Судьба амазонки

Milla Smith, 2014

Мир меняется… Он всегда в движении. И те, кто жил задолго до нас, также трудились и мечтали, смеялись и плакали, боролись и побеждали. Архелия избрала трудный путь, но девушка не привыкла сдаваться. Она – дочь барона и воин. Ей придется восстать против воли отца и покинуть родной дом навсегда. Что ждет странницу впереди? Новые друзья и светлые дни? Жестокие войны, отнимающие надежду, предательства, гасящие веру в душе… И несмотря на все испытания, выпавшие на её долю, на ошибки и промахи, Архелия сумеет выстоять и объединить под своими знаменами смелых и отчаянных женщин. Путь их тернист, враги сильны, а покровители требовательны. Амазонки не вспоминают о тихом семейном счастье в темные времена надвигающихся бед и разрухи. Многочисленные распри и борьба за власть разоряют периферийные земли небольших землевладельцев. Интриги и войны… Мужчины гибнут. Женщины пытаются выжить сами и спасти своих детей и близких наперекор злому року, а черпают силы в любви, даже когда отрицают её…

6. В поисках пристанища

Лошади мягко и неспешно ступали по нежной весенней траве. Влажная после ночной свежести листва стряхивала прохладные капли на их подрагивающие крупы. Второй день были в пути добровольные изгнанницы. Как выброшенные на берег рыбы задыхаются вне родной стихии, так и две отчаянные девушки чувствовали себя, отдаляясь от отчего дома, всё хуже, но не вольны были вернуться. Неодолимая сила подросткового упрямства гнала их вперёд. Мысль о возвращении всё чаще приходила в голову Архелии. Она старалась не выдавать нахлынувшего на неё смятения подруге и ничем не выказывала робости. Хельга, привыкшая к одинокой и независимой жизни, держалась спокойно, приняв внезапные изменения в жизни как должное. Для охотницы всё происходящее скорее казалось очередным рискованным приключением. Склонная к решительным поступкам, ценящая каждый прожитый миг спутница дочери барона оптимистично смотрела в будущее и с удовольствием вспоминала о прошлом. Всю дорогу она беспрерывно рассказывала о своём детстве, охотах с отцом, стараясь развлечь неожиданно помрачневшую подругу.

— Я не имела права брать тебя с собой, — вдруг, ни с того ни сего прервала её истории Архелия. — Тебе нужно вернуться, пока не поздно. На моей совести будет две судьбы. Это слишком большая ответственность.

— Отвечать за вверенных тебе людей ты обязана по праву рождения. В тебе течёт благородная кровь, и проливать её, защищая жителей ваших владений, — долг семьи барона. Я лишь вечная тень и помощница. Человек не может отказаться от собственной тени. Я пошла с тобой добровольно. И вообще, перестань меня перебивать, — надулась Хельга и попыталась продолжить очередную байку. — Ну, так вот. Мы с отцом, наконец, вырыли яму, заложили её ветками, а в центр положили…

— Это не прогулка. Мне, скорее всего, придётся уйти навсегда. Вот-вот земли отца кончатся — и наши жизни за их пределами не будут ничего стоить.

— Глупости. Я и раньше забиралась довольно далеко даже одна. Везде живут люди и не везде плохие.

— Иногда умирают, — скептически заметила Архелия.

— Мы многое умеем и смеем. Легко не сдадимся. Посмотри, — Хельга прищурилась и указала на медленно карабкающееся на небо солнце. — Он видит нас. Только Он и никто больше. Он дал нам жизнь. Он согревает. Чувствуешь, как ласково лучи касаются твоей руки, даруя ей силу? Чувствуешь, как Он обжигающе целует твоё лицо вместе с Ветром? Мы все — их дети. Пусть они — боги стихий и матери-природы — решают нашу судьбу. Первый шаг ты сделала, не будь малодушна.

Архелия снова погрузилась в свои мысли, созерцая оранжевый диск, плывущий по небу. Природа торопилась стряхнуть зимние грёзы. Деревья становились прозрачно-изумрудными, и первые листья спешили обогнать распускающиеся во всей красе нежные цветы. Весна шествовала по земле с гордо поднятой головой, любуясь собой и делами рук своих. Оживал мир, сочно зеленели молодые травы, лесные птицы весёлым гомоном приветствовали долгожданное тепло.

