Девушка из Нагасаки

J. R. Crow, 2021

Она – девушка из Нагасаки. Кабацкая танцовщица, которую обожает весь Нижний Порт, люди ласково зовут "Воробушек", а капитан дирижабля Луи из Марселя любит больше жизни. Он – телохранитель китайского клана, который бесцельно прожигает жизнь, уже не надеясь, что трусливый глава рискнет оспорить хотя бы предпоследнее место в криминальной иерархии Лондона. Она – мастер-синоби, лучший боец революционного подполья, которая верит, что однажды вернет своей родине свободу от гнета колониальной империи. Он – убийца-заклинатель, постигший магическое ремесло в другом мире, где чары не были уделом лишь аристократии, и он верит, что однажды станет богатым и влиятельным, неважно какими средствами. Слишком разные, чтобы иметь что-то общее, они не должны были встретиться. Но у судьбы весьма странное чувство юмора…

Глава 3. Важная птичка

— Ты в порядке?

— В порядке ли я? — девушка вздернула высокородный носик. — В полном, если не считать, что эти уроды выдернули меня едва не из постели, притащили сюда, а я даже не выпила утренний кофе!

— О да, серьезная потеря, — театрально посочувствовал Ян. — Идти сможешь?

И протянул правую руку, предлагая опереться.

Она скосила глаза на левую, вокруг которой все еще было обмотано ожерелье.

— Я так понимаю, эссенцию возвращать ты не собираешься?

Ян окинул задумчивым взглядом сорочку из нежнейшего шелка, халат, расшитый золотыми нитями:

— Да твои тряпки стоят дороже, чем эта цепочка, так что ты себе еще достанешь. А у меня уже несколько месяцев нормальной магии не было. Так что считай, что это твоя благодарность за спасение.

Девушка на миг опешила, видимо с ней до этого никто и никогда так не разговаривал, потом улыбнулась и ухватилась за предложенную руку.

— А ты наглец, — заметила она, оказавшись на ногах. Со смешком добавила: — Мне нравится. Я Мила, кстати.

— Ян. Ну что, Мила, мне с тобой делать? Выйдем к полиции, чтобы домой отвели?

— Нет! — внезапно выкрикнула она и вновь вцепилась в отпущенную было ладонь. Выдохнула, справляясь с собой и объяснила: — не знаю, поймешь ли ты меня, бродяга, для тебя это наверняка прозвучит как глупые проблемы изнеженных высокородных. Только не смейся, ладно?

Дождалась утвердительного кивка и продолжила:

— Всю свою жизнь я провела в огромном семейном поместье. Я ела лучшие блюда, носила дорогую одежду. Но при этом я никогда, понимаешь, не могла ничего сделать, как мне хочется. Если я куда-то иду, за мной непременно тащатся два телохранителя. Я думаю: «козел ты безрогий, и нос у тебя картошкой!» — а говорю: «здравствуйте, лорд, приятно видеть». И так далее. Сейчас я знаю, что если не вернусь к следующему утру, отец весь город перевернет вверх дном. Но у меня все-таки есть один этот день. Поэтому… подари его мне. Всего один день свободы! Я найду чем тебя отблагодарить.

Задумалась на мгновение и тихо добавила:

— Пожалуйста.

Что ж, действительно над проблемой впору было смеяться. Вот уж кому никогда не приходилось участвовать в уличной драке, приз в которой — жизнь, и уж тем более есть жареных крыс. Однако, где-то в глубине души, Ян действительно ее пожалел. Выполнять сотни правил, или оказаться изгоем. Не многие решатся на такое, знатный или простолюдин.

— По рукам, — быстро согласился он и довольно бесцеремонно приобнял девушку за плечи. Та и вскрикнуть не успела, как они уже стояли на крыше и смотрели вниз на все растущий кордон. Ян прикинул расположение постов и патрулей и махнул рукой:

— Там запасная лестница. Проскочим.

Кучер окинул подозрительным взглядом азиата в сопровождении холеной девицы в дорогом пеньюаре, и куда более благосклонным — цепочку сверкающих бусин.

