Кинематографика любви

Адель Барабаш

Вторая книга автора. Вечная любовь в страшной реальности начала XXI века. Энергия света над пропастью, в которой бушуют вихри безумия, кибернетичеких кошмаров, модного абсурда и первобытной злобы. От сказки к сказке, от эссе к эссе проносятся кадры пробитые светом любви, перемигиваясь с классиками русской литературы и мирового кинематографа. Книга содержит нецензурную брань.

СВЯТОЙ ОППУ

Кровавые мотыли — личинки комаров-дергунов семейства хирономиды и детки мясных мух — опарыши — прекрасно соседствуют в одной банке в земле сдобренной озерной водой. Опарыши шустро двигаются во все стороны, мотыли еще проворнее. Личинки саркофагидов (мясных мух) борются за жизнь до последнего, но по-разному: одни хаотично движутся, копают землю, а другие, наиболее смелые, рвутся наверх, в неизвестность, на свободу и не прекращают попыток вырваться из порочного круга. Они тренируют свои белые тельца в ожидании самого важного, самого ответственного момента — открытия крышки, чтобы рвануть изо всех сил, выбраться за пределы, соскользнуть в траву и закопаться в землю. А потом, когда минует опасность, оглядеться, улыбнуться, увидеть небо, пощекотаться о травинки, почувствовать запах новой необъятной планеты, новой таинственной жизни. И в тот момент, чтобы подбодрить себя и сородичей, они кричат: «Вперед, наверх, за мной!» Другие, осторожные опарыши, стенают: «Куда же вы? Это верная смерть, лучше закопаться в земле, скорее, прячемся!»

Да, не все выбираются. Да, бывает, что и первый рванувший наверх, едва глотнув воздуха свободы, оказывается на рыболовном крючке, но и этот глоток настоящей жизни стоит того, чтобы не оставлять попыток. Смелые опарыши в меньшинстве — их называют глупцами и самоубийцами. Но в ночной тиши, но в тайне каждый думает: «А вдруг и вправду там есть жизнь?» Но страшась неизвестности, они продолжают рыть землю вдоль и поперек.

А как несладко приходится тому, кто бросился наверх и был сбит щелбаном обратно в банку. Над ним хохочут все, даже тощие мотыли издают радостные звуки — ы-ы-ыу-у-у, ы-ы-ыу-у-у. Им-то, гильзунам, и вовсе надеяться не на что.

Есть у смелых опарышей юные ученики, они с восхищением взирают на своих учителей и слушают истории о большой земле — о том, что у них вырастут крылья, и они воспарят над новой планетой, увидят цветы и ягоды, будут объедаться вареньем и медом, мучить человеческих великанов, дразнить коров, ползать по белым занавескам, скатертям, накидкам, вуалям и шалям, оставляя на веки вечные свои прекрасные следы для будущих поколений. Ну и конечно, плодиться, плодиться, плодиться, дарить жизнь тысячам личинок и мух. Юные опарыши рвутся вверх, шевелят тельцами, но учителя говорят: «Не торопитесь, есть еще время. Тренируйтесь усердно и ждите своего часа — выбираются немногие, но шанс есть у всех».

Говорят, что еще никто оттуда не возвращался. «Значит ли это, что там нет жизни? — спорят опарыши. — Или это значит, что она так прекрасна, что никому и в голову не придет возвращаться сюда, в наш мир?»

Крышка все чаще и чаще открывается. Думать совсем некогда. Они движутся все быстрее, чтобы избежать неминуемой смерти. «Эхе, эхе, эхе, эхе», — приговаривают червячки, шумно передвигая свои толстые тельца. Смелых становится все меньше — может быть, кто-то из них вырвался на свободу, но где они теперь на самом деле, одному Оппу известно. Оппу — единственный, кто все-таки вернулся однажды с того света, правда ненадолго.

Было раннее утро. Крышка открылась, он рванул вверх и пропал. Всего через три минуты жирные пальцы скинули его вниз. Рассказывал он, что за пределами банки волшебный мир. Как много форм жизни он повидал! Там пахнет так вкусно! Небо бесконечное и плавают по голубой выси гигантские опарыши. Нет им числа. Они так огромны, что объять даже одного из них не смогут миллиарды земных опарышей.

Много чудесного рассказывал Оппу. Собратья поначалу слушали его самозабвенно, а когда открылась крышка, испугались и назвали Оппу сумасшедшим и, прошипев ему «не смущай нас небылицами, дурак», принялись рыть да копать пуще прежнего вдоль да поперек. Тут пальцы залезли в банку, схватили Оппу — и на крючок. Он кричал сверху, извиваясь всем тельцем: «Не забывайте того, что я вам рассказал, помните великих опарышей в небесах, по образу их вы созданы, стремитесь же стать подобными им». И заплакали опарыши, и назвали Оппу великим пророком. С тех пор, философствуя или фантазируя о прекрасной жизни за пределами банки заключали в конце: это одному Оппу известно!

Верные последователи пророка говорили, что наступят черные дни, когда в банке не останется ни одного опарышика и даже мотыля. Правда, самым отважным и достойным удастся выбраться на свободу, и они позаботятся о том, чтобы род продолжался, и замолвят словечко небесным опарышам о великих муках и подвигах маленьких земных представителей, запертых в стеклянной банке.

— И о нас пусть помолятся! — из последних сил проскрипел изнуренный мотыль и тут же помер.

Жара. Лето.