Тяжелое утро, или История о том, как нелегка жизнь в наше непростое время

C. G., 2019

Вечером ты хочешь забыться и напиваешься до предела, а утром уже не можешь узнать себя. Что произошло? Тебя как будто подменили. Или подменили все вокруг тебя? Мир стал адом, или ад стал миром? Ответ есть. И он тут. Содержит нецензурную брань.

— Мрачновато сегодня…

Пьяные люди столпились под навесом. Они курили, смотря на мелкий дождь.

Морось больше походила на туман, рассеивая яркий свет от вывески"бар Толстый фраер”.

— Просто холодно — ответил кто-то, выпуская ртом толи дым, толи пар.

Приглушенный гул поднимался из подвального помещения бара. Люди спускались по укрытой от дождя узкой лестнице обратно в заведение. Туча голосов вырывалась оттуда каждый раз когда кто-то открывал тяжелую дверь.

Столики по четыре человека наполняли помещение бара. За одним из столов, стоявшем в дальнем от входа углу, куда еле дотягивается свет от ламп, сидели четверо.

Сутулый длинноволосый мужик с бородкой радостно обнимает одной рукой сидящего с ним рядом причесанного блондина в пальто и заявляет:

— Я очень рад за твоего брата! Надеюсь, его ребенок будет таким же прекрасным человеком, как и ты!

Блондин с ухмылкой косится на сидящего против него длинного брюнета с пробором. Тот отвечает взглядом исподлобья. Блондин обращается к длинноволосому:

— Я сказал, что у меня родится брат. Но неважно… Давайте просто выпьем за мое счастье!

Длинноволосый:

— Мне в общем-то не важно за что пить, когда угощают!

Он берется за стакан. Рыжий щетинистый парень напротив него уснул, прислонившись к стене. Волосатый стал тормошить его за плечо.

— Вставай, парень. Будем пить за счастье-е… — он со смущенной улыбкой поворачивается к блондину — а имена у вас я и забыл спросить…

Тот, отрывая уже поднесенный стакан ото рта, обращает глаза на длинноволосого, улыбается, будто тоже в смущении, и отрицательно покачивая голову, машет рукой, мол"не важно".

Длинноволосый поворачивается обратно к своему рыжему приятелю.

— Ну, в общем за счастье!

Рыжий с трудом открывает глаза.

— А…?

— Вот, пей.

Волосатая рука пододвигает золотистый извергающий пену стакан к нему.

Он хватается за тару и начинает глушить.

Лицо под свалившейся длинной челкой повторило смущенную улыбку. Блондин с довольным лицом приподнял стакан и тоже приступил к опустошению. Рыжий откинулся на спинку. Оставшиеся двое повторили церемонию. Допив, брюнет с пробором исподлобья посмотрел на длинноволосого.

Тот обратился к блондину:

— А что этот недовольный какой-то? — он кивнул на брюнета, — И молчит все время?

— Такой характер.

Белобрысый, насупив брови, посмотрел на своего товарища. Тот достал сигарету и прикурил.

Рыжий заерзал.

— Мне надо в туалет — сказал он.

Блондин пнул товарища напротив и указал глазами на рыжего. Брюнет произнес свои первые слова за вечер:

— Мне тоже надо.

Белобрысый обращаясь к длинноволосому:

— Я схожу с ними, а ты пока посиди тут, будь добр. Мы сейчас вернемся.

Дылда с пробором встала и выпустила рыжего из-за стола. Тот вяло поплелся за угол, туда, где туалет. Оставшиеся двое потащилась за ним.

Волосатый, ссутулившись, уткнулся в стол. Он водил жареную картошку по блюдцу с соусом, так, будто гадает на кофейной гуще.

Прошло минут пять. Один за столом, бедняга стал тыкать зубочисткой в обшивку кресла. За его спиной послышалось, как жужжание сотни ртов выплюнуло звон бьющегося стекла.

Казалось, что каждые пять минут он менял занятие, и теперь он сдирал отслаивающиеся куски обоев. Он уже готов был приступить к вылавливанию бычков из стаканов, когда блондин в своем пальто и длинный брюнет неожиданно выскочили из-за угла, ведущего в туалет. Он шли быстро и уверенно.

Длинноволосый спросил:

— Почему вы так долго?

Они мельком покосились на него и с ветром пронеслись мимо.

— Вы куда?

Более не обратив на него внимания они вышли из бара, аккуратно прикрыв за собой массивную дверь.

Длинноволосый удивленно смотрел на громадину, выпустившую этих двоих. Гул в его ушах мешал понять происходящее.

