Хамелеон

Адам Малейк, 2021

Неизвестные обстоятельства приводят Алекса Дорвина к ночному переулку, где на него неожиданно нападает человек. Через два дня Алекса находят в том же переулке, изуродованного шрамами и с потерей памяти. После двух недель пребывания в коме, друзья и близкие пытаются помочь герою снова вернуться к жизни, вот только Алекс, которого они знали, остался в том переулке. ФБР, полиция, детективы и лечащий врач пытаются помочь герою воссоздать события двухнедельной давности. Вскоре в городе появляются новые жертвы таинственного маньяка. Алекс хочет найти убийцу и начинает собственное расследование, однако вскоре открывает для себя все новые и новые шокирующие подробности.

Глава 2

— Я припарковался у заднего входа. Подумал, так будет лучше.

Карвин подал ему толстовку, которую Алиса хотела помочь надеть, но Хьюги ее остановила. Алекс застегнулся и накинул капюшон. Растрепанные и неухоженные космы светлых волос спадали на лицо. Руки и шея все еще были покрыты бинтами. Они свободно шли по белому коридору, наполненному врачами в белых халатах и освещенному белым светом люминесцентных ламп, но, когда увидели, как Алекс отворачивается при приближении людей, будто преступник в бегах, они, не сговариваясь, обступили его, образовав живой щит. Хьюги взяла его под руку и пошла с ним в ногу, прижимаясь головой к теплому плечу. Эспен вышел вперед и своим ростом заслонял их ото всех. Карвин и Алиса шли по бокам от него.

— Мисс Дорвин?

Какой-то лысый врач окликнул ее, и всей группе пришлось остановиться. Врач подошел и встал рядом с Алексом, который упорно не желал поворачиваться к нему лицом, но врач будто и не замечал его, прикованный радостным взглядом к Хьюги.

— Мисс Дорвин! Простите, я вас не сразу узнал. Рад вас видеть. Эспен, как дела? — Он пожал руку ему и Карвину, а когда протянул ее Алексу, то, заглянув под капюшон, невольно отпрянул назад. Мотая головой в поиске спасения из этой ситуации, он встретился с жестким взглядом Эспена и укоризненным — Карвина. Оба своим видом намекали ему на то, что он стал невольным участником игры «притворись, что все в порядке». Проблема для них сейчас заключалась в том, хватит ли врачу ума выйти из этой игры приличным человеком.

— Алекс? Тебя выписали? Черт, Алекс! Мы думали, ты там годы пролежишь! А ты стоишь тут как ни в чем не бывало! Алекс! Черт! — Доктор обнял его, будто это было у них в порядке вещей. Алекс всосал воздух сквозь стиснутые зубы, показывая этим, что ему больно, и доктор мгновенно отпрянул. — Ой, да, прости.

Хьюги и Алиса рассмеялись против воли комичности ситуации, остальные позволили себе слабые улыбки.

— Знаешь, я просто хотел сказать, что рад. Просто рад, что ты держишься. Знай, ты много пережил, и я очень сожалею, что Мария…

— Спасибо, Томас, — резко перебила его Хьюги. — У Алекса сейчас проблемы с памятью из-за сотрясения. Мы стараемся беречь его. — Она повернулась к мужу. — Дорогой, вы с Томасом были в одной группе на первом курсе.

Врач Томас быстро перебегал взглядом с одного взволнованного лица на другое, избегая только Алекса.

— Да… — Немного помявшись, он легонько хлопнул его по животу. — Я теперь тут ошиваюсь, этажом выше. Служу на благо общества — кто бы мог подумать, а? Зато как мы с тобой отжигали, пока нас не разбросало. Видел недавно твой дом — впечатляет. — Алекс смотрел на него, пытаясь уловить хоть толику смысла в этом беспорядочном потоке слов. — Давно мы где-то вместе не собирались, согласен? Надо бы как-нибудь встретиться. Но я понимаю — мы давно уже не те дебоширы, что напивались в хлам и становились головной болью для этого парня! — Он хлопнул Эспена по руке. — Помнишь, Эспен, а? Как ты наши туши по домам развозил?

