Гнев южной долины

Mairead Korx (2024)

Издревле народ Дождливых пещер и народ Солнечных холмов дружно живут в южной долине. У них общий дом и похожие традиции. Главная из них — прохождение Пути благословления, которое должен совершить каждый человек, едва достигнув возраста семнадцати лет. Настало время для двух подруг Амэи и Ран пройти свой Путь под руководством единственного колдуна этой земли Арамиса. Никто не знает, что ждёт впереди, а потому Путь — это приключение. Но не для Амэи. Когда она случайно знакомится с Кеншином, загадочным юношей с Песчаных островов, ей открывается истинное значение Пути и многое обретает смысл. Она осознает, что должна делать с новым знанием, но хватит ли у неё смелости…

I

Дожди и клубника

Над покрытой серебристым туманом долиной впервые за последний год арки длиною в двадцать восемь лет грянул гром, и вскоре крупные капли холодного дождя забарабанили по кронам деревьев Хмурого леса, по блестящей глади Вод. Дождь укрыл колючей пеленой берега, холмы, пещеры и луга, не оставляя шанса жителям этих мест укрыться хотя бы на минуту, не приняв неминуемую участь промочить ноги.

В середине долины, между территориями народов Дождливых пещер и Солнечных холмов, рыночные торговцы впопыхах застёгивали свои палатки и укрывали витрины стеклянными колпаками. Ливня не ожидал никто, и требовалось срочно спасать товары: продукты, ткани, инструменты и канцелярию. Рынок стремительно пустел, оставляя по всему периметру одинокие разноцветные купола торговых шатров, а люди, наплевав на незавершённые покупки, разбегались по домам. В этой суматохе никто и не заметил, что одна из палаток порвалась, и половина её лоскута отчаянно трепыхалась на ветру.

Из кустов выскочил высокий юноша с длинными тёмными волосами, собранными в низкий хвост. Он в два счёта преодолел расстояние до прохудившейся палатки и, рухнув рядом с ней на колени, достал из кармана склянку с мутной фиолетовой жидкостью. При помощи неё он принялся неторопливо приклеивать оторвавшийся лоскут, не обращая внимания на то, что его одежда мокла с каждой минутой всё сильнее, облепляя худое тело.

— Ну Ивао, ну герой! — восхищённо прошептала светловолосая девушка, выглядывая из-за позолоченного фонтана посреди рыночной площади. — Ты видела? Под дождём помчался чинить палатку.

— Видела, видела, — немного раздражённо ответила вторая, откидывая на спину мокрые, тоже прозрачно-светлые волосы. — Безрассудно с его стороны. Равно как и с нашей — стоять здесь, под крыльями Норио, и наивно полагать, что ливень через минуту кончится. Надо было сразу бежать домой…

— Амэя, — жалобно протянула подруга, поднимая голову к каменным крыльям гигантского орла, из клюва которого била тонкая струйка воды, а затем оборачиваясь к собеседнице. — Я просто хотела…

— Взглянуть на Ивао, — понимающе ответила та. — Ран, твои идеи иногда стоят нам слишком много. Наша одежда почти насквозь промокла, пока мы мчались к фонтану.

— Посидим ещё минутку, ладно?

— Что я ради тебя не сделаю… Налюбуешься на Солнечного — скажешь.

Так девушка назвала Ивао из-за его принадлежности к народу Солнечных холмов. Всего в долине проживало три разных расы, и у каждой из них была своя территория. Здесь не возникало войн и конфликтов, однако каждый народ проживал только в своей местности и считалось очень желательным создавать семью только с себе подобными.

Народ Солнечных холмов обитал вблизи вод Молитв, и их территории всегда были залиты персиковыми и золотыми лучами солнца, что также отражалось в глазах их обитателей — янтарных или лимонно-жёлтых. Волосы тёмных цветов отлично контрастировали с такими глазами наряду со светлой, тёплых оттенков кожей. Однако под солнечными лучами она постоянно сохла и покрывалась пятнами, поэтому мало кто из представителей этого народа мог похвастаться идеально бархатными, без единого изъяна лицом и ладонями. Остальные части тела же зачастую приходилось скрывать под одеждой.

