Динуар

V. D., 2021

На мрачных улицах Динаполиса исчезают за’ары. Полицейский департамент бессилен, или просто смотрит сквозь пальцы. Лишние вопросы даже копа заведут не туда. Нищий в переулке и владелец веганской закусочной, домохозяйка и босс мафии, подминающий под себя город. Таинственную башню возводят в трущобах, и воды Рэй-ривер отливают оттенком крови. Каждый день кто-то выходит из дома, чтобы пропасть навсегда. Ленни Кравитц – частный детектив в мире антропоморфных динозавров. Грубый циник в подтяжках, всегда готовый к работе. Ваши проблемы – его проблемы, если вы сойдетесь в цене. Бывшая подружка сыщика пропала. По крайней мере, так утверждает ее муж. Пухлый конверт с авансом, и Ленни отправляется туда, куда зарекся возвращаться. В прошлое. Друг детства, погибший на войне. Женщина, от которой отказался. Старые раны почти не болят, если не трогать. Это жесткая история, лишенная всякой надежды. Как рваный блюз из-за окон со двора: стоит только напрячь слух. Это Динуар. Содержит нецензурную брань.

Пролом в стене

Одни еще растут, другие находятся

в расцвете, третьи же разрушаются.

Погибают друг от друга, сталкиваясь

между собой.

Misper. Так это называется на полицейском жаргоне. Пропавшая персона¹. По прошествии двадцати четырех часов вы имеете право заявить в полицию. Сделать вид, что всем не плевать. От трехсот тысяч до полумиллиона ежегодно обновляют статистику пропавших. Почти всех находят в первые три дня. Некоторых позже. В канаве, мусорном баке, расчлененными, скормленными аллигаторам, замурованными — мало ли как. Тогда делу меняют квалификацию, а бумаги отправляют этажом выше. Так misper превращается в Джона Доу². А потому вам необходимо то, что называют качественными детективными услугами. Если вы действительно хотите кого-то найти.

Частным сыщикам в этом городе всегда хватает работы.

vol. one

БЕЗНАДЕЖНЫЕ ДОЛГИ

07/29 Su

***

Змейка сигаретного дыма вилась в воздухе, пока не ударилась в оконное стекло. Ленни кинул на столик книжку-коробок, теперь пустую. На улице задавался день, и редкие кары бесшумно проносились мимо. Пока еще бледное солнце старалось изо всех сил, и вывеска с крыши отбрасывала на брусчатку легкую тень.

— Утро, Ленни! — бодро объявил мистер Берри, разбирая поднос. На небесно-синюю скатерть опустился фирменный завтрак.

— Здравствуй, Рэд.

— При первых проблесках зари?

— А?

— Ты снова с нами. Все-таки решил изменить жизнь к лучшему?

«Новая жизнь — новый ты» — слоган на плакате в багетной рамке. Довольный за’ар держит напоказ репу размером с младенца. Ленни выпустил еще одну змейку:

— Может и так, Рэд. Может, и так.

Улыбашка Рэдмонд. Круглый, как кочан, услужливый, будто подрабатывал швейцаром. Но что-то неладное было в образе хозяина. Жутковатый изъян. Как если бы толстяк прятал за спиной нож и ждал момента. Наточенное лезвие за завязками цветного фартука. Невидимая, но ощутимая угроза. Как вкус металла на зубах. Стоит лишь отвлечься, и…

Тень вывески рябила на мостовой, буквы жались друг к другу, словно закадычные приятели. В сплюснутой бубликом «O» расплавил крылья силуэт бабочки. Логотип заведения, яркий задел на франшизу. Крылья едва подрагивали на желтых камнях, от чего казалось, что бабочка сейчас полетит. Такой вот фокус.

«Фокус это не фокус, — часто повторял Шилдс. — Фокус — это подготовка».

Ленни с трудом дожевал омлет: проклятый шпинат застревал в зубах, отравляя рот травяным привкусом. «Хочешь быть молодым и здоровым — питайся правильно» — сообщали миру все тот же за’ар вместе с репой. Ну-ну. Спроси Ленни, лучше сдохнуть старым и больным, чем жрать все это.

Он вспомнил фирменный салат Мамаши Марш. Горькие овощи, нарезанные вялой соломкой. Раньше этот город вдалбливал элементарную истину: если ты травоядный — страдай. Куда все делось?

Закусочная заполнялась. Жизнерадостные идиоты спешили утопить свою радость в минестроне. Теперь это называется завтрак. Сладкая Парочка на этот раз заявилась около десяти. Он заказал цезарь с фалафелем, она — фиолетовую смесь. Оба потребовали студенческой скидки. Мистер Берри благосклонно улыбнулся. Он не спорил, хотя вряд ли ребята протянули и пару лет в муниципальной школе. Надеюсь, вам понравился сервис. Расскажите о нас друзьям. Душка Рэдмонд, хорошо ли наточен твой нож?

Ленни раскрыл блокнот.

Группа компаний New Life, Travis Passage (подразделение Rose Corp.) и фирма «Элизиум»³ — святая троица этого мира. Их крестовый поход за здоровьем нации начался с благословенного штата Дин. Тренировочные лагеря, спортплощадки, организация занятий на свежем воздухе — дело рук этих проходимцев. В округе не найдешь столба, на котором ни красовалась бы листовка, предлагавшая отжаться или сожрать морковку. И отжаться еще.

Время едва плелось. По замершей улице монотонно проплывали одинокие за’ары, монотонный гул столовых приборов, бряцающих о фаянс, усыплял. Этот мир был похож на блюз с заунывной пластинки Шилдса. Как и любой другой. Ленни наконец выцепил языком упорный шпинат, и теперь вяло перемешивал толстой соломиной коктейль: темные комки бултыхались в болотной жиже.

— Ты книгу пишешь? — мистер Берри возник ниоткуда и начал собирать посуду. Заточенное лезвие, цветные завязки.

— А? — посетитель оторвался от созерцания болота в миниатюре: один комок разбился, второй медленно погружался на дно. Как и мы все.

— Ты у нас в третий, что ли, раз на этой неделе?

В лучшем случае — второй. Но кто считает?

— Допустим.

— И все строчишь в свой блокнот. — Рэдмонд кивком указал на столик. — Мне кажется, ты нашел свое место силы.

— А?

— Место, где писателю удобно работать. Обиталище муз.

Ну-ну.

«Так что ты будешь делать с толстяком? — выплыл из глубины внутренний голос. — Ведь вариантов всего два, верно? Либо он знает, что ты в некоторой степени не ты, и юродствует. Либо перепутал с кем-то еще. Многих встречал, кого можно перепутать с таким, как ты?»

Не особенно.

— Обиталище муз? Пожалуй.

Ленни покосился на кожаную книжку с выглядывавшим из кольцевых зажимов серебряным карандашом. Металлический уголок приставал к полям фетровой шляпы. Ослепительно белой, не подходившей к его грубому стилю.

— И какой жанр?

— Бульварный детектив, — брякнул он.

«Нет ничего более неловкого, чем начало любой истории», — так говорил Донни.

— Обожаю детективы! — мистер Берри обрадовался, как будто выиграл в лотерею.

Еще недавно не всякий сыщик взялся бы отыскать в Динаполисе желающего жевать свеклу по собственной воле. Ключевое слово — «недавно». Объединенная овощная компания опрокинула на мирных за’аров соединенную мощь навязчивой рекламы и государственной программы продовольственной помощи. Полгода спустя невзрачные кафешки, которыми был утыкан штат Дин, заполнились блюдами из «экологически чистых овощей и фруктов». Ленни знал об этом, потому что эти факты касались дела. «Или потому, что это написано в любой брошюре, — снова встрял голос. — Так какие планы на толстяка? Для приверженца своей диеты парень не слишком подтянут, не находишь?»

— Когда я был маленьким, дядя Ти брал меня на ярмарочные сеансы, — продолжал Толстяк, не подозревая, что на него уже строят планы. Ленни понадеялся, что «Дядя Ти» не кличка его сутенера. — Короткие немые комедии, где всё движется слишком быстро. Казалось, режиссер боялся, что зрителю наскучит сюжет. И бог свидетель, не зря! — Мистер Берри покачал головой, как если бы разочарование в старых комедиях до сих пор причиняло ему досаду. — С тех времен у меня крутится одна завязка… — он сделал торжественную паузу.

Врата ада распахнулись, и травоядные со всех концов штата бросились в забегаловки типа «Дыры в стене» получить свою порцию салата. Ажиотаж поднялся тот еще, и теперь меню едва ли не каждого второго кафе забито дерьмом, как вокзальный сортир.

— Несколько ребят пытаются ограбить заведение вроде нашего. И больше их никто никогда не видит. Таинственное исчезновение…

Ленни медленно поднял голову и тяжело посмотрел на хозяина. Тот не стушевался.

— Скажу по секрету, нет ничего менее подозрительного, чем вегетарианское кафе.

Он действительно ломает комедию? Или это неудачный подбор слов? Не все ли равно. Последние недели выдались не из легких. Как и вся эта жизнь. Впрочем, Рэд вроде смирный. А будет быковать, что ж, замараю паркет…

— Великолепная идея, Рэдмонд, — ровно ответил Ленни. — Впору писать роман.

— Или повесть в двух частях, — легко согласился мистер Берри, поменял пустой коробок на полный и выставил сырники из тофу. — За счет заведения.

Вот она, радость. На вкус лепешки были, как ничто. Чуть подслащенное, вязкое ничто.

— Знаешь, Ленни, — на полпути обернулся хозяин. — Ты здесь недавно, но кажется, мы знакомы целую жизнь.

— Может, и так, Рэд. — Ленни чиркнул спичкой и затянулся. — Может, и так.

Старый друг

07/13 Fr

Серый кабинет замер, словно был выполнен в карандаше. Казалось, можно различить отдельные штрихи грифеля. Уличный фонарь проходил сквозь английское стекло, чтобы оставить на столе полосы янтарного света. Черным прямоугольником по центру лежала тяжелая тень хозяина. Не хватало разве что молнии на заднем плане.

Милости просим — частный детектив Кравитц. Крепкий профессионал в подтяжках, всегда готовый к работе. Ваши проблемы — наши проблемы, за определенную цену, и все такое. Ленни нравился образ крутого сыщика. Он мог сидеть и сквозь дым с прищуром смотреть на клиента, просто чтобы насладиться моментом. Только не на этого.

Угрюмый, тяжелый, потный. Гость из прошлого, от которого мутит на душе. Он сидел на краешке стула, неудобно развернув туловище, и все талдычил о какой-то ерунде. На его стороне дымилась чашечка кофе. Черный и без сахара, или как там он его пил? Чего ради ты сюда приперся, приятель? Неужели припекло? Найди себе шавку с Холлидей-роуд, готовую рвать жопу за пару баксов. Твои проблемы никогда не станут моими. За любую цену.

Ленни отрешенно смотрел в сторону. Лампочки барного шкафа отражались в зеркальной стенке, придавая бутылям крепкий ржавый оттенок. Он было подумал, что неплохо плеснуть старому другу выпить, а потом вышвырнуть вон и не вспоминать сукина сына еще лет триста⁴, когда Джимми сипло добавил: «Это Лори».

Старые друзья, они такие. Каждый норовит выскочить из прошлого и провернуть оставленный в спине нож.

Он уже собирался домой, когда по рифленому стеклу постучали. Три уверенных стука. Нок. Нок. Нок. Джимми-Джимми, чертов бойскаут, ты всегда знал, чего хотел, а?

— Они не дергаются. Копы. Ты же в курсе, — упрямо повторял Ширес. Их разделял массивный стол, их разделяла едва ли не четверть жизни. — Перекладывают бумажки и кряхтят, будто мешками ворочают.

— Это Динаполис, здесь все время кто-то пропадает. — Ленни с силой затушил сигарету в черную, под мрамор, пепельницу. — Окей. Допустим, ты себя не накручиваешь, я-то причем? Я не ищу пропавших, Джимми. Ни за’аров, ни куриц, ни-ко-го. Это хлопотно и затратно. А еще опасно. Это может быть чертовски опасно. Ведь никогда не знаешь, что именно ты найдешь. Арчи Холланду так руку сломали. Спиральный перелом лучевой кости. Видать, нашел не того. — Посетитель угрюмо посмотрел на выглядывающие из-под трексы⁵ темные бугры мышц: тебе-то сломают. Ленни проигнорировал взгляд. — Но обычно эта возня не дает результата.

— Хочешь сказать, быстрого?

— Я хочу сказать, того, при котором я не потеряю бизнес прежде, чем закончу разгребать дерьмо, — он кивнул на надпись, шедшую полукругом по рифленому стеклу.

«Shields&Kravitz Investigations». Впрочем, не было никакого Шилдса. Донни не вернулся из Залива. Ленни оставил там лучшую версию себя. А Джимми, что с него взять? Непробиваемый, как «Carbondale»⁶: если война и задела Ширеса, то не оставила следа в плотной, как ткань его костюмов, душе. Ничто не смогло бы оставить.

— Рано или поздно они найдут твою зазнобу, — добавил Ленни с новой сигаретой в зубах и огляделся в поисках спичек. — Возможно, даже живой. Просто дай им шанс, окей?

Старый друг поднес огонь, золотое пламя отразилось на поверхности его безжизненных глаз. Он угрюмо повторил сказанное. Затем еще раз, слово в слово, не повышая тона. Так мог говорить прибой.

Его знакомая ушла вечером и не вернулась. В последний раз ее видели рядом с веганской кафешкой «Дыра в стене», на углу Юнион и 17-ой. «Западный берег? В какую дыру ни забьешься, если ты травоядный, а?» — ввернул Кравитц, чтобы хоть как-то разбить монотонный ритм, и затянулся. Посетитель не позволил себя отвлечь: полиция ничего не предпринимает, и бла-бла-бла. Где-то здесь Ленни подумал, что хорошо бы выпить да и послать ублюдка ко всем чертям. Сколько у Джимми таких «знакомых»… одной меньше, но кто считает? И тут Ширес наконец добрался до сути: «Это Лори».

Кравитц плюнул сигарету на пол.

***

Окурок кружился у самых глаз Ленни, мелкие камни простучали по стеклу: за окном лихач на бэйкере поднял в полуденное солнце притаившийся у обочины мусор. С противоположной стороны лохматилось полотно билборда: ветер клонил к закату поляну роз на выцветшем от жары виниле. «Новая жизнь — новый мир». И ниже мелким шрифтом: совместно с Travis Passage, туристическим бюро экстремальных путешествий (Rose Corp.) Это называется ирония. Сыщик криво ухмыльнулся картинке и отвернулся от окна. Лори…

В грошовых романах все начинается с женщины. Это клише. Тертый детектив непременно сунется в пасть к дьяволу ради красивенькой мордашки. Ленни выпустил сигаретный дым: с разбегу. Даже лучший секс не стоит и фартинга, если в конце любовного туннеля ждет пуля. Улицы полны роскошных незнакомок, а жизнь одна. Ты рискнешь шкурой лишь за кого-то конкретного. Лори. Он ушел на войну, а она осталась…

Стукнула дверь, и кафешку покинул последний посетитель. До ланча здесь будет пусто, как на похоронах бродяги. Мистер Берри снова станет переговариваться с невидимым поваром на кухне, а потом замрет над свежим номером «Шрайк»⁷. «Дыра», ты и есть дыра, что тут сказать.

— Всегда любил мясо, — жалобно сообщил мистер Смит. Ленни вздрогнул: он совершенно забыл про старикана. — Мясо, скачки и хороший бурбон. Кто бы мог подумать, что на восьмом десятке я застряну в подобном, с позволения сказать, заведении…

Кто бы мог подумать, что у хрыча раньше был вкус? Он никогда не заказывал. Просто сидел за столиком с невыносимой тоской во взгляде, будто хотел оказаться за горизонтом всего. Каждый день он обреченно обращался с чем-то к хозяину, но тот лишь отрицательно качал головой.

Работяги за стеклом пытались оттащить от входа массивный штендер. «Райские поля». Он был привязан на цепь толщиной в запястье, но парни не обращали внимания на всякие мелочи. Они дергали щит и глупо чесали затылки закругленными когтями. «Райские поля: свободная ферма экологически чистых овощей и фруктов», главный оплот «Элизиума» в Динополисе.

— Меняем снабжение, а? — Ленни указал за окно.

Поговаривали, что внутри Святой Троицы не все так гладко. Якобы Rose corp. начала оказывать давление на «Новую жизнь», а та, в свою очередь, теснит фермеров. Впрочем, дела у «Райских полей» не заладились по совершенно другой причине.

— Реструктурируем бизнес, — отозвался от стойки хозяин. — Переходим на собственное производство.

— Будет еще вкуснее? — Кравитц понадеялся, что ему удалось сдержать иронию. Или хотя бы не заржать в голос.

— О, и намного!

Один из за’аров все-таки не выдержал и со всей дури рванул стенд. Цепь беззвучно лопнула, звенья брызнули во все стороны, едва не угодив в витрину. Оба парня свалились на мостовую, погребенные рекламным щитом.

Реструктуризация, как же. «Райские поля» сожгли во время недавнего налета. Ограбление века, не иначе. С четверга ньюсбои орали наперебой: «Ночь овощного террора!», «Услуга обществу», «Кому мешала веганская ферма?». Хохмачи. Кравитц примерно представлял содержание этих статей: они все ошибались. Он прикрыл глаза и откинулся под жарким солнцем. Лори…

Он любил скотч, она предпочитала виски. Отличная фраза для романа. Они были вместе еще до всего. Но он ушел на войну, а потом вернулся. И был год. Год, в который он собирал себя по кусочкам. Маленькие фрагменты гигантского паззла по имени Ленни Кравитц. В хорошие дни он находил десяток-другой деталей. В плохие — опрокидывал все с доски. И по новой. Врачи назвали это эксплуатационной недееспособностью. Как будто он пылесос, в котором что-то сломалось. Год терзающих ночных кошмаров, тревожных звуков и вспышек ярости. Год, в который он не подпускал к себе никого. А потом все изменилось, не так ли? Джимми завалился в своем плотном костюме, будто намылился в коммивояжеры. Последнее «прощай» перед бесконечной дорогой по просторам старой-доброй Америки? Вереницы враждебных честному коммерсанту городков ждали старину Ширеса, пока он долго смотрел на Ленни. А потом он сипло сказал: «Ты мне должен». И оба знали, что это значит. Старые долги утягивают в омут, как груз — мертвеца.

С улицы зашел мелкий жулик с высоким гребнем. Рэксфорд Джонс. Кравитц по привычке раскрыл блокнот.

***

— Еще раз, по порядку и ничего не упуская, окей? — сказал Кравитц, раскрывая блокнот. Полумрак офиса превращал в каракули резкий почерк на серой бумаге.

— Лори ушла в субботу, около девяти. С тех пор…

— Ушла откуда?

— Из дома.