Люди полны были весенних забот и радовались окончанию тёмных зимних вечеров. Даже недоверчивые к чужакам пахари, выходящие в поле с оружием, чтобы отстоять в случае необходимости свою скотину от залётных разбойников, приветствовали необычную пару. Вооружённые девушки на боевых лошадях могли назваться кем угодно, что они и делали. Встречные просто не задумывались над их словами, занятые своим делом. Один раз Архи вздумалось разыграть встреченного полусумасшедшего жреца одного из многочисленных селений. Она шутя представила себя и спутницу как вестниц богини весны. Им с готовностью поверили, радушно приняли, накормили и устроили в их честь маленький деревенский праздник. Девушки, не желая того, прикоснулись к особому, чистому и наивному миру простых людей, полному свободы и любви, возможной только среди равных. Стыдясь собственного вероломства, подруги одарили серебром гостеприимных хозяев и распрощались, пока их не раскусили и не принесли за обман в жертву грозным богам. Со смешанными чувствами продолжали они дорогу, вспоминая забавное развлечение. Так ли безоблачно будет их будущее? Они были недалеко от дома, потому подсознательно ощущали его покровительство. Но чем далее заводила их дорога, тем менее беспечным становился смех, тем явственнее чувствовалось, как рвутся последние нити, связывающие с родной землей.

Врожденное чувство гордости, доставшееся в наследство от властного отца, отрезало Архелии путь к отступлению. Прийти со склонённой головой и признать себя побеждённой? Нет! Она вручила свою судьбу богам, пусть они, а не земной мужчина, защищают её. Дочь барона с благоговением взглянула на пылающее светило, затем на улыбающуюся своим мыслям спутницу. Хельга ехала поодаль и внимательно вглядывалась в незнакомые пейзажи. Архелия приблизилась к ней и прервала её приятные размышления:

— Продержимся хотя бы года два? Отступать сразу нельзя. Хорошо?

— Может, мужа найдёшь и вернёшься с тем, кто тебе будет люб? Чтобы не ездить двадцать раз туда-сюда… — при последних словах охотница ловко увернулась от просвистевшей над головой дружеской оплеухи.

— Нет уж! Я для замужества не создана, пока не смогу отказаться от своей беззаботной жизни ради какого-то чужого человека и его детей, которых совсем не понимаю…

— Дети, положим, будут и твои — это раз.

— А два?

— А он станет совсем не чужим.

— Никогда.

— Ха, не говори так. Он может услышать и наказать, — Хельга снова указала на ярко сияющего в небе золотой короной лучей покровителя. — Тебя для рождения детей они и создали, послали сюда на землю и будут охранять твою жизнь лишь до тех пор, пока…

— Ты как моя мать! Но не будем о грустном, — Архелия, как и герцог, опасалась ввязываться в спор с небесами. — Хочу есть, а впереди селение. Идём вперёд или сбережём деньги? Могут на что-нибудь посерьёзнее пригодиться.

— Можно заехать в тот лесок, — юная охотница махнула рукой в сторону простирающейся до горизонта мрачной чащи. — Подстрелим кого-то вкусного. На птицу много времени не надо. Хлеб, правда, всё равно придется купить. Или зерно.

— Зерно пока есть. Нас в дорогу снарядили хорошо. На первое время хватит. Значит, не будем показываться и свернём, — решила дочь барона, резко отклонившись от маршрута в сторону тёмных, словно прижавшихся друг к другу деревьев.

— Сейчас у берёз сок вкусный, я попрошу у них немного. Так и отдохнём… — отрывочно мечтала Хельга, еле поспевая за нетерпеливой подругой.

Костёр уютно потрескивал в ночи, поедая заботливо подброшенные сухие ветви. Предусмотрительно обложенный камнями, он напоминал домашний очаг. Укрощённое пламя покорно грело подвешенный котелок. В нём вперемешку с зерном плавали различные листья, травы и даже мелко порубленная кора дуба. Шёл терпкий приятный аромат. Хельга сняла котелок и подсыпала в воду горсть засушенных цветов. Лепестки трепетно колыхались на поверхности воды.

— Для силы и удачи, — пояснила девушка.

— Ты колдуешь? — удивилась Архелия.

