Сондер

А. Фрей, 2023

Каждые двадцать восемь дней, ровно в полнолуние, мой до ужаса угрюмый коллега берет выходной. Я могла бы подумать, что он оборотень, но запах сородича я бы учуяла точно…

Миндальный кофе и свежее тело

Когда я приехала в участок, мои волосы еще не высохли, зато удалось уложиться в отведенные мне полтора часа на дорогу. Жизнь в участке кипела, это я поняла сразу, когда меня чуть не сбил с ног новенький офицер. На ходу он бросил извинения, но даже не удосужился обернуться. Я хмыкнула, проходя в сторону офиса капитана, разговаривавшего с кем-то по телефону на повышенных тонах. Я постучала в дверь, первые несколько секунд была полная тишина. Сквозь жалюзи я видела, что капитан Джефферсон устало потер переносицу, рассерженно бросил что-то в трубку ужасно старого домашнего телефона и вздохнул.

— Заходите, — наконец послышалось из кабинета. Я толкнула дверь. — Детектив Вуд, вовремя.

Это он так здоровался. Видимо, мама не учила его хорошим манерам. Впрочем, меня тоже. Я села в удобное кожаное кресло и закинула ногу на ногу.

— Надеюсь, мне оплатят сверхурочные, — произнесла я, получив в ответ лишь устало-раздраженный взгляд больших серых глаз, всегда наводивших на меня какой-то иррациональный страх. Капитан походил на бюджетную версию Стива Бушеми, только-только слезшего с героина.

— Да. Я отправил тебе нужные файлы, проверь почту. Детектив Фостер уже на месте преступления, там сейчас работают криминалисты.

— И… Больше ничего?

— Вся информация в файлах… — телефон пронзительно зазвонил, мне показалось, что глаз капитана задергался. — Я занят. Аарон введет тебя в курс дела. И… Детектив Вуд.

— Да?

— Подробности строго запрещено обсуждать с кем-либо, даже с полицейскими. Даже на полицейской волне.

— Поняла, — кивнула я, поднимаясь. — Я могу получить позже компенсацию транспортных расходов или мне взять служебную машину?

— Езжай на своей, не привлекайте особо внимание к месту преступления. Заполнишь ведомости и заявление позже.

Я кивнула и направилась к своему рабочему месту. Там уже лежал планшет, на который заботливо налепили стикер с паролем. Безопасность на высшем уровне. Несмотря на то, что случилось что-то очевидно ужасное, я чувствовала вдохновение. Прилив сил. Я устала заниматься рутинной работой, с которой справился бы даже юнец, только-только получивший диплом. Меня саму иногда тошнило от подобных мыслей, но от себя не убежишь.

***

Я сидела в машине, по диагонали прочитывая материалы дела, чтобы иметь хоть какое-то представление прежде, чем столкнусь с телом. Еще с момента, когда мои водные процедуры прервал звонок, я понимала, что это убийство. И, вероятнее всего, вовсе не бытовое. Капитан хотел привлечь к работе Бюро, но пока я не видела никаких оснований для этого. Работать с федералам я не особо любила еще с Флориды. Прибытие в округ ФБР вовсе не означало, что полиция слагает с себя все обязательства, наоборот. Трудиться приходилось усерднее обычного, да и к тому же приходилось вспоминать о куче практически бесполезных формальностей, которыми часто пренебрегали для большей оперативности и эффективности работы. Агенты редко помогали, но рады были искупать Бюро в лучах славы в случае успеха расследования и судебного процесса, их репутацию после одиннадцатого сентября не так просто было восстановить.

Я вжалась в спинку сиденья и зажмурилась. Живот жалобно заурчал и я невольно подумала о стейках, лежащих у меня в холодильнике. Я сжала руль и вздохнула, собираясь с силами, чтобы наконец выйти на морозный воздух.

Я оказалась у Форест Парка — кусочка леса в мегаполисе. Это место отличалось от искусственных вылизанных парков, из которых, казалось, флористы и городские архитекторы высосали всю жизнь. Здесь природа поистине брала свое: уже в трехстах метрах от входа росли высокие могучие деревья, покрытые влажным зеленым мхом. До того, как я впервые побывала в местных лесах, я и подумать не могла, что так люблю деревья. Во Флориде были кактусы, тропические растения, пальмы, иногда можно было найти робко затесавшуюся скромную низкорослую сосну. Но здесь все было иначе. Лес пестрел разными оттенками зеленого, а высокая влажность позволяла мху завоевать практически все поверхности: от речных камней до шершавых стволов многовековых сосен.

В отчетах не было практически ничего: личность убитого не была установлена, время смерти было лишь примерное: около двух часов ночи. Камеры еще проверялись. К чему такая паника мне пока ясно не было. На лобовое стекло сорвалось несколько капель — надо торопиться, если я хочу посмотреть на место преступления до того, как все улики размоет ледяным ливнем.