— Куда поедем, мистер?

— Китайский квартал, опиумный клуб, — приказал Ян.

Кучер хмыкнул и изобразив вежливую улыбку во все двадцать четыре гнилых зуба распахнул дверь безликой чёрной кареты.

— Ты там живёшь? — спросила Мила, устраиваясь на потертом сидении.

Ян кивнул.

Карета заскрипела и тронулась с места.

Деревянные колеса стучали и подпрыгивали на выщербленной брусчатке, отдаваясь в сидениях противной дрожью. Ян редко пользовался услугами извозчиков — ему было проще дойти пешком, чем тратить полезную эссенцию, да и езда не приносила никакого удовольствия, но заставлять Милу шагать по Лондону в белье и тапках даже ему казалось слишком жестоким.

Сама девушка буквально прилипла к окну, разглядывая мелькающие пейзажи.

— Удивительно! — восхищалась она. — Я никогда здесь не была! Город такой большой!

Приличные улицы быстро сменились трущобами. В одном из кварталов, где вдоль улицы висели разноцветные пузатые фонарики из ткани, указывая, что этот район принадлежит выходцам из некогда Поднебесной, карета остановилась. Ян выбрался первым, кинул извозчику требуемую плату и подал Миле руку. Та с тревогой осмотрела обшарпанные лачуги, но, помедлив, вышла.

Ян привычно распахнул двери клуба и шагнул внутрь, пропустив девушку вперед. Молодой слуга, шедший куда-то с подносом, уставился на них и уронил свою ношу — звон разбиваемых мисок сотряс здание. На шум прибежали еще несколько слуг и глава Чжэн собственной персоной. Он вытаращился на Милу с таким видом, будто узрел весь сонм небесных ангелов из пантеона имперской церкви. С трудом подобрал отвисшую челюсть и сдавленно заблеял:

— Ва-ва-ва… Эм..э…

— Это Мила, — прервал Ян бессвязное бормотание. — Подберите ей другую одежду, даже высокородным нельзя ходить по улицам в таком виде.

— Мила, — подобострастно кивнул старик. — Конечно. Все что пожелаете, э… Мила.

Двое служанок тут же подхватили девушку под руки и повели на склад. Ян, нисколько не смущаясь, пошел следом.

— Простите, госпожа, у нас не так много нарядов для вашего круга, госпожа.

Ян поморщился. Им самим не стыдно так лебезить? А Мила уже проигнорировала стопки с приличными в Гранбретании блузками и корсетами, зато вцепилась в наряд из белых, золотых и бирюзовых тканей.

— Красивый! Что это?

— Это ханьфу, — объяснил Ян. — Исконная одежда моей страны. В Лондоне в таких никто не ходит — многие невоспитанные придурки считают за выпендреж и больно бьют.

— А я хочу! — уперлась девушка. — Помогите мне одеться!

Служанки закивали и отвели ее за небольшую ширму в углу. Когда она вышла, подбирая пальцами непривычно длинные рукава, Ян порылся в куче безделушек и выудил оттуда зеленоватую заколку. Несколько привычных движений — и на голове Милы красовалась высокая прическа в традиционном китайском стиле.

— Теперь ты похожа на богиню Гуаньинь, — польстил Ян.

— Это богиня, в которую вы верите?

— Некоторые верят.

— Но не ты.

— Я верю в себя.

Девушка улыбнулась и положила руку на вежливо подставленный локоть.

Ян отвел ее в небольшую комнату со столами и кушетками. Она была намного приличнее большинства помещений клуба — обивка из зеленого бархата подороже, на мебели почти нет прожженных дыр от опиумных трубок, а места заботливо разгорожены воздушными занавесками. К конце комнаты стояли несколько круглых столов, за которыми так удобно играть в карты.

— Две трубки нам, — приказал Ян увязавшемуся следом слуге. — «Чистые» трубки, — на всякий случай уточнил он, а парень закивал, как болванчик.

Мила присела на один из диванчиков.