— Нет, хотя так считали даже мои родные, — рассмеялась охотница. — Просто я очень люблю лес и всё, что с ним связано. Немного знаю травы, которые лечат. Баронесса кое-что мне подсказала. Вообще с ними вкуснее пить воду, но многие так могут «колдовать».

— А что же тогда смущало твоих родных?

— Я знаю травы, которые могут заставить человека любить или ненавидеть, могут вернуть силы или отобрать их у здорового человека.

— Неужели? Ты пользовалась своим знанием?

— Зачем? Меня никто не любил, да и я тоже. А врагов я встречала только на поле битвы, а там всё просто: либо я его, либо…

— А заставить любить того, кто не хочет, можно?

— На короткое время можно. Стоит ли? Значит, боги против союза, а я влезаю со своим снадобьем.

— Но можно? — Архелия не унималась.

— Я не пробовала, — Хельга явно злилась на себя, что проговорилась.

В этот момент налетевший ветер чуть не задул костёр. Под его напором могучий дуб, под чьей кроной нашли подруги временное пристанище, угрожающе зашумел. Охотница подняла глаза и испуганно поправилась:

— Один раз пробовала.

— Ты чего-то боишься? — заметила перемену дочь барона.

— Я соврала, он недоволен, — указала на дуб охотница. — Моё родное селение ведь расположено в лесу. Деревья наши братья. Они очень честные, лучше их не гневить.

— А Солнце?

— Бог, как у всех. Очень зоркий. Всевидящий.

— Ладно. Мы много лет вместе, а я ни разу о твоих богах не спрашивала. А я не знаю, какой мне важнее: мать одних уважала, а отец — других. Так чем всё закончилось? С напитком?

— Я дала его одной женщине. Нашей соседке. Она папе нравилась, да и мне тоже. Отец был робким человеком…

— Помогло?

— Я опоздала. Именно в этот день с отцом случилось несчастье, и он слёг. А может, потому судьба и сломалась, что я захотела её подправить, — Хельга грустно вздохнула.

— Не вини себя… Та женщина приходила к нему?

— Да, часто. Помогала ухаживать и по хозяйству. Но любила ли? Доброту легко спутать с чем-то большим, но отец был счастлив, что она рядом. Мне иногда казалось, что он рад своей болезни. Беда сблизила их.

— Жаль, что некоторые могут любить только из жалости. Рецепт зелья не забудь. Может, ещё попробуем.

— О чём ты думаешь? — укоризненно покачала головой Хельга.

— Как дальше быть… Осядем в какой-нибудь деревне, выйдем замуж, будем растить сопливых и вечно грязных детишек, угождать мужу и его назойливой родне?

— Тогда зачем надо было уходить из дома?

— Шучу. Значит, надо наняться воевать. Мы только этим ремеслом и владеем.

— И охотиться, — притворно скромно добавила Хельга.

— Если хозяин попадётся вероломный — наплачемся, — вслух рассуждала Архелия. — Мы в безопасности, пока продвигаемся незаметно. Лес, твой друг, хранит нас. Однако мы скоро одичаем и уподобимся диким зверям. Хватит бояться каждого шороха. Надо идти к людям.

— Если мы пойдём воевать за деньги, тоже станем зверствовать, — возразила охотница.

Протянув руку, она приложила ладонь к котелку, желая проверить, поостыл он или нет.

— Раньше мы дрались за свою землю, народ, веру, себя, в конце концов. А сейчас ничего не осталось от прошлого. Надо учиться выживать по-новому. Путь наёмника давно известен, проверен.

— Наёмника-мужчины, — напомнила сомневающаяся подруга.

— Значит, пора нарушить правила. Хватит мне перечить! Так мы ничего не решим, — разозлилась дочь барона. — Давай поедим и спать.

Хельга вопросительно посмотрела на дуб, словно ждала от него подсказки, сняла с прута котелок, отхлебнула горячей похлёбки и протянула его Архи.

— Попробуй, вкусно. Смотри, уже луна взошла. Говорят, она покровительствует только женщинам. Может, попросить помощи у неё?

— Я никогда не обращалась к Луне, страшно! Мать говорила, добром её помощь не кончится…

— Сейчас самое время рискнуть.

Они устроились, завернувшись в плотные войлочные покрывала, натянув над головой просторные кожаные накидки-плащи. Насытившись, согревшись, можно было передохнуть. Девушки погрузились в сладкий безмятежный сон, надеясь на свет костра и бдительность верных лошадок. Архелии снились яркий солнечный день, прямая дорога, чуткий к желаниям хозяйки конь и ощущение полёта, которое даёт в сновидении только душа, не отягощённая коварством.