Народ Дождливых пещер занимал местность за громадными, величественными горами среди ледяных водопадов, и солнечные лучи тут были редкостью, в связи с чем кожа жителей этих земель была бледной и тусклой, а волосы и глаза — светлыми. К этому народу относились обе девушки, прячущиеся за фонтаном, — Амэя и Ран. Они имели практически одинаковый оттенок волос и, несмотря на сотни точно таких же светлых голов в деревнях этого народа, считали друг друга тайными сёстрами.

Третий же народ был первым двум совсем незнаком, и люди могли лишь догадываться, как он выглядит и где живёт. Поговаривали, эта раса обитает на Песчаных островах, но, огибая их по водам Погибели, ни один путник не видел в этих местах ни одного человека. О том, что в долине живёт ещё кто‐то, все знали лишь по легендам, и самый главный храм этих мест был назван в честь трёх священных деревьев, олицетворяющих каждый народ.

В этот храм каждый лунный цикл выходили лагеря новоиспечённых совершеннолетних во главе с Арамисом — старым колдуном непонятного происхождения.

Дедушка Арамис был единственным человеком в долине, который владел магией, и все ему безоговорочно доверяли. Он был высоким щуплым стариком с сухими волнами бирюзовых волос и смуглой сморщенной кожей, а его глаза всегда светились добротой и мудростью сквозь такого же необычного цвета радужку. Он носил длинный белый плащ, а на его рукавах были подвешены старинные амулеты. На каждом из них были выгравированы различные символы, и никто, кроме самого Арамиса, не мог их прочитать. И на все вопросы об этом колдун отвечал:

— Здесь запечатлена тайна благословления храма Трёх. Но на то они и тайны, что не должны быть раскрыты никогда на свете.

— Дедушка Арамис, но вдруг это что‐то важное? — причитали каждый раз ребята, будто бы случайно дёргая старика за талисманы. — Секрет мироздания, например, или проклятье какое…

— Прикусите языки произносить нечто подобное, — сердился Арамис. — А то Трое благословлять вас не станут. И наплачете вы потом реку глубже вод Погибели.

Подростки безумно боялись, что деревья храма не даруют им благословление. Прабабушки и прадедушки с ранних лет втолковывали потомкам о том, что не получивший его по достижении семнадцати лет человек обретёт проклятие и никогда больше не сможет вернуться в родные земли: он будет изгнан навеки своей расой и даже самой природой.

Дорога до храма же лежала через Хмурый лес с чёрными, как уголь, высокими деревьями, через которые не проникало ни крупицы солнечного света, и именно поэтому без магии дедушки Арамиса делать там было нечего. И каменный орёл Норио, под крыльями которого сейчас прятались Амэя и Ран, родился именно в этом лесу. О том, почему же сейчас он в виде изваяния украшает фонтан рыночной площади, разумеется, никто не знал.

Ран в шутку возмутилась:

— Могла бы и по имени назвать.

— Хорошо. Сейчас как окликну его!

— Нет, Амэя!

Девушки покатились со смеху и тут же испуганно зажали друг другу рты руками, прячась за туловище орла Норио. Краем глаза одна из них заметила, что Ивао, заканчивающий приклеивать кусочек палатки, закрутил головой в поисках источника шума.

— Вот напасть, сейчас он нас найдёт, — нахмурилась Ран, напряжённо следя за парнем. — И подумает, что мы за ним следили.

— Дела ему нет до того, кто тут хихикает, — заверила подругу Амэя. — Починит палатку — и след его простынет. Никому не хочется мокнуть под дождём!

— Тем более под таким.

— Каким — таким?

— Проклятым, — Ран понизила голос и нервно затеребила краешек своей одежды. — Впервые за последний год арки полил… Это тебе не шутки. Может, непогода — предостережение какое.

— Скоро начнётся благословлённый Путь. Может, небо чувствует себя неважно и даёт себе возможность очиститься перед этим священным ритуалом.

— Поэтично. Но на правду мало похоже.

Амэя закатила глаза, а затем резко приблизилась к подруге и щёлкнула зубами у неё прямо перед носом. Ран оглушительно взвизгнула и, отшатнувшись, окунулась светлой косой прямо в фонтан. Раздался плеск.

— Амэя, чтоб тебя!

— Тихо. — Амэя придержала Ран за талию, чтобы та не упала назад, и прижала палец к своим губам. — Кто‐то идёт.

Девушки нырнули вниз, укрываясь под бортиком фонтана, и ровно в эту минуту водная гладь снова подёрнулась, но едва слышно, как будто кто‐то кинул туда монетку.

