Герой по паспорту. Том 5. Склеить?.. Разбить!!

FTR (2023)

А какой причины, чтобы восстать против целого мира и разбить его вдребезги, достаточно для тебя?

Часть 8

Занятие любовью способно доставлять широкий спектр удовольствий, от томительного до взрывного. Тема глубоко интимная: у каждого свои предпочтения и свои границы допустимого. Осложняется всё тем, что секс — это история про двоих (в идеале), и нужно найти некий компромисс, которых устроит обоих.

Получается не всегда.

Например, Настя с недавних пор развила в себе дурную привычку доставлять мне особый тип удовольствия — мучительное удовольствие. Рецепт прост: начните возбуждать своего мужчину сразу после его оргазма — готово. Ощущения странные: вроде приятно, а вроде не надо.

Дай отдохнуть, садистка.

Периодически я испытываю неподдельную гордость, что несмотря на свои не самые молодые годы, способен на повторение супружеского долга, и вообще не понимаю почему данное мероприятие зовётся долгом, а не привилегией. Но это не спасает. Рецепт модернизируется: начните возбуждать своего мужчину сразу после нескольких оргазмов — готово.

У Насти терпения хватает. Получив свою дозу удовольствия, она дожидается, когда я пресыщусь своим, и начинает действовать.

Как сейчас.

— Насть, завязывай, — проблеял я.

Звучу как загнанная лошадь: из-за её игрищ я так и не смог восстановить дыхание.

— Тебе не нравится? — поинтересовалась моя вторая половинка, оторвавшись губами от моей шеи.

— Нравится, — ответил я честно. — Поэтому тебе и следует остановиться.

— Странная логика. Позволь жене порадовать мужа, — ни на секунду не останавливаясь, отвергла мой довод Настя.

Ни разу не смог её остановить, с чего взял что получится сейчас? Может наконец просто сдастся и начать наслаждаться этим мучительным удовольствием?

Так я точно стану мазохистом.

— А может руки помощи тебе недостаточно? — ехидно улыбнулась Настя. — Я готова предоставить всю себя. Только при условии, что ты возьмёшь на себя ответственность, а-то у нас резинки закончились.

Серьёзно? В такой момент?

— Манипуляция с помощью секса? Не ожидал такой банальности от профессионала.

— Во-первых, манипуляцией это было бы перед первым разом, а не после третьего, когда эмоции схлынули, а во-вторых, банально или нет, главное что работает.

Тут не поспоришь. Ещё как работает.

— В любом случае, манипуляция перестаёт работать, как только цель замечает, что ей манипулируют.

После моих слов Настя неожиданно остановилась. Стыдно признаться, но помимо расслабления, я также испытал лёгкую неудовлетворённость.

Я точно стал мазохистом.

— А давай проверим, — резко подорвалась Настя, запрыгивая на меня сверху. — Приподнимись.

Я беспрекословно её послушался, сев на кровати.

— Какой там у тебя любимый довод? «Я плохой человек, такой как я недостоин стать отцом, я обязательно всё испорчу». Вроде так, да?

Хорошо что Настя, произнося это, не пародировала меня, а говорила нейтральным голосом. Иначе было бы вдвойне обидно.

А ведь и так… не очень приятно.

— Настя, вот что ты начинаешь?

— Небольшую манипуляцию. Я устала доказывать тебе свою правоту с помощью аргументов и логики, так что настал черёд грязных приёмов.

Не уверен, что мне это понравится.

— Каких приёмов?

Настя, приблизив губы к моему уху и прижавшись ко мне всем телом, томно произнесла:

— Для начала… возьми меня.

А нет. Понравится.

Впрочем, ждать, пока я выполню её просьбу, Настя не стала, взяв всё в свои руки.

— И в чём здесь манипуляция? — поинтересовался я, когда мы с Настей стали едины.

— Ты чувствуешь? Сейчас, когда всё обнажено, сейчас, когда ты полностью раскрыт передо мной. Разве плохого человека могут так любить? Так хотеть?

Серьёзно? Если бы Настя одновременно со своими словами не принялась двигаться, я бы, наверное, в голос засмеялся от уровня глупости ею сказанного. Но удовольствие, что я испытывал, не желало разбавляться смехом.

