Зона Поражения

FrostNorest, 2021

О этот прекрасный новый мир! Радость, благолепие и красота на все 85%, ну а остальные 15 тут уж, извините, куда деваться. Как говорится, немножко насилия никому не повредит! Только представьте: благоухающие поля цветов, солнца свет, блестящая радуга, пони и единороги, мм, лепота! Ну немножечко безысходности, безумия и смерти, но только в разумных пределах, мы же не хотим, чтобы читатель грустил. Эта легкая, совсем-совсем не страшная, а порой и весьма забавная история о прогулках по НЕмрачной (это важно) земле недалекого будущего, все, что нужно, чтобы расслабится после тяжелого рабочего дня! Содержит нецензурную брань.

Глава

IV

— Жалкий подранок! Кто вытащил тебя из батраков? — Главный урка получил с размаху по лицу. Ударивший был очень крупного телосложения, толстый, если не сказать жирный бородатый мужик. Он с яростью избивал своего нерадивого подчиненного. — Ты! Ты! Ты хоть в курсе, что ты натворил? Я убью тебя, ей-богу прибью!

— Кастет, так получилось, зато смотри какую бабу тебе притащили. — Еще один удар, урка переходил уже на скулеж. — Я сейчас братву соберу, и мы вмиг деревню на лавэ поставим!

— Что мне твоя баба, тварь! Что мне твоя братва? Ой господь столько лет живу, а таких идиотов я еще не видел. Ты паскуда, что думаешь я разбойник какой? Али может бандюган? Да я с такой падалью как ты в одном поле — бородач продолжил избиение. — …не сяду. Да чтобы мне, честному крестьянину ставить кого-то на, прости господи, лавэ. Да в жизнь такому не бывать. Слушай сюда, гниль, я честно работаю, я честно тружусь, я честно хожу в часовню. Да только где ж мне со всем поспеть: меленку крутить надо, за теплицами ухаживать надо, за скотиной смотреть надо, хозяйство развивать надо! На все рук не напасешься, вот мне мужики с деревни и помогают. А все почему? Авторитет у меня, понимаешь!

— Так, Кастет, ты же им в рост даешь, вот они и помогают. — Бородач при этих словах еще больше распалился и уже с дикой руганью принялся пинать несчастного урку, тот скулил и извивался, но слово вставить не смел. Выпустив гнев, бородач отпил из стоявшей в углу кухни бочки и продолжил спокойным голосом:

— Вот то-то же, если б ты понимал мои заботы, ты вот думаешь тебе больно? Нет, мне сейчас больно! Для такого как я, авторитет это святое, то что бог мне выдал, чтобы наши деревеньки развивать, понимаешь? В рост то в рост, но в этом деле же, сам понимаешь, главное не дать, главное вернуть. Мне же не жалко, ей-богу, все для людей. И пусть не возвращают, да они и не могут, пусть работают, честное слово, пущай только работают. Я их знаю, ленивое быдло у нас здесь народец, вот в Казакии там да! Там у мужика руки золотые, там пашут, а у нас, тьфу! Ну вот я им работать и помогаю, богоугодное же дело!

— Богоугодное… — простонал урка.

— Ну вот, а я, о чем? Вот только из-за тебя похоже проблемы теперь будут с этим делом. Как прознают об этом, так и решат, что можно теперь не отдавать, да и бог с ним отдавать, и свое есть. А вот работать теперь кто будет? Кто ты что ли? Из тебя работник, как из меня нехристь. Все умерла деревня… Пшол вон!

Как только урка убрался из дома, бородач еще раз зачерпнул из бочки. А после со словами «Ай, ладно!» спустился в погреб и принес оттуда самогонку. Горькой настойкой он заливался не долго, обдумывая что теперь делать с деревней. «Другие может на авось, а вот Погранич точно взбунтуется, они и так в последнее время много себе позволяют, видите ли караваны у них, тьфу!» — гневные мысли все никак не кончались — «А как пойдет молва, и что тогда, надо что-то делать». Плюнув на пустые думы, Кастет пошел в комнату, где лежала Лиса, и принялся ее разглядывать.

