Восхитительная черная роза

Literary Yandere, 2015

Ее магия поразительна… и подозрительна. Но Грейсон не из тех, кто боится. Он готов получить от этой экзорцистки все, что она способна ему дать, и не важно, чего это будет стоить им обоим.

Глава 2

Надо жить наобум, напролом,

наугад и наощупь во мгле,

ибо нынче сидим за столом,

а назавтра лежим на столе.

Игорь Губерман

Грейсон с удовольствием смотрел, как Мидж жадно поглощает жаркое: она с фырканьем дышала от удовольствия, как щенок, не стесняясь с чмоканьем облизывать пальцы и обгладывать кости. О, она очень давно не ела свежего мяса!

— Так ты плоть от плоти цунцу? В первое мгновение я бы поставил на что угодно, что ты, как и я, полулинорм, хотя и бледновата для нашего рода. — Ухмыльнулся Грейсон. Мидж ответила не сразу. Только отставив опустевшую миску, которую она даже облизнула по краю, сказала:

— Я воспитывалась в семье людей.

— Этого я бы тоже не сказал.

Они оба хохотнули. Мидж притянула к себе второе блюдо — кашу с яблочным пюре, и по нос погрузилась в мисочку. Грейсон решил подождать с вопросами, пока девушка не насытится. Он откинулся на спинку стула (дерево жалобно заскрипело под его немалым весом), рассматривая новую знакомую. Ничего так, хотя не красавица — во всяком случае, по меркам линормов. Плащ Мидж сняла, короткий топ открывал плоский живот и туго обтягивал грудь, крепко подпоясанные штаны болтались мешком на бёдрах… Грейсон подозревал, что девушке в пути пришлось несладко, и тут он угадал. За всё время дороги она потеряла больше двадцати фунтов веса. Мидж давно не мылась и подозревала, что от неё дурно пахнет, но ей было — временно — плевать на это. Очаровывать собеседника она не собиралась, особенно сейчас, когда ей хотелось только поесть как следует, поспать не в седле, и, может быть, уже после этого помыться. Удивительно, но в прошлой жизни, до путешествия, она воображала, что ванна будет для нее важнее сна и еды. Ошибалась…

Грейсон же, при том, находил её запах отнюдь не отталкивающим. Впрочем, у линормов понятия о привлекательном испокон века расходились с человеческими. И полукровки всегда считались ближе к своим рептилоподобным родичам, чем к людям, хотя на вид каждый легко сошел бы за обычного смуглого человека. По крайней мере, в сумерках, когда не так заметен антрацитовый отлив их кожи. Слишком холодный оттенок для простого человеческого загара.

— Надолго в городе, крошка?

— Думаю, на эту ночь, не дольше, — Мидж осеклась, прикидывая, не прозвучало ли это сейчас как приглашение. В конце концов, линормы славятся своим сластолюбием, а по Песчаному Тигру было видно, что линормовой крови в нём больше, чем человечьей. — Кажется, я нажила тут врагов, когда спасала эту таверну от разрушения… тобой.

Грейсон расхохотался, хлопнул себя по колену, обтянутому кожаными штанами.

— А я-то думал, чего ты влезла! Экзорцист служит людям, как может, и не только своими способностями, так ведь?

Мидж не ответила, вылизывая вторую посудинку подряд. После её ждала ещё добрая кружка молока с пряностями, но его, кажется, оставалось разве что предложить Грейсону: в Мидж не влезло бы и глотка.

— Просто поговорить не пробовала? — Грейсон прищурился, сам понимая, какое это нелепое предложение: грубияны вроде его недавних собутыльников не стали бы слушать женщину, да еще и чужачку, так что Мидж в любом случае пришлось бы показать силу. — Впрочем, тебе нет нужды уносить ноги. Рядом со мной тебя не тронут, да ты, кажется, и сама не промах… Но про работу тебе тут не скажут, это да. Вот только я знаю, что дело для тебя здесь есть.

Мидж откинулась на спинку стула, с подозрением глядя на нового знакомца.

— И чем же объяснить твою благожелательность?

