Ненавижу. Д.О.

Ira Galina, 2023

Как быть, если тебе 35 и жизнь к тебе благосклонна? Ты свободен и волен делать, что нравится. У тебя собственный процветающий бизнес, и ты всё держишь под контролем. Вот только одна молоденькая нахалка решила, что без неё ты пропадёшь. Как быть? Уступить ей? Или же сделать то, на что в иных условиях ни за что не согласился бы?Одна из книг дилогии. История его глазами.

13

Обедали все вместе в «Орфее». Говорили на чисто мужские темы: спорт, рыбалка, автомобили, политика. Я против того, чтобы за обеденным столом обсуждать рабочие моменты. Если это только не деловой обед. Да, нам ещё многое предстояло обсудить, но нужно уметь переключаться, иначе никого надолго не хватит.

Я рассеянно слушал коллег. Не хотелось поддерживать разговор. Да я и не должен был. А когда дошла очередь до женщин, и вовсе перестал следить за линией разговора. Заметив моё откровенное равнодушие, они постепенно перестали обращаться ко мне и говорили только друг с другом.

Не знаю, что заставило меня снова прислушаться к разговору.

–…повезло же кому-то. — вздохнул Исламов.

— Нет, Ренат, — возразил ему Соколовский, — это как посмотреть. Сам подумай, какие же крепкие надо иметь нервы. Каждое утро отпускать её из своих объятий на работу, в логово, кишащее голодными мужиками.

— Ну, Серёга, ты скажешь, — завпроизводством покачал головой, — голодными мужиками.

— Это я просто себя на его месте представил, — заглатывая пельмень, открестился мой зам, — лично я бы именно так и думал.

— Интересно, кто он? — снова вздохнул Ренат. — Кто-нибудь из богатеньких, наверное.

— Получишь премию, тоже богатеньким станешь, — хохотнул Соколовский. — Хотя, толку-то? — он многозначительно кивнул в мою сторону, — всё равно нельзя.

— Закончили сплетничать? — троица разом вздрогнула. — Хуже баб! Ещё услышу, что вы обсуждаете кого-нибудь из коллег, уволю.

— Да, ладно вам, Дмитрий Олегович. — Геннадий Константинович первым пришёл в себя. — Мы же ничего такого себе не позволяли, говорили со всем уважением и восхищением. Даже я, старый хрыч, заметил, какая она сегодня особенная. Что уж про молодёжь говорить.

Молодёжь? Это кто здесь молодёжь? Ренат Галиевич, сорока шести лет отроду? Или многодетный отец, тридцатисемилетний Сергей Викторович?

— А про запрет отношений на работе все помнят. — завпроизводством грозно посмотрел на заядлого холостяка Исламова, тот сразу отвёл взгляд. — Не все согласны, но все помнят.

— Рад это слышать, не хотелось бы терять специалистов только из-за того, что кто-то не смог… держать ширинку застёгнутой. — можно было бы выразиться и поконкретней, но в этот самый момент официантка принесла счёт.

— К тому же теперь, когда вы отсадили её в отдельный кабинет, она мало кому будет попадаться на глаза, а значит, никакого соблазна. — рука застыла над терминалом. До меня дошло, кого они обсуждали.

Когда возвращались в офис, смотрел на коллег, оценивая их шансы с Ильиничной.

Геннадий Константинович был прав, назвав себя старым хрычом. Его шансы находились по ту сторону оси координат.

Соколовский. Примерный семьянин, отец пока что троих детей. Души не чает в своей располневшей уже после первых родов Валентине. Полное отсутствие интереса к другим женщинам. Разве что чисто теоретический, ради участия в дискуссиях.

Ренат Исламов. Думал, что его вообще ничего кроме чертежей и схем не интересует. Оказывается, заблуждался. Но его шансы равнялись нулю. В очках, с редеющими волосами и слегка обрюзгшим телом. Такой мужчина точно не представлял никакого интереса для Ильиничны. Её привлекало сильное накаченное тело, такое как у… Олега.