Клиент выдавливал из себя реплики, понуро опустив башку. Выпяченный вперед лоб придавал ему сходство с бараном. Он всегда был таким: упертым, правильным какой-то своей, лишь ему доступной правотой.

— Адрес.

Ширес уставился на сыщика: «ой ли ты не знаешь», но все-таки назвал.

— Это в Стоуне⁸? — глупо уточнил Кравитц. И когда они забрались так высоко?

Джимми посмотрел на него как на идиота: разумеется, это в Стоуне.

— Почему ты заявил только в понедельник?

— Мы поссорились.

— И часто вы ссорились? — Ленни оторвался от записей и пристально взглянул на старого друга.

— Эй-эй, ничего такого, — старый друг энергично замотал башкой.

Он ее не бил. Бойскаут-Джимми не поднял бы руку на женщину. Он мог вызвать авиацию на себя. Мгновение — и свистящие с небес болиды желто-красным заревом рвут в клочья и своих, и чужих, сминая кварталы песочных зданий… Это — пожалуйста, это по уставу. Но он бы не поднял руку на женщину. Или поднял? Ленни представил, как боковым ударом выбивает мелкие зубы Ширеса. Как волочет его тушу и выбрасывает из окна под изогнутый столб фонаря. Как осколки беззвучно сыплются на не отошедшую от дневного зноя мостовую. Как сам выпрыгивает следом в духоту ночи…

— Она ушла, дальше? — жестко прервал собственные фантазии Кравитц.

— Дальше — все.

— Она могла просто уйти? К родственникам, знакомым, друзьям, любовнику? — он выделил последнее слово.

— Может, и могла. Но тогда бы полиция ее нашла, верно?

Верно. По крайней мере — вероятно. Если бы не сомнительные заслуги легавых, этот город утонул бы в криминале намного глубже, чем утонул. Но где-то проходила граница их компетентности: лень, коррупция, апатия, пофигизм. К нему, например, из участка никто не обращался. И Ширес наверняка об этом знал. «Ты не нанять меня пришел, а проверить, — подумал Ленни. — И что бы ты сделал, окажись прав? Ты качаешься, Джимми? Ходишь на армейский бой по воскресеньям? А что это оттопыривает твой уродский пиджак, револьвер? Ну-ну». Собственный магнум сыщика ждал в кобуре под крышкой стола.

— Итак, она пошла в эту… — он сверился с записями, — «Дыру»? Угол Юнион и 17-ой?

— Не совсем. В полиции сказали, что последний раз ее видели недалеко оттуда.

— Кто видел? Во сколько?

— Не знаю.

— А кто знает?

— Полицейские?

Логично. Кравитц подцепил на коготь последнюю сигарету в пачке.

— Погоди-ка… — Только тут до сыщика начало доходить — Так она вегетарианка?

Ленни не любил травоядных. Он считал их слабыми, нерешительными и беззащитными. Их чудовищный культ тела — всего лишь компенсация по… Кравитц забыл, как звали того умника, о котором часто вспоминал Шилдс, и вообще не был до конца уверен, в чем там фишка. Ему просто нравилось слово.

— Ну да. Два года. Может, три.

— С чего вдруг?

Ширес глупо развел руками:

— Мода.

Ленни с трудом представил, как полусонная Лори пытается делать зарядку. Обычно по утрам она предпочитала другое… Он покосился на плотную фигуру напротив: видимо, не с ним.

— Окей. И как давно она посещает «Дыру в Стене»?

— Западный Мидтаун? Никак. Левый берег не самое престижное место. Ты знаешь Лори.

Он не знал. Не ее, не сейчас.

— Тогда по порядку. После ссоры с тобой, она перешла мост, чего обычно не делала, и с тех пор ее больше никто не видел, а?

— Да.

— Думаешь, на что это похоже?

— На что? — буркнул Ширес. Пот лоснился на лбу, несмотря на относительную прохладу офиса; оттопыренный пиджак неприятно целился в Ленни.

— Что ты убил ее, Джимми, — с необъяснимым злорадством объяснил Кравитц. — А теперь ломаешь комедию для легавых.

— Убил. И в подвале закопал, — бесцветным голосом откликнулся Джимми. Он смотрел на сыщика гадким взглядом исподлобья, словно испытывал его. — А к тебе пришел, потому что совесть замучила. Хочу, чтобы ты воздал мне за грехи, так?

«И ты станешь моим проводником в царство раскаяния», — закончил пассаж Ширеса голос в голове Ленни.

— Это же Лори, — настойчиво сказал гость. — Берешься?

И будто бы после добавил: «Ты ей должен». Или это снова был голос.

Кравитц оттянул подтяжки большими пальцами:

— Пятьдесят в день, плюс расходы. Аванс пять сотен. Безвозвратный.

Старый друг на секунду смешался, затем медленно полез за пазуху. Кравитц задержал дыхание. Кравитц был готов. Однако вместо ствола на серый свет кабинета появился пухлый конверт. Нервы ни к черту. Хорош бы он был, пристрели клиента, который потянулся за гонораром.

Джимми швырнул конверт на стол, как швыряют кость.

— Здесь намного больше. И все твое. Гарантия, что бизнес не сдохнет раньше времени. — В его исполнении это прозвучало как пожелание сдохнуть, то ли бизнесу, то ли его владельцу. — Просто найди ее, Кравитц. Забрось дрянную работенку и сделай в своей жизни что-то хорошее.

За такие деньги парни с Холлидей-роуд прикончили бы родную мать.

Ленни показалось, что Ширес хочет добавить что-то еще, но тот поднялся и сутулясь направился к двери. Он так и не притронулся к кофе.

Интересно, когда он собирался рассказать, что это Лори? Одна моя знакомая пропала… Конечно, Джимми, столько лет не виделись, уже бегу! Как она выглядела? Особые приметы? Он думал, что, я не узнаю, кого ищу, пока не найду? Он вообще думал? Идиот. И что она в нем нашла…

Преступления без жертвы

07/16 Μο

— Огонь есть?

— Что?

— Прикурить!

Ленни по-хозяйски вывернул ручку электроплитки.

— Эй, Кравитц, что здесь такое! — женщина острым пальцем указала на черно-белый плакат «No Smoking», кнопкой пришпиленный к стене.

— Отсюда не видно, — Ленни причмокивая раскурил сигарету и обернулся.

Капитан 9-го участка Элизабет Дросс выступала из капитанского кресла, как причальная мачта среди грозовых облаков. Тонкая, как стилет, пронырливая, как ящерица. Служба не сделала ее краше.

— Курение убивает.

Еще один лозунг. Чокнувшись от первых успехов, Святая Троица пошла войной на табачников. Уверенность Овощных Сестер в том, что каждый за’ар в штате только и ждет, когда у него изо рта вытащат сигарету, поначалу умиляла. А теперь они добрались и до полиции.

— Свинец убивает. — Сыщик смачно затянулся. — Но разве так встречают друзей, а?

Друг Элизабет Дросс походил на деревенщину, который очень хотел казаться крутым. Бесцветная трекса с потертыми вставками была стянута подтяжками из коричневой кожи, скорее напоминавшими ремни кобуры. Из-за спины выглядывал краешек зацепленного за ремень чехла для блокнота. Солома на голове торчала во все стороны, ершистые баки спускались по измятому лицу недозволительно низко.

— Всё надеялась, сдохну раньше, чем тебя еще раз увижу. Но тут меня перебросили в кабинет, — она развела руками: — Облом.

— Это называется карма, Лиз.

Ленни подставил стул и плюхнулся напротив. Лицо сыщика при этом приняло идиотское выражение, которое он, по всей видимости, полагал радостной улыбкой. Его вид будто вопил: вот и я, детка! И детки разбегались кто куда.

Капитан критически осмотрела гостя:

— Тебе никто не говорил, что носить ремень с подтяжками — дурной вкус?

— Ты и еще половина Динаполиса каждый божий день как заведенные, — он оскалился, продемонстрировав тусклую фиксу⁹, отчего стал похож на пирата. — О, что тут у нас? Мокруха. Мокруха. Мокруха первой степени. Покушения на убийство… хмм, целая стопка. Кто-то не умеет доводить работу до конца, а?

— Чего тебе, Кравитц? — устало спросила Дросс.

Ленни пожевал сигарету:

— Ты помнишь Джимми?

— Конечно. Тот самый Джимми, изнасилование монашки? У него нос был крюком. Его так и прозвали — Джимми Крюк. Или не нос… А может, Джимми Хопс, нападение и контрабанда бензина? Ему оторвали голову лет восемь назад? Буквально оторвали. Кровищи было! Арчи потом весь день выворачивало наизнанку. Мне кажется, после этого дела он и подружился с бутылкой¹⁰… Или Джимми Симос? — она указала на доску «most wanted», — ограбление банка и каннибализм.

Лиззи Дросс была очаровательной девушкой, а потом ее вышибли из Бюро. Одна из тех историй, которые рушат судьбы. И Ленни Кравитц в качестве героя второго плана. Говорили, он прикончил подозреваемого. Ее подозреваемого. Как там чинука звали? Териус? Тернус? Что-то вычурное. Агент Дросс не смогла опознать стрелявшего. Огромный ангар и освещение ни к черту, доложила она. Но все всё знали. Каким-то чудом она устроилась в полицию, но начинала с самых низов. Ленни так и не понял, почему она его не сдала.

— Итак? — капитан выжидательно посмотрела.

— Итак, — сыщик сжал в пальцах тлеющий фильтр и начал историю Ширеса.

Было около полуночи. Жар ночи продавливался через оконные рамы, или это Ленни забыл выключить конфорку. Одна из ламп в плафонном стекле с ленивым урчанием погасла, сделав кабинет еще более серым, чем он был.

— Вот черт, — выругалась Дросс.

— И что ты думаешь?

— Травоядная, — Лиззи облизала растресканные от жары губы. — А чего она, собственно, ждала от жизни?

Кажется, капитан полиции была не в восторге от новых реалий.

— Я серьезно, Лиз…

— Если серьезно, ты и сам все знаешь. Муж. Это почти всегда муж. Или любовник. Был случай, когда муж и любовник трахались друг с другом, и надумали замочить неверную женушку. Так что все равно муж.

Типичный подход и неспособность к нестандартному мышлению. Кто-то сомневался?

— Не катит. Джимми только что отвалил мне столько нала, что я мог бы прикупить кар.

— То-то я смотрю, у тебя все еще нет кара.

— Да, но теперь у меня его нет из принципа.

Полицейская криво улыбнулась.

— Лиз?

— Это Динаполис, Кравитц, здесь всегда кто-то исчезает. Но жизнь продолжается. Чего ты хочешь?

— Исчезают? И много? — мгновенно отреагировал сыщик.

— Для кого как, — лениво протянула Дросс. Пожалуй, неестественно лениво.

— Лиииз?

— Возможно больше, чем могло бы.

— Травоядные? Мидтаун? Угол Юнион и 17-ой?

— Возможно. Кому какое дело. Это преступление без жертвы.

— Потому что нет трупов? — опешил Ленни. Он мял в зубах сигарету, но снова прорваться к плитке не решался. — Нет тела — нет дела, так? Ты ведь знаешь, что преступление без жертвы — это нарушение какого-нибудь дебильного положения, от которого никому никакого вреда, а?

— Это один взгляд на вопрос.

— Ага. Прямиком из офиса окружного прокурора. Если я сниму шлюху — это, возможно, нарушит закон времен отцов-основателей, но не повлечет…

— Бедная девушка! — сверкнула глазами Лиз. — Такого натерпеться! Только посмей, Кравитц, и я лично брошу тебя в тюрьму!

— Ха-ха.

Коп с чувством юмора — впору повеситься. И где только понабралась.

— Короче, Лиз, когда придет большой шмон, у тебя с твоей трактовкой возникнут серьезные проблемы.

— То-то тебя волнуют мои проблемы, Кравитц. — Она тонко улыбнулась. — Лучше беспокойся о своих.

— А?

— Под тебя роет налоговая.

Вот еще новости.

— А?

— Налоги, Кравитц, это такая штука, которую надо платить со всего дохода, а не с половины. Можешь уточнить в офисе прокурора.

— Тебе прекрасно известно, на что идет вторая половина, — огрызнулся детектив. Он хотел сожрать чертову сигарету. — Я не стану платить с того, чего у меня нет.

— Ты же знаешь, что ей это не нужно.

— Это нужно мне.

— Ладно, — капитан Дросс неожиданно смягчилась, и Ленни пришло в голову, что форма ей совершенно не к лицу. — Сделаем так. Я пришлю тебе материалы дела. Всех дел об исчезновениях Стаут, Юнион, Десятая, и все такое.

— 17-ая.

— Ну да. И ты утонешь в бумагах, как крыса в дерьме.

— Ха-ха-ха, — хрипло прокаркал сыщик.

— Но, Кравитц, если что-то нароешь — все заслуги мои.

— С чего это прямо все?

Не то чтобы Ленни нуждался в благодарности полиции, ключах от города и прочей хрени, тут был важен скорее принцип.

— Ты мне должен, — жестко ответила Дросс.

Его долг — длинною в милю и чью-то карьеру, не оплаченный, ждущий ответа. Могла бы не напоминать, подруга.

— А теперь все. Я устала и хочу спать. Пошел вон, спокойной ночи, будь счастлив. И заплати чертовы налоги.

Зажужжав, над потолком погибла еще одна лампа.

— Я ее вспомнила, эту Лори. Вы были вместе, еще до всего, — с непонятной интонацией проговорила Элизабет Дросс, когда он уже взялся за ручку двери. — Никак не могла понять, почему вы расстались.

***

Почему мы расстались…

Под луной песок светится голубым. Мелкие песчинки сливаются в бесконечную дорожку, и кажется, что можно уйти за горизонт. И никогда не возвращаться. Два паренька яростно дерутся в ночи. Отчаянные, взъерошенные, упрямые. Детство не знает жалости. Ты просто зол, без причины. И ты знаешь, куда выпустить эту злость. Предместья¹¹ всегда были той еще клоакой. Съежившиеся лачуги, навечно приговоренные гнить в грязи. Без электричества, без водопровода, без надежды. Черный город. Жители рыли колодцы, едва огораживая бревнами. Под луной расстояние искажается, и маленький Ленни, пытаясь достать маленького Джимми, срывается в глубокую бездну. Скрежет когтей по камням и стремительно исчезающий голубой диск. Ледяной холод воды. Пустота.

Так почему же они расстались?

Юнион тянулась далеко на северо-запад, упираясь в Предместья там, где Рэй-ривер резко поворачивала налево. Ленни мог видеть залитую солнцем мостовую и стертые полосы тротуара, почти пустые. Заново облицованные, но уже обветшалые фасады смотрели друг на друга словно с досадой. Между аляповатой стеной с горшочками и грубой стилизацией под фахверк можно было разглядеть черный провал проулка. Будто дверь, ведущая из мира света в мир тьмы. Рядом с дверью все еще никого не было.

Кравитц глубоко затянулся и выдохнул облако дыма в практически пустой зал. Антитабачная кампания в самом разгаре, но старину Рэда не волнуют такие мелочи. Зато нервный посетитель в прикиде юриста неодобрительно покосился на него. Типичный травоед, дерганный и злобный, как ребенок. И откуда только сил хватает вести дела?

No Smoking, be happy — не так ли? Они назвали это «Программа Здоровая Инициатива». Добровольный отказ от сигарет, подстегиваемый законодательным запретом на курение в публичных местах. Вот только закон провалился. Табачное лобби показало Святой Троице почем фунт репы.

Ленни презирал вегетарианцев. Парни просто предают свой вид. Из сильных, свирепых потомков динозавров¹² превращаются в…

Дверь открылась, с авеню вошли двое. Мистер Толстопуз и мистер Черноватый. Первый был размером с утес, второй смахивал на его младшего кузена. Только черного. Кажется, парни ошиблись дверью на добрую милю.

— Моему другу бифштекс под соусом, — обронил товарищ утеса, обводя зал. Что и требовалось доказать. — И виски с фирменной дрянью для меня.

Белый костюм, рубашка с высоким воротом и шейный платок, заправленный внутрь, делали Толстопуза похожим на босса мафии, сбежавшего с комиксной страницы. Интересно, сколько стоит такой прикид?

— У нас вегетарианское заведение, — с достоинством ответил Рэд и дружелюбно улыбнулся. — Могу порекомендовать вино из одуванчика.

Ох, не твои это клиенты.

— Че?

— Только для травоядных, Билли, — амбал сокрушённо покачал головой. — Мы это уже обсуждали.

Билли носил в петлице что-то похожее на кроваво-красную розу¹³.

— То-то я смотрю, народу тут хрен наплакал, — флорист остановил взгляд на сыщике и глуповато ухмыльнулся.

Украшать себя цветами в Динаполисе — верный способ не вернуться с прогулки. Если, конечно, у тебя нет родственников из горных пород.

— Вегетарианство — это философия, сэр.

— Для нас мог и постараться.

Хозяин снова улыбнулся. На этот раз менее дружелюбно. Почуяв шухер, нервный юрист дернулся к выходу. Толстопуз остановил его взглядом: «Ты посиди, посиди, — словно ребенку, сказал он. — Жуй свою морковку». Парень не решился ослушаться.

— Окей, тогда гони свой бургер, — потребовал Черноватый, заваливаясь за ближний столик. — И если можно поменьше всякого дерьма, лады?

— Наш рецепт неизменен. Булочка с семенами саговника, без добавления масла и дрожжей, картофельная котлета с тимьяном и чесноком, маринованный папоротник, вяленый томат, тофу и листья хвоща. Все это с унцией особого соуса, состав которого политика компании не позволяет мне озвучить, — без запинки оттарабанил мистер Берри. Иногда в Улыбашке Рэдмонде что-то щелкало, и он начинал талдычить, как чертова справочная служба. — Все ровно в таких пропорциях, в которых и должно быть.

— Ну, — пожал плечами бугай, — надо жрать — будем жрать.

— К сожалению, в данный момент «Черный Веган» временно выведен из ассортимента. Задержки с поставками.

Задержка с поставками, реструктуризация, ну да.

Билли помрачнел. Толстопуз отвел владельца к стойке и глупо тыкал пальцем в сторону кореша, пока тот продолжал пялиться на Ленни. Сыщик зажег спичку о коготь и причмокивая закурил. «Особый соус» производили на все тех же «Райских полях». Бутылка аккурат в унцию, коричневая, будто заполнена дерьмом. Вот только связь между отсутствием бургера и «реструктуризацией» фермы была не сказать чтобы прямой: блюдо и без того редко появлялось в меню.

Кравитц отложил сигарету и начал рыться в блокноте. На шершавых страницах жили выполненные резкими штрихами портреты, и сейчас анфасы мелькали на бумаге, как в диком мультике. Ничего похожего на этих понторезов, окей. Сверившись с записями, сыщик принялся за работу. Когда-нибудь он сравнит эти рожи с делами, которые прислала Дросс.