Маленькая, даже сказать хрупкая девчушка лежала на большой двуспальной кровати. Нос хоть и был картошкой, но очень аккуратненький, то же самое касалось и губ, а на щеках, покрытых веснушками проступали ямочки. Ее черные волосы были сплетены в длиннущую косу. Традиция Убежища, девушки почти всегда собирали волосы в косы, даже в это тяжелое время, женщины старались подчеркнуть свою природную красоту. В Убежище два раза в неделю проводили банные дни, когда позволяли труженикам хоть немного отдохнуть. Да и вообще, несмотря на адские условия люди, в особенности девушки всегда старались блюсти чистоту, ведь от этого зависит здоровье, а тратить драгоценные лекарства они себе позволить не могут. Однако сейчас после суток в дороге, после большого стресса и избиения она была не в лучшей форме. Но даже так ее внешность была настолько отлична от местных крестьянских дам, более рослых, крепко сбитых, и куда более массивных, что она выглядела словно детская куколка. Да и пьяный в дрязг Кастет сейчас руководствовался только одним желанием, и не замечал ничего кроме лежащей перед ним женщины.

Лиса чувствовала, что кто-то настойчиво пытается снять с нее одежду. Открыв глаза, она увидела отвратное зрелище. Над ней нависал огромный боров, что пытался снять с нее брюки, пыхтя перегаром и роняя слюни. Ее охватил сильный страх, не зная, что делать она лежала почти неподвижно, стараясь не дышать. Этот ужас, чувство полной беспомощности. Какое унижение и боль. Но она не хотела этого, она чувствовала, как вновь падает в бездну, как безучастны ее глаза. Как хочется только одного — забвения… И что же вот она судьба спасительницы Убежища? Вот она героическая поэма нашего времени, вот что бывает, когда маленькая и слабая девчонка пытается сделать хоть что-то? «Но почему тогда именно меня выбрали на столь сложное задание? Да нет, я ведь должна была идти с группой, они должны были меня защищать! Одна я так никчемна!» — крутилось в голове у Лисы.

По щекам начали бежать слезы, и тут промелькнула одна лишь мысль: «Если сейчас сдамся — то провалю свое задание, опозорю людей Убежища!». Она начала отпихивать борова, но куда ей, и в жизнь его не поднять. Стала колотить по спине, но он похоже в пьяном угаре ничего не замечал. Она резко ударила его в пах, бородач заревел, что было силы! Судорожно принялась оглядываться по сторонам в поисках хоть какого-нибудь оружия, но ничего подходящего кроме лампы, до которой она не могла дотянуться. Боров перешел в наступление с криком: «Тварь!» — замахнулся, чтобы вырубить ее. Единственное, что в ту же секунду промелькнула в голове — «Брошь!». Мигом сняла с косы и хотела выколоть ему глаз, но промахнулась и попала в нос. Бородач вновь сел с изумленным видом, до него не сразу дошло. Лиса, собравшись со всеми доступными силами, ударила ногой по своему импровизированному оружию, и разорвала ему нос окончательно. Дикий вой раздался на весь дом, обезумевший от боли Кастет орал что было силы. Она попыталась было бежать, но бородач схватил ее рукой за косу, и с дикой яростью ударил ее головой об косяк тумбы. Сознание помутилось, но этот удар почему-то вызвал не новый страх, а приступ гнева. Лиса схватила стоящую на тумбе лампу и что было силы разбила ее о голову борова, упав навзничь он немного притих. У нее в сознании внезапно промелькнул образ Петра, и она начала избивать лампой Кастета. Острые края разбившийся стеклянной части и тяжелое основание превратили лицо местного авторитета в сплошное месиво. Слышался лишь надрывный хрип, захлебываясь кровавой пеной он остался лежать в оставшейся без света комнатушке.

