение возросло.

— Я принес пирог с вишней, — процедил парень, — Лежит в свертке на столе. Вода есть. Не выходи.

Как и обещал, Эбен покинул меня спустя пол часа. Он дал ценные указания и почти все были как одно — не выходи.

Все мужчины, которых я встречаю, хотят запереть меня. А я не могу оставаться на месте. Всегда находятся причины уйти. Сначала мальчик Томас, которому я должна доставить лекарства, теперь Хана.

Взрывы продолжились. Я решила выйти, чтобы понять обстановку. За дверьми бокса оказалось светло. Этот свет исходил снаружи, за тканевым тентом временного госпиталя. Это огонь и что-то полыхало сильно. Пахло гарью, но вокруг не было никакой паники.

Медицинский персонал, в основном женщины, отводили раненных пациентов в укрытие.

Оказалось, за боксами располагается металлическая дверь, ведущая в темную пещеру прямо в скале. Внутри холодно и пахнет сыростью. Но безопасно.

— Кто ты? — обратилась ко мне пожилая женщина лекарь. Она осмотрела меня, как врага, с ног до головы и только потом заметила запястье, — Жена командира? Ты пациентка?

— Она с Эбеном, — задорно ответила молодая девушка. Она помогала идти пареньку-солдату со сломанной ногой, — Ты потерялась?

— Нет, я хочу помочь.

— Тут и без тебя работы хватает, — пробубнила седовласая лекарь, поправляя белую шапочку, — Иди в бункер и сиди там.

— Вам лучше вернуться, — улыбнулась молодая сестра, выходя из пещеры, — Здесь не безопасно.

— Я вернусь, конечно.

Не сказать, чтобы кто-то был рад помощи. Вероятно, мой статус супруги Адама пугал людей. Даже злил. Я снова попала в касту особенных персон, только уже не Андариона, а пустыни.

И все же работа нашлась сама собой. Прогремел еще один взрыв. Часть конструкции внешней сетки со скрипом оборвалась и повисла прям на тенте. Это напугало лекарей и все зашевелились охотнее. Теперь седовласая бабушка потребовала, чтобы я помогла вывезти лежачих. И я подключилась к процессу.

Мы закрепляли лежачих пациентов ремнями и катили по двое сначала из палат, а затем в бункер. Одна из лекарей присоединилась к нам почти под конец. Она выглядела плохо. Уставшая, вся в пыли пустыни и с ссадиной на лице. Темные длинные волосы убраны в косу, а на голове белая повязка. Лекарю на вид около сорока. Полные губы, длинный острый нос с горбинкой и темные как ночь глаза. Но мое внимание больше привлек блестящий жетон с волком на груди.

— Бри Ронс?

— Да? — Удивленно вскинула брови женщина. Мы перестегивали ремни на тяжело раненном солдате. Парень без сознания. В данном случае так лучше для него.

— Здорово, что мы увиделись. Я Эмбер. Искала вас сегодня, чтобы передать посылку от вашей матери.

— Ох, минуту, — растерялась женщина, снимая с себя повязку. Я заметила, как на ее лбу проступил пот, — Кто вы? Мне сказали, что меня искала приезжая, но не думала, что понадоблюсь женам военных командиров.

— Какая разница чья я супруга? — Выдохнула я раздраженно, — Ваша мама, Ханна, сейчас там, у сканеров. Она приехала со мной на обозе.

Резкий удар. Он пришелся прямо в землю. Да такой сильный, что мы обе припали к земле. По сетке над госпиталем рассыпался дождь из каменной крошки.

— Черт…, — сдавленно ругнулась Бри, — Я ведь сейчас даже выбраться отсюда не смогу.

— Почему?

— Выход в экстренной ситуации не допустим. Система сканирования не выпустит меня.

Я встала с колен, отряхивая юбку. Бри за короткое время успела перетянуть и закрепить пару ремней, проверив, что с парнем все в порядке. Она толкнула каталку вперед. Я подхватила за ручку рядом.

— Здесь есть еще один выход, — мы переглянулись, — Я помогу.

— Вы не обязаны.

— Я не могу сидеть в боксе, пока Хане угрожает опасность.

— Ты не должна была и раненым помогать, жена командира, — Бри обтерла лицо краем халата, когда мы завезли раненного в пещеру. Ее мучили сомнения. А еще пристальные взгляды некоторых коллег, которым было любопытно, о чем мы говорим.

— Эмбер, выходите. Я последую за вами. Только осторожно.