— Выходите, — скучающим тоном произнёс Ивао и в один миг оказался на бортике; он свесился вниз, сверкая оранжевыми глазами в сторону подруг. — Как обычно, самые упрямые!

— Вовсе нет, — пробубнила Амэя, вылезая из укрытия и утягивая за собой потерявшую дар речи Ран. — Просто, по словам мамы, дождь не проливался на наши земли целый год, и никто не был готов к тому, что придётся судорожно прятаться от него и спасать всё, что можно. Тем более — мы. Мы с Ран, — она указала на подругу, которая, покраснев до кончиков ушей, заурядно закивала в подтверждение её слов, — прогуливались по рынку, когда непогода застала нас, и не нашли выхода лучше, чем спрятаться под крыльями Норио. До дома пришлось бы бежать очень долго.

— Мы бы промокли и заболели, — поддакнула Ран едва слышно. — А потом — умерли бы.

Ивао расхохотался, и от его мокрой чёлки полетели брызги. Он скинул с плеч насквозь пропитавшийся дождевой водой плащ и отжал его над фонтаном. От такой картины у Амэи глаза полезли на лоб, и она с чувством всплеснула руками.

— Хулиганишь?

— Самую малость, — подмигнул парень и свернул верхнюю одежду в рулон. — Пойдёмте отсюда. Глядишь, Норио от таких водопадов сейчас рухнет.

— Ты домой? — спросила Ран, заранее зная ответ: Ивао не упустил бы возможности сделать доброе дело, а именно — проводить девушек до дома в плохую погоду.

— Идёмте, отведу вас к пещерам, — сказал он и спрыгнул с бортика. — А то, зная вас, могу сказать, что вы тут ещё сутки проторчите из чистого любопытства.

— Ивао, не нарывайся, — посоветовала Амэя, скручивая волосы в жгут и пряча их под льняную накидку травянистого цвета. — А то мы с Ран на тебя обидимся на ближайшие десять арок. Нет, двадцать!

— Правду ведь сказал, — улыбнулся Ивао, и на его лице отразилась настоящая забота, хотя ни Амэя, ни Ран не были с ним друзьями и даже не общались вне библиотеки. — Возьмите. — Он вынул из-за пазухи свёрнутый в трубочку клетчатый плед. — Накройтесь им, а то живого места не останется.

— Спасибо, — Ран вернула улыбку и развернула покрывало, пряча себя и подругу под него. — А ты будешь мокнуть?

— Неважно. — Парень прокашлялся. — Провожу вас до деревни, если вы не против.

По взгляду Ран стало заметно, что она только за то, чтобы провести в компании Ивао пару десятков минут пути, даже если придётся страдать от холодного дождя всё это время. Она взяла Амэю под руку и, напустив на себя важный вид, ответила:

— Как хочешь.

Ивао усмехнулся, обогнул фонтан Норио и устремился вглубь опустевшего рынка. Туман и потоки ливня практически скрыли его долговязую фигуру, и девушки, недолго думая, поспешили следом, чтобы не потерять парня из вида.

От рынка до деревни, где жили Амэя и Ран, можно было пройти через перелесье с мелодичным названием Лика. На его территории росли фруктовые деревья с шелковистыми кронами, что закрывали собой небо, сплетаясь в причудливые арки, но никто никогда здесь не видел ни одного животного или насекомого. Лес был пустынным, тихим, но в то же время создавал ощущение безопасности. Народы, проживающие в долине, часто устраивали в этих местах пикники и походы.

Ивао шагнул в золотисто-зелёную арку деревьев и, обернувшись, поманил подруг за собой.

— Не отставайте. Глядишь, молния ударит.

— Как — возьмёт и ударит? — ахнула Ран. Сквозь плетение пледа стало ощутимо, что она затряслась от страха. Амэя сжала руку подруги:

— Если поторопимся, всё будет в порядке. Ивао, а ты зачем её пугаешь? — шикнула она на паренька. — Видишь, побледнела за секунду.

— Зато ускорилась, — равнодушно произнёс Ивао, но подошёл к Ран и положил руки ей на плечи. — Боишься грозы?

— Нет, — соврала та, сжимаясь в тёплых ладонях парня, как напуганный птенец. — Пойдёмте скорее.