Ночь промелькнула незаметно. Так не хотелось расставаться со сладким наваждением, но приятную безмятежность огненными стрелами пронзали чьи-то слова:

— Вставай, вставай, — Хельга, как всегда, проснулась раньше и нетерпеливо толкала высокопоставленную подругу.

— Что случилось? Дай поспать.

— Привыкай к службе.

Архелия вяло приподнялась на локте и тряхнула головой. Остатки сна отлетели от неё, как капли утренней росы с волос. Охотница стояла во всеоружии. Лошадь, которую она держала за узду, тяжело дышала. Позади возвышался посторонний всадник. Незнакомец молчаливо восседал на гнедом жеребце и осуждающе смотрел на действия «девчонок».

— Кто это? — дочь барона указала на чужака.

— Он отведёт нас к новому хозяину. Обещал щедрое вознаграждение за ратный труд. Прежний ведь мало платил, — Хельга подсказывала нужные ответы незаметной интонацией в голосе.

Архелия поняла, поворчала для приличия и быстро собралась, позволив себе только маленькую роскошь: девушка спустилась к ручью и освежила лицо чистой ледяной водой.

— Где третий? — поинтересовался воин.

— Догонит, — Хельга соврала неправдоподобно.

Незнакомец удивлённо поднял брови и знаком пригласил юных воительниц следовать за ним. Он помчался по прямой, плотно утоптанной тропе, которую девушки не разглядели в вечерних сумерках и неосторожно разбили стоянку неподалёку. Затягивая подпругу, Архелия повернулась к неумелой лгунишке и одним недовольным взглядом задала вопрос. Охотница постаралась объясниться:

— Он нанял троих. Я встретила его случайно, боялась, что с ним ещё есть люди. Хотела придать вес нашей маленькой компании. Лошадей же три.

— И где теперь будем третьего искать? И как он нас «догонит» без лошади? — напомнила Архи подруге о промашке.

Она привычно оперлась на копьё и взлетела в седло. Хельга, виновато насупившись, последовала примеру подруги. Они мчались вслед удаляющемуся всаднику, и каждая надеялась на лучшее.

Девушки не без страха въехали в просторный проём между низкими сторожевыми башнями, закрывавшийся на ночь и в случае опасности массивными коваными воротами. Они с любопытством оглядывали своё новое пристанище. Широкий двор заканчивался хозяйственными постройками и конюшнями. По правую руку жили дружинники и прислуга. Левая часть двора была отдана ремесленным людям. В центре возвышался просторный дом, первый этаж которого был сложен из камня и служил кладовой, а второй был жилым. Люди провожали их пристальными взглядами, однако сразу принимались за работу. Праздно шатающихся видно не было. Два воина подошли, чтобы принять лошадей. Другие двое по указанию приведшего их человека сопровождали девушек сзади, оберегая покой хозяина. Чувствовалось, что здесь давно отработан каждый шаг по приёму новобранцев. Это восхищало и пугало привыкших к вольготной дикости беглянок. Быстрым шагом, почти бегом пересекли они ухоженный двор, еле поспевая за широким шагом провожатого. Девушек провели в дом, и все вместе поднялись на второй этаж по узкой скрипучей лестнице. Сопровождающий знаком приказал им остановиться, подошёл к сидящему господину и долго что-то говорил ему, склонившись в подобострастном поклоне. Правитель испытующе посмотрел на новоприбывших и с сомнением покачал головой. Потом он встал и медленно пошёл вдоль длинного стола, приближаясь к воительницам. Девушки увидели, что их будущий хозяин невысок ростом, полноват и нетороплив. Он остановился напротив Хельги, окинул её тонкий стан критическим взглядом и произнёс стальным, ничего не выражающем голосом:

— Мне сообщили, что ты великолепно стреляешь из лука. Для такой хрупкой девушки весьма удивительно.

— Посмею повториться, она чуть не убила меня, когда я пытался выяснить, что они делают в наших землях. Меня спас щит, я закрылся им, но пришлось скакать вслепую. Однако я не отвязался, как она надеялась: стало интересно, кто так обнаглел на твоей земле, повелитель. Пришлось догнать, благо скакать ей задом наперёд среди деревьев стало неудобно, пришлось за волосы стянуть девчонку с лошади, — вмешался провожатый.