Грейсон ухмыльнулся.

— Все просто. Я лично хочу тебя нанять. Только… сперва ты должна будешь продемонстрировать своё мастерство на ком-нибудь другом.

Мидж вскинула брови, пытаясь понять, в чем подвох.

— Я должен быть уверен, что ты — хороший экзорцист, цунцу.

— Что ж, неожиданно, но я понимаю. — Мидж наклонилась над столом, заговорщицки-лукаво сощурившись. — Тогда и я нанимаю тебя, Серый Песчаный Тигр. Защищай меня — хрупкую, нежную девушку, а я отплачу тебе своими навыками. Можешь отвести меня к больному завтра же утром.

— По рукам, крошка.

Он произнес это — четко и ясно, но они снова не пожали друг другу рук.

Мидж сняла комнату наверху в той же таверне. Грейсон спал на сеновале, так что на ночь они расстались. Хотя Мидж боялась, что будет спать тревожно, часто просыпаться, её одолел крепчайший сон без сновидений, продлившийся до самого рассвета.

С утра она приказала служанке согреть ванну и как следует помылась. Если бы Мидж была заурядной экзорцисткой, как многие странствующие полукровки, отцом или матерью которых были цунцу, или, тем более, полностью человеком, омовение было бы для неё необходимой частью ритуала. Но Мидж не нуждалась в церемониях. Она просто хотела перестать вонять.

Очистившись от дорожной пыли и пота, она достала из сумки свежие панталоны и чистую рубашку, болтавшуюся на ней теперь мешком. Штаны пришлось оставить старые — грязные, засаленные.

Когда девушка спустилась в конюшню, на стоге сена в углу, возле стойл, она обнаружила спящего Грейсона. Или, может быть, всего лишь дремлющего — как только она приблизилась, мужчина тотчас открыл глаза (двойное веко линорма двинулось, как у варана, расползаясь в разные стороны) и усмехнулся:

— Не терпится показать свои умения, крошка?

— Я искала своего коня, а не тебя, — фыркнула Мидж. И тут же прикусила язык: будь с ним понежнее, напомнила она себе, ты в нем нуждаешься.

Впрочем, казалось, она нужна ему не меньше.

— Твой конь вымотан, я бы посоветовал тебе сменить лошадку. — Грейсон сел, опершись локтями на колени. — Если ты собираешься продолжать свой путь.

Мидж покачала головой, скорее для того, чтобы ощутить прикосновение чистых волос к щекам от этого движения, чем для того, чтобы выразить недоумение. Да Грейсон все равно не смотрел на неё, уставясь в слепящий предполуденный свет, отрезанный дверным проемом в прямоугольник, как ломоть пирога.

— Ты ведь еще не проверил, насколько я хороша в своем деле.

— И то верно. — Серый Тигр поднялся одним плавным движением, не опираясь и не отталкиваясь, и подошел к Мидж. Навис над ней всей массой своего могучего тела, испытующе взглянул в глаза… — Так насколько же ты хороша?

— Это единственное дело, что мне удаётся… — девушке непросто было выдерживать давящую ауру мощи Грейсона. — Но в нём я лучше всех.

— Проверим.

И они отправились к дому одержимого.

Как оказалось, одержимым был маленький мальчик. Его мать хранила это в секрете, боясь, что суеверные жители городка просто избавятся от её крохи, однако кто-то из слуг дома проболтался, и поползли слухи. Пока никто не занялся ребенком, да он и не выходил из дома, но кто знает, что бы случилось в будущем? В лучшем случае, мальчика следовало отослать в ближайший монастырь (а «ближайший», возможно, находился в месяцах пути от городка), но кто станет заниматься этим в провинции с её суровыми законами, если убить проще и надежней? Вот поэтому экзорцисты, как состоящие в ордене, так и «вольные» (как правило, полукровки-цунцу, легче людей наследующие дар духовной магии), путешествуют от селения к селению, спасая невинные души, и так зарабатывая себе на кусок хлеба. Конечно, всех не спасти, но учитывая, что одержимых становится всё больше, даже небольшая помощь принималась с радостью.