В янтарных глазах Ивао мелькнуло понимание, и он нарочно медленно отпустил Ран; затем, не сбавляя темпа, продолжил путь, огибая блестящие от дождевой воды яблони. Амэя не выпускала из вида его широкую спину, как будто в самом деле боялась, что в ином случае они с Ран не найдут дорогу домой. Подруга всё ещё дрожала, от страха или смущения, сказать было сложно, но её губы были плотно сжаты, а светло-серые, цвета стали глаза напряжённо бегали туда-сюда.

— Эй, ты чего? — шепнула Амэя, заглядывая в лицо Ран. — Так испугалась слов Ивао о молнии? Она не ударит в нас, не бойся. — Девушка прикусила язык, понимая, что все варианты, на самом‐то деле, возможны, но добавила: — Обещаю.

— Ивао считает меня глупой, — раздосадованно прошипела Ран. — Я всего боюсь, и от этого он испытывает ко мне жалость и относится снисходительно.

— Он просто добр, и в этом нет ни капли тех негативных эмоций, что ты назвала.

— Слабо верится, Амэя. Ты это говоришь, чтобы я успокоилась.

Амэя смущённо замолчала, но, услышав очередной вздох подруги, поспешила ответить:

— Ивао не из тех, кто будет проявлять заботу из жалости, и ты с первого дня, как он тебе приглянулся, это знаешь.

— Приглянулся, приглянулся, — заворчала Ран, не желая признавать поражение. — Какая разница? Он просто до ужаса великодушен, и я восхищаюсь им. Личные симпатии к этому не имеют никакого отношения. Тем более он нравится всем вокруг.

«Ловко я соскочила с темы, — скрыла улыбку Амэя. — Жаль, что Ивао бредёт так далеко от нас, что не слышит разговора. А было бы неплохо, если бы он, как настоящий рыцарь, сейчас обернулся и убедил Ран в том, что его отношение к ней — чистейший жест дружелюбия».

— Хотите фруктов? — раздался голос Ивао, и девушки, увлечённые мыслями о нём, невольно вздрогнули, застыдившись. — Яблоки Лики самые вкусные на свете. — Он подошёл ближе и раскрыл ладони, демонстрируя несколько штук неровных мокрых плодов всех оттенков закатного неба. — Берите!

— Ты их нарвал? — спросила Амэя, принимая дар и с удовольствием впиваясь зубами в гладкий бок яблока. — Надеюсь, что нет. Бери, Ран, — она взяла второе и протянула подруге. Ивао улыбнулся:

— Как же. Упали. Сами. — И за один его укус половина маленького невзрачного яблочка испарилась. — Тут ещё и груши где‐то были, — он наклонился, шаря в сырой траве голыми руками. — Нашёл!

— Спасибо. — Ран, вынырнув из-под пледа, присела рядом и восторженно уставилась на нападавшие с деревьев груши: золотыми светлячками разных размеров они виднелись в тусклой зелени, привлекая внимание. — Возьмём домой парочку. — Она расстегнула карманы плаща и наполнила их фруктами. — А вот ту — я съем. — Протянула руку к самой большой и спелой груше, лежащей в траве прямо у колен Ивао. Тот перехватил плод и подбросил его в воздух:

— Смотри! — закрыл глаза и, вытянув руку вперёд, поймал грушу, после чего передал её Ран. — Ешь.

Девушка тут же вцепилась в сладкую нежно-жёлтую мякоть, и глаза её посветлели: настроение начало исправляться.

— Минуту назад вы оба стрекотали о том, что в нас ударит молния, если мы сейчас же не двинемся! — рассмеялась Амэя. — А сейчас — сидят, роются в грушах. Удивительные!

— Амэя права. Нам пора, — Ран покраснела и затолкала надкусанную грушу в карман. — Дальше мы можем дойти сами.

— Сдам вас мамам, пожалуй, — возразил Ивао. — Без старших вам гулять вредно. Того и гляди снова окажетесь под каменным фонтаном в грозу!

— Ты старше на пару лет, Ивао, — улыбнулась Ран, снова прячась под плед с головой. — Мы получим благословление уже через две осени и в общем и целом тоже будем считаться за взрослых.

— Только тогда, когда будете осознавать ответственность за свои поступки и станете мыслить холодно. А когда это случится — спросите у Трёх деревьев в своё время.

— А что ты у них спрашивал? — полюбопытствовала Амэя. — Если, конечно, это не секрет.