— Мне говорили, что даже кто-то из элиты ходит в этот клуб.

— Конечно, — Ян устроился рядом и закинул ногу на ногу. — У нас самый лучший, самый качественный опиум во всем Лондоне. Прямиком с «фабрики», — он ядовито усмехнулся. — Все остальные либо бодяжат, либо вовсе продают незнамо что. Кстати, хочешь попробовать?

В комнату как раз вошел старик в белой рубашке с вышитым на ней драконом — в пику местной моде. Он низко поклонился едва не до земли и протянул Яну дурманящее курево.

Девушка взяла трубку в руки, осторожно принюхалась и аристократично чихнула.

— Отец говорит, что нельзя даже пробовать такое. Потом привыкаешь и не можешь без этого жить.

— Ерунда, — беспечно отмахнулся Ян. — Я знаю один секрет. Обещаешь, что никому не расскажешь, даже папе?

Мила скривилась — до сей поры никто не смел требовать с нее обещаний. Но потом любопытство победило, и она кивнула.

— Доктор Фу придумал простую систему очистки организма. Немного чар — и будто бы ничего и не было. И меня научил. Ты попробуй, а я потом тебя вылечу.

Девушка недоверчиво поднесла трубку к губам и медленно вдохнула. Потом еще раз — полной грудью. Глаза ее заплыли мечтательной поволокой, и Мила медленно завалилась на бок, уронив голову Яну на колени. Тот осторожно заправил ей за ухо выбившуюся прядку. Он никуда не торопился. И ее не торопил — лишь изредка оживавшую, чтобы еще разок приложиться к трубке. Ян честно отрабатывал цепочку бусин, занимаясь любимым делом, то есть — ничем, затягиваясь горьким дымом, очищая голову от мыслей и воспоминаний. В такие моменты в его вечно бунтующей душе наступал мир и покой. За такое и пару бусин заплатить не жалко.

Мила пролежала так не меньше часа. Потом неуверенно поднялась и осторожно пристроила трубку на железную подставку.

— Ладно, хватит. Вылечи меня.

Ян кивнул и предупредил:

— Только не бей — обижусь.

И положил ладони ей на грудь — над легкими. Девушка инстинктивно сжала кулак — но все-таки расслабилась и опустила руки на бархат дивана. Ладони Яна засветились ровным розоватым светом. Потускнела и осыпалась мельчайшей пылью одна из бусин на цепочке.

— Все, — сказал он не более чем через минуту.

— Ты это специально! — просто по инерции возмутилась Мила.

— Поверь, дорогуша, если бы я специально, я бы уже сделал с тобой все что захотел, — расхохотался Ян. — В самый первый раз люди совершенно теряют голову.

Она фыркнула, но промолчала. Наверняка ругает себя, что так потеряла контроль в компании почти незнакомого человека. На ее счастье, за чем-чем, а за девичьей честью, как таковой, Ян не охотился. Много ли радости овладеть одурманенной женщиной? Да никакой.

— Чем теперь займемся? — спросил он, выдергивая ее из плена самокопаний.

Мила встряхнула головой:

— Пойдем гулять по городу. Хочу пройтись по нему… как обычный человек.

Ян предложил еще раз посетить склад одежды, но она отказалась.

— Оставим так. Ты ведь меня защитишь, правда?

— Конечно.

Так даже лучше — отличный повод ни в чем себе не отказывать, если какой идиот посмеет хоть что-то вякнуть. Впрочем, люди смотрели на явно высоких кровей девушку в экзотической одежде с не менее экзотическим телохранителем как на обычное проявление принципа «у богатых свои причуды».

Сначала Мила потащила Яна есть мороженое в одну из дорогих кондитерских. Запасной эссенции у нее с собой не было, и Яну пришлось расплачиваться с той самой цепочки. Его это не сильно беспокоило — деньги, которые достаются легко, легко и тратятся. К тому же, в самом деле было что-то прекрасное в том, чтобы посидеть за ажурным столиком на открытой веранде, посмотреть, как медленно катятся по широкому проспекту кареты и паровые машины, и отведать нежнейший белый десерт с шоколадной крошкой и легким привкусом пряного сиропа. К сладостям Ян относился с каким-то особенным трепетом, возможно потому, что с ними были связаны те немногие счастливые воспоминания детства, когда удавалась достать хоть конфетку всеми правдами и неправдами.