Олег стоял на воротах в одной рубашке, демонстрируя безупречную мускулатуру, которую не столько скрывала, сколько подчёркивала тонкая рубашечная ткань. Я примерно оценил, какие упражнения на какие группы мышц, он обычно делает. Французский жим лёжа у него точно будет получше, чем у меня.

Поднял глаза туда, где теперь находились окна кабинета Ильиничны. Наверное, это была не очень удачная мысль, выделить ей именно его. Совсем из головы вылетело, что при приёме на работу в службу охраны оценивалась, прежде всего, отличная физическая форма кандидатов. В окне никого не было. Хотя, может быть, она только что отошла от него, заметив меня.

Зато Света чуть ли не выскочила из-за стола, стоило мне ступить в приёмную. Но вошедшие за мной мужчины быстро охладили её пыл. Впрочем, даже их появление не стёрло счастливую улыбку с её лица. Чего это она? Кофе научилась варить?

— Так, что у нас с мощностями? — мы снова сели за стол. — Геннадий Константинович, третью линию будем запускать?

— Надо, конечно, но…

— Но что? — я смотрел на Сергея, если есть «но», то только его.

— Боюсь, что рано. Нет, запустить-то мы можем хоть сейчас, — ответил он на мой немой вопрос, — но тогда я не гарантирую качество. Ещё не всё успели отладить, проверить. Поспешим — можем только запороть партию. Хорошо, если узнаем об этом до отгрузки, а если дефекты выявятся уже у заказчика… Нет, — он решительно помотал головой, — я на такой риск пойти не могу.

— Сколько ещё времени тебе нужно?

— Недели три, а лучше месяц.

— Ген, что скажешь? Потерпим? Справимся на двух линиях?

— Должны, — завпроизводством пожал плечами. — Есть у нас небольшой люфт для малого контракта. Должны уложиться в мощности. К тому же, через пару недель закрываем заказ местным. Остаются только австрийцы и Волжский НПЗ. А к тому времени, когда Исламовские малыши вернутся из Барселоны, Сергей завершит испытания.

— Тогда мы с Ренатом начнём обсуждать, кого он хочет послать к испанцам. А вас я больше не смею задерживать. — мы с Исламовым остались одни. — Что не так? Почему осунулся, когда заговорили про твоих подопечных? Боишься, что не справятся или загуляют?

— Нет, тут другое. — провёл рукой по редким волосам. — Меня Коваленко беспокоит. Ведёт себя в последнее время странно. Нервничает, когда к ним захожу. Боюсь, уведут.

— Давно заметил? — да, тут было, о чём начать нервничать. Если конкуренты уведут лучшего конструктора, подарившего нам не один патент…

— Не очень. Сначала внимания не обращал, но стоило тебе уехать, как… — Ренат тяжело вздохнул. — Надо было сразу сказать о своих подозрениях, но не хотел раньше времени панику наводить, а теперь боюсь, как бы слишком поздно не было.

— Я понял. Сам поговорю, может, зря переживаешь.

Конструкторский отдел занимал в офисе самое большое помещение, почти целый этаж. Пять молодых гениев конструкторской мысли поделили его на пять суверенных зон. Вот где не было праздношатающихся сотрудников. Прошёл через весь кабинет, никем незамеченный. Все были слишком увлечены своими разработками.

В самом дальнем конце кабинета спиной ко мне, с наушниками в ушах, закинув нога на ногу, сидела Лена Коваленко. Жгучая брюнетка с огромными синими глазами и ногами от ушей. С такими внешними данными, как у неё, ей бы покорять подиумы мира, улыбаться с билбордов и обложек глянцевых журналов. Но нет, она пошла по стопам отца и буквально жила работой.

Подошёл сзади и дёрнул за косу. Бросив карандаш, она резко развернулась на стуле. Глаза были полны ярости. Будь на моём месте кто-нибудь другой, отхватил бы по самое не могу. Но увидев меня, Ленка только зло нахмурилась и вернулась к своим расчётам. Я подкатил кресло и сел рядом. Наконец-то Коваленко вынула наушники из ушей. Вопросительно вскинула брови.