Но Ивао покачал головой, ясно давая понять, что делиться столь сокровенным с едва знакомой девушкой не намерен. Амэя всё поняла и дала себе слово больше парня о подобном не спрашивать. Краем глаза она уловила заинтересованный взгляд Ран, который постепенно становился всё разочарованнее: подруга надеялась узнать тайну понравившегося ей парня, но это оказалось безуспешно.

Между тем деревья редели, а хмурое небо стало совсем тёмным. Гром оглушительными раскатами вновь пронёсся над долиной, и девушки подпрыгнули на месте. Амэя зажмурилась; впервые страх проскочил к ней в нутро и заставил горло сжаться. В голове пронеслось: «Нельзя показывать свои эмоции перед и так пугающейся каждого шороха Ран, во‐первых. И перед вечно храбрым и неприступным Ивао, во‐вторых! Он, конечно, не засмеёт, но и позориться не сильно хочется».

Но Ивао, ко всему прочему, был очень проницателен и, обернувшись в очередной раз к подругам, считал с их лиц приближающуюся панику. Вздохнул, приблизился. Широкими ладонями обхватил плечи Амэи, затем Ран. Девушки не шелохнулись.

— Это первая гроза с ливнем за последний год, — сдавленно прошелестела Ран. — Не то чтобы это пугало до смерти, но…

— Но пугает, — закончил фразу Ивао. — Зря я про молнию вам сказал: и так бледными рождаетесь, а сейчас вообще растворитесь от ужаса. — Он забрал плед и накинул его над собой, как балдахин. — Вставайте по бокам от меня.

Амэя скользнула в укрытие первая, ненароком прижимаясь к тёплому, мокрому от дождя телу Ивао. Внезапно стало очень уютно, и весь мир как будто сузился до тёплого, клетчатого купола, висящего над ними. Следом шагнула Ран, снова попавшая в объятия нервной тряски, и Ивао, заметив это, прижал её к себе ближе. Плед укрыл ребят с головами.

— Замедлимся, зато так будет спокойнее. — И он осторожно двинулся дальше, стараясь делать шаги меньше, чтобы было удобно идти всем. — Я вас в обиду не дам.

— В случае с природными явлениями это сомнительно, — Амэя натянула улыбку. — Но спасибо за поддержку.

И они не спеша пошли на выход из перелесья, за которым плакали и гремели неприветливые небеса.

До деревни народа Дождливых пещер никто больше не проронил ни слова. Ивао был сосредоточен на дороге, а Ран едва дышала от неловкого касания рёбрами с ним и старалась отгонять от себя мысли о том, что это происходит с ней в первый и последний раз. Амэя же не на шутку волновалась о маме, которая наверняка потеряла её, и эти думы не давали ей покоя. Завидев вдалеке знакомые домики, девушка почувствовала, как сердце её подпрыгнуло, и остановилась у ворот деревни как вкопанная.

— Спасибо, Ивао! — ей показалось, что благодарность сама выпорхнула из её уст.

— Дальше сами? — уточнил Ивао, выпуская из-под пледа красную, как рак, Ран. — Не заблудитесь?

— Дай знать, как доберёшься. Мы будем переживать, — произнесла Ран тише, чем обычно. — До твоего дома идти целую вечность, а ещё и дождь льёт…

— Останешься у нас на ужин? — предложила Амэя, не успев подумать. — И ты, Ивао. Мама будет рада гостям.

Ран закусила губу, чтобы не расплыться в улыбке, и ответила:

— Я за.

— Я тоже. — Ивао легко склонил голову в знак благодарности. — Если вас не обременит.

— Глупости, — Амэя жестом пригласила следовать за ней. Мельком подумала: «Не поспешила ли я с актом гостеприимства? Тем более в отношении нравящегося моей подруге представителя другого народа». Тут же отогнала мысль: «Неважно, кто он. Мы могли бы подружиться. Учитывая то, что он для нас сегодня сделал, тем более». Вслух же произнесла: — У моей мамы получается лучшее грушевое варенье в мире.

— А мы как раз набрали груш! — обрадовалась Ран. — Как чувствовали…

Ивао нежно потрепал девушку по плечу, и в этом жесте можно было угадать искреннюю заботу, поистине братскую и удивительную для уровня отношений парня с Ран, а точнее, для их отсутствия. Амэя с грустью подумала, что Ивао вряд ли когда‐то обратит внимание на её подругу в ином, сокровенном смысле.