— Растолстеешь и не сможешь больше так сражаться, — звонко рассмеялась Мила.

Ян пренебрежительно махнул рукой и пробормотал что-то невразумительное, доедая третье по счету мороженое.

Потом они прогулялись по стихийному народному рынку, где девушка зачем-то набрала гору бесполезных безделушек: грубоватые глиняные куколки, серые полотенца с вышивкой толстыми нитками, простецкий пояс из кожи…

Потом потребовала показать что-нибудь действительно уличное и грубое. Ян, не долго думая, повел ее на подпольные собачьи бои, что проводились в руинах заброшенной фабрики. Вот уж где действительно можно было почувствовать истинный нрав темной стороны Лондона: рычащие звери, рвущие друг друга острыми клыками, кровь на песке вольера, разгоряченные люди, выкрикивают приветствия или проклятия. Душно, дымно, тесно. То там то тут вспыхивают драки. Сам Ян это, с позволения сказать, заведение терпеть не мог, но иногда, когда эссенции оставалось уж слишком мало, ходил сюда делать ставки. Он почти безошибочно определял собаку, которая победит, а потому возвращался в клуб с изрядно потяжелевшим кошельком. Букмекеры, само собой, его на дух не переносили, но по редкости визитов молча терпели. Им ли дуракам знать, что стоит добавить во взгляд немного магии, и станет ясно, чья воля к победе сильней. Да и откуда — магия была уделом высокородных, беднота же видела в эссенции только деньги.

Сегодня поджарый черный дог сцепился с матерой лохматой дворнягой. Сначала они медленно кружили по вольеру, присматриваясь — казалось, это длится целую вечность. Потом мгновение — и полетели клочья шерсти…

Мила вышла с фабрики совершенно зеленая, потребовала купить у первого попавшегося торговца бутылку крепкого эля и залпом ее выпила. Совсем не аристократично икнула и со вздохом сказала, что пора возвращаться в центр.

На Лондон опустились глухие сумерки, заплясали по стенам домом тени факелов, придавая и так мрачному городу вид таинственный и хищный. Мила будто невзначай покрепче вцепилась в локоть Яна. Какое-то время она шла молча, давай улечься хмелю и впечатлениям, а потом задумчиво проронила:

— Как вообще это может кому-то нравится? Рваные раны, грязь. Аж тошнит.

— Понятия не имею, — отозвался Ян. — Дурачье.

Девушка окинула его подозрительным взглядом:

— А по тебе не скажешь, что ты брезгуешь кровью.

В голове некстати возник образ утреннего мужика с двадцатью ножевыми — последний и самый весомый аргумент высказать все, что думается, даже слегка перешагнув границы разумного.

— Проливать кровь, — вкрадчиво начал Ян, — это — целое искусство. Острой штукой затыкать любой идиот может, а вот ты видела мою работу этим утром? Тела аккуратные, почти целые — хоть поднимай и используй повторно…

— Погоди, — оборвала его Мила. — Ты сказал — поднять? Говорят, все знания о некромантии, чарам, что позволяют управлять мертвецами, утеряны где-то полторы сотни лет назад, когда эссенция только вошла в оборот. А вот ты… смог бы сделать что-то подобное?

В глазах ее появился нездоровый блеск чересчур увлеченного исследователя.

— Не знаю, — Ян ушел от прямого ответа. — У меня никогда столько бусин не было.

— А если… нет, боюсь не получится… — Мила задумчиво накрутила на запястье длинный рукав чуть ли не целиком, но не заметила этого. — Сложно даже прикинуть, сколько…

Её новое настроение Яну не понравилось — становилось сложно предсказать, что девушка выкинет в следующий момент.