–… передайте мистеру Ди… счет не будет погашен… — доносился ровный голос хозяина от стойки. На мистера Берри не произвели никакого впечатления габариты незваных гостей. Смельчак. Поднимись кипиш, стоит ли за него вписаться? — В… обстоятельствах… не смогу… исполнить обязательств…

Так оно и бывает, не правда? Однажды тебе просто откроют счет. Нехитрое дело. Суммы растут, и вскоре ты уже не можешь гасить проценты. Еще чуть-чуть и расфуфыренный мордоворот стучится на твой порог, чтобы взыскать свое. И они всегда находят способы заставить тебя платить.

Так почему же мы расстались?

Когда Джимми завалился в его берлогу, Ленни никак не мог взять в толк, о чем талдычит этот бойскаут. Лори? Два года в Заливе и еще год после всего, и что Лори? Они не расходились в нормальном смысле слова, тут и без слов было ясно. «Ты не можешь стоять у нас на пути», — заявил Ширес. Ну да. А потом он сказал: «Не будь эгоистом, Кравитц». Само собой. И наконец то ли прошептал, то ли прохрипел: «Ты мне должен». Прошлое пожирало Ленни, будто гигантский плотоядный цветок¹⁴. Да, так все и было. В ту ночь бойскаут-Джимми не бросил маленького Ленни тонуть в колодце. Он вытащил товарища, хрен его знает как. И Ленни ему должен. Даже тогда, выкашливая из себя воду на покрытом луной песке, маленький Ленни понимал, что по таким счетам просто так не расплатишься. И вот Ширес припирается к нему в своем уродском костюме и говорит: «Плати». И что ж, Лори? Просто Лори. Они даже не вместе. Еще одна девчушка, сколько их было? Тогда это на казалось чем-то особенным. Он просто бросил: «Забирай», и вернулся к своей бутылке.

Ленни вздрогнул и вынырнул из прошлого. У проулка все еще никого не было, понторезы куда-то потерялись. Мистер Берри как и прежде читал газету. За завязками его фартука, кажется, поблескивал нож.

Крыса в переулке

07/19 Th

Наколотая на штырь газета трепыхалась в неоновых отсветах бульвара, изломанная и драная, как знамя давно разгромленной армии. Динаполис задыхался в ночи, но звенящий бульвар Стаута и лаковые улочки Оушен Плейт¹⁵, несмотря ни на что, парадным светом били в небеса. Рядом — черные туннели проулков, словно вены с отравленной лизергином кровью, пронизывали тело города. В полночь западные районы превращаются в тыкву, стоит только свернуть не туда…

Вырвав арматуру, сыщик углубился в тревожную черноту проема. Бетонная щель, соединяющая Юнион с бурлящей жизнью, была заставлена контейнерами, гнилыми ящиками и прочей дрянью. Маленький Ленни вновь блуждал по канализационному лабиринту в поисках крыс. Финн давал 50 центов за сотню. Без дохлых и лишайных, и никак иначе. Шапки из них шил, что ли? Он представил, как Лори на своих каблучках выбирает, куда наступить, как жмется к стене, обходя зловонные баки. Юбка облегает бедра, сумочка прижата к груди. Он навсегда запомнил ее запах, холодный и колкий, как льдинка под языком. И выражение лица. Удивительно упертое. Она могла получить все, что хотела. А захотела получить его.

Улица воняла, как гигантский кальмар, выброшенный на берег Парк-пойнта. Смрад колыхался в воздухе: казалось, можно увидеть, как он медленно восходит к крышам. «Вряд ли обеспеченная дама выберет подобный маршрут, — вмешался внутренний голос. — Только если ее приведут сюда насильно».

«Shields&Kravitz Investigations» — не только дань памяти товарищу: была доля правды в этом названии. Кравитц обычно решал проблемы силой, нередко — магнумом, Шилдс предпочитал работать мозгами. Единственное место, где он все-таки взял оружие, — Электрическая 25-ая¹⁶. И то, кажется, так и не выстрелил. «Если я не смогу быть хитрее, пусть дьявол заберет меня», — часто повторял он. И был хитрее, пока дьявол не явился за ним в яростное пекло Залива.

К сожалению, специфика сыскной деятельности подразумевает необходимость думать, а это не та вещь, которая давалась детективу с Гулд-стрит слишком легко. Но иногда в его голове раздавался внутренний голос. Это был голос Донни. И Шилдс как правило оказывался прав. Ну… или просто язвил не по делу: он и в жизни мог быть достаточно бесцеремонным. С друзьями.

Ленни подошел к вороху тряпья, совмещавшему бедолаге функции постели и дома. Работа частного сыщика преимущественно состоит в том, чтобы копаться в отбросах общества. Иногда — буквально.

— Хей, Вилли-как-там-тебя?

Нет ответа.

Патрульные привезли бумаги на двух полицейских карах, и, вероятно, все еще загружают коробки в офис. Чтобы развеяться после двухдневного захода в Стоун, Кравитц вытащил несколько дел наудачу. Легкая прогулка перед визитом, который так не хотелось совершать.

— Подъем, Вилли. Смотри, кто к тебе пришел! — он помахал водкой «White Lizard» с полярной ящеркой на этикетке, но жилец не отреагировал на гостью.

Имя Вилли всплывало в записях, как дерьмо в сточной яме. Бродяга в паре случаев мог что-то видеть. Но не видел. Или же не был в должной степени мотивирован. Предполагалась, что белое пойло решит проблему. Или штырь. Кравитц не чурался грязной работы.

— Иисус на кресте! — сыщик выплюнул сигарету и мощным пинком фермерского ботинка разметал зловонную кучу. Никого.

Для верности он потыкал ошметки арматурой. «На твоем месте я бы этого не делал», — подал голос внутренний Донни. С глухим звуком из мрака выкатилась бутылка «Теда Купера». Недопитый виски трехлетней выдержки колебался, запертый в стекле.

— На купоны такого не купишь, — ухмыльнулся Кравитц. Со своей «White Lizard» он почувствовал себя глупо. — Деньги есть на все, кроме жилья, а?

Лори тоже любила «Купера». Ленни находил старину «Теда» слишком мягким. Когда-то у нее была своя бутылка в конторе и еще одна — в его берлоге. Может, и сейчас там стоит. Перед уходом в Залив, она подарила ему пряжку. Бронзовый прямоугольник с присевшим на горлышко бутыли драконом и подписью: «Тед Купер» — из глотки зверя. Много шуток было сказано на этот счет.

Сыщик провел пальцами по рельефной бронзе дракоши: окей, подождем.

Едва он отставил штырь, за контейнерами раздался скрежет, и на тусклый свет высунулась усатая морда. Крыса. Отожравшаяся, наглая. Всё верно: сколько ни беги, твоя траектория — круг. Если повезет — с диаметром чуть шире, чем у соседа. Приютский паренек, кому ты нужен? Прошлое воняет. Гнилым мясом, немытой промежностью и нечистотами.

Крыса смотрела на него странным, пронзительным взглядом, как если бы ожидала расплаты за весь свой род. За всех замученных и убитых, за годы охоты в подземном мире. Что ж, приятель, есть счета, которые нельзя погасить. И если честно, не больно-то и хотелось. С чего ты взял, что тебе повезет больше, чем остальным? Ленни осмотрелся в поисках камня, и, словно почуяв неладное, грызун резко рванулся с места. Крыса — зверь умный. Сыщик вяло проводил ее взглядом. А потом нечто вырвалось из темноты.

Он вроде бы заметил, как тень отрывается от стены; два яростных янтарных глаза мелькнули в отражении металла. А потом нечто ударило со спины, плотно обвившись вокруг мощного торса детектива. Мелкие зубы попробовали прокусить шею. Оно что, пытается меня загрызть? По крайней мере, это не веган…

«А я предупреждал», — ехидно заметил внутренний Шилдс.

Ленни качнулся, больно двинувшись об угол контейнера. Он попытался отцепить тварь, но та, продвинувшись выше, только усилила захват. Намотанные на башку тряпки, неприятно врезались в щеку. Видимо, так должен выглядеть бой с мумией.

И тут в сыщика ударила волна вони. Из-под импровизированного капюшона несло, как из помойки. Он и позабыл запах истинного дна этого города. Его повело, и он шмякнулся навзничь, придавив противника весом. Противник неожиданно тонко пискнул, но хватки не ослаблял. Высоко в небе, запертом в границах проулка, в плотной дымке миазмов над черными крышами домов висел грязно-желтый диск луны.

«Отличная ночь, чтобы сдохнуть» — мелькнула шальная мысль, а потом грудь разорвало болью. Острые когти вспороли льняную ткань и проникли глубоко в плоть. Это что-то новенькое. Ленни зарычал и нанес могучий удар затылком туда, где должно было находиться лицо напавшего. Он бил еще и еще, пока тот наконец не ослаб. Поднявшись на ноги, Кравитц великим усилием отодрал ублюдка от спины и швырнул в стену. Подтяжки треснули, сразу обе, и взметнулись, как кнуты в замахе. Враг врезался боком с такой скоростью, что куски облицовки разлетелись по сторонам.

Несмотря на все, зверюге удалось приземлиться на ноги. Еще мгновение — и в его лапах оказался тот самый кусок арматуры.

— Пош-ш-шел проч-ч-чь, — прошипело существо. Оно было сверху донизу укутано в лохмотья, лишь глаза, страшные, с вертикальными зрачками глаза мерцали в темноте мистическим золотым огнем. Как пить-дать — мумия с обложки!

Никогда не знаешь, что именно ты найдешь, а?

— Ты верно Вилли? — догадался Кравитц. — Хочешь выпить?

Вилли-как-там-его бросил взгляд на «Теда Купера». Ленни носком подцепил бутыль, как мяч в соккере, и подкинул в руку.

— Хочешь? — он призывно потряс виски.

В ответ бродяга прошипел что-то невразумительное, и ткнул в сыщика штырем, как бьют пикой. Весь фокус в реакции. Ленни отклонился, ловко захватил арматуру под мышку и, сблизившись с противником, врезал бутылкой по закутанной башке. Желтые капли брызнули во все стороны вместе с осколками. Чудище лишь довольно облизнулось. А затем в правую сторону лица врезался Тихоокеанский экспресс. И навалилась темнота.

Иногда фокус — просто черт знает что.

Вполне возможно, это был левый хук. Или небольшой грузовик. Ленни медленно приходил в себя, что-то умиротворяюще журчало над головой. Или даже большой грузовик. Он с трудом разлепил веко. Улицу перевернули вертикально, бесконечная стена уходила вверх, как шахта колодца. Узкий небосвод с крошками звезд встал по правую руку от него. Ночь ощущалась мягкой, как перина. Теплые камни, чуть-чуть покоя — много ли нужно уставшему детективу с Гулд-стрит?

«А ты не думал, что может журчать в подворотне посреди города?» — поинтересовался внутренний Шилдс. Действительно, что? Кравитц скосил глаз. В смрадном воздухе проулка, широко расставив ноги, над ним покачивалась мумия имени Вилли Как-его-там. И мумия ссала! Желтая струя пыталась достать сыщика, но бездомного водило, поэтому худшего до сих пор удавалось избежать.

«По всей видимости, он тебя метит, — задумчиво предположил Донни, — чтобы другие не забрали твою тушку, пока он ее не доест».

Теперь это стало очень личным.

Резким рывком Кравитц оттолкнулся и, успев ухватить врага за лодыжку, проскользнул назад по тротуару. «Архг?» — удивился враг, прежде чем шмякнуться в лужу собственной мочи. Не отпуская существо, сыщик крутанулся, вскочил на ноги и дал инерции работать за него. Вилли протащило фута три, подбородок гулко стучал по камням. Не мешкая, Ленни отодрал бездомного от поверхности и, прогнувшись, с великим усилием отправил противника по широкой дуге себе за спину.

На мгновение в дрожащих испарениях проулка на фоне тяжелой старой луны, нелепо размахнув руки, высоко над заваливающимся телом сыщика замерла фигура в грязно-сером тряпье. А потом с чудовищной скоростью обрушилась на мостовую.

Добро пожаловать в кэтч¹⁷, сукин ты сын!

Кравитц огляделся. Впереди — пустая Юнион, далеко позади огни Стаута сливаются в сплошной карамельный фон. Где-то гудит полицейская сирена, и ночь окутывает духотой мир. Нищий лежал в небольшом кратере перед ним. Куски базальта медленно ссыпались вовнутрь.

— Всю рубашку, гнида, испортил, — ощупывая липкую ткань пожаловался Ленни в никуда. Хрен с ним, и не такое терпели. За годы охоты, не было места, в которое его не кусали. Открыв водку, он обильно полил раны: не хватало заражения. Повеяло этанолом, адреналин заглушил боль. — Хоть на что-то сгодилась.

Возможный свидетель валялся, как мешок гнилой картошки, разве что вонял значительно хуже. Кравитц добыл уцелевшую сигарету из смятой пачки «Lucky Shrike»¹⁸, похлопал по карманам в поисках огня. Явно не его день.

— Подъем, Златоглазка.

Он содрал капюшон с плешивой башки, наступил ботинком на горло и с высоты роста принялся медленно лить «White Lizard» прямо на жутковатую рожу, пока Вилли-как-там-его не захрипел и не дернулся. Простое дело: сломай крысе позвоночник и еще живой привяжи за хвост к шесту: когда соберешь партию, ни одна не успеет протухнуть. Финн не брал порченный товар. Сыщик сильнее надавил на глотку.

— Не рыпайся.

Чудище затрепыхалось. Ленни внимательно всматривался в уродливый профиль. Неумолимая близость смерти укрощала звериную ярость. Агрессивное животное уступало обитателю мусорного бака. Лицевые мышцы теряли напряжение, демонический янтарь в глазах медленно затухал. Безусловно, страх — лучший воспитатель нашего вида. Кравитц усвоил это, шарахаясь по трубам равнодушного города. Вот и существо прислушалось к доводам сапога.

— Ты видел их? — одну за одной сыщик ронял в лужу фотокарточки пропавших, но Вилли лишь бешено вращал тусклым глазом.

— Ты их видел? — он еще сильнее надавил на глотку.

— Этого… — замотанная лапа схватила один портрет.

Кравитц рывком перевел бродягу в вертикальное положение и придавил к стене предплечьем, зажав трахею.

— А ее ты видел? — он достал фото Лори, взятое у Ширеса.

— Говори! — яростно рявкнул Кравитц.

— Ни женщин… ни детей. Второе правило, сэр, — пролепетало существо и вдруг расплакалось. Ленни убрал руку и несчастный сполз по стене.

— А другие жертвы?

— Жертвы? — беспомощно повторил бездомный. — Нету жертвы. Не-жертвы. Они сами уходят, сами бросаются в дыру. Их ведет судьба.

«Ну вот. Фатум, — вмешался Донни. — Превосходная ниточка. Все происходит как бы само, и никто не виноват. Как там сказала твоя подруга? Преступления без жертвы». Где ты был, когда меня чуть не убили, чувак?

— Так сами или судьба?

— Пускай мы за’ры бравые, но есть один закон. Беги от черных веганов, как бешеный геккон, — неожиданно затянул нищий.

«О да, шанти¹⁹, обожаю», — развеселился внутренний Шилдс.

— Они хотя бы живы? — не отставал Ленни.

— Сегодня ты жив, завтра мертв.

Философ, бля.

— А тела? Куда ты деваешь тела?

«Жрет он их, разве не ясно? — не отставал друг. — И тебя бы сожрал». Порой, от него не было совершенно никакой пользы.

— Я? О, я тут ни при чем, сэр… — бездомный принялся вытирать слезы грязнущим рукавом. — Это все мистер Рэд и мистер Дракс. Они… всё они.

Вдалеке снова послышался вой сирены. Кравитц перекинул сигарету из одного угла рта в другой. Может быть, он и наткнулся на что-то интересное.

— И где же искать твоего мистера Рэда?

— Так в дыре же он и сидит, — жалобно ответил нищий.

В «Дыре» — прочухал детектив. Перипетии ночи сделали его не слишком сообразительным. Чувак из веганской столовки заправляет бандой похитителей? Взаправду готовят, что ли? Было бы забавно.

— А ты что, животное?

— Помогаю, — пожал плечами Вилли и вдруг, спохватившись, начал искать что-то в разбросанных тряпках. — Вот возьмите, сэр. — Он доверительно протянул круглый медальон размером с монетку. Красная медь в темноте казалась зловещей. — Без этого нельзя, без этого никак не пройти.

— А?

— Метка. Отдадите мне на той стороне.

— Непременно. А теперь, дружочек, пройдемся-ка мы с самого начала…

Сирены ударили совсем рядом. Эхо отразилось от стен, взмыло вверх и разлетелось над крышами. Что за черт? противоположного конца проулка мерцали полицейские кары. Проклятье! Лет пять назад никто бы в подобной помойке не обратил внимания, сожги Ленни этого пьянчугу живьем.

— Придет судьба тебе и мне нырнуть в одну дыру, — нараспев завопил бродяга. — Мой брат окажется на дне, а ты падешь во тьму!

Ленни нервно закусил сигарету.

— Огонь есть?

— Ммм… что? — сбился бездомный.

— Прикурить.

Вилли комично развел руками. Копы приближались. Маленький Ленни во всю прыть удирал из сточного лабиринта туда, где песчаные кварталы восточного города раз за разом умирали в огне. «Call for fire! Call for fire now, fellows… requesting… confirm… requesting… confirm… now!» — где-то внутри черепной коробки тупо повторял Джимми, и радио отвечало ему треском.

— Ну и на хер тебя, — рявкнул Кравитц и наотмашь пнул бездомного в висок.

Когда он выбрался на Юнион, полицейские оказывали нищему первую помощь. Динаполис все так же задыхался в ночи.

Каирн душ

07/20 Fr

Стены трещали. Ночь ломилась сквозь доски, пропитывая коридор удушливой гнилью. Подошвы «вингов» оставляли глубокий след на расползающемся ворсе ковра. Безжизненный дом на отшибе на бесплодном поле рядом с забытой железнодорожной колеей. Желтая полоса под дверью едва светила в глухую темноту мира. Мертвые ставни, отравленная кадмием земля. И тишина.

Поместье Уэллрок приходило к Ленни в кошмарах. И куда только не забросит тебя жизнь.

— А, Кравитц… ты ж вроде сдох… — вяло удивился хозяин. Растрепанный за’ар в бархатном халате с вечным тамблером, на два пальца наполненным медной текилой. Еще один призрак прошлого, о котором мечтаешь забыть. — Нет, не ты… не здесь…

Его скрежещущий голос затухал в прелом дереве стен.

— И тебе здравствуй, Краун, — осторожно ответил детектив.

