Девушка из Нагасаки

J. R. Crow, 2021

Она – девушка из Нагасаки. Кабацкая танцовщица, которую обожает весь Нижний Порт, люди ласково зовут "Воробушек", а капитан дирижабля Луи из Марселя любит больше жизни. Он – телохранитель китайского клана, который бесцельно прожигает жизнь, уже не надеясь, что трусливый глава рискнет оспорить хотя бы предпоследнее место в криминальной иерархии Лондона. Она – мастер-синоби, лучший боец революционного подполья, которая верит, что однажды вернет своей родине свободу от гнета колониальной империи. Он – убийца-заклинатель, постигший магическое ремесло в другом мире, где чары не были уделом лишь аристократии, и он верит, что однажды станет богатым и влиятельным, неважно какими средствами. Слишком разные, чтобы иметь что-то общее, они не должны были встретиться. Но у судьбы весьма странное чувство юмора…

Глава 4. Под крылом ночи

Трудно сказать, какая идея Яну не нравилась больше: идти домой пешком или за свои же деньги отбивать задницу в наемном экипаже. И то и другое заранее портило хорошее настроение. Нужен был третий вариант, и он его придумал. Паровые автомобили стоили неизменно дороже лошадей и карет, и ездить на таких считалось в Гранбретании признаком достатка. Но и сами машины были разные: от простых из полированного металла до неприлично роскошных, украшенных золотом и слоновой костью.

Время стояло позднее, и Ян нашел всего одного скучающего водителя в строгом черном костюме и шляпе-котелке, который все еще ждал запаздывающих пассажиров, облокотившись о капот своего железного монстра. Первым делом он демонстративно сморщил нос при виде, по его мнению, жителя глубокой провинции, но цепочка эссенции на всех работников сферы услуг действовала безотказно безо всяких заклинаний.

Это триумфальное возвращение китайский квартал запомнил надолго: ругаясь себе под нос, водитель направлял свою машину сквозь узкие, плохо приспособленные для подобной техники переулки, машина выпускала в воздух струи горячего пара и утробно ревела, заставляя загораться светом ламп темные провалы окон. Перебаломутив всю улицу, Ян спрыгнул на землю у двери знакомого клуба прямо перед стариком Чжэном, который теперь выглядел так, словно пред его очами возник сам дьявол, явившийся из преисподней. Панибратски похлопав его по плечу, Ян протиснулся внутрь дома.

В комнату помещались лишь кровать, тумбочка да потрепанное кресло. Тесновато, но зато свое. Было бы намного хуже, доведись жить в общей спальне. Ян небрежно упал на матрас и закрыл глаза, надеясь, что завтра ему не придется наслаждаться удобствами мусорной кучи. Какое-то время ничего не происходило, потом в комнату постучали, и, не дожидаясь ответа, открыли дверь. Глава Чжэн боязливо вошёл внутрь и сел в кресло, сложив руки на коленях. Помявшись немного, он осторожно начал:

— Цзяо-сюн, я вижу ты сегодня вернулся с богатой добычей…

И замолчал, подбирая слова. Ян медленно повернулся к нему и безжалостно продолжил:

— И ты пришёл намекнуть мне, что было бы неплохо поделиться с семьёй.

Старик расплылся в подобострастной улыбке:

— Ты очень проницателен и великодушен, Цзяо-сюн.

— Нет, — холодно отчеканил Ян и уронил голову на подушку.

— Семья оценит твою щедрость… — как по писанному разливался глава, но осекся. Попытался нахмурить брови, чтобы выглядеть грозно. — Цзяо-сюн, семья кормит тебя, снабжает лучшим опиумом столько, сколько пожелаешь. Неужели такой маленький жест уважения…

Ян резко наклонился вперед и хищно оскалился, так что старик Чжэн вздрогнул.

— Напомни мне, уважаемый глава, кто я такой? Кем ты сам меня назначил?