Грейсон и Мидж постучали в дверь молоточком на изящной цепочке («Хороши хоромы, — прокомментировал мужчина, — много можно стрясти с хозяйки!»), и им вскоре открыла заплаканная женщина. Судя по всему, как только начались сплетни, местная аристократка, мать одержимого ребенка, рассчитала слуг. Несмотря на её убитый вид, Мидж не намеревалась с ней церемониться, а Грейсон — тем более.

— К делу, сударыня. Покажите мне, где пациент.

Женщина опешила, замерла на несколько секунд, затем на её лице промелькнуло сперва выражение неземной радости и облегчения, затем брови сошлись в недоверчивую галочку.

— Я не знаю вас, господа! Как я могу допустить вас…

— С дороги, мамаша, — рявкнул Грейсон, одним пальцем отодвигая женщину с пути, — грамот от церкви у нас нет, но если дорожите сыночком, то хотя бы не мешайте.

Аристократка что-то лепетала за спинами незваных гостей, но те не обращали на неё внимания. Когда Мидж и Грейсон вошли в просторный холл, они увидели мальчугана лет десяти, наблюдавшего за ними, перегнувшись через перила лестницы.

— Иди сюда, не бойся. — Поманила его Мидж. Затем шикнула через плечо. — Грейсон, ты его пугаешь!

— Я? С чего бы это?

Девушка вздохнула. Песчаный Тигр, кажется, нечасто смотрелся в зеркало: двухметровый мускулистый воин с улыбкой неуправляемого хищника и шрамом в виде буквы Y под глазом? Ну конечно, по нему сразу можно понять, что он — лучший друг детей и пушистых зверюшек.

— Между прочим, ты, вроде бы, наняла меня в качестве телохранителя. А значит, я слежу, чтобы твоя задница не попала в неприятности.

Мидж хотела было ответить, что, кажется, она уже оказалась по уши в неприятностях — когда связалась с ним, Грейсоном, но тут мальчик привлек их внимание. Он всё ещё стоял наверху лестницы, однако его глаза уже потеряли осмысленное выражение, малыш затрясся и начал синеть.

— О, святое древо! — охнул Грейсон. — Да из него же сейчас полезут демоны!

— Нет. — Мидж щелкнула пальцами. — Только один, не больше. Проще пареной репы.

Она махнула рукой в сторону мальчика, и с кончиков её пальцев сорвалось облачко изумрудного цвета, подлетело к одержимому ребёнку и на секунду окутало его с ног до головы, а потом стекло на пол, как вода. И всё это — за несколько секунд, раньше, чем демон смог разорвать тело-сосуд и явиться во плоти.

— Ну, вот и всё. — Мидж отряхнула ладони, как будто проделала большую работу. — мы успели вовремя, однако ж! Как говорится, объект как раз созрел!

Грейсон недоумевающе таращился на мальчика, осоловело шарящего вокруг взглядом.

— И… и что, это всё?

— Да. Он чист. Хочешь пригласить жреца, чтобы тот засвидетельствовал? Тогда желаю удачи в его поисках, вокруг на много лиг — ни одного монастыря или святилища.

Грейсон в замешательстве потер наморщенный от изумления лоб.

— Но ты же должна была сперва принять, как это? Омовение, надеть ритуальные одежды, начертить круг, сжечь ритуальные травы…

Мидж фыркнула, сложила руки на груди.

— А ты неплохо осведомлён о том, как проходит ритуал… А я-то, было, думала, ты пошёл со мной, потому что поверил слухам, что экзорцист должен быть обнажённым во время процесса изгнания.

— Хм, даже если и так, если бы я и поверил, пошёл бы не по этому — не льсти себе!

Пока Грейсон и Мидж обменивались колкостями у подножия лестницы, прибежавшая от дверей счастливая мать обнимала выздоровевшего сына.

— Я… я не знаю, что и думать, господа! — пролепетала наконец она, когда справилась со слезами счастья, — мой мальчик теперь в порядке! Но я думала, вы пришли ограбить нас…

— Так и есть. — Подмигнул Грейсон. — бьюсь об заклад, когда я сообщу, какую плату мы хотим за экзорцизм, Вы скажете, что это чистый грабеж.