Альберт Алан Краун смотрел на мир затуманенным взглядом, будто бы только проснулся, или еще не ложился, а может, и вовсе спал. Он стоял, опираясь на стол, посреди комнаты, которую можно было сравнить с прибежищем разорившегося лорда.

— А… да, да… Как жизнь, друг? — словно бы вынырнул из своего морока сонный лорд.

— На том свете? Все лучше, чем у тебя.

— Не забирай в голову, — вяло отмахнулся Ал. — Это так, эхо разбитых снов…

Пыльные книги, тусклые лампы, тяжелые шторы, похожие на театральный занавес, из-под которых пробивается темнота. Ничего этого не было, когда Ленни покидал поместье вечность назад.

— Тебе привиделось, я хвост отбросил, или что?

Он был не в лучшей форме после встречи с бездомным Вилли, но не настолько.

— Наверное… быть может… не уверен.

— Нет уж, давай. Расскажи, каким образом я загнулся.

«Лучше не надо», — подал голос Шилдс из глубины.

— Бомбой накрыло…

Видимо, он перепутал меня с тобой.

— Или сожрали. Да, верно. Тебя сожрали крысы в каменном колодце Витватерсрэнда.

Банг. В самую душу. Несколько попаданий, коротких и точных, как удар боксера. Кроме «ватерсэнда»: сыщик и отдаленно не представлял, что это за дрянь²⁰. Зачем он так? Внутренний Донни молча пожал плечами. Впрочем, вряд ли Краун помнил детали его биографии. Вряд ли Краун помнил себя.

— Мне нужна помощь, — поспешил перевести разговор Ленни. Он и забыл, насколько тяжко приходилось с этим типом.

— Некоторым лучше не возвращаться, друг. Иногда лучше оставаться мертвецом… — не слушая, принялся рассуждать Ал. Он говорил путанно и невнятно, его голос обретал странную мелодичность, как если бы кто-то решил сыграть на камнедробилке вторую симфонию Венгера²¹, или типа того. Бордовый бархат лоснился под давящим светом ламп. Он не был сумасшедшим… наверное. Просто в компании Альберта Крауна мир становился вязким, как…

–… будто ты комар, застрявший в меду, — неожиданно закончил его мысль хозяин. Или снова удачно попал невпопад.

— А?

— Тебе нужна помощь, — подытожил он таким тоном, словно эта идея только что пришла к нему в голову.

— Так поможешь?

— Без проблем. — Будничным жестом Краун взял со стола револьвер времен Гражданской войны и наставил бесконечно длинное дуло на сыщика. — Не благодари.

Мощный агрегат. Из тех, что проделает дыру с пол-Техаса в тебе и трех парнях в строю за тобой. Признаться, Ленни рассчитывал на помощь иного рода.

***

07/17(18)

Иногда ссорились. Если существует идеальная фраза, чтобы описать семейную жизнь Ширесов, пишите: иногда ссорились. Жители Стоуна не были рады потертому детективу. Еще один за’ар на пороге в мире, где каждый мудозвон хочет впарить тебе страховку и каждый счетчик пытается тебя посчитать²². Кравитц переходил от дома к дому. Дин-дон. Маленькие дворы с заборчиками, такими низкими, что не сдержат и лепрекона. Нок-нок. Викторианские двери с молоточками, с ромбиками из вогнутого стекла и газетной щелью аккурат на уровне паха. Дунь — и вся конструкция сложится, как карточный фокус.

Здравствуйте… Порой фокус это совсем не фокус. Здравствуйте, я… Серый айвори ²³в сереющей темноте вечера. Я частный детектив… Свет фонаря тонет в разреженном воздухе, едва касаясь вставок на трексе. Частный детектив Кравитц… Вежливые лица, настороженные взгляды, уклончивое молчание. Я расследую исчезновение вашей соседки, Лорелеи Ширес… Еще одна дверь, закрытая перед самым носом. Могу ли я задать… Сквозь ромбовидную прорезь остается видна искаженная перспектива холла. Видимо, нет…

Работа сыщика монотонна, как бормашина. Ты делаешь одно и то же, снова и снова, повторяешь еще и еще, пока не получаешь результат. Или не получаешь результат. К этому сложно привыкнуть. Отчаяние — вечный спутник частного сыска. Скорбный друг, готовый похлопать по плечу. Нок-нок. В какой-то момент Ленни почти всерьез прикинул, не пальнуть ли сквозь щель для газет.

«Иногда ссорились, — наконец выдал подтянутый мужчина в очках, — но ничего такого». «Джим обеспечивал ее образ жизни, — поделилась юная мисс. — То есть мистер Ширес». Ну да, ну да. «Странная она, — пробасил усатый старикан с выбритой макушкой. — Всегда собранная, как самурай. Слышали, эти парни всегда настороже, что их прикончат?»

— В смысле, опасалась за свою жизнь? — не понял детектив.

— В смысле, сама готова убить любого, кто ей встретится, — широко улыбнулся старик.

Кто бы подумал…

Увлечения, друзья, проблемы? Кто знает, не наше дело, тут так не принято. Разноголосье разносилось по пустым улицам, отдаваясь в ушах звонкой болью; напряженные фигуры в дорогих интерьерах мелькали на страницах блокнота.

«Иногда ссорились, — помятая дама выпирала из своего платья за штуку баксов, как будто оно было ей мало сразу во всех местах. Единственная, кто пропустил сыщика дальше крыльца. — Если вы понимаете, о чем я». Миниатюрная брюнетка с пышными формами, даже красивая. Когда-то. Двадцать лет спустя ее наряд смотрелся, как прошлогодняя елка на Рождество.

— Мутная история, милый, — она сделала приличный глоток джина, который мешала с приторной гадостью. Ленни осторожно пригубил свой.

— Потому что ссорились?

— Потому что мы так не делаем.

— А?

— Мы живем в Стоуне. Мы жрем в Стоуне и пьем в Стоуне, мы срем в Стоуне, работаем в Бронтсе или… — она ткнула пальцем в потолок, явно имея в виду Холмы, — и трахаемся между собой. Хочешь помоложе — можешь с садовником, служанкой, да хоть с продавцом пылесосов. В этом плане, да, выбор не ахти… Я хочу сказать, дать присунуть соседскому отпрыску — явно не лучшая из идей. Поверь. — Она влила в себя оставшийся джин и грустно развела руками. Увы.

«Не помню, чтобы жена забиралась западнее Рэй-ривер», — сказал Ширес.

— Мы не ездим куда попало. Оушен Плейт — в любое время. Левый берег? Увольте. И уж никто из нас не станет жрать в какой-то дыре²⁴.

Ее движения становились смелее. Ленни подумал, что если дама начнет приставать, он сразу же даст ей в челюсть.

— Попадаешь в Стоун — увязнешь в Стоуне, любил повторять мой суженый, ад на его могилу. — Она сильно икнула. — И еще: все, что происходит… А, не, это про Вегас, мил…

— Каирн душ, — однажды сообщил Донни. — Каирн — это погребальная пирамидка из камней, которой индейцы привязывали мертвых к земле.

Был декабрь, но зима и не думала наступать. Они разглядывали карту Дино ради одного дельца: Соулстоун неровным треугольником вреза́лся в знаменитые Холмы.

— Ты заметил, что ребята почти что не бывают за пределами этого клочка города? Сидят в своей помойке, как крысы… ну, ты понял.

— А?

— У меня есть идея, — резко воодушевился Шилдс, хотя «А?» Ленни было скорее «какого черта мы станем говорить сейчас об этом?», нежели «что ты имеешь в виду?». — Смотри, им никогда не стать настолько богатыми, чтобы их приняли на Холмах, но и всех денег тоже не потратить. В результате среднестатистический житель Соулстоуна оказывается заперт между тщетной надеждой на лучшее и страхом перед тем, что осталось позади.

Он установил чайную кружку на бирдекель, хотя столешница выглядела так, будто пережила Иводзиму.

— Позади? — глупо переспросил Ленни.

— Они же почти все вылезли из нашего мира. Новые деньги. В таких обстоятельствах не слишком тянет смотреть на старых себя. А в результате… — Он легко очертил пирамидку, сделав район похожим на индейское захоронение. Ему все давалось легко. — Словно великий волшебник привязал их к этому месту…

— Да и куда нам идти? — продолжала гостеприимная дама. — Многие из нас выбрались из нищеты не для того, чтобы… — Она снова сильно икнула, а затем серьезным тоном добавила: — В некоторые места лучше не возвращаться, не правда ли?

***

07/20 Fr

В некоторые места не стоит соваться — это правда. Мертвый дом на отшибе под грозовым небом за черной оградой, будто бы из острых штырей. «Orphan Children» — надпись на полукруглом постаменте. Каменная, зловещая, страшная. Таким Ленни изобразил поместье Уэллрок в самом начале блокнота. И никогда туда не заглядывал.

Ты проведешь меня в царство раскаяния и печали — предрек Ширес и кинул толстую пачку денег. И Ленни направился туда, куда однажды зарекся возвращаться. Пришло время поднимать старые связи.

А в результате старые связи сыщика подняли на него револьвер. Любопытный поворот.

— Ты, блять, охренел?

— Эй, я помочь тебе хочу! — искренне возмутился Краун. Безусловно, в его отбитых мозгах была какая-то связь между тем, о чем он думал, и что происходило на самом деле. — Ты же попросил…

Парень окончательно сбрендил.

— Может быть, есть способ… помочь мне как-нибудь… проще? — Ленни выбирал слова, как сапер — следующий провод: было не очевидно, каким именно смыслом отразится фраза в голове нового владельца Уэллрока.

— Куда тут проще, друг?

«И правда, проще некуда», — в очередной раз не к месту встрял Донни.

— Банг — и все твои проблемы станут совершенно несущественны. Линия твоих страданий оборвется в этом моменте, а все метания растворятся в пустоте.

Медленный скрипучий голос, бордовый бархат, бесконечное дуло вороненного металла, будто черный туннель, в конце которого ждет смерть. И этот туннель вглядывается в тебя.

— Это не будет больно. Закрой глаза.

Алан взвел курок. На секунду Ленни представил, что может разглядеть на другом конце бесконечности запертый в ячейке барабана патрон. Словно серебряную воду на дне колодца.

— Я не хочу, чтобы ты в меня стрелял, — глядя в мутные глаза хозяина, твердо сказал Кравитц.

Понадобилось несколько веков, чтобы за’ар с кольтом обдумал его заявление.

— Принимается, — нехотя проговорил он, и с видом оскорбленного величия добавил: — Тебе же хуже.

Все это походило на неудачный спектакль. Ленни однажды попал в театр. Ему не понравилось.

— Он ведь был не заряжен? — выдохнул сыщик, нервно оттянув подтяжки большими пальцами.

Вместо ответа Краун бахнул в потолок. Мощный кольт выпустил пламя, руку откинуло отдачей. Звук увяз в прогнившем дереве, и дом отозвался странным гудением. Все равно что стрелять в дохлого слона.

— Выпьешь? — он швырнул оружие в дебри стола и как ни в чем не бывало направился к барному шкафу.

Когда-то Ал был другим. Как и все мы. Несносный ребенок, один из шумной оравы, носившейся по протухшим коридорам поместья. Башкой он тронулся позже. Может, отбили в уличных драках. Боец из него был тот еще, но дрался он до конца. Про таких говорили «держит удар», но это не про Ала, куда там. Падал с первого тычка, но всегда вставал. Даже когда это казалось самоубийством. А может, мозги поплыли от каждодневной текилы? Пусть по сравнению с Арчи Холландом он и был почти трезвенник.

— Нравится, как я обустроил?

Они сидели все в той же проклятой комнате с книгами и дыркой в потолке. За’ар напротив медленно потягивал выпивку, Ленни нервно теребил сигарету. «Не кури, — обронил Краун, когда сыщик достал пачку «Шрайка». — Шторы провоняют». Эка, блин, ценность.

— Узнал место?

Здесь все изменилось, но… разумеется, Ленни узнал место.

— Именно в эту комнату сестричка Марш приводила на головомойку.

О да, святые кармелитки не давали спуску грехам.

— Она называла ее…

«Чистилищем» — проговорил Кравитц про себя.

— Чистилищем, — эхом повторил Краун.

Раньше в холле стоял старинный часовой шкаф с маятником, его звук был слышан везде. Тик-ток, тик-ток. Это сводило с ума, особенно бесконечными ночами. Тик-ток. Так отмеряют секунды вечности.

«Какое унылое детство», — лениво протянул Шилдс.

— Значит, Лори? — переспросил Ал, массируя оба виска одной рукой: с тамблером он так и не расстался. — Сколько уже прошло?

А потом, когда ты уже не ждешь, адский бой содрогает мир, от фундамента до фронтона. И твоя душа проваливается в пятки, а все здание вопит в унисон. Они прозвали эти чертовы часы Мистер Большой Банг. Кравитц помнил все, что маленький Ленни мучительно пытался забыть.

— Много.

Иногда сыщику казалось, что это тот же самый бокал, который Краун утащил в какой-то забегаловке лет двадцать назад.

— Ну… ты знаешь статистику, друг. Ты знаешь цифры.

Трое суток. Если misper не обнаруживают в первые трое суток, она уже вряд ли найдется. По крайней мере, в удовлетворительном состоянии. Азы полицейской работы. Он начал с этих азов…

Телефонный диск медленно возвращался обратно. «Эббот Нортвест²⁵, это Пэм». Легкие щелчки, когда дырочки проходят очередную цифру. «Сант-Гуар, чем вам помочь?» Ленни говорил одно и то же. «Офис коронера, доктор Маллард у аппарата». Спрашивал, не попадала ли к ним Лори. «Хэйверлэнд Принц²⁶, Рита». Выдавал подробное описание по новенькой фотокарточке, которой снабдил его Джимми. «Армия Спасения». «Институт Широ²⁷». «Милосердие²⁸». И получал отрицательный ответ.

Каждый раз он называл ее полное имя. Лорелея Ширес. Будто закреплял в сознании то, что случилось давным-давно. И каждый раз имя давалось ему с трудом. Лорелея Ширес. Будто издевка. Его Лори вышла замуж за Джимми. Старые новости. Но каждый раз, когда Ленни произносил это вслух, что-то внутри царапало зазубренным лезвием по кишкам. Если гребаный бойскаут хотел придумать для него пытку, он бы не смог выбрать лучше.

— Самара Морган слушает, — вывел из раздумий деловой голос на том конце провода.

— Я ищу женщину, Лорелея Ширес… — сыщик завел шарманку.

— Среди опознанных таких нет, — быстро ответила Самара. — Описание? Приметы?

Он повторил текст, слово в слово.

— Это может обрадовать, либо огорчить, по обстоятельствам. Миссис Ширес никогда не поступала в мое заведение.

Остальные сверялись с записями, хотя бы для приличия. Долго шебаршили страницами и тяжело вздыхали в трубку. Ленни смиренно ждал в надежде, что это не вчерашний кроссворд.

— Разве вам не надо заглянуть в бумаги, и все такое?

Приличия — это то, что отличает нас от зверей типа Вилли Выгребная Морда.

— В этом нет необходимости, — твердо уверила Самара. Она говорила быстро, четким поставленным голосом с правильным британским акцентом. — Я помню всех моих мертвецов.

«Я своих тоже», — горько подумал Ленни.

— Каждый заслуживает того, чтобы остаться в чьей-то памяти. Пусть и в последний день.

Она помнит всех, кого доставляли в ее морг, — наконец дошло до сыщика.

— Для розыска пропавших в некоторых случаях полезно обратиться к данным городского архива, — продолжила Самара. Она порцировала информацию, будто ждала, пока ее законспектируют. Тебе бы лекции читать, леди Смерть.

— Если миссис Ширес поступит ко мне в будущем, я могу отправить вам сведения. У вас есть телетайп?

Конечно. А еще секретарша, консьерж и новенький бьюик. Или секретарша все же была?

— Пришлите телеграмму на Гулд-стрит… — Ленни назвал адрес офиса. — Л-о-р-е… — он принялся диктовать имя под запись.

— Шепчущая скала²⁹, я запомню, — перебила странная женщина, и Ленни вздрогнул, как от удара. — Удачи.

Шепчущая скала, все верно.

— Спасибо, — рассеянно поблагодарил сыщик. Кому-то было не все равно. Хотя бы раз.

А затем все вернулось на круг: гостиницы, аэропорты, вокзалы. Лорелея Ширес, Лорелея Ширес, Лорелея. Зазубренное лезвие наматывает кишки и протыкает селезенку. Старые раны почти не болят — если не трогать.

— Это разрывает на части, да? — снова угадал Краун.

— А?

Что? Женщины? Воспоминания? Джимми? Или этот блядский притон?

— Жизнь, — резко ответил хозяин и поднял бокал, будто для тоста.

«Orphan children» — федеральная программа помощи детям, попавшим в трудные обстоятельства. Говоря по-простому, сиротский приют. Когда Краун поднялся, чертова богадельня почти утонула в долгах. Он выкупил поместье за бесценок. Он снес ограду и приказал выдолбить из каменного постамента с табличкой унитаз. Он разогнал монашек сыромятным кнутом. Он ненавидел это место сильнее, чем любой из его обитателей. Вот только почему он остался?

— Ее могли ограбить, убить, изнасиловать, расчленить, закопать в подвале, скормить варанам…

Чуткий, чуткий Краун. Именно за это парню и доставалось в детстве. Вернее, и за это тоже. Кравитц с укором посмотрел на собеседника.

— Что? — тот выпучил глаза, отчего стал похожим на тряпичную куклу. — Я просто хочу, чтобы ты не исключал варианты.

— Я и не исключаю.

«Исключено», — отрезал подтянутый мужчина в очках. «Да что с нее брать?» — удивилась юная мисс. «Ограбление? Если она сама и ограбит. Перережет глотку отточенным, как бритва, когтем», — гнул самурайскую линию старик.

— Это вряд ли, милый. — Потертая дама смотрела на сыщика с однозначным посылом, разве что ноги не раздвигала. — Мы так не делаем.

— Как?

— Не носим кэша.

— А?

— Мы не храним наличность в доме. И уж тем более не тащим ее с собой через весь город. Только если твоя зазноба пошла оплатить долг любовника или решила прогуляться по Стауту в жемчужном колье, что вряд ли.

«Чеки-банки–векселя… — будто детскую считалочку протараторил Донни, а потом серьезно добавил: — Следуй за деньгами³⁰».

— Поэтому нас и не грабят, дорогуша. С меня, например, сейчас кроме платья и снять-то нечего.

Дама выгнулась так, что это платье едва не снялось самостоятельно. По крайней мере, верхняя его часть. Ленни понял, что настало время валить.

— Так чем тебе может помочь простой за’ар вроде меня? — без всякого перехода спросил хозяин.

В юности «простой за’ар» всерьез увлекся оккультизмом, и это определило его жизнь. Так бывает, когда один шизик встречает другого шизика на их шизанутых вечеринках. Это называется полезные связи. Не успеешь моргнуть, и спустя каких-нибудь десять лет ты становишься самым молодым федеральным судьей в истории.