В парке было удивительно много народа для такой пасмурной погоды. Кто-то снимал что-то на видео, кто-то погрузился в бурное обсуждение, а кровожадные репортеры опрашивали потенциальных свидетелей. Я сжала губы и ускорила шаг, пока не дошла до черно-желтой ленты, ограждавшей место преступление. Ее благоразумно разместили на довольно приличном расстоянии от тела, чтобы любопытные зеваки и пронырливые журналисты не узнали ничего лишнего.

Я отодвинула полы пальто, показав дежурному жетон, прикрепленный к кожаному ремню, но полицейский не приподнял ленту, а преградил мне путь.

— Проблемы? — недовольно спросила я.

— Мне нужно удостоверение или номер жетона. Это закрытое дело, — заносчиво произнес он, скрестив руки на груди. Я тяжело вздохнула и полезла в сумку.

— Ну? — я раскрыла удостоверение, а дежурный полез в телефон.

Местная полиция не приспособлена к нужному ритму работы с серьезными делами. Я отлично понимала, что для него это задание достаточно ответственное, поэтому и раздражаться смысла не было.

— Проходите, — он поднял ленту, пропуская меня дальше.

Полицейские точно стервятники кружили над телом. В нос ударил отчетливый запах мокрой земли и крови. Я поморщилась. Стоило взять с собой кофе.

Я присоединилась к группе криминалистов, уже расставивших флажки рядом с уликами. В мощных корнях дерева лежало обнаженное тело, голова которого будто была прибита к стволу, а грудная клетка разрезана, причем явно не профессиональным патологоанатомом: кость раздробилась, судя по всему, были повреждены легкие. Я хрипло втянула в себя воздух и тут же нахмурилась.

Я обошла огороженную белыми нитями область, на которой криминалистическая группа искала отпечатки и следы, и наклонилась к голове убитого, пробитой насквозь металлическим штырем, треснувшим нижнюю челюсть и заднюю стенку черепа. Я надела перчатки и осторожно отодвинула губу, заглядывая в рот бедному парню. Помимо основания штыря я заметила кровоточащие десна. Сердце забилось чаще. Я оттянула нижнее веко, рассматривая красно-синие вены. Несмотря на то, что я не была судмедэкспертом, я точно знала, что спустя тринадцать часов с момента смерти сосуды не должны так выделяться. Я отошла и опустилась на колени рядом с кистью. Вокруг кутикул кожа натянутая, покрасневшая, ногти здоровые, но короткие.

Сомнений не оставалось даже несмотря на то, что за запахом крови я не могла учуять ничего другого.

Тело принадлежало оборотню.

Я по-новому оглядела все место преступление. Кто мог убить оборотня? Как убийство могло произойти в два ночи, если в это время он должен был быть в волчьем обличии? И, самое главное, значит ли это, что мне снова придется убегать?

Никогда прежде мне не доводилось видеть подобного. Я помню, как нашла тела моего отца и брата. Они были растерзаны другой стаей, боровшейся за территорию. Я помню, что место преступление больше напоминало взрыв или автокатастрофу: много крови, мало улик. Я тряхнула головой, стараясь не вспоминать то субботнее утро.

Сегодняшнее преступление было слишком человечным, что вопреки здравому смыслу не могло не пугать. Конечно, «человечным» оно было в плане характера нанесенных ран, а не убийства в целом. Для обычного полицейского это, вероятно, было достаточно шокирующим зрелищем.

Кроме штыря в черепе и разреза грудной клетки ранений больше не наблюдалось: ни укусов, ни царапин. Характер убийства сразу отметал вариант о непутевом охотнике, решившем вдруг посреди ночи поохотиться на дичь в городском парке.

Так что за чертовщина происходит?

Я отошла на несколько шагов и выудила из сумки полупустую пачку сигарет. Курение не вошло в мою жизнь пагубной привычкой, но осталось позорным способом справиться со стрессом.

— Нашли что-то интересное? — послышался мужской низкий голос. Я чуть заторможено обернулась, рассматривая детектива Фостера. Несмотря на явную срочность дела, он был одет как всегда прекрасно: черные брюки, выглаженная белая рубашка, клетчатый твидовый пиджак сверху которого пальто. Только вот ботинки были испачканы в грязи.

— У вас же был выходной, — зачем-то произнесла я, не особо желая отвечать на казалось бы простой вопрос.

— Как и у вас, — просто пожал плечами Аарон, явно не намереваясь что-либо пояснять. — Я не привык работать с напарниками.

Я молча стряхнула пепел с сигареты и придавила его носком черного кожаного ботинка. Фостер смотрел прямо на меня, будто мне должен быть очевиден двойственный смысл сказанного, но я искренне не понимала, да и не была настроена разгадывать еще какие-то глупые намеки. Мне сейчас головоломок и без того хватало. Мало того, что к этому преступлению приковано повышенное внимание как общественности, так и полиции, так еще и мне придется вести параллельное расследование и искать козла отпущения. Жаль, что убийство настолько специфичное, что не получится списать все на пьяную драку или что-то нормальное.

— Думаю, вы привыкнете, — произнесла я, оглядываясь в поисках мусорного бака.