— Телохранитель семьи, — непонимающе проговорил тот.

— И мое дело…

— Охранять семью.

— Именно, уважаемый глава, именно. И как, нахрен, я должен ее охранять, если эссенции с твоих подачек хватает только на пять минут полноценного боя с достойным противником?!

Последнюю фразу Ян рявкнул так, что собеседник вжался в спинку кресла.

— Мы живем со всеми в мире, — промямлил глава Чжэн, чуть совладав с собой. — С кем ты собрался сражаться, Цзяо-сюн?

— Старик, — Ян вновь совершенно неуважительно завалился на кровать, — я же не спрашиваю тебя, куда деваются те набитые эссенцией шкатулки, которые десятками выносят из зала для высокородных. Вот и ты занимайся своим миром как хочешь, или засунь его себе в задницу, а мне позволь делать свою работу так, как я считаю нужным.

— Но я твой глава! — он храбрился, но выглядело это жалко.

— Пока да, — с опасной нежностью согласился Ян. — И если дальше собираешься им оставаться, исчезни с моих глаз, пока я не решил, что следующий лидер непременно будет более покладистым.

Его глаза недобро сверкнули. Старик Чжэн сглотнул и поспешно сменил тактику:

— Не кипятись, Цзяо-сюн, ты просто меня не так понял, Цзяо-сюн.

— Возможно. А вот ты, надеюсь, меня понял правильно.

— Конечно, Цзяо-сюн, я тебя понял, — глава поклонился, как высокородному, окончательно признавая свое поражение. Он спиной отошел к двери и с натянутой улыбкой пожелал: — доброй тебе ночи, Цзяо-сюн.

— И тебе не хворать, — сменил гнев на милость Ян.

Дверь закрылась. Ян повернулся к стене, твердо решив, что следующий, кто посмеет его разбудить раньше следующего утра, без разговоров получит ножом в глаз. Но больше желающих не нашлось.

В следующую ночь Ян бродил под окнами «Чайки».

«Жаль, что так много времени прошло, — сокрушенно качал головой доктор Фу. — Яд уже распался, я не могу определить, из чего он был сделан.»

Он закончил осмотр, на всякий случай обработал руку едким раствором и перевязал чистой тканью.

«Будь осторожен с воительницами из страны Восходящего Солнца, — посоветовал доктор напоследок, — в их арсенале сотня коварных приемов, что несут тихую смерть».

В голове Яна мучительно пыталась сложиться в единое полотно череда недавних событий, но почему-то упорно не складывалась. Именно эти навязчивые мысли вновь загнали его в нижний порт. Ян не стал заходить внутрь заведения — обошел кругом, изучая расположение комнат. В одном из окон он заметил знакомый силуэт в ярком наряде — и спустя несколько минут паб взорвался приветствиями любимой артистки. Ян подождал, пока все стихнет, подпрыгнул, зацепившись руками за карниз — второй этаж низкого здания позволил легко это сделать — и заглянул в примеченную комнату.

На скомканных простынях, слившись в экстазе, извивались двое. Руки, оплетенные сетями татуировки, скользили по блестящей от пота спине капитана Шеро. Ночную тишину тревожили сладострастные стоны, которые становились все громче, в приближении момента наивысшего наслаждения.

Ян спрыгнул на землю, брезгливо сплюнул и уселся на потрепанную колоду для рубки дров. Подглядывать за постельными подвигами капитана он посчитал ниже своего достоинства. Сейчас он упадет на кровать, измотанный, но счастливый и уснет с блаженной улыбкой на губах. Встречаться с обоими сразу в планы Яна не входило, он уже собирался навестить «воробушка» в следующий раз, но тут хлопнула дверь, а спустя какое-то время Луи Шеро вышел из «Чайки» с заднего входа — с виду беспечно, но на всякий случай поглядывая по сторонам. Яна он не заметил — тени и лондонская мгла удачно скрыли его от случайного взгляда. Выждав для надежности несколько минут, Ян уже не таясь забрался в окно и уселся на подоконник.

