Судьба амазонки

Milla Smith, 2014

Мир меняется… Он всегда в движении. И те, кто жил задолго до нас, также трудились и мечтали, смеялись и плакали, боролись и побеждали. Архелия избрала трудный путь, но девушка не привыкла сдаваться. Она – дочь барона и воин. Ей придется восстать против воли отца и покинуть родной дом навсегда. Что ждет странницу впереди? Новые друзья и светлые дни? Жестокие войны, отнимающие надежду, предательства, гасящие веру в душе… И несмотря на все испытания, выпавшие на её долю, на ошибки и промахи, Архелия сумеет выстоять и объединить под своими знаменами смелых и отчаянных женщин. Путь их тернист, враги сильны, а покровители требовательны. Амазонки не вспоминают о тихом семейном счастье в темные времена надвигающихся бед и разрухи. Многочисленные распри и борьба за власть разоряют периферийные земли небольших землевладельцев. Интриги и войны… Мужчины гибнут. Женщины пытаются выжить сами и спасти своих детей и близких наперекор злому року, а черпают силы в любви, даже когда отрицают её…

3. Сёстры по духу

На опушке леса стояли две великолепные лошади, к сёдлам которых были приторочены походные вещи, щит, лук со стрелами и нехитрый провиант на первое время. Баронесса стояла, держа в руках небольшой, украшенный превосходной вышивкой мешочек.

— Вот, возьми, — мать волновалась, и руки её заметно дрожали. — Здесь немного золота, серебра и каменья — пригодится в дороге. А в твоих вещах ты найдёшь травы, чтобы никакая лихорадка к тебе не приставала. Хельга подскажет, как ими пользоваться, она немного разбирается. Лошади две — мало ли…

— Спасибо, мама.

— Береги себя, постарайся вернуться.

— Как богам будет угодно, прощай.

Архелия смутилась. Ей хотелось прижаться к матери, как в детстве, и сказать самые тёплые слова. Однако извечная скованность так и не дала сорваться им с языка. Девушка лишь сильно стиснула запястье женщины, крепкое пожатие заменило поцелуй, затем дочь барона легко села на коня. И вот она уже мчится вдоль опушки. Косые лучи заходящего солнца, преломляясь в слезах матери, радужной завесой отсекли баронессу от дочери. Несчастная женщина нежно погладила и поцеловала то место на руке, где ещё краснели следы от прощального рукопожатия. Мать молча возносила свои мольбы к небесам, умоляя древних богов вернуть её дочь целой и невредимой.

Впереди замаячил свет от костра, и Архи пришлось свернуть с тропы, избегая нежелательной встречи. Хорошо знакомой дорогой нес её конь в селение, где жила Хельга — боевая подруга дочери барона.

Юная охотница любила родной дом и старалась проводить свободное время поближе к нему. Девочка рано потеряла мать, и отец растил её один. Он не желал оставлять дочь многочисленным родственникам в деревне и часто брал Хельгу с собой на охоту, уча тонкостям лесной науки. Прирождённый охотник, он не желал себе лучшей доли. Богатую добычу отец поставлял ко двору барона, но не забывал и добрых соседей, присматривающих за домом во время его долгих отлучек. Дочь подросла, но однажды очередной поход окончился для охотника тяжёлой раной, и кормилец слёг. Наступили тяжёлые времена. Хельга как могла пыталась прокормить двоих, но её успехи в охоте не были впечатляющими. Они жили впроголодь, порой перебиваясь подаяниями сердобольных родных, но так не могло продолжаться долго. Отцу становилось всё хуже, и тогда юная охотница отправилась за помощью к баронессе. Слухи о целительных снадобьях, приготовленных супругой повелителя, распространились повсеместно. Девушка надеялась облегчить страдания любимого папы. Она ушла втайне от него, лишь попросила родных присмотреть за больным.