— Мне нужно отследить денежный след.

Услышав слово «денежный», его честь достопочтимый судья Краун полностью съехал с катушек.

— У меня нет денег, — пропищал он совершенно чужим голосом и огляделся, будто за ним явились маккартисты. — Я беден, я живу под мостом в мусорном баке и ловлю радиосигнал от проходящих мимо поездов! — он указал на обшарпанный приемник-чемоданчик с антеннкой и изобразил несчастье.

Смешнее всего — про поезд: составы по старой ветке не пускали со времен Гражданской. Возможно, именно тогда кто-то пассажиров и обронил тот треклятый кольт…

Ровно на этой мысли мир сдвинулся, пол начал уходить под ногами, невидимые стекла забились в истерике где-то над головой. Позади, казалось почти что за спиной сыщика, воздух разорвался ударами тысяч молоточков, и его самого будто окатило жаром разгоряченной машины. За прогнившими стенами вдоль скошенной линии оврага по мертвой отворотке, разгоняя мрак, летел локомотив. Ленни почти увидел, как дрожит во тьме свет фонаря на циферблате и черти швыряют уголь в так похожую на котел топку.

Будто этого недоставало, ожил молчаливый приемник. «Me and the Devil, — сквозь шелест помех продирался мелодичный голос, — was walkin' side by side…» Ничего такого — просто призрачный экспресс несется с того света, потому что Альберт Алан Краун так захотел.

— Значит, только чеками? — подытожил беседу сыщик.

— Почти всегда, — потертая дама вплеснула в себя очередной стакан джина. — Знаешь, милый, я ведь рассказываю элементарные вещи. Они известны практически всем.

— А?

— Я говорю, для твоего дела было бы лучше, обратись ты к профессиональному детективу…

«Ха-ха. Она мне нравится», — где-то глубоко в сознании непрофессионального детектива рассмеялся Донни Шилдс. «Вот и трахни ее, — осклабился Кравитц. — А ты ж не можешь, ты, типа, помер». «Фи», — обиженно ответил друг и исчез.

— И где хранятся сбережения… миссис Ширес?

— На семейном счете, где же еще.

— А ты случайно не в курсе, в каком банке этот счет?

— Случайно в курсе, — она закусила губу, явно намекая, что с этой информацией расстанется уж точно вместе с одеждой. — А что?

Ленни тяжело вздохнул. Проза жизни. Очередная богатая клуша решила его поиметь. Теперь буквально. Он напустил на себя особенно мрачный вид. Обычно для этого приходилось вспоминать какую-нибудь гадость из детства. Только не сегодня. Он презирал эту женщину и больше был не намерен это скрывать.

Мощный ящер грозно навис над вжавшейся в жаккардовый узор зарой. Едва сдерживаемая платьем грудь тяжело вздымалась, в широко распахнутых глазах отражался первобытный страх. Было неясно, закричит она от ужаса, или кончит прямо сейчас.

— Название. Живо, — яростно прорычал Кравитц.

— Это ничего не изменит… — не сдавалась клуша. — Ты все равно не получишь от них ни слова. Без нужных связей, они не пустят тебя даже облизать порог.

Стало быть, нужные связи, это она и есть. Дрожащая, распластанная потаскушка из каменной индейской могилы. Чего-чего, а упорства дамочке не занимать.

Кравитц оскалился. Сытый вряд ли поймет голодного. Они могут думать, что выбрались из нищеты Дино, но настоящее дно города им не по зубам. Там бродят чудовища. Злобные, опасные, яростные. Такие, как Вилли-Златоглазка. Такие, как он сам. Сыщик всадил коготь в подушку, совсем рядом с головой жертвы, и медленно провел вниз. Цветастая ткань разошлась с угрожающим треском, выпуская наружу белые внутренности перины.

— Золотой Дом³¹, Фаррагут-роуд, — едва слышно выдохнула женщина, когда коготь замер, едва касаясь ее плеча. — Золотой Дом, и катись к дьяволу!

Приторный джин, похоть и отчаяние. Когда сыщик уходил, он чувствовал на себе ее взгляд.

— Мне не нужны твои деньги, — медленно проговорил Ленни, едва оправившись от поезда. Приемник еще некоторое время шипел, словно эхо на ржавых рельсах.

— Которых у меня нет, — немедленно подхватил судья. — Я плачу налоги с каждого заработанного цента, — добавил он, словно обращался к невидимым маккартистам, которые, несомненно, прослушивали кабинет.

— Мне нужна услуга, — устало сказал Кравитц, и на всякий случай уточнил: — Только не так, как в прошлый раз.

— Внимательно.

— Надо взглянуть на бумаги одного банка…

— Всего-то? — немедленно оживился Краун. — Название?

Это была самая неприятная часть дела после непосредственного решения наведаться в поместье Уэллрок. Разумеется, Ленни так думал до того, как ему едва не прострелили грудь. И еще поезд…

— Золотой Дом.

Золотой Дом считался крайне надежным заведением.

— Золотой дом, — задумчиво повторил Краун.

И правда: какой идиот станет грабить банк, в котором хранит деньги мафия?

— Полагаю, старушка Голди не обрадуется, — пожал плечами судья. Только тут он поставил текилу на стол.

Альберт Алан Краун орудовал раритетной перьевой ручкой по бланку, словно живописец в припадке творчества. Он усердно макал кончик в чернила, разбрызгивая фиолетовые капли, и даже высунул язык от напряжения. Ленни осторожно заглянул через плечо.

Не стоило сюда соваться, увы.

Единственное, что было правильным в документе, — это адрес и название банка. В графе «номер дела» стояло загадочное «без двадцати три». Вместо аффидевита судья указал «ибо такова моя воля, суки!». Кроме того, обыск проводился с целью получить экзистенциальный опыт неустановленного качества.

Совсем спятил, чертов мудак.

— Это неважно, — вновь прочитав мысли, отозвался владелец Уэллрока. — Никто не смотрит в эти фитюльки.

Он поставил свое знаменитое а.а.краун и подписался размашистой звездой, заключенной в полумесяце «Си».

— Лично тебе, — а.а.краун согнул листы и вручил сыщику.

— Не полиции?

Что он будет делать с этой хренью? Изображать копа? С тем же успехом он мог бы ввалиться в «Дыру», руководствуясь показаниями нищего ублюдка.

— Не получится, друг. Это волшебный ордер. Действителен только до конца дня.

То есть еще несколько часов. Можно успеть добраться до Дросс, но вряд ли удастся уломать ее наехать на Голди. Не с такой ахинеей вместо текста.

— Волшебный? Он, типа, светится в темноте?

— Это вряд ли. Но ровно в полночь — пфф… — Краун изобразил магический жест.

— Всполыхнет адским пламенем или обратится обратно в тыкву?

— Чары развеются, — грустно сказал судья, словно сожалел о краткосрочности своей власти. А затем ни к чему добавил: — Будет гроза.

— Дождь, хорошо бы… — рассеянно кивнул Ленни. Ладно, хрен с ним. Если правильно разыграть карты, даже дурацкий ордер позволит ему завалиться в Золотой Дом. По крайней мере, шансы были.

— Я что-то говорил о дожде³²? — резко оборвал Краун и дернул шнур.

Театральные шторы на неимоверно огромном окне разъехались, открывая печальный пейзаж поместья. Перекопанное поле заполняло видимое пространство, упираясь в чернеющий горизонт. Словно задник дешевого вестерна. В нависших облаках на самой границе обзора клубились молнии. Перед особняком одиноко стояли три пугала с тыквенными головами, в колпаках и с вырезанными хэллоуинскими лицами. Ленни разглядел их при входе. На каждом висела табличка с инкриминируемые деяниями и заверенным судьей приговором. Казненные овощи — словно ответ Святой Троице. Простите, парни, никто не превратит вас в карету.

— Ты ведь в курсе, что смертная казнь в штате Дин отменена в 17-ом году?

— В 11-ом. Ты к чему?

— К тому, что ты не можешь приговорить никого к казни, даже пугало. Я имею в виду, конечно, вряд ли кто впишется за права овощей, но…

Он хотел сказать: если ты провернешь такой трюк на настоящем процессе, то… С Ала бы сталось.

— Я — федеральный судья! — вспылил Краун. — Я могу все, даже запретить восход солнца, ex officio³³!

Так называемые судьи третьей статьи по праву гордились своим статусом. Они назначались президентом по представлению сенатора. И да, такой сенатор в мистическом кругу Альберта Крауна нашелся. Никто не пожелал бы узнать, где они встретились и в каких позах общались. Пацан из приюта многое отдал, чтобы писать чушь в ордерах и говорить непонятные слова.

Шилдс вроде бы хотел что-то добавить, но промолчал.

— Не кипятись, Ал, — Кравитц примирительно поднял руки. — Я просто говорю, просто говорю…

Лучше бы вызвал дождь, раз все можешь.

— Я спокоен.

Как бомба. Тик-ток, тик-ток. Долгие годы ты лежишь в земле, черная, недвижимая, мертвая. Тик-ток. Ждешь своего часа, чтобы взорваться.

На секунду Ленни почудилось, что он слышит проклятый часовой шкаф.

— Ты что, оставил Мистера Банга?!

— С этим блокнотом ты сойдешь за журналиста, — невпопад ответил судья.

— А?

— Все еще рисуешь?

— Иногда…

— Я сохранил твои картинки. Там, там… — он указал куда-то в потолок. Черные комнаты, проссанные доски, ветер. Череда образов на стенах, которыми он заполнял безнадежные дни. — Они напоминают, какими мы были… до всего.

Загнанными? Голодными? Злыми? Вот уж сокровенные моменты жизни.

— Зачем ты его купил?

— Картинки? — не понял Краун.

— Особняк. Уэллрок. Всю эту хрень.

Как же погано ему теперь, чтобы вспоминать их проклятое «тогда».

— Это дом, — тихо ответил судья и неожиданно рассмеялся безумным гортанным смехом.

— Это дом, друг, — повторил он спокойно. — Да и… куда еще мне податься?

Все верно. Запертым в каирне душ никогда не выбраться на волю.

К тому времени, как под раскатистый грохот вспышка молний озарила мертвое поле, Ленни уже покинул печальное поместье судьи.

Берлинская лазурь

07/20 Fr

Черные листья шептались над головой в застывшем воздухе. Редкие кары скользили бесформенными силуэтами по мостовой. Будто тени, которые спешат в преисподнюю. Ночной Соулстоун выглядел оставленным, как макет города на полигоне в ожидании ядерной вспышки. Бу-у-ух — и волны тьмы сметают респектабельные постройки. Бу-у-ух — и выставочные дворики растворяются в потоке чистой энергии, чтобы воссоединиться с Абсолютом. Расщепленный атом не знает жалости, что сближает его позицию с доктриной Кармелиток Милосердия Ведруны. Ленни нарисовал бы мамашу Марш верхом на ракете судного дня.

«Попадешь в Стоун, увязнешь в Стоуне», — сказала потертая дама. «Как комар в меду», — добавил сонный судья. Кравитц ждал в тенях под низкими кронами, словно охотник у водопоя; беззвучные молнии плясали над треугольниками крыш. Немая гроза. Краун-краун, сукин ты пес, если уж спустил жизнь в унитаз, нажми на слив, имей смелость. Сыщик затянулся: мерцающая точка в темноте как шанс для добычи. «Ты ж вроде бросил?» — глядя на мятую пачку спросил судья. На прощание парень снова решил вынырнуть в наш грешный мир. Бросишь тут с вами. Лучи фар скользили по неровным фасадам, теряясь где-то в ветвях; и листья отзывались им тревогой.

Золотой Дом не был золотым. Страшный куб из глухого бетона, больше похожий на тюремный блок. Кравитц затянулся. То, что Ширес держал семейный фонд в банке гангстеров, не значило ровным счетом ни черта. Те, у кого мозгов побольше, тащили сбережения к миссис Флэнаган. Потому что надежно. Даже налоговая предпочитала не соваться в это змеиное гнездо.

Кравитц покосился на горе-ордер, он и сам посещал Золотой Дом совсем недавно. Безликое помещение с высоченными потолками. Швейцар устало отворил дверь. Мальчишка с половиной лица и без руки. Лаос, Залив, Острова. Еще одна победа на карте мира. «Ура!» — кричит хор луженых глоток. «Вперед и до конца!» — напутствует их сержант. Приятно думать, что кто-то помогает ветеранам встать на ноги. Пускай и мафия.

Сыщик по-свойски кивнул мальцу и прошел к стойке. Пусто, как в музее.

На высоте третьего этажа было окошко, из которого просматривался весь зал. Ленни распотрошил пухлый конверт Ширеса и разделил пачку на две примерно равные стопки. Кассир с невозмутимым видом ожидала окончания маневра. Того, кто, возможно, наблюдал сверху, звали Стегманн Моттс. Известный персонаж, если вы вхожи в преступный мир Динаполиса. «Энжела Дифайнс Шилдс», — Ленни пододвинул одну из пачек за стекло и продиктовал счет по памяти. Еще один его безнадежный долг.

Энжела Дифайнс Шилдс, вдова Донни. Тонкая высокая женщина с пронизывающим до костей взглядом. «Ей не нужны твои деньги», — сказала капитан Дросс. «Это нужно мне», — ответил детектив, и не соврал. Бог знает, взяла ли Ди со счета хотя бы пенни.

Последний раз они виделись под плачущей ивой у ручья. На похоронах. На его могиле. Ее глаза, обычно бледные, как луна, в тот день стали черными, как небо перед рассветом ³⁴. Кравитц затянулся, ветки задевали макушку. Почему мы встречаемся с теми, кто нам дорог, только когда невмоготу? Он вспомнил вороненное дуло и отрешенный взгляд Крауна поверх прицела. Видимо, поэтому.

Кравитц стоял рядом с плакатом о пользе здоровой пищи и напряженно всматривался через улицу. Еле заметная дверь в стене Золотого Дома оставалась заперта, блики молний мелькали на лице сыщика. Что ж, подождем. Те, кто пользуется услугами старушки Голди, предпочитали оставаться в темноте.

Радостный за’ар с рисованной репой в тревожном освещении ночи выглядел скорее кровожадным, отчего казалось, что он демонстрирует миру не овощ, а отрезанную голову врага. Новая жизнь — новый ты, и все дела.

«Ты слишком держишься за жизнь», — сказал судья. Кто-то долго думал о смерти. Рано или поздно его честь соберется с духом, достанет древний кольт, приставит к башке и оборвет линию своих страданий. Под подбородок, чтобы наверняка. Ленни встречал тех, кто промахнулся. Жуткое зрелище.

— Она того стоит? — напоследок спросил судья.

— Кто, Лори?

— Твоя жизнь. Ты так за нее трясешься…

— А?

— Я говорю, что хорошего ты сделал за свое время?

Как минимум не свихнулся.

— Осуждаешь? — не понял Ленни.

— Кто я, чтобы судить.

Действительно, кто?

Дверь отворилась. Ленни затушил окурок в глаз улыбающемуся парню с плаката и быстрым шагом пересек черную полосу дороги.

***

Когда маленький пухлый за’ар наконец вышел из банка, ему в затылок уперся тяжелый ствол магнума. «Вау», — протянул маленький пухлый за’ар и неосторожно поправил шляпу.

— Ни шагу, — процедил Кравитц.

— Да я вроде и не шагал.

Ха-ха. Для того, кто привык ковыряться в цифрах, Стегманн Моттс обнаружил завидное хладнокровие.

— А что теперь? — с любопытством поинтересовался он.

— Теперь ты отопрешь дверь и пригласишь меня на огонек.

— Дай-ка подумать…

Несколько мгновений два силуэта неподвижно стояли у черной бетонной стены, а потом один равнодушно сказал:

— Нет, не стану.

«Интересный поворот», — ухмыльнулся невидимый Шилдс.

— У меня пушка, — напомнил сыщик.

— Рад за тебя, приятель.

Стегманн Моттс был похож на цварга³⁵. Коротышка в донельзя широких брюках и шляпе с узкими, будто обгрызенными, полями. При взгляде на банкира складывалось ощущение, что у него крошечный член и геморрой в последней стадии. Неповиновение подобного субъекта, мягко говоря, обижало.

— Лучше застрелись, — весело предложил субъект. — Отбеги за угол и съешь пулю. Дуло под подбородок, чтобы наверняка.

«А у вас схожий взгляд на вещи», — раззадорился Донни.

— Если справишься за минуту, обещаю не мстить родным.

Да что за день! Ленни в бешенстве развернул Моттса к себе. В мерцании молний тщедушный клерк должен был узреть свирепого ящера. Бугры мышц, звериный оскал. Мощный торс растягивает трексу, будто пытается высвободиться из-под ткани.

— А, Кравитц, это ты… — разочарованно протянул Стегманн и скорчил кислую рожу. В нем было что-то от мокрой крысы.

— Что-нибудь не так, а?

— Ну… Ты слишком тупой, чтобы оценить мой совет. Это печально. Так что… начинай палить из… что там у тебя? 29-ый³⁶? Компенсируешь?

Сыщик не стал бы пытать мокрую крысу посреди улицы, да еще в Стоуне. Сбежаться на шум — не сбегутся, но копов вызовут.

— Знаешь, начни с колен. Один выстрел — буду всю жизнь инвалидом. И мне дадут прозвище… что-нибудь тривиальное. Стен Две Ноги, например. Второе колено — и тут уже понадобится каталка. Потом локти, чтобы я не смог крутить колесики моего модного кресла. Хмм, или начни с локтей. Выбор за тобой.

На этих словах дверь самостоятельно отворилась, и из Золотого Дома вышел паренек в аккуратном строгом костюме. Как будто его одевала мамочка. Тот самый однорукий швейцар с половиной лица. Паренек замер и несколько секунд пытался въехать в происходящее. Ленни практически видел, как мысли движутся по тому месту, которое когда-то называлось лбом.

Оценив обстановку, однорукий потянулся за оружием. Не лучший выбор.

— Не надо, Джонни, — покачал головой Стегманн.

«Верно, Джонни, не надо», — мысленно поддержал сыщик.

Но парень был отмечен загадочным упорством дебила. Совсем как Ширес в Заливе. Возможно, именно с этим выражением парнишка удерживал стратегическую высоту, когда остальные смылись. А потом от него оторвало несколько ценных кусков.

Недолго думая, Ленни одним слитным движением оказался возле швейцара и тихо ударил точно в челюсть: все честно — в целую часть. Парень рухнул на тротуар.

— Нехорошо получилось, — прокомментировал Стегманн. — Как-никак, ветеран.

— А? Я сам служил! — Ленни махнул стволом в сторону двери. — Проходи.

Внутреннее помещение банка предстало темным узким коридором со множеством одинаковых дверей. И за каждой мог оказаться какой-нибудь дебил-доходяга.