Заметив вторжение, Сузуми инстинктивно натянула одеяло до ключиц, а правая рука нервно скользнула по простыне — наверняка в поисках оружия.

— Не двигайся, — дуло пистолета оказалось точно направлено ей в голову.

Ладонь замерла. На лице тут же появилась маска наивного девичьего испуга, столь очаровательная и трогательная.

Но ее выдавали глаза — холодные, внимательные.

Ян чуть приподнял один уголок губ, награждая этой кривой улыбкой ее актерскую игру.

Девушка слегка кивнула, подтверждая, что намек понят, и избрала другую тактику — ледяной вежливости.

— Что привело вас сюда в столь поздний час, мистер Цзяо? Если это из-за предыдущего вечера, я с готовностью принесу вам свои извинения.

— Извинения в карман не положишь, — с наигранной задумчивостью начал он, а потом широко улыбнулся, показав зубы. — Да и потом, если бы я до сих пор считал себя оскорбленным, то не стал бы тратить время на разговоры а просто… пуф! — и театрально взмахнул пистолетом, изображая выстрел. — Меня привело сюда любопытство.

— Любопытство? — сквозь броню сдержанного безразличия проступила капля удивления.

— Само собой, я здесь не для того, чтобы созерцать ваши кувыркания с капитаном Луи…

— Это не ваше дело.

Все еще кажется спокойной. Но лед самообладания уже дает трещины. Для Яна это было особого рода изысканным удовольствием — выводить из себя даже буддистских монахов. Не давая Сузуми восстановить равновесие, он как будто невзначай спросил:

— Зачем тебе понадобилось похищать принцессу Эмилию?

«Шах и мат, — подумал Ян, — плотно сжатые губы. Брови, чуть сведенные к переносице. Гордое молчание. Если раньше я сомневался, то теперь уверен совершенно».

Но «воробушек» не собиралась так просто сдаваться:

— Отвечу не раньше, чем вы скажете, зачем вам понадобилось ее спасать. Тем памятным вечером вы отзывались о ее высочестве весьма нелестно, для чего нужно иметь изрядную смелость по нынешним временам.

— О, это чертовски занятная история. Скажи ты мне, что передо мной та самая принцесса, я бы в тот момент прикончил ее на месте. И вот эту милую цепочку, — он приподнял руку, хвастаясь своим трофеем, — мы бы с тобой делили пополам. Но поскольку я понятия не имел, как она выглядит, а ты сразу же бросилась на меня с оружием, мне ничего не оставалось, как с тобой сразиться.

— И в оцепленном доме вы оказались совершенно случайно, — Сузуми позволила себе иронично усмехнуться.

— Ничего подобно. Я хотел потыкать полицаев носом в их полную профнепригодность, — признался Ян. — Кстати, в итоге мне это блестяще удалось. Представляешь, после твоей выходки один такой «страж закона» попытался меня арестовать. Просто потому, что под руку подвернулся. Или права была та крикливая тётка, что у меня с рожей что-то не так. Вот ты как думаешь?

К уходу за своей «рожей» Ян относился, надо сказать, довольно наплевательски. Да и разве приучишься думать о красоте, когда все мысли заняты вопросом, как не помереть с голоду? Но, видимо, в компенсацию от матери-природы за нищее детство, на нем все заживало как на собаке. На скулах не осталось ни единого шрама после скользящих касаний вражеских мечей, нос с чуть заметной горбинкой все ещё был прямым, а не скошенным в сторону, а чёрные глаза, которые некоторые служанки даже называли «чарующими», когда думали, что никто не слышит, оставались на своих законных местах.

Девушка скептически измерила Яна взглядом и резюмировала:

— Глупости вы какие-то несёте, мистер Цзяо. Вы либо сумасшедший, либо очень хорошо прикидываетесь.

