Восхитительная черная роза

Literary Yandere, 2015

Ее магия поразительна… и подозрительна. Но Грейсон не из тех, кто боится. Он готов получить от этой экзорцистки все, что она способна ему дать, и не важно, чего это будет стоить им обоим.

Глава 6

Что же находим мы? В чувствах — страдания,

В страсти — мученья залог бесконечного,

В людях — обман. А мечты и желания?

Боже мой! Много ли в них долговечного?

Алексей Апухтин, «Жизнь»

Отправляясь в путь, Геселин прихватила с собой почти четверть всех своих многочисленных нарядов. Перепало кое-что и Мидж: ей пришлись впору старые (то есть, вышедшие из моды) сапоги новой знакомой. Грейсон удовольствовался новыми, ни разу не использовавшимися ножнами для меча.

Также Геселин выделила отряду новенькую повозку, в которой, при желании, они с Мидж вполне могли бы разместиться на ночлег (но не Грейсон — ноги бы не влезли, а высунуть их из окна он вряд ли бы согласился). Двое бодрых лошадей тянули ее по степи, Грейсон сидел на козлах и правил, Мидж на верном Ясене, освобожденном от поклажи, скакала рядом.

— Кажется, отныне наше путешествие будет проходить с куда большим комфортом, — сказала Мидж, вспоминая тяжелую дорогу, что ей пришлось проделать из Бралентии до Межевых земель.

Заметно побледневшая Геселин высунулась из окна повозки, обмахиваясь платком:

— Если по-твоему это — комфорт, я даже не буду спрашивать, какого ты рода…

— Да уж не чета Вам, принцесса. — Мидж отвернулась, прижимая губы к плечу, чтобы смешок не вырвался наружу.

Она одобряла, что к ним теперь присоединилась Геселин, к тому же, красавица очень легко влилась в их с Грейсоном дуэт: мужчина и аристократка быстро нашли общий язык, словно кот и кошка, которым достаточно понюхать хвост друг друга, чтобы решить, нравятся они друг другу или нет. При этом, Мидж понимала, что, по сути, находится в компании двух людей, ни одному из которых до конца не доверяет. Но все же у них была причина путешествовать всем втроем вместе, а нужда испокон веков была способна сплотить лучше любых клятв. И душа Мидж теперь была спокойней, чем обычно.

Однако проклятие все еще вело ее, словно козу на веревке, вперед.

— Нам надо бы поспешить, — сказала Мидж, когда закат алой ниткой протянулся над землей.

— Это из-за твоей магии? — спросил Грейсон, обернувшись. Мидж кивнула.

Геселин снова высунула голову наружу. Закатные лучи изысканно играли на ее фарфоровых щеках румянцем.

— Почему ты не можешь снова сбросить магию на меня?

— Не смогу. Я попробовала вылечить тебя, и вне зависимости от того, получилось это или нет, повторно магия тебя просто не коснется. Но я не думаю, что в тебе был демон, нет. Я бы его ощутила.

Геселин печально покачала головой. То ли ее дурнота прошла, то ли изначально была наигранной, но теперь аристократка полностью погрузилась в мысли. По ее глазам было видно, что какая-то идея мучит ее. Но девушка не спросила у своих спутников ничего.

— Так значит, у тебя всегда есть только одна попытка? — нарочито безразличным тоном подал голос Грейсон. Тем не менее, Мидж показалось, что на самом деле, его до крайности волнует этот вопрос.

— А больше мне и не нужно. Ты видел меня в деле. Я бью без промаха. Моя магия настолько сильна, что почти обладает собственным разумом. Она знает, кто нуждается в излечении, а кто уже нет. Я могу насильно излить ее на выбранного мною человека, но нечасто. Это волшебство во мне — словно зверь, ждущий подношений в виде демонов. Если он долго не получает пищи, то может взбеситься.

Грейсон кивнул, глядя вперед, на дорогу, хоть пейзаж перед путниками не менялся с самого полудня.

— А твоя магия становится сильнее или слабее со временем?