Лиса начала метаться по дому с одной мыслью об утерянном послании. Сейчас для нее это была первостепенная задача. Дом Кастета представлял собой целые хоромы, также сильно отличавшиеся от казарм Убежища, как человеческий дом от собачьей конуры. Она набрела на подвал где лежало столько еды, что хватило бы на месяц всем ее соратникам. «И это только ему одному?» — выпалила она с хода. На столе посреди комнаты увидела небольшую наплечную сумку, рядом с которой лежал ее письмо из пакета с посланием, оно было вскрыто, и похоже Кастет уже знал, что там. Но он издыхает, поэтому задание по-прежнему секретное. В сумке лежало два каких-то свертка, оглядевшись Лиса увидела висящую на стене винтовку, а рядом с ней россыпь патронов, закинув патроны в сумку и схватив винтовку, она бросилась бежать прочь из этого особняка.

Покидая слободу Лиса увидела, как растревоженные односельчане бежали к дому Кастета. Сейчас нужно было как можно быстрее добраться до Погранича. Там ждал Максим — интендант, который мог бы помочь добраться куда надо. Но куда идти? Сейчас в любом случае прочь от прибитого бородача, прочь от пережитого страха.

Местность была довольно лесистая, однако местными были протоптаны довольно удобные тропы и даже дороги, одной из которых Лиса и стала придерживаться. Погода в новом мире обычно не блистала мягкостью, большую часть года было примерно средняя осень, перебивающиеся на несколько месяцев зимы и короткое лето. Обычно было весьма прохладно, температура редко превышала десять градусов, а зимой случался даже минус, правда не сильный, пять градусов ниже нуля не более. И только в короткий период лета, который шел примерно две, а то и три недели температура могла дойти до двадцати. Но в целом было холодно, что еще больше накладывало отпечаток на жизнь, особенно зимой, когда мог выпасть небольшой снежок, который, как и дождь не сулил ничего хорошего. Весна же ничуть не отличалась от осени, в Убежище это точно не было видно. Внешний вид мира почти не менялся: в основном серое, затянутое тучами небо, с иногда багровыми вкраплениями, по которым можно было понять в какой зоне ты находишься. Флора была преимущественно хвойная, что и давало хоть какую-то зелень, но и обычные деревья сохранились, вернее, как обычные, все в этом мире изменилось. Листья были крайне малы, и имели, как правило, золотисто-красный оттенок, для чего они служили мало кто знал — солнце не видели уже многие годы. Но мир не вымирал, а менялся, менялось все в нем, превращаясь во что-то совершенно новое. В любом случае о деревьях Лиса знала очень мало, она видела разные растения и даже какие-то деревья в Саду, закрытые под куполами и имеющими искусственное освещение. Воспитательница говорила, что это старые деревья и таких в мире больше нет.

Устав бежать и убедившись, что погони нет Лиська решила сделать небольшой привал. Она присела к довольно ветвистому дереву и начала размышлять о ситуации в которой была. Расклад, мягко сказать не очень: ее плед украли урки, вместе с рюкзаком и провизией, особенная проблема это отсутствие противогаза — хоть дождь в лесу можно переждать под сенью, от испарений не спрячешься, а вечно серое небо не скажет, когда, собственно, грянет беда. Также доставлял проблем висок, который ныл после удара об тумбу, кратковременный выброс адреналина позволил об этом не думать, но сейчас голова у нее просто раскалывалась. Ну и куда собственно идти, где пункт назначения? Решение было простое — найти того, кто подскажет дорогу, но вдруг это очередной бандит?