Архелия критически оглядела кудрявую рыжую шевелюру подруги.

— Прости, — одними губами произнесла Хельга, чувствуя, как укоризненный взгляд соратницы прожигает её насквозь.

— Почему ты не стреляла в коня?

— Конь пригодиться может, а человек в незнакомых местах опасен, потому лишний.

— Откровенно. За нападение на моего слугу я должен казнить тебя.

— Помилуйте, — охотница не раздумывая бухнулась на колени, оценив ситуацию.

— Хорошо, — легко согласился местный вождь. — Вы ведь проситесь на службу? Будете воевать за кров и хлеб? Кстати, ты стреляла, сидя необычным способом в седле. Старый, забытый приём. Покажешь его моим людям… Воины должны уметь всё, что умеют другие. Учиться у тебя им будет, конечно, неприятно, но пусть потерпят. Единственное, что заставит их перенять опыт, — не захотят показаться слабее. Тяжёлые времена настают, начинаем принимать в дружину женщин, — он обречённо закатил глаза.

— В наших краях так не считают. Часто погибших мужей заменяют жёны. Они встают на защиту своего дома и детей взамен убитого, — подала голос дочь барона.

— У нас раньше не было необходимости в подобных крайностях. У меня сильный, надёжный отряд. Женщины моей земли ещё ни разу не брали в руки оружие, но ты, кажется, не относишься к моим подданным…

— Тогда вы рискуете подать дурной пример, взяв нас.

— Хочу попробовать. А кто вы? — он наконец всем корпусом резко повернулся к Архелии. — По вашему богатому вооружению можно понять, что не из простых.

Дочь барона смутилась. Вождь понимающе покачал головой:

— Вы, я вижу, в начале пути. Не по доброй воле покинули родное гнёздышко? Я дам вам приют, хлеб и работу. Когда проявите себя в деле — решу, как поступить с вами дальше, — он кивнул головой, давая понять, что аудиенция окончена.

Вышли девушки с чувством, что обрели долгожданного покровителя. Только последние слова вселяли в ум сомнения.

— Так мы наняты или в плену? — Архи покосилась на не отходящих ни на шаг сопровождающих.

— И то, и другое. Попали сюда не совсем добровольно, — отозвалась Хельга. Охотница была довольна, как оценили её редкое умение точно стрелять, уходя от погони. Про своё поражение она уже забыла. — Лучшего всё равно не предложат.

— Не забывай, тебя привязали к дармовой работе.

— Она в долгу у Хозяина, он за такие выходки обычно не милует, — напомнил один из воинов, услышав последнюю фразу.

Девушки пересекли огромный двор. Грузная крестьянка, недовольно поглядывая на необычный вид наёмниц, показала им тёмный чуланчик, который должен был ненадолго стать их домом. Сопровождающие незаметно исчезли.

— Да, — протянула Архелия, заглянув внутрь убого жилища. — К людям здесь относятся хуже, чем к лошадям.

— Давай попробуем убраться, — предложила Хельга.

Спустя некоторое время грязный и тесный сарай начал немного напоминать человеческое жилье. Правда, ничего из мебели в нём не было, даже досок на земляном полу, которые могли бы заменить кровать.

— Пойдём поищем деревяшки какие-нибудь, — предложила Архелия.

— Тогда нужно, наверное, предупредить, что отлучаемся.

— Кого?

— А кто над нами главный?

— Не представили нас друг другу, кстати. А ты быстро сориентировалась, умеешь служить.

— Такова была моя жизнь и раньше, забыла?

— Но не моя! Как мне всё это не нравится!

— Учись, а пока потерпи.

Хельга удалилась в поисках командующего дружиной. Архи осталась стоять в нерешительности. Нет, не о такой жизни мечтала она. Но как временное пристанище, их нынешнее жилье было вполне сносным, а положение девушек слишком шатким, чтобы рассчитывать на большее. Она вышла наружу и заметила приближающихся издалека подругу и высокого смуглого красавца. Позади вразвалку подходили воины, прослышавшие о необычных наёмниках, и окружали их неплотным кольцом.