Мидж поторопилась состроить гримаску и буркнуть, тыча пальцем себе за плечо, на напарника:

— Он шутит.

— Эй. — Грейсон нагнулся к плечу спутницы. — Ты же не хочешь сказать, что мы сделали это бесплатно?

— Разумеется, нет, — шепотом отозвалась Мидж. — Но не станем же мы обирать бедную женщину.

— Бедную?! Да у тебя, ручаюсь, платья всегда были из ткани похуже, чем занавески тут! Готов дать голову на отсечение, мы в доме любовницы мэра города… Или, что вероятнее, мэра соседнего города. Подумай, будь она просто купеческой женушкой, её сына прирезали бы при одном подозрении. А тут слухи бурлили уже не одну неделю.

Мидж тряхнула головой, упёрлась рукой в грудь Грейсона (хотела бы оттолкнуть, но попробуй сдвинь с дороги эдакую гору!):

— Мне все это неинтересно. Я сделала свою работу. Пойду проветрю голову. Буду ждать тебя на крыльце.

Грейсон сам подался в сторону, позволяя напарнице пройти.

— Хорошо. А я пока договорюсь о плате за услуги.

Мидж вышла на крыльцо, несколько раз глубоко вдохнула. Она не хотела показывать этого Грейсону, но ей даже после такого крошечного напряжения стало дурно — всего один демон, а она уже расклеилась. Раньше было не так. Это всё долгое путешествие без достаточного количества пищи и воды. Девушка покачала головой и направилась к своему коню, привязанному у забора.

— Пора нам немного передохнуть, Ясень, как думаешь? — Она похлопала благородное животное по шее. — Поднабраться сил. Этот город нам подойдёт, верно?

О, она, конечно, заметила, как шевельнулась за её спиной тень. Слышала даже шорох травы под подошвами сапог. Но отпрыгнуть в сторону не успела: лезвие ножа прижалось к коже на шее, сразу — до боли, хоть и не пуская кровь.

— Вот уж в чём я сомневаюсь, подружка, так это в том, что ты тут поднаберёшься сил, — кто-то жарко зашептал на ухо Мидж, и она ощутила гадкий запах чеснока изо рта пленителя. — А вот отдохнуть — пожалуйста! Под забором с перерезанной глоткой или порванной…

— А ну брысь от неё!

Грейсон гаркнул так, что у Мидж, находившейся в нескольких метрах от крыльца, заложило уши. Такой рёв мог бы напугать кого угодно… Но, кажется, не лихачей, вздумавших грабить экзорцистку: кроме любителя чеснока, щекотавшего ее шею сталью, Мидж приметила еще двух бандитов в паре шагов от себя. Смутно знакомые лица… Точно! Картёжники из таверны!

— Она, кажется, тебе дорога, Тигр? — Лезвие скользнуло по коже, чуть надрезая её, и Мидж пискнула. — Тогда заплати наш долг. Как тебе кажется, тридцать золотых, что ты нам задолжал — подходящая цена за жизнь твоей шлюхи?

Грейсон ухмыльнулся — оскал зверя, расползающийся по человеческому лицу, — и подкинул на ладони увесистый мешочек, выразительно звякнувший в тишине ленивого полудня.

— Тут на десять золотых больше, уроды. Отпустите девушку.

— Из рук в руки, Тигр.

Грейсон безразлично пожал плечами. «Как хотите!» — сказали его глаза. И он бросил мешочек — так, что тот попал прямо в голову державшему Мидж негодяю. Булькнув кровью от выбитых зубов, тот повалился на землю. Упала и совсем обессилевшая Мидж. Серый Тигр в секунду оказался рядом с ней, приподнял голову, похлопал по бледным щекам.

— Я в порядке, — пролепетала она. Но Грейсон увидел кровь на её шее — и всё прочее на миг перестало для него существовать. Мидж заметила, как сверкнули его чёрные глаза кипящей ненавистью… за секунду до того, как она потеряла сознание.