Путь к дому барона занял два дня. Наконец впереди Хельга увидела незнакомый холм и ведущую вверх к мощному бревенчатому забору дорогу. Множество строений, суета вокруг, огромное количество вооружённых людей смутили привыкшую к уединению девушку. Отец заботливо оберегал её покой и в дом вождя не приводил никогда. Он даже охотиться водил девочку подальше от этого места, которое считал недобрым. Старый охотник не разделял порядки, заведённые в дружине барона, и если бы мог, то запретил бы дочери появляться в городище. Сейчас Хельга пришла сюда без разрешения родителя, считая себя достаточно взрослой для принятия подобных решений. Вскоре она заметила, что большой охотничий нож за поясом, лук на плече и колчан со стрелами за спиной четырнадцатилетней девочки вызывают изумление и неподдельный интерес встречных. Несколько всадников остановились рядом, преграждая дорогу.

— Куда идёшь?

— За помощью.

— На ваше село напали? Такие доблестные девушки растут в наших лесах! Неужели вы не справитесь сами? — улыбнулся самый старший.

— Нет, на нас не нападали, но мой отец ранен.

— Он воин?

— Охотник. Нам нужна помощь, лекарство…

— Иди к баронессе, она знает тайны трав. Может, даст лечебный настой или добрый совет, — посерьёзнел мужчина.

— Давай отвезу, — неожиданно предложил его молодой товарищ.

Она уже хотела было согласиться и открыла рот, чтобы поблагодарить, но её опередил старший из воинов:

— Оставь её в покое, ты уже отвез одну. Одни неприятности с тобой. До сих пор душа болит, хотя я ни пальцем не тронул её родных, ты разобрался сам.

— Я ж не думал, что её брат и отец нападут на меня. Я только защищался.

— «Не думал… Защищался…», — передразнил один из его товарищей.

— Нет, я честно довезу.

— Уймись, — приказал старший и тронул коня.

Всадники ускакали, поднимая клубы пыли. Хельга продолжала путь и была уже осторожнее. Услышанное не выходило из головы, и она крепко сжимала рукоятку большого ножа.

Супруга барона как раз принимала страждущих помощи. Когда настала очередь Хельги, девушка неожиданно заробела. Представ перед хозяйкой, она неуверенно посмотрела той в глаза.

— Что случилось у тебя? — мягко поинтересовалась баронесса.

— Дайте мне, пожалуйста, лекарство для отца. Помогите ему. Я отработаю.

— А чем он болен?

— На охоте на него напал дикий вепрь. Он не может подняться, и мы бедствуем.

— У вас большая семья?

— Нет, только я и отец. Мама умерла давно. Я её не помню.

— Тебя растит один отец?

— Да.

Женщина задумалась. Её дочь тоже растил отец, страстно желавший видеть в девочке замену сыну. Волею судьбы она почти не принимала участия в воспитании наследницы. У Архи не было подруг, страшно далеки и непонятны были ей обычные забавы сверстниц. Может быть, эта рыженькая зеленоглазая девчушка, вооружённая не по годам, ниспослана ей свыше?

— А что ты умеешь делать?

— Стреляю из лука, ставлю ловушки, но охочусь пока только на мелких зверей и птицу, — Хельга несмело перечисляла свои достоинства, раздумывая, зачем её спрашивают.

— И ты хочешь помочь своему отцу?

— Очень, я за тем и пришла.

— Хорошо, я дам тебе снадобье. Скажи, ты пойдёшь в услужение к моей дочери? Вы, я вижу, ровесницы. Рискнёшь ли ты сопровождать её в военных походах, не побоишься? Если согласна и будешь делать то, что я говорю, то твой отец забудет о нужде.

Хельга не верила в свалившееся на неё счастье. Только что ей казалось, что удача навсегда отвернулась от её семьи: есть было нечего, отец медленно и тяжело умирал. И вдруг такое везение! В восторженных глазах девочки баронесса прочитала ответ на свой вопрос.

— Я дам тебе коня, чтобы ты скорее вернулась. Как тебя зовут? Из какой ты деревни?

— Хельга. Я из деревни возле Тёмного камня.

— Так я помню твоего отца. Я-то думаю, почему давно не появляется, не балует нас своими трофеями. Даже весточки не подал, гордый. Ну пусть скорее поправляется. Вот тебе снадобье, возвращайся…

Хельга обернулась очень быстро, боясь, что баронесса передумает. Взмыленные бока скакуна тяжело вздымались.

— Ты же его почти загнала! — услышала она недовольный голос позади себя. — Кто дал тебе этого коня? Кто ты такая?

