Хаос слова

Vio Manlakesh

Облекая смысл в красноречивую одежду слов, мы подбираем самые приятные на ощупь ткани букв, находим самые интересные композиционные рисунки интонаций и останавливаем свой выбор на самых оригинальных выкройках по самым точным меркам лаконичности.

Напрасная Надежда

Такой вот компас внеземной

«Славная, добрая, милая»

Ты славная, добрая, милая,

Красивая, до боли честная,

Земная, но всё же небесная,

С творческой женской силою.

Ты милая, славная, добрая,

Открытая, звёздочка светлая

На небе дневном заметная,

И радость дарить способная.

Ты добрая, милая, славная,

Чуткая, трудолюбивая,

Любимая и счастливая,

А это — самое главное.

«Ну, как-то так»

Я снова полюбил не ту.

Ну, как не ту: она меня не любит.

Она-то та, но чувства в пустоту,

И это-то меня изводит, губит.

Мне так близка, но только я не тот.

Ну, как не тот: лицом не вышел, ростом.

Я тот, кто нужен ей, а только вот

Она пока не понимает просто.

Когда она поймёт, я буду мёртв.

Ну, в смысле мёртв: живой, но недоступен.

Захочет всё вернуть, но не вернет, —

Увы, но мир безжалостен, преступен.

Да я не обижаюсь на судьбу.

Ну, как не обижаюсь: не печалюсь.

Я просто её истово кляну,

И нецензурно, грубо выражаюсь.

Я снова полюбил не ту.

Ну, как не ту: ту, только не взаимно.

Вот привкус крови чувствую во рту,

И жду, когда любовь пройдёт, наивно.

«Они совсем любви твоей не знают»

О, проклинаю творчество за то,

Что описать оно тебя не в силах,

И жизнь твою, струящуюся в жилах,

Нельзя запечатлеть на полотно.

Фотографам, художникам дано

Всего-то, что довольствоваться мигом,

Который пойман кистью, объективом,

Но жизнь не удержать им всё равно.

Размазанное скоростью пятно…

Ну что оно о жизни вам расскажет?

Фантазию почти не будоражит, —

Вниманием к себе обделено.

Вот так и в жизни грустно и смешно:

К текущему очей не направляем,

А любим лишь тогда, когда теряем.

Края не замечаем, видим дно.

Искусство презираю глубоко,

Ведь сохранить оно тебя не может.

Поэзия все чувства приумножит,

Но до любви твоей ей далеко.

«Иероглифы»

Однажды творчество мне дико надоест,

Что я сотру из твоего овала крест,

Кровь в моём сердце постепенно загустеет,

И в свою очередь квадрат мой опустеет.

Портрет пустой мой ничего тебе не скажет,

И кисть твоя его палитрой не измажет;

Кататься будет между нами эта вата,

Пока плюются дни из зёва циферблата.

Насколько долго это всё у нас продлится?

Лишь каркнет ворон, и состарит наши лица;

Когда же времени не хватит остального,

То в танце страсти познакомимся мы снова.

Тогда по письмам к тебе дико затоскую,

В твоём овале свой иероглиф нарисую,

И, может быть, в красивом шёлковом халате

Ты нарисуешь свой иероглиф мне в квадрате.

«Женщина сорока лет»

Вспоминая теперь своё прошлое, толком не скрою

То, что в юности так повзрослеть мне хотелось уже;

И хоть внешне была яркой, свежей и ранней весною,

Я вела себя так, словно поздняя осень в душе.

Все подруги мои замуж выскочили очень рано,

Нарожали детей и успели уже развестись.

Мне ж хотелось любви, чтобы искренно и без обмана,

И из сердца к нему мои чувства на крыльях рвались.

Я встречала парней, и мужчин в своей жизни встречала,

Но в душе ни с одним не почувствовала перемен.

А когда подошло время слышать мне детское «мама»,

То услышала лишь тишину четырёх своих стен.

Так сложилось потом, что двоих родила ребятишек,

В них отрада моя, хоть и трудно одной их растить.

Идеал же мужской не сошёл со страниц моих книжек,

Он остался на них, позволяя его лишь любить.

Эх, казалось мне, что жизнь прочла до последней страницы,

Точно зная, чего от судьбы своей личной хочу,

За плечами росли крылья вольной, счастливой Жар-птицы!..

…А теперь по земле тяжело их и грустно влачу.

Какой вечер подряд распускаю я длинные косы,

Тихо Богу молюсь, чтобы увидеть хорошие сны;

Пусть уже по годам я похожа на раннюю осень,

Но в душе у меня состояние поздней весны.

«Параллелями»

Я хочу тебя параллелями

Неизученными, неизмеренными,

На которых в меня бы верила,

Несмотря на потери времени.

Я хочу тебя параллелями

Бесконечными, протяжёнными.

С ощущеньями неподдельными,

Да и чувствами неискажёнными.

Я хочу тебя параллелями

Искривлёнными гравитацией,

И в постели своей неделями

Наслаждаться твоею грацией.

Я хочу тебя параллелями

Повседневно и регулярно.

Но пока что, увы, коленями,

Мы друг к другу перпендикулярно.

«Доверь заботу о себе»

Забота о тебе, мой милый друг,

Совсем легко на плечи мои ляжет,

Паденье ангела твой путь ко мне укажет,

И солнце озарит весь мир вокруг.

Поверь в меня всем сердцем и душой.

Твои сомнения могут быть глубоки,

Как у Цветаевой заманчивые строки.

Доверь заботу о себе, и будь со мной.

«Не думай обо мне»

Не думай обо мне на завтрак,

И на обед не думай тоже.

Раз всё разладилось, оставь так,

Или исправь, если ты можешь.

Не думай обо мне на ужин,

Побудь с собой наедине.

Но, если я тебе так нужен, —

На полдник думай обо мне.

«Манекен»

Я шёл по улице один,

Огромные глаза витрин

Зазывно на меня смотрели.

И я в ответ на них смотрел,

И в отражении разглядел

Любовь искусственной модели.

Среди вещей, теней и букв

Был манекен без ног и рук,

Без головы и без одежды.

Куском пластмассы был тот бюст,

Но отпечаток женских уст

В нём разжигал огонь надежды.

И в той груди пылал костёр

Любви ни братьев, ни сестёр,

Испепеляющие страсти

В нём бушевали неспроста,

Ведь были женские уста

Божественной вкуснее сласти.

На миг представилось мне что

Витрин осыпалось стекло,

И шаг я сделал к манекену;

Ладонью тронул поцелуй,

И магия любовных струй

Вошла иглою в мою вену.

Внезапно вспыхнул фейерверк,

И следом свет вокруг померк,

И призма мира изменилась.

Та ночь беззвёздною была,

И я подумал: «Вот дела…»,

На этом мысль прекратилась.

Прошло с тех пор немало лет,

Уж выцвел на пластмассе след

Оставленный от поцелуя,

Чуть теплится внутри огонь,

Но женская уже ладонь

Его не трогает, волнуя.

И магазин тот постарел,

Что так заманчиво глядел

На тех, кто мимо проходили;

В плену заброшенных реклам

Есть манекен красивый там,

Уже покрытый слоем пыли.