— Исам. Мы под его началом, — коротко представила Хельга и скрылась в хибаре, оставив дочери барона разбираться с командиром самостоятельно.

«И это конец», — подумала Архелия. Парень понравился ей с первого взгляда, таких она никогда не встречала среди воинов отца. Внутри что-то предательски сладко защемило, но девушка надменно приподняла голову и выжидающе смотрела на пришедшего. Про себя она ругала подругу за то, что та оставила их один на один. Охотнице не нравились «лишние церемонии», и она старалась их всячески избегать. Сейчас наверняка стоит позади в тени комнатки и прислушивается. Исам оценивающе смерил Архелию взглядом. На его лице появилась насмешливая улыбка, которой он прикрыл негодование. Вскоре командир дружины взял себя в руки и произнёс слова, которые жгли его изнутри:

— Хозяин берёт людей, не спрашивая, хочу я этого или нет. Нам ведь придётся воевать бок о бок. Мне надо знать, на что ты годишься! Проверим?

Исам отступил на несколько шагов, приглашая Архи к испытательному бою. Воины с готовностью образовали широкий круг, предвкушая интересное зрелище. Меч дочери барона был короче, она старалась настроиться на нужную тактику боя, как учил её отец. Юная воительница сбросила походную кожаную накидку и решительно вышла на середину круга. Люди одобрительно зашумели, однако мало кто из них был на стороне новой наёмницы.

— Убивать не буду, не бойся. Отшлёпаю немного для порядка, — снисходительно пообещал военачальник.

Дочь барона почувствовала, как её дух сконцентрировался в одной пылающей под грудной клеткой точке. Тело стало гибким, как у кошки. Оно мгновенно повиновалось подсказкам интуиции, потому что в сражении разум Архелии не успевал отдавать необходимые команды. В тот миг, когда внутренняя пружина управлялась с мечом, глаза воительницы не отрывались от противника.

Исам бился хладнокровно и без эмоций. Он был сосредоточен и просчитывал свои удары на несколько шагов вперёд, словно играл в экзотическую восточную игру — шахматы. Постепенно красавец совсем загнал противницу в угол, и сражаться стало неудобно. Архи опасалась задеть стоящих позади. Скоро она почувствовала, что бой принимает для него характер детской забавы, и рассвирепела. Её удары стали яростнее, и посыпались как из рога изобилия ошибки. Девушка попала в расставленную противником хитроумную ловушку. Исам сразу воспользовался ситуацией, меч дочери барона взметнулся к небу и, сверкнув молнией в лучах весеннего солнца, глухо шлёпнулся на траву. Стало ясно — бой проигран. Хельга тихо застонала, когда её бывшая хозяйка оказалась без оружия перед поблёскивающим у её носа клинком противника. Она давно вышла из своего укрытия, чтобы морально поддержать подругу во время поединка. Теперь охотнице предстояло стать утешительницей. Исход боя был предопределён, воины не удивились поражению девушки. Один из них сочувственно подал Архелии отлетевший меч.

— Ну что ж. Для увеличения численности отряда ты подойдёшь. Жить будешь хорошо, но недолго, — прокомментировал Исам итоги боя.

Он резко развернулся и ушёл, больше не добавив ни слова. Некоторые воины посмеивались над его шуткой и вполголоса обсуждали новоприбывшую. Кто-то подбадривал, кто-то недоброжелательно смотрел через плечо. Весы симпатий всё же качнулись в её сторону, а это стоило дороже победы. Дружинники начали расходиться. Хельга наконец смогла подойти к подруге-хозяйке и обнять её, уткнувшись носом в плечо.

— Ты молодец. Отлично держалась. Исам слишком опытен, сразу заметно. Не зря он военачальник. А такой молодой!

— Для меня оправдания быть не может. Или я становлюсь сильнее, или я действительно ушла из дома, чтобы найти смерть. Не хочу, чтобы он оказался прав!

— Пошли пока искать доски или лавку. Не спать же на земле, — предложила охотница, чтобы отвлечь побеждённую дочь барона от грустных размышлений.

— Да, насчёт «хорошей жизни» он погорячился, — язвительно припомнила Архелия.

Девушки отправились искать своих лошадей и обнаружили их привязанными возле конюшни. Выезжая за ворота, они снова наткнулись на кареглазого командира, разговаривающего со стражей.

— Куда собрались?