— Я сам не знаю правильного ответа, — рассмеялся Ян. Свесил ноги с подоконника в комнату и небрежно положил пистолет на колени. — Скажу только, что я самый безобидный человек во всем Лондоне.

— В самом деле?

— Да-да. Если меня не трогать, я никогда никого не обижаю. Другое дело, что либо хамство и агрессия у людей в крови, либо этот город на всех так влияет.

Сузуми тихо вздохнула, а потом спросила:

— Я могу хотя бы одеться?

Он кивнул, и девушка, без тени смущения сбросила одеяло и деловито прошлась по комнате собирая разбросанные предметы гардероба. Ян не без удовольствия рассмотрел мягкие изгибы ее тела, а потом заметил:

— Обычно в таких случаях просят отвернуться.

— Человек с пистолетом, который в таких случаях отворачивается — идиот, — резонно возразила Сузуми. — А вы хоть и напоминаете психа, но не идиота. Так зачем время терять?

— Кто «мы»? Нас здесь только двое [1], — изволил пошутить Ян. — Так что прекращай мне «выкать», я чувствую себя старым. И вообще, это мешает установлению доверительного общения.

— А ты, я смотрю, пришел сюда просто поболтать? — девушка, наконец оделась, поправила воротник блузки с короткими рукавами, и присела обратно на кровать, сложив руки на коленях. Она казалась расслабленной, но одновременно — собранной, как змея перед броском.

— Ты так говоришь, как будто это что-то плохое.

Ян перевел взгляд на татуированные запястья, точнее — на замаскированные рисунками шрамы.

— Что это?

— Это наказание, — с достоинством пояснила Сузуми. — За то что подвела своего учителя.

— Ну и козёл твой учитель.

— А вот это тем более не твое дело. — В этот раз в ее голосе не было ни тени смущения, только холодная ярость. Похоже, ее в первый раз удалось действительно задеть.

— Ладно, ладно, не злись. Прости меня, — Ян подкупающе улыбнулся. — Я слышал, что вы там под своим Восходящим Солнцем чокнутые, но даже не думал, что настолько.

То была лишь иллюзия, но воздух будто бы сгустился прямо как перед бурей. Ян почувствовал, что сердце сжимается в сладком предвкушении — сейчас он получит именно то, зачем пришел. И точно:

— Да что ты вообще можешь о нас знать?! Ты даже о своем наследии ни черта не помнишь! Одеваешься, как гранбретанец, говоришь, как гранбретанец, радуешься бусинам, как гранбретанец! Неужели в тебе совсем не осталось никакого уважения к культуре своей родины?! Ты предпочел все забыть ради… ЭТОГО?! — Сузуми раздраженно тряхнула головой, указывая на грязные воды Темзы за окном.

— Ну хочешь, — Ян старательно подливал масла в огонь, — я к тебе в следующий раз в ханьфу приду? По дороге до меня докопаются не меньше, чем пятеро гордых своим гранбретанским происхождением недоумков, я их всех убью, буду доволен приключением и горд за свою страну, которая породила такого талантливого меня.

— Я хочу, чтобы ты сейчас же исчез с моих глаз! Или я докажу тебе, что самурай без меча, подобен самураю с мечом, только без меча!

Щеки девушки порозовели, глаза пылали праведным гневом.

— Ты такая милая, когда злишься, — напоследок умилился Ян и, бессовестно хохоча, спрыгнул на улицу. Следом вылетела в сердцах брошенная подушка.

Определенно, сегодня был совершенно замечательный день.

[1] Хотя в современном английском используется исключительно форма второго лица множественного числа (you), существует устаревшее слово thou — «ты», постепенно вышедшее из употребления. В Гранбретании, которая тоже говорит в своем роде на английском, этого устаревания не произошло, а потому шуточки с лицами и числами вполне имеют место быть.