Хельга оглянулась и спрыгнула на землю перед говорившей. Внешность девушки не внушала юной охотнице симпатии. Растрёпанные каштановые волосы, гневно сдвинутые чёрные брови, серые, сверкающие негодованием глаза. Простая одежда, подходящая скорее отроку, однако, превосходно смотрелась на крепкой широкоплечей фигуре. Хельга решила, что перед ней обычная простолюдинка, и ответила дерзко:

— Не твоё дело.

Такой наглости Архи стерпеть не могла. Короткий меч, мгновенно выхваченный из ножен, сверкнул отточенным лезвием на солнце. Хельга наконец сообразила, кто перед ней, но на извинения уже не оставалось времени. Дочь барона приставила меч к груди нахалки. Юная охотница отпрянула назад и, сделав кувырок через голову, снова очутилась на ногах, но уже держа перед собой немаленький охотничий нож. Расстояние, которое образовалось между ними, позволяло вести переговоры.

— Прости, Архелия. Я не узнала тебя сразу. Увидела меч и сообразила.

— Соображать надо быстрее, пока есть чем, — снисходительно сказала дочь барона, расслабившись, но не убирая меч. — А мне понравилось, как ты… через голову… Первый раз такое вижу.

— Меня отец научил. Он многое умел.

— Умел? А что с ним?

— Он болен. Так слаб, что зиму, как говорят знахари, может не протянуть, но я молюсь за него.

— Почему у тебя конь из нашей конюшни?

— Я приходила за лекарством к твоей… к баронессе. Она дала, но велела вернуться, чтобы прислуживать тебе.

— Мне не нужна служанка, надоели те, что есть, — резко отрезала Архи, но, увидев отчаяние в глазах девушки, почувствовала к ней жалость. — Правда, никто не хочет идти в поход. Если не страшно, можешь попробовать.

— Я никогда не воевала.

— Ну ведь охотиться ты умеешь? — Архи вопросительно указала на лук и нож девушки.

— Мой отец охотник, однако звери и люди не одно и то же.

— На войне враги — те же звери, — вздохнула дочь барона. — Так ты согласна?

Хельга искоса посмотрела на свою будущую хозяйку, раздумывая над последними словами. Выбора не было. Умирать от голода или ран. Первое уже нависло над ней, а второе…

— Я буду служить тебе.

— Научишь меня своим фокусам, а тебе придётся научиться драться с мечом и щитом, метать копьё. Я уже умею, дальше будем учиться вместе. Жить хочешь? Я — да. Оружием надо владеть в совершенстве… — они неторопливо пошли по двору к новому дому Хельги. Между девушками легко установилось полное взаимопонимание.

С тех пор минуло более двух лет. Сейчас охотница сидела у небольшого очага в родном доме и любовалась языками пламени, лизавшими дрова. Она уютно устроилась с крынкой молока и лепёшкой хлеба и радовалась, что снова вернулась под свой кров. Не в состоянии видеть страдания подруги, Хельга отпросилась на время свадьбы домой. Девушка подозревала, что после её уже не позовут ко двору, как ненужное напоминание о боевом прошлом новоиспечённой герцогини.

Охотница полгода назад похоронила отца. Он благодаря стараниям дочери и заботам родных пожил ещё почти два года на бренной земле. После поступления Хельги на службу к воинственной хозяйке в доме снова появился достаток. Старый охотник, умирая, благословил дочь, найдя ей самые ласковые эпитеты. Теперь потомственная охотница осталась одна. Мысленно вела она долгие беседы с почившим отцом, сидя зимними вечерами в уединении. Потеря родного человека постоянно скребла на сердце, несмотря на то, что взаимоотношения с Архелией переросли в крепкую дружбу. Хельга не помнила матери, но трогательно её любила, зная о ней со слов папы. Связь же с так рано ушедшим к богам родным человеком была настолько прочной, что и после его смерти девушка могла часами общаться с ним, как с незримым собеседником. Отца уже не было среди живых, а дочь в душе делилась с ним бедами и печалями, советовалась по разным пустякам. Ей порой казалось, что родной охотник где-то рядом и слышит её. Эта вера поддерживала Хельгу. Девушка так хорошо знала своего отца, что в голове её сами собой складывались ответы на поставленные вопросы, такие, которые дал бы он при жизни. Сейчас она зашла в тупик. Охотница не могла себе представить, как бы отреагировал умерший на рассказ о незавидной участи её знатной подруги. Она подробно описывала в уме обстоятельства предполагаемого замужества с незнакомым человеком, но всё безрезультатно.

