Записки Макса Невского. Пробный образец

Ёжи Старлайт, 2023

Макс Невский отправляется в деревню Тюрино, где в последнее время происходят странные события: то на местных жителей неизвестные звери нападут, то скот разом погибнет, то птицы мертвыми на землю попадают. Но загадочнее всего свет, который периодически появляется над лесом недалеко от деревни. На вокзале Макс знакомится со странной девочкой по имени Алиса, которая поможет ему разгадать тайну этого необычного явления.

Глава 2

Скоро я понял, почему такое небольшое, судя по карте, расстояние нужно было преодолевать целый час. Дороги как таковой просто не было. Асфальт закончился сразу, как только мы выехали за территорию станции. Дальше пошла грунтовка, на которой с регулярной частотой возникали ямы. Судя по всему, часто курсирующие по этой дороге водители пытались хоть немного заровнять их, засыпая всяким строительным мусором вроде битого кирпича и бетонной крошки. К счастью, вот уже пару недель стояла сухая погода и лужи, которые обычно становились жильем для головастиков, немного подсохли и уже не напоминали грязевые ямы.

Уверен, кроме этого маленького выносливого автобуса, который в народе называли «попрыгунчик», никакой другой транспорт по ней просто бы не проехал, не считая, конечно, военного грузовика или танка. Ухабы и колдобины встречались так часто, что я чувствовал себя не пассажиром, а всадником на строптивом скакуне, твердо намерившемся вытрясти из меня всю душу. Наконец впереди показалась деревня. Я испытал такое облегчение, что, если бы был дамой, непременно бы бросился обнимать водителя. Наконец «попрыгунчик» остановился возле столба, на котором красовалась буква «А», обозначающая остановку. Чуть ниже была надпись: «Тюрино». Спрыгнув со ступеньки на вытоптанную в траве площадку, я помахал водителю рукой, подождал, пока автобус, подняв пыль, проедет мимо, и огляделся.

Я стоял на главной улице, пустой и довольно широкой. По обе стороны расположились потемневшие от времени бревенчатые дома. Я поправил рюкзак и пошел по узкой тропинке, протоптанной в зарослях спорыша и тянущейся вдоль дороги, которая по-прежнему оставалась пустой. Но несмотря на отсутствие машин и прохожих, деревня не казалась вымершей.

То тут, то там бегали бесстрашные куры и лаяли собаки. Я прошел один дом, второй, а возле третьего остановился. Если честно — не знаю, почему. То ли он мне чем-то приглянулся, то ли сработал киношный штамп, что нельзя садиться в первую встречную машину, то бишь заходить первый встречный дом. Белые наличники напоминали вологодские кружева, в небольшом палисаднике перед домом пестрели георгины. Дом словно звал меня: «Зайди!», и я решился:

— Хозяева дома? — крикнул я, поднимаясь по деревянным ступенькам. Мне никто не ответил. Я спустился, забрался на забор палисадника, при этом рискуя его сломать, и постучал в окно. Ни дом, ни его хозяева никак не отреагировали на такую фамильярность. Вздохнув, я решил поискать удачу в другом месте. Слез с забора и уже собрался уходить, когда увидел, как в окне шевельнулась занавеска. Спустя минуту послышались шаги и, распахнув входную дверь, передо мной появился сухонький старик:

— Ты кто такой? Чего стучишь?

— Здравствуйте, дедушка! Я этнограф, — я решил придерживаться легенды до конца, коли начал. — Ищу вот, где бы остановиться на ночь.

— Врешь небось про этнографа, — отреагировал старик на мои слова неожиданным образом. Что же они здесь все такие недоверчивые…

— Не вру, — буркнул я. — Действительно ищу, где переночевать. Заплачу, сколько скажете. Кстати, меня Максом зовут.

Дед сморщился, словно что-то едкое понюхал. Неужели мое имя ему так не понравилось?

— Иван Лукич, — произнес старик, опираясь двумя руками на палку. — Заходи, гостем будешь.

Я поднялся по ступенькам и протиснулся в дом, царапнув рюкзаком по косяку, так как старик даже не попытался отодвинуться. В сенях возле двери висел умывальник, тот самый с пимпочкой, которую надо подталкивать вверх, чтобы вода текла. Лет десять уже таких нигде не видел. Под ним стоял местами побитый эмалированный таз. Я что, в прошлое вернулся? В избе было чисто, русская печь с выбеленными боками занимала почти половину комнаты, кружевные занавески в пол-окна, от двери к покрытому клеёнкой столу вела узкая домотканая разноцветная дорожка. На противоположной от печи стене находилась еще одна дверь, в отличие от входной окрашенная в синий цвет. Скорее всего, она вела в спальню.

— А хозяйка где? — поинтересовался я, поражаясь чистоте в комнате.

— На кладбище, — сердито ответил старик. — Почитай два года как померла.

— Извините, — смутился я, кто ж знал, что старик — вдовец, неудобно получилось… Я стянул с плеч тяжелый рюкзак. — Я не знал, увидел, что в комнате чисто, вот и подумал… Вижу, вы мне не рады, хотя, если честно, не пойму, почему. Я ж вроде ничего такого не сделал. Разве что в окно постучал, да на постой напросился.

