Teologica

Maxim Berns, 2021

Следования правилам поэзии и другим литературным канонам в этой книге не найти. Как не найти и стихотворений в привычном для любителей и критиков смысле. Здесь собраны эмоции, впечатления и критические оценки, переведённые автором с потустороннего на человеческий. Это поток раннего мистического опыта, столкновения с реальностью в юных годах и позднего осознания персонального места в мире людей и не очень, который или влюбит в себя или породит всплеск отрицательных эмоций. Равнодушным не оставит. Содержит нецензурную брань.

из альбома «З.М.В.В» (1997 — 1998)

Лети!

Медленно птицы уходят в зарю.

Тонким штрихом на ветке коралла,

Верой спасения в глазах кардинала,

Розовым сном моему королю.

Белые пальцы. Колючий забор.

Черные вышки и тихие песни —

Ты далеко, но, наверное, мы вместе,

Если однажды не щелкнет затвор.

Если под вечер не скрипнет петля

И не появятся сны в униформе —

Буду стоять на уездной платформе

И провожать в долгий путь поезда.

Вольск, октябрь 97 года

На века

Неизвестно зачем,

Непонятно куда

Твои черные мысли

Уносит вода,

И стремятся снега

Схоронить навсегда

Мой покой на земле,

Где немые стада

Грустно топчут луга,

И чья-то рука

Вознесет берега

До небес. А пока

Я останусь с тобой

Без причин и немой,

Но согретый строкой

И отпетый рекой —

Той рекой с бесконечной

Священной водой,

И рукой, что возносит

Скалистый прибой

Над тобой, надо мной

Где укажет святой,

На погост и покой

На года, на века.

Вольск, 05.04.97 года

Сюда

Здесь нет идей, здесь нет дорог,

Здесь каждый сделал все, что мог,

Нас полюбили лишь за то,

Что мы держались за курок.

Звонок в фойе. Пустая дверь —

И сосчитай их всех теперь,

А вьюга, что ворвалась в дом,

Бьет стекла, словно дикий зверь.

Замок, засов. Смотри. Иди

Дорогой той, где шли цари

И пели птицы о кострах

Бетонной и пустой любви.

И я был смел, и я кричал

Тем тварям, что сожгли причал.

Здесь каждый сделал все, что мог

И каждый, исходя на крик, смолчал.

Сюда брели всю жизнь прожить,

Любить, бросать, других любить,

А уносили их в гробах

И крови с нас уже не смыть.

Церковный звон. Господень дар

И тот же все: «Аллах Акбар!» —

Попробуй в эти дни зайти

Простой, как дети, superstar.

Вольск, 14.04.97 года

* * * (Он стоял и смотрел…)

Он стоял и смотрел

На дом, который молчал,

Он был бледен и бел,

Он оставил последний причал.

На холодную землю

Он лег лицом в траву —

Он-то верил, что сны

Теперь никогда не найдут.

Вольск, 20.06.97 года

Двадцать один аморфеоз

Уходил под воду,

Улетал под мины

Долей кислорода

На больные спины,

Он ломал спирали,

Он срывал печати —

Все его достали

Даже Богоматерь.

Грыз асфальт зубами,

Трогал снег ресницей —

Все его предали

И пришлось стать птицей,

Как остатком спирта,

Как осколком водки

Под последним кайфом

Передозировки.

Он прощал и плакал,

Он смотрел и видел,

Как один зевака

Небеса обидел.

Он сидел на многом,

Он терпел немало,

Когда спорил с богом

Или с чем осталось.

Метадоном белым

Он спасал пропавших.

Красногубым пéром,

Королем не ставшим,

Он пером кололся,

Если шприц тупился,

Слеп, кричал и ползал,

Плакал и простился.

Заполнял журналы

И учетный номер

Ставил тем, с кем мало

Или много вспомнил.

Все летели к черту,

Всё в Аид спускалось —

Он уже растертый

В аспирин и в жалость.

Жмут тугие лямки

И воняют ноги —

Снова под «афганкой»,

Снова мы не боги,

Мы — ненужный мусор,

Мы — большая урна

Всё в которой грустно,

Всё в которой дурно.

Наплевать на рифмы

И наказы старших,

Налетев на рифы,

Став на вечность младше,

Отпустив бородку,

Осушив поллитра,

Как осколок водки,

Как остаток спирта.

И теперь шинелью

Утираем слезы,

Мы корчуем ели,

Чтоб сажать березы.

Плоскостенный камень,

Плоскогубый ветер —

Мы рожаем знамя,

Мы уже не дети.

Ну а он, как глина

В килограмме соды

Улетал под мины,

Уходил под воду,

Из незримой пушки,

Убивал не спящих;

Войны — не игрушки

Здесь сыграешь в ящик.

Что мне делать с тенью,

Подбирая пулю,

Упиваться ленью

И крутить ей дули?

Я — большая сфера,

Я — глоток цикуты,

Я знаток Гомера

И убийца Брута.

Под водой, на иле,

С миной, под цепями,

Я — кусочек пыли

В оркестровой яме.

Вольск, 02.04.98 года, 21:00

К тайне Сим

Без дна и крыши. Без тебя.

Без нежных рук и белых снов

Я постигаю смысл огня,

Как свет собора без крестов.

В полночной краске летних дней

Я обручусь с моей мечтой,

И оседлаю тех коней,

Что в ночь уводят за собой.

Я буду странник и монах

Твоих шагов — шагов любви,

Пусть будет зло, пусть будет страх —

Ты только молча позови.

Своим дыханием на стекле,

Что держит, словно бездну, ночь,

И что не сможет Сатане

В его движениях помочь.

Ты помолись… Я буду слеп,

Как зомби запаха волос,

Я между звезд найду ответ —

Ты только в них вдохни вопрос.

И я вернусь к твоим глазам

И к пантомиме бледных рук,

Я нагадаю по слезам,

И заново начнется круг —

Дорога вниз путем наверх

Зарядит пульсом мой маршрут,

И я уйду искать для тех,

Кто в коме остается тут.

Ты будешь ждать, читать псалмы,

Взорвутся солнце и луна,

На самом деле это — мы

Без чистых мыслей и без дна.

Вольск, 24.06.98 года

Но все-таки месса

Точеные губы сжимались в систему

И медленно плыли по каменным рекам,

В себя поглощали кровавую пену,

Излитую в воды больным человеком.

Прищурился город в ехидном оскале,

Набросил сеть улиц на голое тело,

Вгрызалось под кожу все то, что ласкали

Мы будучи старше последним пределом.

Крючки тротуаров ловили наш запах

И рвущийся в клочья живой эпидермис,

И красные пятна в чудовищных лапах

Тащил в свои норы немой иноверец.

Врывались в плюсы перекрестков трамваи —

Электроживотные, дети прогресса,

Варилась в бульоне инстинктов желаний

Не черная даже, но все-таки месса.

Вольск, 26.06.98 года