Эспен слабо кивнул. Томас посмотрел Алексу в глаза. Повисла неловкая пауза.

— Приятель, я просто хотел сказать, что… Что ты… Держись, — наконец выдал он. — Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Ладно? Ты, главное, держись. Это ведь важно. — Томас улыбнулся. Ответом ему были легкий кивок и хриплое «спасибо».

Они шли по коридору и все больше отдалялись от него, пока врач провожал их взглядом.

— Алекс, я уважаю твое рвение к справедливости, но, думаю, сейчас для тебя лучше всего будет, если мы все вместе поедем домой. С полицией я все улажу, твои показания снимет мой знакомый в участке. Он свой парень, поверь, лучше ищейку не найти. Сэм зовут, может, знаешь? Войдет в положение, навестит тебя дома, и ты ему все подробно распишешь, что там да как было. Сэм того урода быстро найдет, всех копов на уши поднимет. — Карвин взглянул на Алекса через зеркало заднего вида, параллельно выезжая на обгон, но тут же встретился с укоризненным взглядом своей жены, настоявшей на том, что поедут они вместе и на одной машине, а Алекса посадят сзади вместе с нею и Хьюги.

— Карвин, если Алекс говорит, что хочет в участок, значит, надо в участок. Он помнит этого человека и может его опознать. Карвин, ему это нужно! — Последняя фраза прозвучала до того умилительно, что Карвин посмотрел на Эспена, сидящего рядом, взглядом, говорившим: «Ну что я могу поделать?»

Эспен ответил ему усталым вздохом и произнес:

— Карвин, сворачивай к участку.

Тот фыркнул и резко свернул влево, не включив поворотник.

— Вы, ребята, видно, плохо знаете Харди.

Скупой на эмоции, по словам Карвина, детектив Харди Виннер, подтянутый мужчина за пятьдесят с аккуратной белой бородкой, в твидовой жилетке, джинсах и туфлях с высоким носком, встретил их у входа в участок и сразу проводил Алекса в свой кабинет, не подав и виду, что удивлен представшим зрелищем, зато все остальные в участке — полицейские, клерки и парочка дебоширов и пьяниц в наручниках — пялились, выпучив глаза, те несколько секунд, что они шли до кабинета. Хьюги попыталась зайти следом, но детектив сказал что-то про непредвзятость свидетеля и запер за собой дверь.

Виннер дал Алексу время осмотреться в просторном помещении, вполне осознавая, как нетипично для полиции обставлен его кабинет: образцы ружей всех эпох на стенах, начиная с мушкета и заканчивая снайперской винтовкой Баррет М-107, стеллаж с коллекцией охотничьих ножей из разного вида сплавов, деревянная мишень со множеством насечек и воткнутыми метательными ножами, фотографии с мест преступлений, развешанные вокруг, и безмолвные лица преступников, с ненавистью и отрешенностью наблюдавшие со стен. Всем своим видом комната внушала опасность, стремилась к тому, чтобы не дать ни одному живому существу, переступившему ее порог, почувствовать себя в безопасности, расслабиться. Каждый должен чувствовать страх, быть начеку и не терять бдительность — догматы, которые в этом месте не нужно произносить, чтобы ты их услышал. Но самому Виннеру, похоже, было комфортно в своем логове. Он сделал два кофе в новенькой навороченной кофемашине, протянул Алексу один в бумажном стаканчике и сел в свое удобное офисное кресло, держа в руках кружку с надписью на латыни «Fallaces sunt rerum species».