Но тут Мила, не заметив, вышла из темного переулка на широкий бульвар, освещенный десятками фонарей…

— Ваше высочество! — гаркнул кто-то.

Девушка сделала пару шагов назад к спасительной темноте — но слишком поздно. К ней уже бодро маршировал патруль из десяти полицейских, возглавляемый самим генералом полиции Лондона, высоким седовласым мужчиной с пышными усами и золотым моноклем в глазу.

— Ваше высочество? — подозрительно прищурился Ян.

Мила покаянно опустила голову.

— Надо же. А ты, оказывается, нормальная.

Если знать о тех трехэтажных конструкциях нецензурного содержания, которыми Ян порой награждал принцессу в своих мыслях, то непроизвольно вырвавшийся вердикт показался бы наивысшим комплиментом.

Но генерал этого, конечно, не знал — от него едва дым не повалил от возмущения:

— Придержи язык, ничтожество! А не то велю всыпать тебе десяток плетей на дворцовой площади, дабы в следующий раз обращался к ее высочеству подобающим образом!

Мила, точнее, Эмилия подняла руку, загораживая Яна от патрульных рукавом ханьфу. Ее голос наполнился силой и величием:

— Этот человек спас мне жизнь, генерал. Вырвал из лап террористов, поделился своей одеждой, ведь от моей ничего не осталось, они пытались…

Тут губы ее задрожали, девушка судорожно сжала воротник и чуть потянула вниз, пустив по щеке тщательно отрепетированную слезу. Полицейские ахнули, выражая свой предусмотренный этикетом ужас от подобного кощунства. Генерал среагировал первым: он вскинул ладонь ко лбу, отдавая честь — остальные повторили за начальником:

— От лица всей полиции города я благодарю вас, мистер, за мужественное выполнение своего гражданского долга и спасение принцессы Гранбретании!

— Да не за что, — мило улыбнулся Ян, с нежностью поглаживая немного поредевшую, но все еще достаточно длинную цепочку с бусинами на левом запястье.

— Генерал, — Эмилия посмотрела ему в глаза, как сокол смотрит на мышь, от напускного трепета и следа не осталось, — разве так следует благодарить моего спасителя? Он один расправился с преступниками, когда ваши люди просто бегали кругами, не делая ничего!

Принцесса повернулась к Яну и милостиво улыбнулась:

— Проси у меня все, что захочешь!

Генерал поперхнулся — в Гранбретании очень любили старинные сказания, в том числе о королевских обещаниях и к чему они приводят. Поэтому услышать от монарха подобные слова было практически невозможно.

— Ваше высочество! Вы не можете…

— Могу, — надменно перебила Эмилия. Генерал осекся и смахнул с лица выступивший пот — он на всякий случай опасался неприятностей на свою голову. Мало ли что придет на ум бродяге, что издревле не ладят с законом?

Ян серьезно задумался. Проучить этого заносчивого осла было бы чертовски заманчиво… но как-то мелко для высочайшей королевской награды. Просить что-то грандиозное? Так не зря же имперская церковь учит, что жадность — это грех: пообещать, конечно, пообещают, но, естественно, не дадут. Идти потом во дворец выбивать долги? Курам на смех. Надо что-то простое, но добавляющее в жизнь комфорта. Идея пришла почти мгновенно:

— Я хочу, чтобы господин генерал и все его люди больше не приходили в наш клуб искать опиум. Еще ни разу ничего не нашли, а работать мешают.

Начальник полиции пошел багровыми пятнами:

— Ах ты маленький дерзкий…

— Генерал! — Эмилия вновь повысила голос. — Вы все слышали? Если узнаю, что клуб еще хоть раз обыскали — мигом до постового разжалую, понятно?

Тот нехотя кивнул. Принцесса махнула рукой на прощание и не оборачиваясь пошла к предусмотрительно подогнанной полицейской машине.

— Учти, если отловлю ваш товар в дороге — все равно конфискую! — напоследок прошипел генерал, чтобы хоть как-то восстановить лицо.

— Само собой, — Ян дерзко улыбнулся. — Не все сразу, генерал, не все сразу.