Рыжего все не было. Волосатый с волнением встал из-за стола и завернул за угол, ведущий к туалету. Длинный узкий коридор оканчивался пластиковой дверью уборной. Пройдя мимо давящих стен, он открыл белую хлипкую дверь. Его встретило большое зеркало, висящее над раковинами, обрамленное надписями и дерьмом мух.

— Арсений! Ты тут?

Никто не отозвался и он начал рыскать по кабинкам. Так он дошел до последней, самой широкой по сравнению с остальными. Открыв ее, он увидел валяющееся между стенкой с грязной липкой плиткой и потрескавшимся унитазом рыжеволосое тело. Ремень у него был расстегнут, а штаны приспущены.

— Господи, эти пидоры тебя изнасиловали!

Он бросился поднимать его. Рыжий не сопротивлялся, лишь мычал что-то. Длинноволосый осмотрел его на предмет побоев. Все, что он нашел, это аккуратно вырезанный промеж сосков перевернутый крест.

— Что это за хреновина? Ты не сопротивлялся?

Рыжий глухо мычал. Он открыл слипшиеся глаза — его белки покраснели.

— Господи, что они с тобой сделали… — лицо под сбившейся длинной челкой изобразило глубокую печаль. Он обнял приятеля и начал плакать — Я виноват, что мы пошли с ними, — ВСХЛИП — , это я им поверил!.. — ВСХЛИП — , по ним видно было, кто они… — начинает рыдать рыжему в плечо.

— Пошли, я отведу тебя домой…

Он поднял друга, взвалил его на сутулую спину, обнял его рукою свою шею и потащил через грязную, желтоватую, как зубной налет, плитку, через белую хлипкую дверь по коридору, который ведет из уборной. Он тащил его через весь бар, мимо столиков с оборачивающимися людьми, людьми воющими на них, смеющимися над ними, людьми остервеневшими от хмеля. Он с натугой навалился на массивную дверь, ведущую к широкой лестнице, открывающей путь из бара, путь до голгофы.

*************************************************************************************************************

— Ты живой?

Гулкое эхо разлетелось по просторному подъезду. Два силуэта сидело на сколотых каменных ступеньках среди пятен от чего-то липкого и следов ботинок на этих пятнах. Следы уходили дальше, на лестницу в шесть этажей.

Освежающая уличная морось, видимо, вернула силы рыжему мученику и он уже мог говорить.

— Думаю он мертв, — натужно и несуразно ответил он.

Голос его стал сиповатым и трескучим, а в полутьме было видно, что белки его глаз полностью налились алым, оставив лишь черные точки по центру.

— Чем же они тебя накачали? Твари… — высокие сводчатые потолки съедали отгласы разговора и выплевывали обратно неразборчивые слога — госспо-поди, они те-ебя па-равдда в-Йебб-Аа!ли?

— Закрой рот, дрянь! Никто меня не трР-ах-Хал!

Сутулый силуэт длинноволосого дернулся. Голая лампа, тянущаяся на длинном проводе с потолка лишь чуть задевала их спины светом, но этого хватало чтоб ощутить его удивление.

— Пойдем, я уложу тебя, — длинноволосый взял друга за плечи.

Тот грубо оттолкнул его руки и расхлябисто поднялся.

По подъезду растекся волнами явно обиженный и растерянный голос длинноволосого:

— Лифт тут есть хоть?

Он знал что лифт есть.

Лифт был за поворотом, налево от них.

Обиженный товарищем, он подошел к дверям и с пренебрежением нажал кнопку вызова. Она загорелась красным и была совершенно не похожа на глаза плетущегося к лифту Рыжего обидчика. Его глаза были демонически-красными, полностью залитые, как шарики с кровью. Он подошел к стене возле лифта, оперся на нее вытянутыми руками и опустил голову между ними. В этой позе он напоминал своего сутулого друга.

Лифт спускался туго, с жужжанием и скрипами. Длинноволосый сутулый с местами проседевшей бородкой косился на рыжего, который уперся в стену глубоко дыша.

Жужжание прекратилось и где-то сверху послышался звук раскрывшихся дверей. СКОЛЬКО МОЖНО? Волосатый с нетерпением нажимал горящую кнопку вызова.

Лифт продолжил спускаться, о чем свидетельствовали истеричные лязганья и плотный гундеж из шахты.

Щель между дверьми начала заполняться светом. Звуки замерли.

Громко, с ударом раскрылись автоматические двери. Подъездный мрак захлебнулся в вылившимся из кабины теплом свете.

Рыжий не меняя своей стойки повернул голову.

Из лифта вышел длинный парень в грязных джинсах и потускневшем черном пальто. Он пах как вспотевшая пепельница.

Парень из лифта сказал:

— О, привет.

Длинноволосый поклевал воздух в знак приветствия и повернулся на Рыжего.

Конец ознакомительного фрагмента.