— Она не меняется. Но если долго не давать ей выхода, начинает грызть меня. Именно поэтому я прошу поспешить — чтобы меня не схватило в дороге.

— Мы прибудем в следующее поселение, я думаю, через двенадцать-четырнадцать часов, если не остановимся на привал.

— Остановимся! — выкрикнула из недр повозки Геселин.

Мидж, тем временем поравнявшаяся с Грейсоном, с улыбкой покачала головой.

— Ох уж эти принцессы. Давай сделаем привал, как только окончательно стемнеет. Мы можем себе это позволить.

— Мидж, — откликнулся Грейсон. — Как тебе живется с такой магической силой?

Девушка пожала плечами.

— Непросто. Но я приноровилась.

И она пришпорила Ясеня, вырываясь вперед, чтобы не быть обязанной отвечать на новые вопросы.

Когда компания расположилась на ночлег, Грейсон разжег костер. Геселин еще в городе запаслась углем, и теперь не было нужды собирать для огня ветки чахлых кустиков. Мидж вытащила из повозки одеяла, расстелила их на земле. Одеяла были куда мягче и теплей, чем та два рваных лоскута, которыми она привыкла укрываться на ночь.

— Что вы делаете? — спросила Геселин. — Можно же спать в повозке! Мы с Мидж легли бы на лавочки, а Грейсон — на пол, посередине.

— Мы не можем не нести вахту, — ответила Мидж. — Да, пространство идеально просматривается со всех сторон, пока не наступила ночь, а потом мгла скроет от нас приближение и разбойников, и диких зверей.

— Да и я привык спать на свежем воздухе. — Грейсон ухмыльнулся. — К тому же, я так храплю, что вы просто не заснете.

— Да, — сказала Мидж. — Подтверждаю, я уже насладилась.

Пока Грейсон расседлывал лошадей, девушки занялись ужином. У Мидж слюнки текли при виде того богатства, которое Геселин раскладывала на земле, извлекая из мешка. Мясо, рыба, овощи, фрукты, сыр… за время долгого путешествия Мидж нередко приходилось голодать, нередко — в течение нескольких суток, и теперь ощущение насыщения дарило ей непередаваемые по приятности чувства, сравнимые с влюбленностью и возвращением домой. Для айнианки это даже не было странно, тем более — стыдно, а вот уризенианки с их культом усмирения плоти ради высшей цели (и красоты, которая была второй благодетелью женщины, наравне с целомудрием) определенно осудили бы Мидж, поделись она с кем-нибудь своими переживаниями. Она сама мысленно порой стыдила себя за удовольствие от еды — в голове у Мидж жила маленькая уризенианка, плод ее прошлого, ее юношеских лет в монастыре.

Девушки закончили раньше, чем Грейсон. Геселин закуталась в меха, а Мидж — в свою старую попонку. Жир с мяса капал на угли, шипя.

— Грейсон что-то долго там возится, — сказала Мидж.

— Что ж, это нам на руку, не так ли? Самое время спросить у тебя кое-что, подружка.

Мидж ухватила кусок, который, как ей показалось, прожарился, подула на пальцы, сунула в рот.

— Например, что?

Геселин пожала плечами, так что меха на них двинулись, соблазнительно оттеняя гладкость и розовость ее кожи.

— Так… Грейсон. Вы с ним в сношениях?

— Что? — Мидж чуть было не выронила от неожиданности кусок изо рта.

— Спите? О Уризен, о чем я спрашиваю.

— Нет. — Мидж продолжила жевать, но медленней, чем до того. — А что?

— Он… привлекательный.

Мидж не удержалась и расхохоталась. Она смеялась, пока не подавилась и не закашлялась. Геселин смотрела на нее, сдвинув тонкие бровки.