— Итак, Алекс. — Он жестом указал на стул, приглашая сесть напротив него. — Это дело у нас в приоритете. Люди буквально боятся выходить ночью из дома. — Он почесывал бороду, лениво растягивая слова. Теперь его расслабленный вид ярко контрастировал с окружающей обстановкой, что бросало в смятение, будто он пытался играть в хорошего и плохого копа одновременно. — Те две недели, что ты провел в коме, мои ребята изучали место преступления, опрашивали свидетелей, обыскивали каждый угол этого города. Департамент разорился на сверхурочных. И все равно мы ничего не нашли. Поэтому хочу сказать спасибо, что ты сразу пришел ко мне. Надеюсь, поможешь хоть чем-то. Попробуй кофе. Это латте. А себе я сделал американо. Теперь только его и пью. Сон в такое время — роскошь. — По идее, подобные шуточные фразы должны сопровождаться улыбкой, но детектив Виннер оставался все также скуп на эмоции и удостоил Алекса лишь холодным взглядом голубых глаз. Казалось, что в монотонном голосе проскальзывало участие, но это могли быть игры разума — самовнушение в наивном желании видеть во всем только хорошее. — Давай пройдемся по хронологии событий. Итак…

Виннер извлек тонкую папку из ящика стола и пролистал.

–…По показаниям свидетелей, ты стоял на Минстон, четырнадцать, под фонарем в ночь с пятого по шестое апреля и курил. Тут из переулка вышел этот парень. Хромой. Ты достал револьвер, он не остановился, ты сделал предупредительный выстрел, и он на тебя напал, так?

Виннер посмотрел из-под аккуратных седых бровей на Алекса. Тот сидел, уставившись перед собой. После долгой паузы детектив несколько раз кашлянул и, не добившись результата, спросил напрямую:

— Алекс! Так и было?

Алекс Дорвин посмотрел на него с видом, будто только что проснулся.

— Я… Я не знаю. Наверное.

Виннер замер, глядя на него в упор. Так прошло пару минут. Он будто оценивал своего собеседника, проверял на вменяемость. Затем детектив закрыл папку и отложил в сторону.

— Алекс, — начал он медленно. — Я хочу обрисовать тебе текущее положение, чтобы ты понимал всю серьезность ситуации: родители боятся выпускать детей одних из дому, подростки больше не гуляют ночью, нам постоянно звонят и сообщают о подозрительных незнакомцах на улицах и в барах, пресса только подливает масла в огонь, соревнуясь в бредовости версий, а на меня давит начальство, потому что по городу ходит псих с бритвой и уродует граждан. Те времена, когда прохожий мог спросить дорогу у первого встречного, прошли. Люди боятся. Слово «наверное» тут неуместно. Давай оставим его где-то там, за пределами этой комнаты, хорошо?

Алекс неуверенно кивнул после небольшой напряженной паузы.

— Хорошо, — ответил Виннер за него и снова открыл папку. — Итак, я повторю: ты стоял на Минстон, четырнадцать, под фонарем в ночь с пятого по шестое апреля, так? Тут из переулка вышел хромой человек. Ты достал револьвер, но он не остановился. Тогда ты сделал предупредительный выстрел, и в этот момент он на тебя напал. Так и было?

— Да, — тихо произнес он, ожидая, что детектив попросит повторить погромче.

— Отлично. Так-то лучше. — Виннер кинул папку на стол, откинулся в кресле и оперся подбородком о кулак строго между костяшками указательного и среднего пальца. — Что еще ты помнишь?

Алекс недоуменно посмотрел на него, и Виннер поспешил добавить:

— Ты очень поможешь следствию. Поверь, я из свидетелей весь дух выбил, а добился только выговора от начальства. За давление на свидетеля, представляешь? Оказывается, есть такое нарушение. — Он отпил из дымящейся чашки кофе и, обжегшись, сразу поставил обратно. — Ну так что ты еще помнишь, Алекс?

Алекс посмотрел на свой кофе так, словно только сейчас заметил, что держит его в руке. Поставив его на стол, он взялся за уголок бинта на руке и размотал его. Раскрасневшаяся кожа пылала жаром. Он сжал руку в кулак. Кожа натянулась в месте, где была зашита рана. Он разжал кулак и снова сжал. Виннер с интересом наблюдал за ним.

— Я помню, что смотрел в переулок и потом… — неожиданно заговорил Алекс.

Снова долгая пауза. Виннер подался немного вперед.

— И что потом?