— Кто-нибудь еще?

— Только Петер, — с живостью отозвался клерк. — Он должен сидеть вон за тем столиком, — толстый палец легко указал в темноту, где, как подразумевалось, никого не было. Сам Ленни не мог разобрать дальше собственного носа.

— И где он?

Они осторожно продвигались. Пахло деньгами, подмышками и моющим средством. Кто-то воспринял выражение «отмывать деньги» слишком буквально.

— Почем мне знать? Может быть, пошел отлить. Может быть, заметил тебя и дал деру. Станем ли мы обвинять его в этом? В смысле, ты ж себя видел…

Стегманн Моттс последовательно выражал презрение к собственной участи.

— И кто такой Петер?

— Просто парень. Ты его не знаешь. Он у нас типа швейцара.

— Швейцара? — переспросил Кравитц. Они уже почти добрались до предполагаемого местонахождения стола. — А Джонни тогда?..

— Внук.

— Твой?

— Боже упаси! Миссис Флэнаган, конечно. Старушка с него пылинки отряхает, после того как он вернулся не совсем целым.

Сыщик почувствовал, как второй раз за вечер пол ускользает из-под ног.

— Но, — жизнерадостно продолжил банкир, — не бери в голову: тебя убьют совершенно не за это!

И еще раз — ха. Вот уж действительно денек.

Они подошли к тому, что могло быть рабочим местом Петера. Моттс уселся на стол и начал весело болтать ногами. Поблизости действительно никого не было.

— Мне нужно взглянуть на парочку бумаг из… — начал Кравитц.

— Обожаю Де Хэвилленд, — перебил бесстрашный счетовод. — Ее роль в «Каждому свое» — подлинный шедевр. Какая игра, какие оттенки драмы! Некоторые предпочитают Джоан… но нет, нет, это просто смешно!

Единственная Джоан, которую мог бы предпочесть сыщик, это бывшая подружка Холланда. Та еще сука.

— А?

— Ну же, Ленни, скажи, что тебе нравится Фонтейн, и мы как следует поспорим! — продолжил нести чушь коротышка. — Потому что разговоры о кино — это единственное, чего ты добьешься этим поздним визитом.

Как же он бесит. Хуже любой Дросс. Кравитц выразительно посмотрел на свой кулак.

— Можешь меня бить, Ленни. Можешь меня убить. Серьезно, ни в чем себе не отказывай. Того, что сделает со мной миссис Флэнаган, тебе все равно не дано.

— А?

— Моральные принципы не позволяют.

Смешно.

— Мои моральные принципы давно размыты.

— А у нее их нет. Чуешь разницу?

«Ты не получишь от них ни слова», — сказала клуша, едва не выползая из платья. Сыщик вздохнул. Каждый шаг в этом про́клятом деле давался с большим трудом. Дросс закидала бумагами, нищий едва не обоссал. Где это видано, чтобы бродяги мочились на честных за’аров? Краун чуть не проделал в груди сквозное отверстие, размером с Польшу, а теперь и этот бумагомарака артачится… Вдруг что-то шевельнулось возле безразмерной штанины Стегманна. Неужто пресловутый Петер ныкается под столом?

— Это не то, о чем ты думаешь, — предупредил реакцию сыщика коротышка.

— И что же это? — Кравитц небрежно направил револьвер на звук.

— Это Освальд.

— Ну так скажи Освальду, пусть выходит.

— Эй, Освальд, приятель, вылезай, — нехотя позвал банкир.

Из тусклого мрака тут же вынырнула любопытная головка. Насыщенно синяя, как ночное море под вспышкой молний. Геккошка³⁷. У Лори был такой же, только песочный. На вкус Ленни, они слишком жизнерадостные. Зверек легко вскарабкался по брюкам и уселся рядом с хозяином.

— Что еще за хрень?

— Это геккон, — обиженно ответил Стегманн. — Эрл кошта³⁸, берлинская лазурь, очень общительный.

Освальд улыбнулся и приветливо вытянул вперед лапку, словно здоровался.

— Не при посторонних, — строго сказал Моттс. — Мы это обсуждали.

Освальд недоверчиво посмотрел на сыщика.

И чего это я посторонний?

— Знаешь, они удивительные создания…

— Хей, Стегманн, смотри что у меня тут. — Надо быстро заткнуть парня прежде, чем он унесется в дебри гекконоведения. — Держу пари, вам с лазоревым коштой понравится, — Кравитц протянул сложенные листы банкиру.

Его крапленый козырь в этой идиотской игре.

— И что это? — Когда коротышка развернул ордер, его настроение резко ухудшилось. Ленни понадеялся, что в темноте тот не станет вчитываться в бумагу. «В эти фитюльки никто не смотрит», — заверял судья. Сейчас и проверим.

— Ты, что ли, теперь коп? — раздраженно спросил клерк.

— Я — нет, но вот мои друзья — копы. И если ты не хочешь объяснять старушке Голди, чего это у нее с утра полный Дом легавых…

— Где ты найдешь идиотов, которые сунутся к…

В ответ Кравитц улыбнулся во все зубы и ликующе всплеснул руками: эй, это ж я, чувак! Освальд зажмурился от удовольствия, вероятно решив, что улыбка предназначается ему.

— А да, ты ж отбитый… И друзья у тебя такие же.

Иногда слухи о твоих тесных связях с фараонами бывают полезны.

— А потом ваши постоянные клиенты задумаются, стоит ли связываться с парнями, которым устроили шмон из-за какой-то ерунды. Как там говорится? — Сыщик прищелкнул пальцами для эффекта: так иногда делал Донни. — Ущерб бизнесу?

Некоторое время счетовод скорбно вглядывался в коридор. На его лице отражался мыслительный процесс, глубокий и напряженный.

— Хрен с тобой, пошли. — Он подставил руку геккону и спрыгнул со стола. — Ты все равно покойник.

Ничего себе, ордер-то действительно волшебный!

— И кто же меня прикончит? — еще больше раззадорился детектив. — Дорогая миссис Флэнаган, недавно я показал несколько приватных бумаг одному типу. Не могли бы вы дать мне бойцов, чтобы пристрелить мерзавца…

— Не льсти себе, — оборвал банкир. — Убить тебя не так сложно, как ты думаешь.

Ленни только оскалился: парни в Заливе говорили то же самое.

***

— В сущности, чек — это не что иное, как разрешение третьему лицу снять с определенного счета оговоренное количество денег. Следовательно, на нем имеются номер самого счета, отпечатанный типографским способом, сумма и подпись владельца.

Молнии мельтешили в узких окнах под потолком, отчего казалось, что свет носится по лабиринту стеллажей, словно пытается найти выход. Стегманн Моттс работал при единственной лампе, сгорбленной, как старатель в штольне. Он выдергивал переплетенные тома с полок и быстро просматривал страницы. Лазоревый геккошка следил за хозяином, вертикально пристроившись на стене, всем своим видом насмехаясь над гравитацией.

— Когда в банк приходит чек, кассир убеждается, что подпись подлинная, и заносит в книгу учета выданную сумму и имя лица, получившего ее.

Он мне что, лекцию прочесть вздумал? «Или просто тянет время, — отозвался Шилдс. — Интересно для чего?»

Как только Стегманн принял решение, то сразу переменился. Его движения стали отрывистыми, а голос обрел профессиональную четкость. Коротышка даже будто подрос. Для большего эффекта он достал бейдж «Дж. Стегманн Моттс, младший банковский служащий» и лихо нацепил рядом с карманом. Младший, ага.

Они прошли несколько коридоров, пока не оказались в зале, похожем на заброшенный архив. Тысячи истертых корешков таращились в безнадежный мрак, в котором клубились мириады тусклых пылинок. Ленни тоскливо присвистнул.

— Таким образом, мы имеем двойной учет: запись остается в кассовой книге и на балансе счета лица, выдавшего чек. В первом случае можно посмотреть списания за конкретный день. Во втором — операции по конкретному счету с подшитыми чеками.

Последние полчаса Стегманн двигался по залу, как четвертной джек³⁹ на полозьях. Таскал папки, сверялся с записями и по новой. Все это время он не затыкался ни на секунду.

— У ФРС двенадцать округов. Эти цифры означают…

— Да знаю я, как работает банковская система! — не выдержал Кравитц.

— Прости, я думал, что имею дело с узколобым деревенщиной, который предпочитает решать проблемы кулаками. А ты, оказывается, интеллектуал.

Нет, он точно намерен сдохнуть!

— Вот, нашел.

— А?

— Лорелея Ширес. — Пухлый палец легко скользил по серой бумаге. — Последний чек выписан пятого июля сего года. Овощная лавка или что-то вроде этого.

— Хмм…

— Ну что, доволен? Стоило столько мучиться, чтобы узнать так мало?

Значит, нищий соврал: Лори не было в «Дыре». Или она не заплатила. Или ее увели силой. Попробуй добраться через пол-Дино без гроша. Или у нее все-таки был кэш? Или что?

«Пусть роет дальше», — распорядился Донни из пустоты.

— Где она бывала? Что-то подозрительное?

— Да ни хрена, обычные покупки. Тряпки-шляпки, макияж и так далее. Сам посмотри…

Кравитц наклонился над банкиром. Мощная тень легла на зернистые листы, полностью поглотив силуэт маленького за’ара.

— «Дыра в стене», кафе на углу Юнион и 17-ой. Сможешь узнать, расплачивалась ли она там?

В фигуре Моттса отчетливо ощущалось напряжение. Кажется, кто-то вот-вот выкинет глупость. Ну дерзай…

— Нет. То есть не расплачивалась. По крайней мере, «Дыра» никогда не предъявляет чеков.

— Не понял. Разве тебе не надо где-то проверить?

Стегманн оскалил мелкие зубы.

— Погоди…

До сыщика начало доходить: веганская кафешка в принципе не предъявляет чеков.

— Вот именно.

Ленни изумленно обвел архив, крысеныш только в одном случае мог утверждать наверняка.

— Ты их читаешь?

— Ну да.

— То есть просто берешь папки и читаешь?

— Обычно в хронологическом порядке, — не без удовольствия ответил Стегманн.

— На хрена?

— Это информация. Буквально банк данных. Мало кто понимает истинную ценность подобного места. Да, мой хороший? — Моттс с нежностью погладил Освальда, к этому времени перебравшегося под лампу. Геккошка зажмурился и вроде бы даже заурчал. — Например, некий детектив с Гулд-стрит имеет привычку переводить половину гонораров на счет третьего лица. Сейчас мы не будем разбираться в причинах.

Некий детектив напрягся.

— Если допустить, что он честен в своих расчетах, можно не только определить его точный заработок (а заработок у него хреновый). Кто-нибудь поумнее спросил бы, платит ли детектив налоги со всей суммы или только с половины?

— Лучше заткнись, — процедил Кравитц.

— Знаешь, мне кажется, я единственный за’ар в городе, который точно знает, сколько ты торчишь казначейству.

Кравитц выразительно направил магнум.

— Я просто показываю, как это работает, — клерк примирительно поднял руки. Освальд с любопытством следил за происходящим из-под лампы.

— Разумеется, такой фокус редко прокатывает с публикой из Старого города, но вот ребята из Стоуна или Холмов…

Чьи платежи почти полностью проходят по безналу… «Фокус — это подготовка», — процитировал Донни сам себя. У этого заморыша в карманах целые жизни…

— А. Смит, — мрачно сказал сыщик и продиктовал данные. — Твой клиент?

Мистер Смит пропал 27 октября. Последний раз видели в «Дыре». Заказал фирменное блюдо. Согласно двум свидетелям, расплатился чеком.

— Знаю-знаю, — закивал Моттс, как будто речь шла о старом знакомом. — Скачки. Очень неудачно. Но, как я говорил ранее, никто не приходит к нам из «Дыры».

— Хмм…

— Момент! — Коротышка неожиданно исчез среди стеллажей.

Возможно, им не нужны деньги? Возможно, они кормят своим дерьмом за так? Действительно, что за псих станет оплачивать сэндвич с редькой? А потом федеральная программа Как-ее-там компенсирует убытки? Но тогда зачем старикан выписал чек?

Когда сыщик решил, что заморыш наконец додумался дать деру, Стегманн вернулся со стопкой особо пухлых и пыльных томов.

— Корпоративные клиенты… О, извини, ты ж все знаешь, — банкир аккуратно разложил записи и начал сверять.

Клиенты? Ну да. Кривая ирония. Владельцы «Дыры в стене» тоже были парни с мозгами. Из всех банков Динаполиса они выбрали самый надежный. Что тут скажешь? Не верь никому.

— Смотри.

Строгие столбцы чисел под пухлым пальцем, почти равные графы. Все было точно, как на уроке математики.

— Какая поразительная ахинея, — восхитился Стегманн Моттс. — И не стыдно же…

— А?

На взгляд Ленни, строчки были чище некуда.

— Так не бывает. Я не говорю даже о том, что овощи — продукт сезонный. То бишь общая сумма за месяц должна колебаться в зависимости от времен года. Но то, что они делают, это же просто чушь.

— А?

— Ошибка новичка, — начал объяснять Моттс. — Фальсифицировать системные данные не так просто. Нет, в целом, разработать внутренне непротиворечивую модель и тупо придерживаться ее логики может каждый. Однако проблема в том, что реальная модель крайне противоречива, ввиду большого количества неконтролируемых переменных. На выходе мы получаем полностью искусственную конструкцию. Разница, как между зоопарком и дикой природой. — Ленни отключился где-то на «непротиворечивой модели». — Короче, хочешь сделать как надо, обратись к профессионалу.

«Дело пошло бы лучше, обратись ты к профессиональному сыщику», — съязвила потертая дама.

— Смотри, здесь, здесь и здесь. — Палец жестко врезался в бумагу. — Они проводят переводы как есть, а потом просто докидывают необходимую для ровного значения сумму.

— На хрена?

— Потому что они идиоты, — просто ответил младший банковский служащий. — Первый же аудит разорвет этих бедолаг, как крокодил потомство.

Ну и сравнение.

— Особо умиляет бардак имени 7-го июля, — продолжал распаляться банкир.

День, когда исчезла Лори.

— М?

— Ну, тут же до слез. Банковская операция в десять центов.

— Чего?

— Самое смешное — за поворотом. — Он раскрыл еще какую-то книжку. — В тот же день транспортная компания «Pacific path», которая работает с «Дырой», получает полную оплату, как за обычную доставку.

— Они привезли что-то ценой в дайм на грузовике?

— Вот именно. Через два дня UVCO «Элизиум» переводит на счета своего внутреннего подразделения «Райские поля», основного поставщика кафе, 5000 долларов.

— Имеешь в виду, парни заплатили сами себе?

— Как видишь.

Ленни не знал, чему удивляться больше. Что клубок начал потихоньку разматываться, или тому, что канцелярская крыса нарыла все это за полчаса, в темноте, под дулом магнума. А ведь парень мог просто удрать.

«Старые привычки неистребимы, — лениво ответил Донни. — Дай счетоводу несколько конторских книг, и вуаля».

— Это я заберу, — Кравитц указал оружием на разложенные записи.

— Сомневаюсь, — мрачно ответил банкир. — Петер!

Мгновение — и, разметав ряды папок, из стеллажа вырвались невозможно длинные руки. Сыщика тут же сжало в непроницаемых объятьях. Так маленькие девочки обнимают плюшевых медвежат. Где-то сбоку синим росчерком по стене взметнулся геккон. Кравитц влетел спиной в полки, грудная клетка страшно захрустела, подтяжки тут же оборвались. Он буквально чувствовал, как ребра покрываются сетью трещин. Кто-то типа швейцара? Ну-ну. Немного дольше — и кости проломятся, проткнув легкие, и он задохнется от крови. Еще одна мертвая игрушка на свалке жизни. Да хрен вам в зад!

«В ситуации рукопашного боя вы должны действовать нестандартно», — давал установку сержант. Что бы ни решил, сделай это быстро — учила улица. Кравитц что было мочи оттолкнулся от пола и, объединив усилия с невидимым Петером, резко подался назад. Стеллаж задрожал и повалился на врага. Тиски разжались, снизу донесся протяжный стон. Сыщик оглянулся: из-под завала торчали длинные руки с растопыренными пальцами. Как умирающий под руинами после бомбежки. Он по-особому захватил ладонь и всем телом крутанулся вокруг конечности. С приятным звуком предплечье вышло из сустава, как из шарнира. Стон сменился пронзительным визгом. Загадай желание, сука⁴⁰!

А потом совсем рядом передернули затвор.

Кравитц рванул на четвереньках по скошенному стеллажу. Выстрел! Он несся не разбирая пути, руки больно вреза́лись в металл, пятки сверкали в отблесках молний. Выстрел! Выстрел! Будто скаковой варан, который несмотря ни на что решил победить. Интересно, поставил бы на меня мистер Смит?

Добравшись до поворота, Ленни эффектным кувырком ушел вправо; две пули легли туда, где могла быть его голова. Проклятье! Стрелял Стегманн немногим хуже, чем считал. Это ведь Стегманн? Сыщик осторожно высунулся из-за угла.

В зловещей пляске молний младший банковский служащий выглядел до неприличия внушительно. Его движения были уверены и неторопливы, узкие поля прикрывали сосредоточенное лицо. Дж. Стегманн Моттс неумолимо надвигался через клубящееся в грозовом свете облако пыли, его тень медленно плыла впереди. Короткий вальтер профессионально прижат к туловищу, от дула поднимается легкий дымок. Он был похож на гангстера из нуара. Собственный револьвер сыщика валялся слишком далеко, чтобы достать.

Заметив движение, банкир сделал несколько выстрелов. «Банг-банг» — сказал ствол, выплюнув пламя. «Чмок-чмок» — ответили пули, врезавшись в пыльные тома, так близко к Ленни.

Парень был крут, кто ж поспорит. Но вот беда: жизнь не кино. И если палить без разбора из вальтера ППК с магазином на восемь патронов, то очень скоро… Стегманн произвел очередной бессмысленный выстрел, и пистолет встал на затворную задержку. Так-то, дружок!

Кравитц вышел из-за укрытия и не торопясь направился к своему магнуму. Кто бы мог подумать, что счетовода подведет счет? Хочешь изображать крутого — пожалуйста. Но если ты чертов штафирка, бессмысленно поднимать ствол на того, кто прошел через Залив. Такова правда жизни. Ленни бросил штафирке победную ухмылку и едва заметил, как короткая обойма выскальзывает из рукояти, а вторая мгновенно занимает пустоту. Парень перезарядил оружие, будто тренировался всю жизнь.

Невероятным прыжком сыщик сиганул за гору поваленных папок. Банг-банг-банг. Он больно приземлился на спину, бок нестерпимо обожгло. Чехол для блокнота, по всей видимости, слетел с ремня. Зараза! Искать его потом в этом ворохе бумаг.

«А ты уверен, что у тебя будет это самое потом?» — вмешался Дон.