— Ты правда так думаешь? О, я верю, что у Грейсона богатый послужной список, но подозреваю, что там только пьяненькие дочурки трактирщиков, наивные пастушки, да, в лучшем случае, скучающие певички. Но ты… Я не думала, что ты обратишь на него внимание. Я понимаю, почему так неотразим был Айнар, ведь и ты наверняка подпала под его чары, не только я, как и многие другие, но что б так…

Геселин покачала головой, но не успела ответить — мужчина закончил ухаживать за лошадьми и присоединился к трапезе. Он точно так же, как до него Мидж, ухватил кусок, прожаренный, как ему показалось, и с видимым наслаждением целиком засунул в рот.

— Если хочешь знать, я не спала с Айнаром, — сказала Геселин, опустив голову. Она единственная не притронулась к еде, казалось, ее даже не волнует сочный аромат. — я любила другого. И из-за него подпала под проклятие, хотя думала, что это — дар.

Мидж вздрогнула. В другое время эти слова испортили бы ей аппетит.

— Я родилась и выросла в Атепатии, столице Эльзила. Вы знаете, это государство, исповедующее религию Уризена, Высшего разума, прославляющее систему, в которой у каждого — своя роль. Вы знаете, какая роль отводится женщинам? Будь красивой, отхвати муженька побогаче, потом — живи молча. И чем ты беднее, тем сильнее в тебя вдалбливается эта истина. Она прирастает к тебе, она покрывает тебя, как грязь, которой и без того много на твоих ногах до самых колен.

Геселин едва заметно дрожала, хоть и сидела к огню ближе всех.

— Мне повезло. Я попала на кухню к местному лорду. Это означало, что мне гарантированы, если я буду хорошо выполнять свою работу, кусок хлеба, крыша над головой, новый передник каждый день восславления Тириэля. Я должна была бы быть смиренна и благодарна, как того требует наша религия. Но я возгордилась и возжелала невозможного, как Лос², и как он же пала и извратилась. Я влюбилась в сына лорда, и захотела непременно привлечь его внимание.

Мидж и Грейсон слушали, затаив дыхание. Они не забыли разделить оставшиеся куски, но не спешили их есть, внимая спутнице.

— И тогда, на свою беду, я встретила Айнара. Прежде, чем пожар моего сердца угас, прежде, чем меня постигла главная благодать нашей религии — разум. Я думала, что если стану неотразимо красивой, как дамы с картин, висевших в гостиной лорда — неестественно бледные, с немыслимым изломом бровей, с губами манящими, как мед, с глазами огромными и бездонными, с шеей такой изящной, какой не существует в природе… Я надеялась, что молодой Фрутберт обратит на меня внимание, если я стану красивей. Видит Высший, я не была уродиной! Но… Вы же понимаете, мой нынешний вид…

Мидж и Грейсон не знали, как их спутница выглядела прежде, но сейчас она была не просто прекрасна — хороша нечеловечески. Словно Высшая, вышедшая из облаков или пены морской.

— Мы условились с Айнаром, что он зачарует меня так, что я буду не казаться — действительно стану потрясающе красивой. Цена тому — невелика. И побочный эффект… Тогда я подумала, что смогу обойтись без этого. — Геселин потребовалось сглотнуть, перевести дух, чтобы продолжать. — Что ж, я думаю, вам стоит знать, особенно тебе, экзорцистка: я стала прекрасна, но бесплодна. И именно это я просила тебя излечить своими заклинаниями.

Мидж округлила глаза. Она хотела сказать, что не уверена, помогают ли ее способности против чего-либо, кроме демонов, но тут Геселин вскочила, нервно засмеялась и, схватив Грейсона за испачканную жиром руку, потянула на себя:

— И теперь я намерена проверить, хорошо ли твое мастерство!

И они вдвоем направились к карете. Грейсон шел медленно, но даже не изображая, что он недоволен выпавшей на его долю честью. Геселин же дрожала от нетерпения. Мидж осталась у костра одна. Когда за ее спутниками закрылась дверца, экзорцистка качнула головой.

«Нет, я не хочу это слышать. Мне плевать на них обоих, но я не хочу их слушать.»