— Я… Я сидел на стуле, перед зеркалом, а он стоял сзади. С бритвой. — Последнее слово он произнес на выдохе, будто только осознал весь ужас случившегося.

— Это… интересно. То есть ты его видел?

Алекс кивнул, не поднимая головы. Детектив резко встал со стула, отпер дверь и выкрикнул в коридор имя. Через минуту рядом с Алексом сидел молодой парень в очках, с карандашом и планшетом. Алекс описал все приметы, отвечая на наводящие вопросы. Через десять минут художник показал им рисунок. Алекс посмотрел на худого лысого мужчину сорока лет и кивнул детективу. Харди отпустил художника, затем взял листок и с минуту задумчиво смотрел на него.

— Может… Нет, не знаю. — Он посмотрел на Алекса и убрал портрет в карман. — Очень неприметная внешность. Разошлем ориентировку, людей поспрашиваем. За себя не бойся — я сказал патрулям, чтобы чаще проезжали мимо твоего дома. Один звонок, и мигом примчат. — Он задумчиво потер подбородок. — Правда, не думаю, что вы ему сдались. Тут наверняка замешан какой-то душевнобольной, или, как говорят в народе, псих. Мы давно разослали запросы в тюрьмы и психиатрические клиники соседних округов. Ни случаев побега, ни схожих преступлений у отбывших срок не замечено. Но я продолжу — что-то должно быть. — Виннер со вздохом оперся рукой о стол. — Знаешь, не хочется верить, что это кто-то из местных. Живешь себе, живешь, и вдруг выясняется, что твой добрый сосед, который отвозит твоих дочек в школу и нарезает барбекю по выходным, по ночам тем же ножом режет людей.

Он подошел к белой доске и сделал пометку.

— Ты с ним говорил? — Детектив, склонив голову набок, осматривал доску, исписанную фактами, вопросами и стрелочками, словно это искусная картина. Не дождавшись ответа, он повернулся и увидел, как Алекс рассматривает деревянного человечка, утыканного ножами.

— Нравиться? Поставил мишень, чтоб практиковаться. Любое дело требует постоянных тренировок. Сам больше предпочитаю стрельбу, но в участке шибко не постреляешь, разве что в преступников, но и то дело редкое. — Он подошел к креслу и рухнул в него. — А жаль. Я давно прошу начальство сделать тир, а он все на бюджет ссылается. Думаю, старый боров просто боится, что побьют его рекорд. Я здесь лучший стрелок, и он это прекрасно понимает, но со своим титулом расставаться не хочет — чем он тогда на барбекю хвастаться будет, а? — В этот раз Виннер слегка усмехнулся, но в тот же момент вновь заговорил ледяным тоном: — Ну, так что, Алекс? Ты говорил с ним?

Алекс повернулся к нему и сухо произнес:

— Я не помню.

Детектив, не шевелясь, бурил его своим холодным взглядом несколько минут, а затем спокойно сказал:

— Иди домой, Алекс, отдохни. Жена небось соскучилась.

— Я могу идти? — спросил он недоверчиво.

— Да. — Виннер встал и медленной походкой пошел к выходу. — Я скажу, чтоб за твоим домом присматривали. На случай, если он захочет оказать тебе услугу и завершить начатое. — Возможно, это была шутка, но в его голосе не чувствовалось ни капли сарказма.

Харди Виннер стоял у открытой двери, приглашая Алекса на выход, а из проема на него смотрели его самые близкие люди.

Он вышел к ним и поневоле почувствовал, как на душе полегчало, стоило переступить порог кабинета Виннера. Остальной участок с первого взгляда кипел работой: гудел сканер, стучали степлеры, но не было слышно голосов. Да, кто-то задавал дежурный вопрос, а в ответ ему утвердительно хмыкали, но оживленного разговора нигде не наблюдалось — каждый тихо занимался своими делами, и все старательно делали вид, что не смотрят в его сторону, не обращают внимания. Он накинул капюшон и поспешил уйти, чтобы участок мог вздохнуть с облегчением.