— Подышать вольным воздухом в последний раз, — дочь барона всё ещё не могла смириться с поражением.

— Поискать подругу и привезти какую-нибудь утварь, — миролюбиво вмешалась охотница.

— А я думал, испугались. Не забудьте вернуться засветло, а то придётся посылать за вами. За тобой должок, Хельга! — крикнул он им вслед.

— Теперь мне будут на каждом шагу напоминать? — простонала девушка. — И где искать «третьего»?

Архелия в очередной раз укоризненно посмотрела на спутницу.

Разыскать всё для обустройства их временного жилища оказалось делом простым. В ближайшем селении девушки нашли всё необходимое и распорядились доставить во двор господского дома. Плату с них категорически не взяли. При упоминании о Хозяине «любящий» его народ впадал в состояние тихого транса и готов был исполнить любую волю. Простые люди боялись навлечь беду на свою голову, поэтому старались поскорее отвязаться от опасных посланцев. Спутниц щедро накормили и облегчённо вздохнули, выпроводив за порог.

Воительницы проезжали уютные дома, ухоженные палисадники. Заботливо обработанные земли чередовались с заливными лугами, где паслись многочисленные стада. Всё говорило о довольстве, и только люди провожали их мрачными недружелюбными взглядами.

— Что-то не так. Смотри, живут богато, а страху, как будто завтра помрут, — поделилась впечатлениями Архелия.

— Правильно отцу твоему пеняли: лишнюю волю дал народу. Смотри: здесь люди боятся, но порядок везде. Добрый господин — достатка в доме не будет. А барон ещё и вспыльчивый, можно водой гасить. Вот и передрались мы с соседями.

— Всё равно народ отца любит. Разве не так? Он под маской суровости скрывает свою мягкость.

— Нищие и за кусок хлеба любят. Да того не понимают, что кусок им подаёт тот, кто нищими и сделал.

— Не нравятся мне твои намёки. Нерадостно тебя слушать. И так на душе кошки скребут.

— Учись управлять по-новому. Вернёшься — пригодится. Поедем посмотрим, что в других деревнях делается. Пока солнце высоко.

Проезжая очередное селение, девушки услышали вдали отчаянный дикий вопль. Подскакав поближе, они смогли лицезреть довольно неприятную картину, которая часто потом вставала перед их глазами. Люди стекались со всех сторон, образуя толпу. Пробиться к источнику шума и брани было непросто. Пользуясь привилегиями воинов Хозяина (так везде называли местного вождя), подруги направили лошадей прямо на зевак. Люди неохотно расступались, давая дорогу. Причиной потасовки была чисто одетая благообразная старушка. Она бешено трясла головой, дико вращала вылезающими из орбит глазами, брызгала слюной и изрыгала страшные ругательства. Одной рукой бабка с остервенением таскала за волосы несчастную девушку, а другой безжалостно избивала её вожжами. Девушка причитала, тщетно пытаясь освободиться от вцепившейся в волосы истязательницы.

— Ах ты, потаскуха! Глазки всем строишь? Я тебе их выколю! Стыда нет! Побоялась бы богов, коли людей не боишься! На что тебе красота? Род наш позорить? Зачем она тебе? Вот тебе… Вот. Вот… — старуха норовила бить по лицу, попадала по глазам и шее.

Девушка обессилела и начала медленно оседать. Люди смотрели и не вмешивались. Архелия больше не могла оставаться равнодушной свидетельницей наказания.

— Слушай, сейчас она её без глаз оставит, — заметила дочь барона как бы невзначай.

— Может, заслужила?

— Хватит, наверное, — Архелия направила лошадь прямо на безумствующую от «праведного» гнева старуху.

Пожилая женщина ничего не замечала вокруг, со всей силы стегая дочь, пока перед её носом не блеснул холодный металл клинка. Словно заворожённая, она замерла с занесённой рукой. Грудь её тяжело вздымалась, но старуха начала приходить в себя. В глазах появился страх, она отпустила вздрагивающую от беззвучных рыданий жертву и отступила на шаг назад. И вдруг, подхватив подол, бросилась прочь с места преступления с удивительной для её лет прытью. Наконец кто-то из толпы подал голос:

— Это её мать. Она всё время девушку прикладывает.

— За что? — повернулась к говорившему Архелия.

— Для острастки. Чтобы парней с ума не сводила.