«О чём я думаю? Какое мне дело до таких глупостей?» — Амэя щипнула себя за ладонь, чтобы сосредоточиться на важном, и сказала:

— Дожди в этих местах не сулят ничего плохого. Просто природа, видимо, устала от жарких солнечных дней.

— Мы солнца почти не видим, — напомнила подруге Ран. — Но, благо, оно стабильно светит над общими территориями.

— Увидите. Завтра утром оно встанет, как обычно, и вы забудете о сегодняшнем приключении, — в голосе Ивао слышалась уверенность. — В конце концов, надо же вашим землям соответствовать их названию.

— Мы прекрасно справлялись и без дождей в наших так называемых пещерах.

— Ран, дождь — это обычное природное явление. Для народа Дождливых пещер оно должно быть предзнаменованием лучших времён. Вы родились здесь. Научитесь наслаждаться тем, что посылает природа.

— Сегодня она проплакала над всей долиной, — задумалась Амэя. — Но не стоит заострять на этом внимание. Спросим маму, и она скажет нам, что беспокоиться не о чем. — Девушка остановилась у своего дома и, подкравшись к дверям, интенсивно постучала. — Мама, я с компанией!

— Наконец‐то!

Дверь распахнулась. На пороге стояла высокая светловолосая женщина в зелёных одеждах, а в руках у неё красовалось блюдо со свежеиспечённым пирогом. От соблазнительного запаха корицы у ребят закружилась голова, и мама, уловив восторженный блеск в глазах каждого из присутствующих, рассмеявшись, пригласила их в дом.

— Добро пожаловать. Ран, детка, ты выглядишь как привидение. Я сделаю тебе чай с ромашкой. — И, пока слабо улыбающаяся Ран присела на плюшевое покрывало дивана для гостей, мама, кидая заинтересованный взгляд в сторону Ивао, уже обратилась к Амэе: — Представишь нас?

— Ивао. — Парень протянул руку первый. — Я из народа Солнечных холмов. — Подняв поданную в ответ ладонь женщины, он прикоснулся к ней лбом в знак уважения. — Рад познакомиться…

— Юна. Видеть в своём доме представителя Солнца — честь для нашей семьи.

Ивао покрылся краской, но лицо его не выражало ни толики смущения. Он благодарно поклонился и присел на диван рядом с Ран. Амэя же вызвалась помочь матери накрыть на стол, в то же время желая завести и тут же закрыть навсегда тему с непогодой.

— Мам, — позвала девушка, расставляя на круглом столе плошки под ужин. — Мы попали под дождь, пока находились на рынке. Представляешь?

— Я начала волноваться с первыми раскатами грома, — глаза Юны потемнели. — Это не первый дождь, увиденный мной за всю жизнь, и всё же, зная, что вы с Ран гуляете в такую погоду, я не могла удержаться от переживаний.

— В прошлый раз тоже была гроза? — спросила Ран, тоже хватаясь за тарелки. — И туман… Такой плотный, непроглядный.

— Да. И, как назло, один раз он настиг нас в Пути благословления. Но дедушка Арамис всё равно продолжал шествие, и вскоре ливни прекратились, а долина как будто посвежела и обновилась. Так что ничего страшного не произошло.

— Это был седьмой год арки, — посчитала Амэя.

— Верно, — ответила Юна, поднимая с плиты кастрюлю с супом. — Но не стоит воспринимать природные явления как знаки любого рода: дурные или не очень. Это просто гроза и дожди. Но, конечно, по неосторожности молния может нанести непоправимый вред человеку. Поэтому всегда стоит прятаться, едва заслышав раскаты грома.

— В качестве безопасного места девочки выбрали орла Норио, — вставил Ивао. — Всегда было интересно, почему он окаменел…

— Понятия не имею, — усмехнулась Юна и разлила суп из чечевицы по плошкам. — Дедушка Арамис, возможно, знает ответ на этот вопрос. Ты ведь ходил с ним на благословление прошедшим летом?

— Ходил, — кивнул Ивао. — Мне как раз исполнилось семнадцать в начале июля. Но я не посмел отвлекать Арамиса понапрасну. Нас, любопытных, там много. А он один, и он колдун. Дела и поважнее найдёт.

— И то верно!

— Сложно представить, что через пару лет мы тоже отправимся в Путь благословления, — прошептала Ран, ловя на ложку супа лавровый лист. — Но предвкушения в моём сердце — предостаточно. Равно как и страха сделать что‐то неправильно.