Она подхватила с расстеленного на земле одеяла свой меч и отошла на грань света, распространяемого костром. Глубоко вздохнула и начала отрабатывать фехтовальные приемы. Уже через минуту она полностью забыла о своих друзьях: тело вспоминало старую науку. Движение дарило радость. Для Мидж перестало существовать все, кроме ее самой и меча.

И все же, она одновременно следила, чтобы вокруг все оставалось неизменным. Она и тренировалась, и пребывала на вахте.

Как только дверь кареты открылась, Мидж мгновенно остановилась и спрятала меч в ножны, вернулась к костру.

Вышедший из повозки Грейсон сел у огня и закрыл глаза.

— Твоя вахта, — бросила ему девушка.

Когда Мидж проходила мимо него, Грейсон остановил ее, ухватив повыше колена. Улыбнулся, чувствуя под ладонью упругие, как твердый сыр, мышцы, поднял глаза, исследуя живот Мидж: не такой идеально-плоский, как у Геселин — сверху вниз идут две рельефные линии, выдающие пресс, над бедренными костями едва заметно бугрятся внутренние косые мышцы.

— Я видел, как ты тренировалась.

И заметил, что ты так выглядишь привлекательно. Мужчина подумал это, но не произнес вслух.

Грейсон подумал, что рядом с ним находятся две женщины, изумительно похожие на статуи айнианских Высших, что он некогда видел в Межевых землях: белокожая, чернобровая Геселин, узкая, тонкая, словно росчерк, с миндалевидными светлыми глазами, ярко-алыми от природы губами, словно Айфе, сама ночь, а также холодная, неприступная зима, и юная, свежая весна. И Мидж, крепкая, женственная в самом древнем смысле этого слова, темноглазая, с золотисто-рыжими, осенними волосами: как ясный день, как дикий зверь, как жаркое лето и плодоносная осень, похожая на статуи Айне. Грейсон никогда не видел полулинормок, подобных себе женщин, но подозревал, что они должны быть похожи на Мидж. Тогда как на полуцунцу скорее походила изящная Геселин.

В прошлом Грейсон всегда выбирал таких, как Геселин — уризенианское общество превозносило их как красавиц, иметь таких дам в любовницах было престижно. И Геселин воистину была совершеннейшей из них, даже настолько, что захватывало дух, настолько, что казалась нереальной — словно выточенная из мрамора статуя, с идеальной фигурой без изъяна. Но однажды жизнь Грейсона изменилась, и теперь он предпочел бы Мидж — если ты силен, как линорм, и даже больше, тебе нужна крепкая девушка, с которой вы будете терзать друг друга в постели, как двое псов, пока не насытитесь игрой.

— Пусти меня.

— Если тебе неприятно, можешь просто сбросить мою руку. — Грейсон сжал пальцы сильнее. — Ты ведь это можешь, не так ли? Оттолкни меня.

Мидж не шевельнулась.

— Что, я тебе нравлюсь? Ты в меня влюблена, поэтому не можешь?

— Нет. — Глаза девушки сузились. — Я в тебя не влюблена.

Да, мысленно согласился Грейсон, тут что-то другое. Другое. Но что?

— Если уж ты спрашиваешь, то сразу уясни, что и в перспективе я не намерена в тебя влюбляться. — Нос девушки презрительно наморщился. — Самой природе это было бы противно, змея и птица не сходятся в пару.

Грейсон рассмеялся. Слова Мидж не обидели его, не расстроили, но желание домогаться ее у него пропало. Пальцы разжались, ладонь стекла с ее ноги. Мидж отошла от Грейсона. У нее был выбор — остаться на открытом воздухе, в поле зрения Тигра, или идти в карету к Геселин, чтобы дышать воздухом, смешавшим испарения их с Грейсоном тел. И то, и другое было в равной степени неприятно Мидж. Она выбрала все же лечь спать под открытым небом: завернулась в плед на периферии зрения своего телохранителя, там, где проходила граница света. За спиной Мидж простиралась непроглядная тьма.

Примечания

2

В данной главе используются множественные отсылки к мифологии Уильяма Блейка.