— Интересно посмотреть, как она это делает. Специально или случайно выходит? — дочь барона пыталась разглядеть лицо плачущей девушки, но за разметавшимися белокурыми локонами ничего не было видно.

— Матери виднее. Имеет право уму-разуму дочь поучить.

— Так она твоя мать. При такой… врагам добавить нечего, — Архи сокрушённо посмотрела на размазывающую по щекам слёзы и кровь избитую красавицу. Они были почти ровесницы. — И в чём ты провинилась?

— Да к ней хороводом парни ходят, — ответил кто-то за плачущую девушку.

— Сами ходят, — всхлипывая, проговорила несчастная. — Таращатся, как идиоты, а мне попадает.

— Защитить никто не пытался? Есть ещё кто? Отец? Братья?

— Братья, но они не вмешиваются. Мать всё-таки.

— Ты считаешь, что можно продолжать так… жить?

— Мне некуда идти. И здесь больше не могу жить, хоть топись. Никого приворожить не хотела, а говорят, что свадьбы из-за меня расстраиваются. Приходят к нашему дому толпами, но никому не хочется меня замуж взять — мать слухи распускает. Сама придумывает, сама и бьёт до изнеможения. Врут всё, — девушка снова затряслась от рыданий.

— Кто знает. Смотрят или что ещё… Никто не сватается. Любуются через забор, а в жёны никто не берёт. Дурная слава о тебе. Ненадёжная ты, красавица. Несчастие в дом принести никто не хочет, — раздались голоса.

— Не пойму, восхищаются тобой или ругают, — Архелия наклонилась к девушке и тихо спросила: — Пойдёшь с нами? Не обидим и никому не позволим. Сейчас мы нанялись в дружину вашего Хозяина, и нам нужна ещё одна соратница. Воевать научим, тебе, кстати, не помешает. Здесь мать настроила против тебя всех соседей. Житья не дадут. Кончится или самосудом, или принесут в жертву… Решай…

— Да, да, — как эхо повторила неудобная людям красавица. — Мне всё равно. Подальше бы от неё, от позора. Умереть хочу, устала я.

— Ты это брось! — юная воительница повернулась к людям и громко сказала: — Мы её забираем. Передайте матери, что дочь будет служить Хозяину — вашему господину. Пусть её забудет и живёт спокойно, если сможет. Избавим от мучений дочь. А старуху — от «радости» казнить непослушное дитя. Не советую пытаться вернуть её обратно.

Архелия недобро улыбнулась на прощание. Подала руку девушке и помогла ей сесть позади себя. Они помчались в обратный путь, потому что заходящее светило торопило людей вернуться в свои дома. Хельга приотстала и внимательно оглядывала новую спутницу. Результат был неутешительный. Охотница ясно представила, сколько им придётся повозиться, чтобы из пышных форм красавицы слепить мало-мальски пригодного воина. Она вновь поравнялась с бывшей хозяйкой и обратилась к малознакомой девушке:

— Как зовут-то тебя?

— Коринн, — ответила та, поправляя волосы, которые трепал ветер.

— Слишком слащавое. Оставишь так? Не очень годится для воительницы.

— Придумайте другое. Мне уже всё равно, я же говорила.

— Архи, поменяем ей имя?

— Попробуем. На кого она похожа, как ты думаешь?

— На Коринн, если честно, и похожа.

Дочь барона рассмеялась и обернулась к девушке:

— Как тебе нравится новое имя — Коринн?

— Мы едем прямо к Хозяину? — не отреагировала на простенькую шутку та.

— Прямо к нему.

— В логово.

— Как ты грубо отзываешься.

— Я родилась в здешних краях. Он всегда был жесток, беспощаден и коварен.

— Слава богам, ты начала приходить в себя, раз забеспокоилась. Мы вольны от него уйти.

— Поверьте, трудно будет это сделать. Лучше сразу. Девушки у него никогда не служили, может, что задумал?

— Кажется, она знает, о чём говорит, — вмешалась Хельга.

— Подождём. Встретил он нас нормально. А уйти нам уже не дадут, должны мы ему. Твою, кстати, жизнь.

— Если бы мы пришили того парня в лесу, никто бы и не узнал. Не потому мы остаёмся. Надо прибиться к какому-то берегу.

— Надеюсь, вы понимаете, что делаете, — Коринн смирилась и замолчала.