— Обиделся, поди ж ты… — проскрипел старик и вдруг улыбнулся. — Однако понимаешь, когда извиниться нужно. Ценю. А про этнографа не ври. — Он махнул на меня рукой. — Знаю я, что это слово означает. Только к нам в деревню за сказками, песнями и легендами давно уже не ездят. В последнее время журналисты в основном шастают в поисках сенсаций, да еще полиция зачастила.

Я не стал притворяться, что не понимаю, о чем говорит старик.

— Я не буду задавать вопросы. Видать, злят они вас, хотя, если честно, я тоже хотел кой о чем спросить. Ну да ладно… Чем угощать будете? — Я попытался сменить тему разговора. Если мы со стариком подружимся, тогда его и расспрошу.

— Ох ты, шустрый какой! — то ли удивился, то ли обрадовался старик. — Мы разносолов городских не держим. Кашу едим в основном.

— Так я от каши не отказываюсь. А молочка не найдется? — я зажмурился, представляя стакан парного молока, и неожиданно для себя услышал смех старика.

— Пустозвон ты, как я погляжу. Небось журналист?

— В корень зрите, отец. Так будет молоко или нет?

— Будет. И картошка будет. Хлеб, извини, сам не пеку, в магазине беру.

— Я ни от чего не отказываюсь. Может, вам помочь? — спросил я, наблюдая за тем, как старик, чуть подпрыгивая на здоровой ноге, двигается по комнате.

— Помоги. Вон в сенях ведро стоит, воды принеси, а я пока на стол накрою.

«Все-таки есть во мне харизма, — хвалил я сам себя, набирая воду из колодца, расположенного недалеко от дома, — старик вроде как подобрел и уже не смотрит на меня сурово».

При этом я старался не вспоминать про девочку, на которую мое обаяние не подействовало и которую я для собственного успокоения записал в призраки. К сожалению, чем больше стараешься что-то забыть, тем упорнее оно лезет в голову…

Старик действительно накрыл на стол и ждал меня, сидя на высоком табурете, окрашенном, как дверь, в синий цвет.

— Пить будешь? — сурово вопросил он. Я кивнул, продолжая разыгрывать из себя дурачка:

— Чай? Конечно. Мне три ложки сахара, если можно.

Усмехнувшись, старик поставил на стол бутылку, судя по мутноватому цвету содержимого, самогонки.

— Какой чай интересный, — протянул я, — небось местного разлива?

— А то, — усмехнулся в бороду старик. — Хватит ерничать, давай, ешь.

Иногда простая деревенская еда — именно то, что нужно, чтобы завершить долгий день. Я не заметил, как проглотил целую тарелку картошки, огромный кусок вареной курицы, закусывая все это свежими хрустящими огурчиками. Старик усмехался, наблюдая за тем, как я все это поглощаю, и лишь когда мы допили бутылку, одобрительно произнес:

— Хорошо ешь, с аппетитом. Приятно смотреть. Что ты хотел узнать, спрашивай. Знаю я журналистов, покою вам нет, пока все не вызнаете…

Интересно, откуда он все-таки узнал, что я журналист? У меня это что, на лбу большими буквами написано?

— Да надоели вам уже мои коллеги поди… — протянул я, поглядывая в окно, где, судя по посеревшему небу, наступали сумерки.

— Ничего. Бог терпел и нам велел. Спрашивай, — сгорбившись, старик оперся на палку сразу двумя руками.

— Говорят… пишут (поправил я сам себя), что недалеко от деревни по ночам над лесом свечение появляется. Вы, Иван Лукич, сами-то его видели?

— Видел пару раз. В тому году, да этой весной, когда еще снег на полях лежал. Так ты ради света этого сюда приехал?

— Ради него, — согласился я, глядя на старика.

— А я думал, из-за убийств… — разочарованно произнес старик. Или мне послышалось сожаление в его голосе?

— Про убийства я тоже читал. Но я ж не полиция, чтобы такие дела расследовать. Разберутся с этим и без меня, я так думаю.

— Правильно рассуждаешь, — старик покачал седой головой, — не стоит лезть туда, куда не следует. Завтра небось в лес пойдешь?

— Пойду. Вы не могли бы мне утром показать, где именно свет видели? — попросил я.

— Покажу, почему не показать? И еды с собой дам. Сухари вот вчера только насушил. Да не вздыхай, знаю, что припасы с собой взял, но сухарик в лесу лишним не будет. Сам не съешь, зверюшкам скормишь.

— Каким зверюшкам? — насторожился я, вспомнив фотографию убитой доярки.

— Разным, — нехотя ответил дед и замолчал.

— Кстати, пишут, что в лесу странные звери появились, которые на людей нападают, — я продолжил развивать тему, хоть и видел, что старик пытается от разговора о животных уйти.

— Ишь, новость! Дикие звери потому и прячутся в лесу, что любопытства излишнего к себе не терпят.

Конец ознакомительного фрагмента.