— Невозможно ошибиться в Пути, — серьёзно сказал Ивао. — Главное — не свернуть с него.

— Кто‐то сворачивал раньше? — удивилась Амэя. — Даже глупцу ясно, что кара настигнет каждого, кто посмеет отлучиться от Пути.

— Произносить такое — тоже грешно, — погрозила дочери Юна.

— Это не ответ на вопрос.

— Я не имею права рассказывать вам такое. Вы ещё дети.

— Мне семнадцать, — вскинул голову Ивао. — Я совершеннолетний по меркам долины, и то, что спросила Амэя, интересует меня также. Разумеется, если вы готовы поделиться этой информацией со мной, как со взрослым.

— Взрослым, — фыркнула Амэя, пихнув Ран в бок. — Подожди. Два года — и мы с тобой будем смотреть на Ивао так же снисходительно, как он на нас.

— Ох. — Юна покачала головой, но было заметно, что Ивао её убедил. — Я владею только сведениями, которые передавались мне от прабабушек. И то не уверена, правдивы ли они.

— Хоть какие‐нибудь, — попросила Ран, сверкнув глазами. — Любопытно до жути!

— Нет тут никаких тайн и легенд, — поспешила заверить девушек Юна. — В нашей долине живут три разных народа: мы, Солнечные, и ещё один. Говорят, они поселились на Песчаных островах и так оттуда и не выползают. Но никто не видел в тех местах ни души.

— И что это значит? — Ивао попытался построить логическую цепочку, но потерпел провал.

— Эта раса не проходит Путь благословления уже десятки арок, по словам моей прапрабабки. И из-за этого они по достижении восемнадцати лет, не будучи благословлёнными в семнадцать, обращаются в нечисть. Поэтому их никто никогда не видит.

Ран в ужасе прижала ладони к щекам. Голос её задрожал:

— Как это — нечисть? Её же не существует.

— Ну что ты, детка, так перепугалась? — Юна обеспокоенно потрогала лоб Ран. — Конечно, не существует. Но наши предки искали разумное объяснение того, почему третий народ не показывается всем на глаза и никогда не проходит Путь.

— И, конечно же, они остановились на легендах о злых силах. — Амэя вздохнула, под столом сжимая руку подруги, чтобы та боялась меньше. — Хотя, признаться, другие версии даже в голову не лезут.

— Мы свернули с темы, — оживился Ивао. — Спасибо за рассказ, Юна. Однако есть один нюанс. Третий народ нашей долины не приветствует Путь благословления изначально. Но есть ли среди нас те, кто готов сойти с него и получить наказание Трёх?

— Даже если и есть, то нам до этого не должно быть дела, — уклончиво ответила Юна. — Таким людям светит самое страшное наказание…

— Какое? — спросила Ран, видимо, с целью окончательно себя напугать. — Смерть?

— Природа и люди долины отвергнут тебя, — вставила Амэя. — И будешь скитаться один, без пищи и воды, без друзей и мамы, без смысла в жизни. И ночевать тебе будет негде, потому что земли обернутся против тебя и будут стараться убить. Да, мам?

— Относительно. И всё же давайте заканчивать с этим разговором. Добавки супа?

— Спасибо, — Ивао одним махом допил свою порцию. — Если можно. Понятия не имею, почему с получением благословления у меня так возрос аппетит! И клубнику любить перестал…

— Она в наших краях последний год растёт из рук вон плохо, — сокрушённо сказала Юна, и на этом диалог зашёл в ощутимый тупик.

— Надо спросить у Трёх, поспеет ли, — прошептала Ран, и было непонятно, серьёзно ли она говорила. Амэе же хватило абсурдности высказывания подруги, чтобы прыснуть прямо в тарелку супа.

— Ран, у священных деревьев обычно спрашивают что‐то важное. Про свою судьбу, про веру, но точно не об урожае, — так же тихо сказала она.

— Дураку понятно, что я пошутила, вредная Амэя, — Ран улыбнулась и повернулась к окну, которое с новой силой окропилось каплями дождя. — Это никогда не кончится…

— Дедушка Арамис, кстати, во время нашего путешествия обмолвился ненароком, что эти земли скверны и природа рано или поздно попытается их очистить, — с полным ртом чечевицы пробубнил Ивао. — Правда, тогда никто не придал значения его словам. А сейчас я что‐то задумался: и клубника не растёт, и дожди хлещут.