Чтобы хоть как-то отвлечься Лиса стала разглядывать винтовку. Она была очень интересно сделана, первое на что стоило обратить внимание — это цвет деревянных частей — бронзовый, цвет старого дерева. Любое нынешнее оружие, что использует современные деревянные детали очень темного, иногда прямо чёрного цвета. А это значит, что оно было сделано, скорее всего еще до Катастрофы, очень раритетное оружие. К винтовке прилагалась оптика, так что из нее можно было стрелять на приличное расстояние, но в ее руках этот бонус был совершенно бесполезен. «Если б не мои глаза…» — как Лисе в тот момент с грустью подумалось. У винтовки был магазин, но судя по затворной части нужно было вручную перезаряжаться. «Удобнее конечно, чем вставлять по одному патрону, но грубоватый затвор». Штыка к винтовке не прилагалось, да и искать его времени было немного, а даже если бы нашла толку от него в ее руках нету, от слова совсем. Она начала считать патроны, всего 28 штук, немного конечно, тем более что сама винтовка была пуста. Немного приловчившись она поняла, как ее правильно заряжать. И хотя патронов не очень много, ей вспомнилась банда, у которой лишь у немногих был огнестрел — самые примитивные самопалы, ну а большее их число было вооружено дубинами, кастетами и прочим хламом, так что на дистанции у нее есть шанс, правда для этого надо еще попасть. И если с автоматической винтовкой это сделать еще можно, то вот из подобных шанс попасть был только на крайне близких дистанциях.

Отложив винтовку стала разглядывать странные тряпичные свертки, которые были в сумке. Раскрыв их, она увидела нечто интересное — маленькие, размером с пуговку шары от которых расходятся длинные и тонкие как нити щупальца, у каждого по десять таких щупалок по кругу и два более массивных сверху, у одного по бокам, у другого в передней части.

— Должно быть это те самые симбионты. — В этот момент ей подумалось, что их можно использовать, чтобы добраться до цели, чтобы выжить. Но тут же промелькнули слова Петруши о том, что с ними путь в Красную зону закрыт. — Нет, нельзя, надо будет вернуться в Убежище!

Как только она дотронулась до шара, он начал шевелиться, обвив одной из щупалок ее палец. Второй то же начал шевелиться, что сразу напугало Лису, она тут же прикрыла их тканью. Замерли. Но интерес взял свое и она вновь развернула сверток, они медленно пришли в движение. Крайне медленно, обвивая ее руку, они начали ползти вверх. Она не хотела их использовать, но с интересом наблюдала как эти существа двигаются. «А может все-таки…?» — витала в ее голове навязчивая мысль. Ей было забавно наблюдать как эти мелкие колобки неуклюже ползут по руке, нужно было решаться.

«Если их использовать, то дороги домой не будет, проход в Красную зону закрыт раз и навсегда, Петруша говорил, что их сложно изъять. Но что если без них невозможно будет добраться? Наши ребята надеются на меня, им больше неоткуда ждать помощи. И Петруша говорил, я должна доставить донесение в их штаб! Если не сделаю…» — в ее голове боролись две идеи, и при каждом упоминании Петра она чувствовала себя обязанной, он отдал жизнь, что бы она убежала, а она не смогла. Чувство презрения и жалости к себе не покидали ее никогда, ведь с момента как она появилась на свет она была слаба. Невозможность защитить близких ей людей из Убежища, привела к тому, что она стала смотреть на мир сквозь пальцы, пыталась отстраниться. Но каждый раз видя смерть людей вокруг она понимала, что хочет жить, и что она должна бороться пока не исполнит долг.

Существа уже доползли до плеча и стали залезать под одежду, она расстегнула куртку и рубаху — надо решаться, либо снимать и убирать их, либо дальше наблюдать. Внезапно она увидела руки воспитательницы. «Мама…» — на мгновение промелькнуло в голове, и она сама того, не подозревая одним мигом сняла существ и дрожащими руками завернула обратно в ткань. «Я так хочу тебя увидеть, хотя бы еще разок…» — из ее глаз хлынули слезы, вновь чувство жалости к себе, страх и нерешительность. «Но как же я смогу спасти их, если не сделаю? Как?!» — она продолжала плакать, неуверенно посматривая на сверток. Все ее нутро говорило, что она должна, но страх не давал ей сделать задуманное.