Ночь уже отступала, когда послышался приближающийся топот копыт. Хельга вышла на порог и стояла, вглядываясь в медленно тающую тьму. Она предчувствовала, что лошади несутся к её дому. Сквозь облака еле пробивался рассеянный лунный свет. Он не позволял разглядеть лица всадника, но осанку девушка уже узнала. Наконец в полосу света попали дорогие сердцу глаза, а знакомый голос весело произнёс:

— Приветствую! Не спишь? Гостей ждёшь?

— Тебя.

— Я могла бы и не приехать. Вышла бы замуж, остепенилась… — Архи мягко спрыгнула на землю.

— Тогда это была бы не ты. Ты не могла не приехать, — Хельга взяла под узды лошадей и отвела их в стойло. — Я рада, что мы теперь свободны. Ведь я права? Заночуешь?

— Отдохнуть надо перед дальней дорогой. Даже если спохватятся сейчас, всё равно приедут только к полудню. Однако отец проснётся, скорее всего, только поздним утром. Меня не найдёт… И — к вечеру жди гостей. У нас куча времени! Давай поспим. Кстати, у тебя найдётся что-нибудь поесть? Умираю от голода. Три дня точно ничего не ела.

— Вижу. Осунулась, глаза запали. Проходи. Молоко и лепёшка подойдут?

— Тащи.

Немного насытившись, Архелия вернулась к прерванному разговору.

— Итак, я уезжаю.

— Убегаешь, — поправила Хельга, предусмотрительно собирая собственные вещи.

— Да, — согласилась несостоявшаяся невеста. — Хотя мне не нравится это слово.

— Конечно. Бегство не в правилах вашего рода! — грустно пошутила подруга.

— Теперь в правилах. Я хочу спросить тебя. Я не могу приказывать, потому что поставила себя на место изгоя. Ты поедешь со мной?

— Куда? В соседние земли?

— Нет, там нас знают. Нужно забраться подальше через два или три княжества.

Хельга молчала. Она давно уже решила для себя, что их две судьбы прочно связаны одной неразрывной цепью. Девушка хотела дать красивый и достойный такой минуты ответ. Минуты, когда решаются вопросы жизни и смерти.

— Ты знаешь, Архи, когда я пришла служить тебе, то не подозревала, что ты станешь для меня сестрой. Сейчас я могу сказать тебе это, потому что ты спустилась на одну ступень ближе ко мне. Но всё равно ты — старшая. Когда-то вы помогли мне, и я буду рада, если своей преданностью смогу отплатить добром за добро.

— Спасибо, я знала, что останешься рядом. Ближе тебя у меня теперь никого нет, — она тепло обняла подругу.

— А может, передумаешь и вернёшься? Влюбишься в него, — лукаво подмигнула Хельга, тряхнув рыжими кудрями, и, увидев помрачневшее лицо дочери барона, добавила: — Ладно, шучу. Спать, спать, спать…

Они расположились на единственной в доме широкой скамье, служившей ночью кроватью. Вдвоём было тесно, но тепло и спокойно рядом друг с другом. Уже сон начал сковывать веки, когда послышался удаляющийся топот копыт. Архелия приподнялась на локте, прислушиваясь.

— Ты слышишь? Знаешь, мне всю дорогу чудилось, что кто-то преследует меня. Очень осторожно. Остановлю лошадей — тишина. Поеду — опять то же самое. Я думала, что от страха мерещится. Неспроста, видно. Может, сейчас поедем? Кто бы это мог быть? Да проснись ты, — она слегка потрясла за плечо проваливающуюся в сон подругу.

— Не знаю, кто, — еле слышно пробормотала Хельга, но на всякий случай она нащупала рукоятку меча, лежавшего рядом. — Духи леса не любят, если их беспокоят ночью. Давай с утра поедем.