— Мудрый Арамис, мудрый, — кивнула Юна. — Но мы, обычные народы, бессильны перед сотворённым не нами.

— А бывает иначе? — спросила Ран. Она отодвинула от себя пустую тарелку и заинтересованно подалась вперёд. — Боги, живущие в наших краях, например?

— Нет.

Голос Юны прозвучал необычайно твёрдо, и девушка смущённо уткнулась носом в ладонь, ругая себя за глупый вопрос.

— Это невозможно, — повторила женщина. — Однако предки рассказывают нам о нечистых силах. И кто знает, насколько они выносливы даже перед самой природой? — Юна стушевалась, поняв, что противоречит сказанным недавно её собственным словам, и добавила: — Но всё это выдумки. Так и знайте.

— После такого обычно происходит что‐то плохое, мам. Поэтому надо отозваться об этом более лояльно, — сказала Амэя и нервным движением закатала рукава. Юна нахмурилась:

— Если не верить во что‐либо, оно и не сбудется.

— Или пожелает доказать, что оно реально.

— Тоже такого мнения, — согласился Ивао. — Благодарю за тёплый приём, но мне пора. — Он накрыл пустую тарелку двумя ладонями и склонил голову, после чего встал из-за стола. — Ран, я могу тебя проводить, — обернулся в сторону девушки. Та кивнула.

— Спасибо, Ивао. Я как раз закончила с ужином. — Она тоже сложила ладони на плошку и поклонилась. — Юна, Амэя, благодарна вам за кров.

— Ну и манеры, — одними губами произнесла Амэя, тоже поднимаясь, а затем обнимая подругу. — А как же наше «оставайся в удовольствии»?

— И это тоже. — Девушки поцеловались в щёки. — Надеюсь, дождь не смоет тут всё, что можно…

— Была рада вас видеть! — помахала Юна. — Заглядывай к нам в деревню, Ивао.

— На неделе, — кивнул парень с дружелюбной улыбкой и первый вышел на улицу. Следом поспешила Ран, от волнения чуть не спотыкаясь об порог. Они скрылись за пеленой дождя очень быстро: Амэя не успела и двери закрыть за гостями.

— Хороший юноша, Ивао. И говорит правильные вещи. А у вас с Ран на уме такие глупости… Боги, нечисть, отказ от Пути благословления.

— Мама! Ни в коем случае. Это просто любопытство.

— Я понимаю. Но всё‐таки постарайтесь больше внимания уделять насущным делам. И меньше — размышлять о грехах.

— Единственный грех, который я совершила за всю жизнь, — объелась на своём дне рождения в прошлом году. За кого ты меня принимаешь?

— За самую умную и красивую девушку в мире. Но за сегодняшним ужином её и её не менее замечательную подругу так и понесло на разговоры о неприличиях. — Юна напустила на себя строгий вид, но быстро сдалась. — Поможешь убрать посуду, чтобы загладить вину?

— Конечно, — улыбнулась Амэя и бросилась к столу. — И, кстати, ливень, похоже, успокоился. Не слышу капель. — Она взглянула в окно, пытаясь найти подтверждение своим словам. — Да, дождя больше нет!

— Надеюсь, следом и клубника взойдёт. Всё к лучшему, Амэя. — Женщина принялась собирать со стола блюда с сыром и копчёностями и внезапно запела:

Под лучами солнца строили храм,

Под светом луны он был Богу отдан.

Лишь когда солнце затмится луной…

— Что это за стихотворение, мам?

— Колыбельная, которую пела ещё моя бабушка. Но я забыла последнюю строчку, и это терзает меня уже много лет. Спроси у дедушки Арамиса через два года про неё, хорошо? Уверена, он знает эту песню.

— Хорошо, — ответила Амэя, а сама подумала: «Два года? Это целая вечность… К тому моменту и мира может не стать!»

Мама, словно угадав мысли дочери, назидательно добавила:

— Твоё совершеннолетие близится. К этому моменту ты должна оставить в своей голове только чистые, хорошие мысли. Это важно для каждого, кто проходит Путь благословления.

— Я обещаю, что буду достойна этого Пути больше, чем кто‐либо.

— Верю тебе, Амэя, — с нежностью сказала Юна и, скрывая желание растрогаться, продолжила убирать со стола.