— Успокоиться, успокоиться… тихо, тихо… — На глазах вновь проступали слезы, Лиса с силой дала себе оплеуху, и со злобой, сквозь зубы выдала. — Я сказала тихо! Я спокойна, спокойна, я смогу, все смогу.

Немного поуспокоившись, стала тянуться к сверткам. «Если я выполню задание, нас ведь эвакуируют. Больше не будет Красной зоны, а значит я их увижу!» — Эта мысль окончательно подняла ей настроение, и дала уверенность в том, что симбионты нужны. Когда знаешь, что должен сделать, становится проще принимать такие решения. Она взяла колобки в руку, они вновь активизировались. «Вроде как лезли под одежду» — посадила их на грудь, существа медленно стали с нее сползать, Лиса внимательно наблюдала. Один из них пустил свои щупалки под грудью, сделав небольшой надрез, пролез внутрь, причем это было очень стремительно, она невольно вскрикнула, однако затем боль прекратилась. Лиса ничего не чувствовала, кроме небольшого дискомфорта — наверное своими щупальцами существо ввело обезболивающее, второй колобок, поспешно пролез в тот же надрез, и они оба скрылись внутри нее. Она прижала ткань к ране, чтобы остановить кровь, ничего болезненного или странного не было, кровь свернулась очень быстро, оставив лишь небольшой рубец.

— И что теперь? — Действительно, что? Ей никто не рассказывал, как работать с этими штуками, когда начнут действовать и какой от них вообще эффект она не знала. Петруша говорил о силе или заживлении ран, это бы точно пригодилось. Она даже начала думать, что сможет в рукопашную справиться с каким-нибудь здоровяком. Эй стало очень спокойно на душе, самое страшное позади. Она мысленно хвалила себя, что все-таки смогла принять решение, хотя правильное оно или нет будет видно дальше. Стало сильно клонить в сон, все-таки за последнее время столько всего было, да и за прошлый раз, когда она отрубилась полноценно отдохнуть не получилось. Глаза сами закрывались, и, хотя она прекрасно знала, что спать нельзя, но сил сопротивляться уже не было…

Сон был очень глубокий, отдельные образы и ничего более. Но хотя бы нет этих ужасных лиц, обезображенных болью. Только такой сон, глубокий и крепкий мог позволить забыться, не думать о пережитых ужасах. Только так можно было почувствовать умиротворение, только так можно ощутить себя живым… Проснувшись Лиса чувствовала странные ощущения в глазах и ушах, голова по-прежнему раскалывалась, и просыпаться не было никакого желания. Встав и застегнув одежду, она начала собираться.

— Уснула с расстёгнутой рубашкой и на земле, такая дура, а если заболею? — Корила себя она. — Надо идт…

Внезапно жуткая боль охватила ее голову, скорчило и скрючило, она упала на колени, а затем и на спину. Руки судорожно впились в землю, она стала выдирать ее клоками, тело дрожало. Лиса стала кричать, сердце вновь забилось в бешеном темпе, страх обуял ее полностью. «Я умру?!» — первое что пришло в голову, глаза пульсировали, чувство что их выжигают раскаленным железом. Она начала тереть их, сильно надавливая, что на долю секунды убирало боль. Их страшно было даже открыть, мысли путались, этот мир вновь дал о себе знать. Такой же болью отдавали и уши, такое чувство как будто их отрывали на живую, и внезапно все звуки померкли. Она осталась наедине со своими мыслями, в хтоническом порядке бегающими в голове. «Что это?! Что это?! Что это?!» — все что могло посетить в этот момент. Она извивалась как могла, хватала руками листья на земле, терла глаза и уши. Она кричала, что есть сил, но не слышала свой крик. Чувство боли задавило всякую осторожность, шумом можно было привлечь кого-нибудь, а сейчас она не в состоянии дать отпор. Прикасаясь к ушам, она чувствовала что-то теплое и жидкое, должно быть кровь. Невероятным усилием воли она заставила себя открыть глаза, чтобы проверить что это, но вокруг была лишь тьма…

Ни света, ни звука, у нее не осталось ничего…