Вдруг что-то яркое показалось наверху. Ленни присмотрелся. С высоты пятнадцати футов, над завалами архива, с потолка, озорно приоткрыв ротик, свешивался геккон. Малютка словно говорил законам физики: смотрите, как я умею. Кругом война, а этому типу хоть бы хны!

Кравитц прикинул: единственный шанс — добраться до лестницы. А там либо устроить засаду, либо свалить — по обстоятельствам. Он примерно помнил направление и надеялся на удачу. Кто бы мог подумать в начале вечера, что он станет удирать от цварга в обгрызенной шляпе?

Детектив с Гулд-стрит мысленно досчитал до трех, набрал побольше воздуха и бросился через зал. «Банг! Банг!» — вспышки выстрелов смешивались с мерцанием молний, едкий порох заполнял грудь. «Банг! Банг!» — мелкими фонтанчиками взрывались картонные папки. Банг — затишье, а затем — банг-банг-банг! В темноте замаячило пятно сгорбленной лампы. Как маленькое солнце в глухой и холодной галактике. Где-то позади продолжал скулить невидимый Петер.

Ленни бросил тело вправо и тут же налетел бедром на что-то, что могло быть куском скалы. Адская боль мгновенно заполнила бытие от висков до пальцев на ногах. Сыщик несколько раз перевернулся и врезался ничком в пол. БАМС! До спасительной двери оставалось не больше сорока футов.

Он полз, и каждое движение отдавалось мучительной волной по всему телу. Он полз, и когти омерзительно скрежетали о каменные плиты пола. Он полз, а потом чья-то плотная тень легла поверх его истерзанной плоти.

— Перевернись, — сказал Дж. Стегманн Моттс. — Не хочу стрелять в спину.

Ну прямо герой вестерна, как пить дать!

На безумную секунду Ленни подумал не послать ли банкира в жопу: тогда крысеныш навсегда останется крысой. «Черт с ним, уважь коротышку, — вмешался внутренний Донни. — Не подыхать же, как твари, с пулей в затылке». Как твари совсем не хотелось.

Невероятным усилием сыщик переместился на спину. Моттс целился в него с унынием профессионала. С тем же выражением он мог изучать конторские книги.

— Знаешь, что забавно, — сказал Стегманн. — Начальная скорость пули, выпущенной из вальтера ППК, 1010 футов в секунду. А скорость звука на 115 футов больше. Таким образом, ты успеешь услышать выстрел, который тебя прикончит.

Ага, обхохочешься. Гребаный клерк продолжал читать свои лекции, будто мир — это конченые болваны. Ленни хотел сказать что-нибудь едкое, а потом заметил движение сбоку. Прежде чем банкир все-таки выстрелил, Кравитц в немыслимом по реакции прыжке ушел в сторону, будто пытался схватить спасительный билет в жизнь. Возможно, именно так первобытные ящеры бросались на свои жертвы.

Еще одна пуля мимо цели.

— Бьешься до конца. Впечатляет для армейского.

А ты, блять, что, гребаный морпех?!

Сыщик полулежал, забившись в углу, и с тяжелым свистом выпускал воздух.

— Последние слова?

— Я этим не горжусь, — скорее прохрипел, чем сказал Кравитц, и вытянул перед собой сжатые в горсть ладони.

В израненных пальцах на фоне клубящейся тьмы архива трепетал комок берлинской лазури, пронзительно яркий для такого мрачного места. Ленни мог чувствовать его пульс.

— Я этим не горжусь, — повторил детектив с Гулд-стрит.

Малютка Освальд в его руках по-доброму улыбался, будто выглядывал из норки. Кажется, для него это была просто веселая забава.

— Успеешь выстрелить прежде, чем я сверну ему шею?

Словно плюшевая игрушка, которую пока не задушили в объятиях.

Стегманн посмотрел на сыщика с таким чудовищным презрением, что тот содрогнулся от неожиданности. Так могли бы смотреть на крокодила, пожирающего потомство, другие крокодилы, если бы у них были чувства.

— И проверять не стану, — резко ответил Моттс, убирая ствол. Золоченая вставка рукояти блеснула и пропала в полах пиджака. — Оставь в покое Освальда и вали.

Ну и кто теперь крыса?

— Магнум.

— Да господи-боже… — банкир бросил на пол его оружие и подтолкнул ногой.

«Что хорошего ты сделал в своей жизни?» — спросил судья.

— Бумаги.

Что-нибудь, когда-нибудь, может быть…

— Там, забирай. Могу и вальтер отдать. От отца достался.

— Без надобности, — процедил Ленни, поднимая чехол для блокнота. Вряд ли парень шмальнет мне в спину.

Он старался не встречаться с цваргом глазами. Стегманн наоборот впился в него взглядом, будто хотел запомнить малейшую черточку.

«Каждый заслуживает, чтобы остаться в чьей-нибудь памяти. Пусть и в последний раз», — сказала Самара Морган.

— И да, Ленни, — когда сыщик уже был в дверях, окликнул Моттс. Неужели все-таки пустит пулю? Но банкир беззвучно открывал и закрывал рот и в итоге лишь покачал головой. «Даже у него не хватает слов для тебя», — безжалостно подытожил Донни.

Когда Кравитц покидал Золотой Дом, он сжал чертовы папки со стыда. Выстрели Стегманн, и его бы запомнили именно таким. Высоко на окошке малютка Освальд провожал сыщика улыбкой.

Пропащие судьбы

07/26 Th

Комната колыхалась в табачной завесе. Лампы беспомощно тонули в плотном дыму, придавая обстановке атмосферу черно-белого фильма. Берлога Ленни на 12-ом этаже кондоминиума по Уэстлейк-стрит напоминала оставленный штаб Бюро. Заявления, бланки отчетов, допросные листы, дактилоскопические таблицы и черт знает что еще. Имена и даты, выдавленные в сером картоне, будто на могильной плите. Чьи-то жалкие жизни, зафиксированные полицейским бюрократом. Пропащие судьбы.

«Once a thief, always a thief⁴¹» — говаривала Мамаша Марш, как следует приложившись к бутылке. Вряд ли. Все, кого знал Ленни, на своем веку что-то да сперли, но это не сделало их кем-то. Все, кроме Донни.

— Святая Троица съест тебя с говном, Кравитц. Дать тебе тонер?

Любителям иронии в Динаполисе нужны страховка и телефон хорошего дантиста. Если, конечно, они не дослужились до капитана.

Когда Ленни решил, что Лиз уже не придет, звонок все-таки раздался. Капитан Дросс замерла на пороге: в форме она напоминала почтальона.

— Ты выглядишь, будто всю неделю выживал в джунглях Лаоса, — она сделала эффектную паузу. — И не выжил.

— И я рад тебя видеть, — жизнерадостно оскалился сыщик, сигарета в зубах приветливо приподнялась.

— У тебя десны кровят. И что с лицом?

— Это карфагский оттенок кожи, — обиженно ответил Кравитц, пропуская гостью.

Внешним видом сыщик напоминал убитого на ринге боксера, труп которого пытались сжечь. Что из мешанины ссадин, подпалин, синяков и кровоподтеков давало «карфагский» оттенок — загадка.

— Ну да, краше в морг везут.

«Хэйверлэнд Принц, Рита. Чем вам помочь?»

— Совсем как в Бюро, — прикрывшись перчаткой от дыма, сказала Дросс. — И что у меня там не сложилось…

В табачном тумане над тяжелым столом в дальнем конце комнаты покачивалась доска расследований. Вырезки, фотокарточки, торопливые заметки и нечеткие в тусклом мареве наброски карандашом соединялись плотными нитями в маршруты, по которым жертвы шли к неминуемой участи. Все маршруты вели к «Дыре».

— Святая Троица съест тебя с говном, Кравитц. Хочешь, дам тебе тонер?

Ленни называл свой метод «уход в дело». Ты проверяешь зацепки, одну за одной. Каждый день — до упора, пока не спутаешь портрет подозреваемого с собственной рожей. Утром встаешь — и по новой. И тут либо щелкнет в мозгу, и паззл срастется, либо загнешься, как скаковой варан, извини. Отключишься на пятый день без сна, и твой труп оберет жестокий нищий⁴².

Ничего, так тоже можно работать. Если привыкнешь, что периодически бьют по башке.

Дросс распахнула окно, и в комнату ворвался жар ночи. Ленни показалось, что он стоит под тепловой пушкой.

— Ты все-таки нашел себе проститутку, Кравитц? — она подцепила скомканную у ротангового кресла тряпку форменной туфлей. Та самая трекса: страшные пятна и рваные дыры на груди.

— А?

Лиззи осторожно держала ткань за краешек, так держат дохлую крысу.

— Мне стоит об этом знать?

— Нет, — отрезал сыщик. Глаза вонючего Вилли вспыхнули янтарным пламенем в черноте проулка. — Лучше смотри сюда.

— Удиви меня.

Ленни начинал с нуля. Парадоксально, де́ла Лори не оказалось в бумагах. Копы. «Полицейский департамент не выдает гражданским информацию по текущим расследованиям», — оттарабанил патрульный. Сыщик оценил взглядом гору коробок. А на этих в полицейском департаменте уже забили?

Такова жизнь. Каждый день кто-то выходит из дома, чтобы никогда не вернуться. Еще одна пропащая душа на улицах бездушного города. Мир, в котором лучшее, на что ты можешь надеяться, — это безымянная могила за счет округа. И последний взгляд Самары Морган.

Лори не исключение.

«Вы, юноша, определенно первый, кто интересуется этой особой», — сказал доктор Маллард. Сыщику показалось, что старик тыкнул в него пальцем на своей стороне провода.

«Меня об этом никто не спрашивал, извините», — сообщил мелодичный голос Пэм.

«Такого запроса не поступало», — четко ответила Самара.

«Копы ни хрена не делают. Только бумажки перекладывают и кряхтят», — жаловался тогда Ширес. Окей, дружок, а сам-то почему не обзвонил? Привык в своем Стоуне, что за тебя носятся другие? Или тебе пофиг на нее? Раз так, не проще ли было нанять шавку с Холлидей? Сэкономил бы пару баксов. «Или ты и есть эта шавка», — криво ухмыльнулся внутренний Шилдс.

— Воистину лицо зла! — Лиззи оторвала портрет с доски. Чванливый мистер Берри смотрел на нее с блокнотного листа, как жаба, которой пернули в пруд. — Не думал о карьере художника?

— Ага. Комиксов. Будем обсуждать мои планы на жизнь?

— Разве это жизнь, Кравитц? — Она вернула Рэдмонда на место и постучала ноготком по силуэту со знаком вопроса, который был подписан «мистер Дракс». — Второй главарь подполья? Серьезно?

— Старый знакомый?

— Виллан… Виллен… Виллентретенмерт Дракс… — Она с трудом произнесла имя. — На звук, как пособник нацистов.

— А?

— Он же просто Вилли. Местная достопримечательность. Неделю назад был найден избитым до полусмерти в переулке рядом с Юнион и 10-ой.

Внутри Ленни что-то провалилось на дно колодца.

— Ребята говорят, его будто бульдозером давили. Но парень крепкий — вроде выкарабкается. Помимо прочего, Дракс был опрошен несколько раз по two zero seven Adam⁴³. Я точно не должна ничего знать? — капитан заломила бровь и кивнула в сторону рубашки.

Получается, что босс злодеев — убогий нищий. Так себе начало.

«Не стоит делать поспешных выводов», — мягко укорил Донни.

— За эту чушь медаль мне явно не светит, — Дросс облизала растресканные губы. — Так что я пойду. Как проспишься — звони.

— Не делай поспешных выводов, Лиз, — просительно улыбнулся Кравитц, продемонстрировав фиксу. Избитый и уставший, он сам был похож на нищего.

«Джим обеспечивал ее», — говорила юная мисс. Он был шишкой в Бронтсе, платил налоги и голосовал за Трейси⁴⁴. Одним словом — чертов бойскаут⁴⁵.

«То, что я тебе сказала, известно каждому», — рассмеялась озабоченная дама и предложила обратиться к кому-то более сведущему в его профессии. Она права: каждому, кто живет в Стоуне и окрестностях. Почему Ширес не поделился с ним этой информацией? И не набрал ни одного телефона? Кравитц три дня названивал по номеру с визитки, Джимми ни разу не ответил. Будто бы умер. «Или на полпути в Канаду», — заметил внутренний Шилдс.

— Никогда не поверю, что ты притащилась в такую даль, чтобы сказать, какой я идиот.

— Никогда бы не поверила, что ты такой идиот, если бы не увидела все это, — парировала Лиззи, но, вместо того чтобы уйти, уселась в ротанговое кресло.

Когда приходишь в Соулстоун или Холмы, тебя встречает благопристойная Америка. Но колючие улыбки едва ли лучше оскала. Шлюхи в золоченных клетках не перестают быть шлюхами. Просто стареют немногим дольше.

Ленни стоял перед крепким домом на Стэнтнор-стрит, над которым как будто нависла скорбная тень. Черные окна наглухо закрыты плотными шторами, и ветер сдувает мусор на лужайку. Здесь жила Лори. Пока не исчезла. Кажется, здесь давно никто не живет. Дин-дон. Никакого Джимми, простите. Дин-дон. Он уехал в Канаду по паспорту кузена, который не вернулся из Залива. Дин-дон. Силуэты крон плавятся на грязном крыльце. Сыщик огляделся и с силой врезался плечом в дверь. Будто в скалу. Надежность.

— Краа-а-авитц, я жду! — капризно протянула Лизи Дросс. Ленни очнулся и посмотрел на доску расследований с гребаным Драксом на вершине. Настало время объяснить капитану полиции, насколько некомпетентны ее ребята.

Misper — так это называют на жаргоне. Missing person — словно нелепый псевдоним фокусника. Только в Динаполисе с полторы тысячи за’аров за год пополняют статистику пропавших. Из тех, на кого хоть кому-нибудь не плевать. Полсотни из них не найдут ни в первые сутки, ни в следующие несколько лет. Из ста семнадцати сгинувших за намытыми витринами кафе в последние восемь лет не удалось обнаружить никого.

— И еще. Если кого-то в последний раз видели, скажем, в Дракенсберге⁴⁶, это не значит…

— Что его не похитили коварные вегане, — ехидно продолжила Лиз, подбирая под себя ноги.

А что не так? За’ары переходят в травоядные, чтобы бесить других за’аров. Их отвратительные зеленые флаги реют на маршах капустной недели. В их жилах течет смузи. Еще недавно их совали мордой в унитаз или сбрасывали с Горбатого моста в воду. Очевидно, они озлобились. Очевидно, они жаждали реванша.

— Ты и половины не знаешь, — Ленни зажег сигарету. — Многие из пропавших не имели разумных причин находиться в районе Юнион и 17-ой. Сколько-то точно были нетравоядные. От слова совсем.

— Поддались моде? Решили подумать об организме? Хочешь быть здоровым — жуй брюкву.

— Вот мистер Смит. — Ленни указал на старичка с тоскливым взглядом. Его глаза получились у сыщика как живые. — Снимал каморку на Спиллейн-стрит⁴⁷. Однажды он выходит из дома и пересекает пол-города, чтобы посетить самое модное заведение Динаполиса!

— Он просто фанат салата из лебеды. Тебе не понять.

— Возможно. Однако в нашем мире он заказывает «Черный Веган». Без гарнира. Без напитков. Без любимого салата. Каково?

— Следовательно… — Лиз сделала еще одну эффектную паузу. — Он фанат гамбургеров, да?

Сыщик оттянул подтяжки большими пальцами и устало посмотрел в окно. Она всегда так выбешивала или только последнюю пару лет? Гигантский тривижн на выезде с Уэстлейк демонстрировал дождливую улицу. «Есть и другие места, кроме этого. Travis Passage». Обычно парни специализировались на экстремальном отдыхе. Недельный тур в Антарктиду — их последняя задумка. По такой жаре — самое то. Детектив повел взглядом дальше, будто хотел увидеть «другие места», которых, разумеется, не было. Только темные квадраты крыш скорбной чередой шли на север, сливаясь с линией горизонта. Мрачная Рэнсонс Тауэр в излучине Рэй-ривер высилась, как королева городской застройки. Казалось, готическое здание светится мистическим черным светом.

— Мистер Смит расплатился чеком. Об этом говорят два свидетеля, все в твоих бумагах. Однако мистер Рэдмонд Как-там-его Берри…

— Дуглас, — она провела ногтем по отчету.

–… этот чек не обналичил. Он вообще не имеет привычки обналичивать чеки. Впрочем, отрицать присутствие мистера Смита не стал. Был и ушел. А потом пропал. Установлено, что из 47 случаев за последний год 15 произошли рядом с «Дырой в Стене». — Кравитц с силой затушил окурок в ладонь. — А теперь скажи, где я неправ?

Лиззи вертела в руках рисунок, на котором гигантский плотоядный цветок заглатывает фигурку за’ара, подозрительно похожего на детектива с Гулд-стрит. Прощальный презент мистера Хопса. Тот назвал его «Sweet a fan dune noir», что бы оно ни значило.

— Зря не пошел в художники, — наконец ответила она. — А от меня ты что хочешь?

— Ну как… — Ленни подъехал к ней на кресле и протянул тамблер с «Мадам Вастрой» на два пальца. — Пришли своих парней из 11-го⁴⁸. Раскрути полицейскую машину.

— Основания?

— Ну…

Краун не искал оснований. Он просто подписал бумаги. «И чуть не застрелил», — весело поддакнул Донни. Туше.

Когда часы показали полночь, Ленни вытащил из кармана несчастный ордер. Размашистый почерк на изломанных листах. Что-то про «экзистенциальный опыт» и «его волю». Он долго смотрел на бумагу, но обещанные чары не пропадали. Он стоял как дурак в паре кварталов от Фаррагут-роуд, и молнии гуляли по скатам крыш за спиной. Ничего. «Интересно, на что я рассчитывал? — с кривой улыбкой подумал Кравитц. — Парень явно спятил, причем давно». А потом строчки начали таять, словно их стирали, буква за буквой. Практическая магия и немного исчезающих чернил. Вот тебе и тыква.

«Ты в курсе, что в оригинале сказки голуби вырвали глаза сестрам Золушки на ее свадьбе? — спросил судья. — Пернатые крысы».

Так какие у меня основания? Ну-ка прикинем.

— На Левом берегу действует преступная сеть, если еще не дошло. — Эх, копы-копы. Был бы Ленни потупее, сам бы пошел в легавые. — Эти твари проворачивают минимум по похищению в месяц. Сто с хреном жертв набежало. Безопасность граждан под угрозой, и все такое.

Три года назад в «Шрайк» был материал «Кафе с говорящим названием» об исчезновениях в веганской закусочной. Автор Томми Пес или как там его. Статья уверенно расположилась между заголовками типа «Рептилии прошлого — трансгендеры?» и «Война в Заливе — происки инопланетян». По иронии судьбы сам репортер⁴⁹ куда-то запропастился.