— Оливия… Если вы откажетесь от дела, я пойму, — сказал Аарон.

Я усмехнулась, опуская голову. Завеса темных коротких волос закрыла меня от ледяного взгляда пронзительных голубых глаз.

— Хорошо, что это услышала я, а не капитан Джефферсон, правда? А то были бы основания полагать, что имеет место личная заинтересованность, — я натянуто улыбнулась и направилась в сторону тела, сейчас в его обществе находиться было приятнее, чем с вполне себе живым Аароном.

Фостер не знает, что я точно также была бы рада работать над делом в одиночку. Но, как говорится, держи друга близко, а врага еще ближе. Мне прекрасно известно, что Аарон берет выходные каждое полнолуние. Глупо было бы полагать, что он не заметил, что я делаю также. Если он сам не оборотень, вполне возможно, что его супруга обращается, а он старается быть рядом.

Я оглянулась, рассматривая длинные тонкие пальцы детектива. Кольцо было только на безымянном пальце правой руки. И то, украшение больше походило на какой-то фамильный перстень. Он не женат. Тогда, девушка? Парень? Я еще раз оглядела Фостера. Нет… Не то.

Если он ухаживает за кем-то, ему целесообразнее отпрашиваться накануне полнолуния пораньше, а не брать выходной после. Возможно, он страдает легкой формой линкатропии и обращение происходит не полностью, поэтому я не могу учуять его запах? Но о подобных случаях я никогда прежде не слышала. Я определенно что-то упускаю.

Или все иначе?

***

Цианид пахнет как горький миндаль.

Этот странный факт рассказал мне мой брат, когда я в очередной раз брала миндальный раф в местной кофейне.

— Дурочка. Ты не поймешь, что тебя хотят отравить, — говорил он и щелкал меня по носу. — Поэтому всегда лучше добавлять сахар. Глюкоза нейтрализует действие цианида.

— Да кто захочет меня отравить?

— Я, — улыбался он, от чего на правой щеке появлялась милая ямочка. Так он сводил с ума всех девочек в старшей школе и некоторых моих подруг.

Он хотел стать медиком. Он вовсе не был альтруистом, нет. Шон хотел стабильной жизни, фотографий с семьей и золотистым ретривером на рабочем столе и, как он любил говорить, «ходить в халате на работу».

Я вынырнула из болезненных воспоминаний. Передо мной был бумажный стаканчик и два пакетика сахара, которые я неизменно разламывала посередине, потому что Шон где-то вычитал, что создатель этих пакетиков покончил с собой из-за того, что люди неправильно пользовались ими. Позже папа сказал, что это бред полнейший. От привычки, тем не менее, избавиться не удалось.

— Детектив Вуд.

Я обернулась. Аарон припарковал свой черный форд прямо рядом со входом.

— Да?

— Подумал, что стоило принести извинения за сегодняшнее. Я понимаю, что это могло прозвучать странно, но я не имел в виду то, что вы некомпетентны, а предположил, что вы предпочтете заниматься делами другого рода.

— Рада это слышать, — я взяла стаканчик и направилась было к выходу, но Аарон меня остановил. — Что?

— Я слышал, что во Флориде вы работали в отделе насильственных преступлений и принимали участие в допросе Николаса Круза.стрелок из старшей школе Марджори Стоунман Дуглас — массовое убийство, произошедшее 14 февраля 2018 года в старшей школе Марджори Стоунман Дуглас в городе Паркленд округа Брауард во Флориде. Во время стрельбы семнадцать человек были убиты, что делает данный инцидент одним из самых смертоносных школьных массовых убийств в мире

— Да. Громкое дело, но моей заслуги там мало.

— Хочу предложить начать работу над профилем преступника, пока криминалисты не закончили анализ улик и не пришел результат вскрытия. Я уже запросил фотографии, чтобы сразу приложить к отчету и сдать рапорт к концу смены.

— Да, — рассеянно ответила я. За эти семь минут Аарон умудрился сказать мне больше, чем за полгода совместной службы. — Встретимся в участке тогда.

Не дожидаясь ответа, я направилась к своей машине, все еще не в силах отделаться от странных мыслей по поводу моего нового напарника. Возможно, виной мое чрезмерно бурное воображение, но мне не давала покоя неясная причина его ежемесячных выходных. Зачем он тратит отпускные на это, если он даже не оборотень?

С раздраженным вздохом я опустилась на сидение машины, вжалась в кресло. Я включила печку и потерла руки. На лобовом стекле остались бледные разводы — следы дневного дождя. Из колонок заиграл мой обычный плейлист, заслушанный, но такой любимый. Я составляла его сидя в самолете по пути в Орегон. Тогда я была полна надежд начать новую, нормальную жизнь, в которой не будет других оборотней, кровавых разборок и кровной мести. Тогда я надеялась сбежать от самой себя и своей природы.

Аарон вышел из кофейни с пустыми руками. Он не взял себе ничего из напитков и еды. Что он делал внутри на протяжении почти десяти минут, пока я прогревала машину и грелась сама?

Он следил за мной?