— Пришёл принять твою исповедь. Кайся, и я, возможно, отпущу твои грехи. — Коваленко сжала губы. — Признавайся, что такого натворила, что Ренат решил, что тебя конкуренты уводят. Только давай быстрей. У меня времени нет сюсюкать с тобой.

Но Лена только сморщила нос и рот. Она с детства так делала, когда начинала строить из себя партизана. Только ей было уже не пять лет, и теперь выглядело это не столько мило, сколько сексуально.

— Говори или к отцу пойду. — она испуганно посмотрела на меня. Всегда срабатывало! Но не на этот раз. Лена отчаянно замотала головой. Что же она скрывает?

Я заметил движение за соседним конструкторским островком. Из-за кучи чертежей выглянула испуганная голова Артёма Скинина. Всё ясно. Мой запрет нарушила не только Ильинична. И что мне теперь делать? Уволить двух своих лучших конструкторов? Или только одного? Я тяжело вздохнул.

— Расслабься, не уволю я ни тебя, ни его. — Коваленко аж приподнялась со стула. — Но если начнёте косячить… — Скинин с Коваленко одновременно замотали головами. Махнув на них рукой, ушёл к себе.

Проходя мимо Светланы, распорядился принести кофе. Настало время узнать, чему она научилась. Через несколько минут секретарь с довольным видом вошла в кабинет и поставила передо мной чашку с кофе. Одного глотка было достаточно, чтобы понять, кто готовил кофе.

— Мне кажется, Света, вы не поняли, — я отставил чашку, — я распорядился научиться пользоваться кофемашиной, а не заставлять других готовить его за вас.

— Но я всё выучила… я сама… — обманывать вздумала? — Могу показать.

Я смотрел, как она, подглядывая в бумажку, нажимает поочерёдно кнопки. Даже не стал пробовать то, что у неё получилось. Я узнал почерк. Какого?! Я нашёл способ быстро избавиться от Светы, а Ильинична собственными руками снова усадила её на свой стул.

Я почти бежал по коридору второго этажа. Со всей силы толкнул дверь в кабинет Ильиничны, едва не сорвав её с петель. Ярость кипела во мне, я совершенно не думал, что Ильинична может случайно оказаться непосредственно за дверью. К счастью, моя помощница стояла возле стола и держала какие-то бумаги в руках.

— Вы научили Светлану Сергеевну варить кофе? — сходу спросил я.

— Да. — смотрит на меня таким невинным взглядом, словно не понимает, что натворила.

— Разве вам не было известно, что я пригрозил уволить её, если она не научится пользоваться кофемашиной? — я медленно приближался к ней.

— Было. Она мне сама сказала. — осторожно положила бумаги на стол.

— И вы помогли ей? — придвинулся ближе. — Почему?

— Помогла. Я же её помощница. — ответ, как бальзам на душу. Значит, не сама. Вынуждена была. Света воспользовалась своим правом начальника. Голос Ильиничны был спокоен, но я видел, как она отчаянно вцепилась в стол. Что испугало её? Мой гнев? Вряд ли, в глазах не было страха.

Сделал очередной шаг, и оказался к ней вплотную. Не без удовольствия заметил, как она вжалась в стол. Опустила глаза. Она так близко, что я слышал, как ускоряется её сердечный ритм. Стало тяжело дышать, найти бы в себе силы не взять её прямо здесь. Но нет, она должна сама сделать шаг мне навстречу.

Молчание затянулось, Ильинична подняла на меня глаза. Значит, беспрекословно исполняешь приказы моей помощницы? Хорошо. Посмотрим, что из этого выйдет.

Я наклонился над её лицом, практически касаясь губами её губ. Что за пытка! Мне бы впиться в её жаждущий поцелуя рот. Но вместо этого спускаюсь к её уху.

— Ещё раз узнаю, что вы помогаете ей, заставлю выполнять ВСЕ её обязанности. — и, резко выпрямившись, развернулся и вышел из кабинета. Дольше находиться с ней наедине, держа при этом себя в руках, я бы не смог.