— Каждое утро в Динаполисе кто-то выходит из дома, чтобы никогда не вернуться, — пожала плечами Лиз. — Чего уж говорить о вечерах.

— И ты подалась в философы?

— А этого я помню. — Капитан глотком осушила виски и ткнула в бледное фото. — Рексфорд Джонс. Бил подружку, приторговывал лизергинкой. Или она его? Жертва, безусловная жертва социального уклада общества. Небось лежит сейчас в неглубокой могиле на съезде с 61-ого с обломанным пером в груди. Ты вообще отчеты читаешь?

Мистер Джонс жил в подвале у родителей и подружки ввиду такого обстоятельства не имел. Он мог бы быть веганом, если б не барыжил дурью. Чего не отнять у травоедов, так это пропаганду здоровья. Мое тело — храм, и все такое. Кравитц отлично делал свою работу.

— В 8:30 после полудни вошел в заведение «Дыра в стене», заказал гамбургер и витаминный коктейль. 20 минут просидел за столиком у всех на виду, в 8:50 направился к выходу, но не вышел. Так написано в отчете. Его вели твои ребятам из наружки. Ну?

Детектив откинулся в кресле и расплылся в победоносной улыбке.

— Ты прав, это настоящий заговор! — зловещим тоном подхватила Дросс. Ох, не понравился Ленни этот тон. — И старик Смит специально топал полдня, чтобы оказаться в лапах твоей банды. Гурман, что с него взять. — Улыбка сползла с лица сыщика, как будто ее растопило зноем; сигарета в зубах опала. — Если в «Дыре» кто и пропадает, то только по собственной инициативе. Рекс, например, имел все резоны слиться из города. Но тогда твоя ненаглядная просто сбежала от муженька-придурка. Либо она жертва обстоятельств. Как и мистер Смит, который случайно оказался где не следовало. И еще три сотни плотоядных твоего списка.

«Скачки. Очень неудачно», — сказал крысеныш Моттс про старикана.

— Ну, это твоя версия, — Ленни и не думал сдаваться.

— Это единственная версия, если принять за правду всю чушь, которую ты нагородил, — Дросс строго нависала над сыщиком.

— Тогда проверим? Возможно, завтра парни найдут очередную жертву, — закинул удочку Кравитц.

— С чего вдруг?

— Так… предчувствие… Ну что, испортим гадам жизнь?

Лиззи Дросс долго молчала. Тугие нити ломались на блеклой поверхности доски. В стороне от общей картины замерла женщина. Ее изобразили в пояс, чуть с поворотом, будто поймали в движении. Строгая, резко устремленная вперед. И при этом удивительно хрупкая. По крайней мере, такой она осталась для него. Лори.

От Ширеса Ленни досталось несколько карточек: выхоленная, уверенная в себе женщина холодно смотрела с фотобумаги. Это была не его Лори. Они виделись года четыре назад. Чего уж, они переспали. А потом она сказала, чтобы он к ней не подходил. И забыл все, что было. И вообще ничего не было. И чтобы он не смел. И что-то еще. Обе Лори разительно отличались от той, которая была с ним когда-то.

«Джимми обеспечивал ее», — сказала юная мисс и ядовито улыбнулась.

Он еще раз посмотрел на фото… Иногда ему казалось, что он ищет другую женщину. Что настоящая Лори осталась дрожать в табачном дыму этой самой квартиры по Уэстлейк, сжимая в руке нелепый проспект. Коснись ее, и она разобьется на осколки. Как сон наяву.

— Да, Лори, помню, — уставившись на фото, сказал судья. — Классная девка, да. Я б ее вздрючил.

— А?

— Интересно, где она сейчас?

— Она пропала, я ее ищу… — медленно проговорил сыщик. Это случилось после того, как он с четверть часа пересказывал Крауну суть дела.

— Ну… ты, это, позвони, когда найдешь.

Чертов дурак.

— Я не втяну ребят в твою авантюру, Кравитц, — не отрываясь от листка, медленно проговорила капитан Дросс.

Можно подвести варана к реке⁵⁰…

— Как скажешь, — спокойно согласился Ленни. — А что сама, прикроешь по старой дружбе?

Она обернулась. Острые скулы отчетливо выступали на сосредоточенном лице; тонкие губы изогнулись в странной усмешке. Она смотрела на Ленни сверху вниз с каким-то особенным, не понятным ему выражением и наконец с усилием, словно заставляя себя, сказала:

— Прикрою.

— Заметано, — Ленни широко улыбнулся и быстрым движением поднялся с кресла. Они оказались неуместно близко. Цитрусовый аромат ее духов пробился сквозь сигаретную мглу комнаты. Тепло ее тела чувствовалось через плотную ткань мундира, несмотря на жаркую ночь. Она была чуть пониже Ленни, но на фоне его мощной фигуры выглядела маленькой и хрупкой. Усмешка Лиззи превратилась в неловкую улыбку, и она сделала шаг назад.

— Слушай, Лиз…

— Да?

— Тебе бы привести себя в порядок. Шмотки эти скинь, и все такое.

— Прямо здесь? — брови женщины непроизвольно взметнулись.

— Зачем здесь? Когда на дело двинем, — терпеливо объяснил сыщик. — С тебя станется завалиться в форме.

— Это у грабителей «дело», а у нас операция под прикрытием, Кравитц. — Возникшее было напряжение ушло, как духота после грозы. — И… погоди минуту, а что не так с моей формой? — Она поправила мундир и вопросительно наклонила голову.

— Если планируешь вторжение в Лаос — ничего.

— Ну знаешь, словом и убить можно!

— Только не лаосца.

— Тебе не угодишь, — она плеснула еще «Мадам Вастры» и отошла к окну.

Далеко внизу под кривыми фонарями замерли темные линии каров, тривижн все так же демонстрировал дождливую улицу. Вдруг призма сдвинулась, изображение поменялось. Теперь поле роз уходило в закатное солнце. «Есть другие места, кроме этого». Сомнительное предложение. Кто как, а Ленни продал бы душу, чтобы оказаться там, где идет дождь.

«Бойся своих желаний», — сказал судья.

— И когда?

— Завтра. С утра топаем в кафешку и ждем что будет.

— Уже сегодня. Незатейливый план.

— Чем проще, тем лучше — золотое правило, Лиз. Золотое правило.

— Только одно но.

— А?

— Никакого оружия.

— То есть? Эта банда…

— Никакого оружия, — ледяным тоном повторила капитан Дросс.

Ну да. Он же гипотетически стрелял в подозреваемого из магнума. В ее подозреваемого…

В пустом ангаре выстрел раздается особенно громко. Сразу чувствуешь себя значительным. Красные лампы тревожно мерцают, и черная кровь лужей расползается из-под тела. Неестественно медленно; густая, будто кисель. Чертов ублюдок все кривлялся, точно кукла на веревочке. Так и подох, раскорячившись по-кукольному, с дымящей дыркой между удивленных бровей.

— Не понимаю, зачем тебе вообще пушка? — Лиззи легко провела по плечу. Из рукавов трексы перекрученными канатами тянулись темные мышцы. Мелкие шрамы покрывали почти все руки. Казалось, он мог разрывать на части сталь.

— Кого ты боишься встретить? Билли Конса?

— А еще Джо Луиса и Фло Паттерса⁵¹, — криво улыбнулся Ленни. Удар левой от полудурка-нищего, и Тихоокеанский экспресс врезается тебе в голову. — Как тут объяснить…

В некоторых местах жизнь определяет расстояние между тобой и твоим врагом. И, может статься, скоро они сунутся в одно из таких.

— Никак.

31 фут. Максимальная дистанция, которую может покрыть за’ар, пока противник среагирует, достанет ствол и нажмет на крючок.

— Чтоб тебя, женщина!

— Да или нет?

Последняя вещь, о которой ты должен думать, когда ублюдки решат проломить тебе череп, это где именно ты оставил свой револьвер.

— Да! — наконец сдался Кравитц. Хрен с ним: все равно верный магнум остался в ледяных лапах Хопса, а в огневую мощь «Курносого Дика⁵²» он не верил.

— Вот и славно. — Она влила в себя остаток виски. — Проводи до кара.

Бежевая краска, цветы в горшках и занавески с гребаными рюшечками: общий коридор кондоминиума был похож на таунхаус старушки в пригородном тупичке. «Тут у тебя мило», — сказала Лиз, обхватывая его под руку. Ну почти. «КРАВИТЦ СУКА ГАНИ БАБЛО ТВОЮ МАТЬ!» — гласило выведенное на доске объявлений послание. Кравитц хмыкнул и зарылся в карманах.

— Огонь есть?

Ниже быстрый почерк подписал несносным желтым мелом, под цвет мочи на снегу: «07/23 misery back door fatboy вenny $20». Неужто сумма долга?

— Вот еще.

Он потянулся в сторону, где на подлокотнике дивана дымилась пепельница, но Лиззи ловким движением выхватила сигарету прямо изо рта и припечатала каблучком, как если бы давила таракана.

— Весь вечер хотела это сделать.

Ленни печально посмотрел на пустую пачку «Лаки Шрайк». Схематичная птичка замерла в закатном круге, с ее клюва капала алая кровь. Кап-кап.

— Это была последняя.

— Курение убивает.

Но сорокопут делает это мучительнее⁵³.

Лиззи закончила с сигаретой и снова ухватила сыщика под руку.

«Найди то, что любишь, — сказал ему бродяга в Большом городе, — и позволь этому себя прикончить».

— А кого будут похищать твои вегане? — когда они оказались в лифте, спросила Лиз. — Если опять какой-нибудь барыга…

— Меня.

Дверцы захлопнулись, и кабина с толчком начала спуск.

***

Ленни почти добрался до двери сортира, когда кто-то заехал ему по плечу.

— Ба, да это же чувак, который меня ухлопал!

На фоне заполненного зала почти вплотную к нему стоял Мертвец. Невысокий, сутулый, хилый, будто сошедший с обратной стороны плаката о пользе фитнеса. На его левом запястье был повязан нелепый платок темно-синего цвета. Интересно для чего? Мертвец приветливо махал ладонью. Сыщик отшатнулся.

— Герой в белой шляпе! Теперь мой черед, бро! Понял, не? — он сложил пальцы пистолетом и сипло протянул «ба-а-анг».

Ленни замутило. В их последнюю встречу⁵⁴ Мертвец лежал, распластавшись на полу. И он был мертв.

— Я рад, что встретил тебя здесь, бро! Ты просто ожившая реклама активити!

«Ожившая», ну кто бы говорил. Сыщику показалось, что он попятился, но по всей видимости, тело так и не сдвинулось с места.

— Я хочу сказать, такие штуки… — парень потянулся ощупать трицепс, как сотню лет назад это делала Лиз. Его ногти были глубоко острижены, словно перестали расти. Как у покойника. — В лагере накачался? Или на ночных тренировках? Я вот мечтаю записаться, да все никак…

В ушах зашумело, желудок проваливался в пятки вслед за сознанием. Мертвец все еще говорил, но сыщик лишь видел, как шевелятся тонкие губы.

«Грохнись Джимми в колодец, нырнул бы ты за ним, а?» — не к месту мелькнуло в голове. А затем Ленни снова сорвался в узкий туннель, и луна уплывала от него по черному-черному небу. «Ты в курсе, что убивая других, ты убиваешь себя?» — донеслось до сыщика откуда-то сверху.

— А?

Иисус на кресте, да что это…

— «Конкордия Вселенной», Хэймос Бронс.

— А?

— Наша библия, чувак.

— Чья?

— Активити. Такие вещи надо знать, факт!

— Я… не… слишком люблю… теорию, — Ленни наконец смог выдать что-то осмысленное.

— Терри, отстань от гостя. Его пристрастие природно, — появился спасительный мистер Берри. — Пойдем, я угощу тебя прекрасным сэндвичем из мультизлакового хлеба.

Вытащи свой нож, Рэдмонд, черкани ублюдка по горлу!

— Отпадное заведение, Рэд, без вопросов. Но хлеб… хлеб… Ну ты че? — удивился ублюдок, удаляясь в глубину зала под руку с хозяином. — Ты ведь в курсе, что мякиш забивает кишечник? Пытка хлебом и водой вовсе не про то, что чувак скопытится от голода…

Ленни ворвался в сортир, сбросил шляпу и блеванул над первым же писсуаром. Его рвало. Он кашлял, хрипел, переводил дух, и его снова рвало. До рези в животе, до тянущей боли под яйцами. Еще минут десять он стоял согнувшись, наблюдая, как с песочного санфаянса стекает болотная жижа. Ему вспомнились узкие пляжи Парк-пойнта, когда после урагана их забрасывает озерной требухой. А потом вонь наконец ударила в ноздри, и он шарахнулся назад, больно врезавшись в кабинку.

Он долго умывался. Забудь об этом. Холодные капли стекали за ворот трексы. Просто выкини это из головы. За дверью раздавались бряцанье посуды и смех. Где-то там бродит его мертвец. Думай о чем угодно. Ну и рожа у тебя приятель. Глянь только на себя. Сам будто бы подох, а? И как ты дошел до такой жизни…

Маршрут, который проделал интеллект Ленни от злачного переулка до заговора травоедов, еще недавно вызывал у него гордость. «А теперь ты блюешь над писсуаром в веганской тошниловке», — вставил внутренний голос, уже не похожий на голос Донни.

— Все умирают. Даже призраки в голове, — мрачно сказал Ширес. Он сидел, как тогда, в офисе, но был промокшим до нитки, будто бы сам свалился в колодец. Вокруг него клубилась чернота, холодная и пустая.

— Да пошел ты! — огрызнулся Кравитц. Примерно последнее, чего ему не доставало, это галлюцинация с этим мудаком в главной роли.

— Девчонка из полиции была права. Даже с бумагами Стегманна твой пасьянс не слишком сходился.

Были еще заметки Алхимика с узким столбцом у самого края: «Зелье Особое, 1 пт».

— Да, — отозвалось из глубины, — «Райские поля», я и забыл.

Райские поля горели — Ленни был там. Вырываясь из чердачных дыр, языки огня тянулись к чернильному небу, словно пытались сожрать ночь.

— И что сделал ты?

— Достал записи.

Красные тетради и тяжелый том с обугленным полумесяцем уголком.

— Всего-то? У нас бы был весь архив Добринского, если бы кто-то не полез наперед старикана.

— Нет никаких нас! — рявкнул Кравитц и вздрогнул, когда эхо отразилось от кафельных плит.

— Не кипятись, — едва ли не прошипел Ширес. — Ты на меня гнешь спину, с-сука.

С облипшей башку челкой фантом напоминал Гитлера.

— Да пошел ты! — со злостью повторил сыщик.

Он закрыл дверь в кабинку, расстегнул штаны и представил, что это тот самый колодец и он мочится на Джимми сверху. Где-то там, в темноте сливного колена, ему даже удалось разглядеть нелепо барахтающуюся фигурку.

— Итак, ты построил свое расследование на мутной строчке про пинту зелья? — Ширес невозмутимо пустил струйку воды изо рта. — Серьезно?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

missing person

2

неопознанное тело

3

собственно, объединенная овощная компания (UVCO)

4

это гипербола, за’ары столько не живут

5

трекса (иногда — трекс) — рубашка с коротким рукавом и кожаными вставками на плечах. Изготавливается преимущественно из льняной ткани. Популярна у реднеков и копов

6

фирма по производству сейфов

7

«Shrike Evening Post» — ежедневная газетенка

8

Solestone — престижный район Динаполиса. Хуже Холмов, лучше всего остального

9

еще один пример отвратного вкуса

10

или его выворачивало как раз потому, что они с бутылкой уже были закадычными приятелями

11

район Динаполиса

12

почему детектив с Гулд-стрит исключает из списка динозавров тех, кто питался исключительно растительностью, — загадка

13

мы почти уверены, что это не роза

14

небольшая отсылка к тому, что уже случилось с героем, но еще не было рассказано

15

квартал Динаполиса, известно маленькими магазинчиками и неприлично дорогими кафе

16

вероятно, имеется в виду 25-я пехотная дивизия по прозвищу «Электрическая клубника»

17

вид ирландской борьбы, от которой произошел реслинг. Получил широкое распространение на ярмарках

18

сорокопут — символ штата Дин, Ленни курит сигареты местной марки

19

песни британских моряков

20

как минимум, золоторудный район в ЮАР и жилой комплекс на Спиллейн-роуд. Как именно полусонный Краун умудрился выговорить «Витватерсрэнд» — загадка

21

Вагнера. Очевидно, Ленни совершенно не разбирался в симфониях

22

в оригинале: a census taker

23

цвет слоновой кости, типичный выбор для обеспеченных кварталов Дино

24

в оригинале: watering hole

25

Abbott Northwestern Hospital — обычный госпиталь, всем все равно

26

похоронное бюро

27

медицинский исследовательский центр, знаменитый экспериментами в области евгеники (крайне странный выбор для звонка)

28

больничный комплекс «Милосердие»

29

Буквальный перевод имени с немецкого

30

очевидный анахронизм

31

неточность переводчика: Goldie's Home, буквально — Дом Голди

32

сухие грозы — частое явление в северных штатах

33

в силу должности

34

случаи изменения цвета глаз за’аров крайне редки. Считается, что это происходит вследствие психической травмы

35

разновидность низкорослых за’аров

36

для справки: револьвер Ленни — вороненная версия Smith & Wesson 28-ой или 29-ой модели

37

излюбленные домашние питомцы за’аров, размеры выведенных видов могут достигать полутора футов в длину

38

порода и окрас соответственно

39

quarter-jack — мы не знаем, что это за хрень

40

возможно, это восклицание Ленни отсылает нас к косточкам желаний

41

единожды украв, навсегда становишься вором

42

а может, обоссыт…

43

207А — попытка киднеппинга в системе полицейских кодов, Дросс очевидно что-то напутала

44

Ричард Трейси, 35-й президент Диамерики. Слоган его кампании: «Надежность».

45

это два слова

46

один из районов Динаполиса

47

Спиллейн-роуд; очевидно, сыщик оговорился

48

по нашим прикидкам, в Динаполисе 8 полицейских участков и одно управление шерифа округа. Департамент присваивает номера в хронологическом порядке, номера закрывшихся участков выводятся из обращения

49

нам почему-то кажется, что Томми Волк все-таки был журналистом

50

но нельзя заставить его пить (за’арская мудрость)

51

или Вилли Дракса

52

в colt detective special верят только грабители придорожных закусочных; год от года этих парней становится все меньше

53

«Курение убивает, но сорокопут…» — слоган «Лаки Шрайк» в пику антитабачной кампании. В чем тут смысл, честно говоря, мы не понимаем

54

как минимум в предпоследнюю: два дня назад Ленни наткнулся на него возле Парк-авеню. Или не два. Мы запутались