— Издеваешься? — схватил я Настю за талию, начав двигаться ей навстречу. Она в ответ обняла меня на шею, крепко прижавшись. — Хочешь сказать, что плохих парней не любят девушки? По-настоящему, до беспамятства. И я сейчас не раскрыт, я сейчас просто голый.

Никогда не жаловался на выносливость, но говорить во время фрикций оказалось непростым занятием. Дыхание сбивается, отчего предложения рубятся на фразы или отдельные слова, произносимые на выдохе. И если тембр голоса Насти в такие моменты звучит эротично, от своего хотелось провалиться от стыда сквозь землю.

— Хочешь сказать, я тебя не знаю? Или что я похожа на ту, кто поведётся на плохого парня? Девушки могут дать плохому парню, но не могут ему отдаться.

Что за бред?

— Настя, мы оба знаем, что это не так. Причём зачастую не так.

— Плевать! — импульсивно крикнула Настя прямо мне в ухо, порядком напугав. — Плевать, что ты знаешь. Это ведь манипуляция. Важно не то, что знаешь, а то, во что поверил.

Так не получится. А ведь уже сказал, что манипуляция работает, только пока цель не осознаёт, что ей манипулируют. Невозможно осознанно принять манипуляцию, если в ней не заложена выгода для тебя самого.

— Настя, это так не работает. И ты лучше меня это знаешь.

— Плевать, что я знаю! Я не могу так сильно любить ужасного человека, который недостоин стать отцом. Не могу! Слышишь! Никто не может.

Она заплакала. Не прекратив двигаться, даже ускорившись. Не отпустив меня, даже сильнее прижавшись, будто желая задушить. Я могу по пальцам одной руки посчитать количество раз, когда Настя лила слёзы. И лишь единожды это были слёзы горя, остальные — слёзы радости. Услышав её всхлипы, я испытал тоже самое, что и в прошлый раз — омерзительное чувство потери своей основы. Будто всё внутри тебя обрывается и падает куда-то вниз. Ощущение падения в бездну, где страшен не результат, а сам процесс. Инстинктивно борясь с ним, я ещё сильнее сдавил в руках талию Насти, цепляясь за неё, как за спасительную соломинку, и начал неистово в неё входить.

Если уж ты мне отдаёшься, то я возьму тебя без остатка.

.

.

.

Настя лежала на кровати, неотрывно смотря в потолок, в одну точку. Я сидел на краю кровати, повернувшись к ней спиной. Ноги касались пола, прохладный линолеум прекрасно контрастировал с остаточным жаром по всему телу, постепенно остужая меня, начиная со стоп.

— Это точно был передоз удовольствием, — заговорила Настя, наконец восстановив дыхание.

Я повернул голову, наконец решившись на неё посмотреть. Мои худшие опасения не оправдались: выражение лица Насти было безмятежным и спокойным, лишь небольшое покраснение вокруг глаз выдавало недавнюю бурю эмоций, через которую она прошла, захлестнувшая и меня заодно.

Значит, я не такой уж ужасный человек, если есть та, что готова так мне отдаваться? Значит в моменты такой близости нельзя скрыть свою натуру, и любая бы меня оттолкнула, будь я по-настоящему плохим человеком?

Это ты хочешь мне сказать?

Ужасная, грубая, далёкая от действительности манипуляция.

Но я поверю.

Поверю беззаветно.

Ты победила, Настя.

Победила.

Приняв для себя эту истину, я неожиданно для себя самого ощутил… восторг.

Я стану отцом.

Но что важнее и приятнее — Настя станет мамой.

***

Надоело.

Вчера утром игра в «паранойю» была свежа и интересна, а уже сегодня она стала устаревшей и скучной. Недолго у меня получилось себя развлекать. Даже не знаю, что ещё можно придумать.

Стоп!

Ведь здесь есть тот, кто в ещё более худшем положении — наш провожатый. Уткнувшись взглядом в его прямую спину, расправленные плечи и размеренную, почти строевую походку, я поймал себя на мысли, что ему этот бесконечный цикл повторений наверняка уже смертельно наскучил.

— Адми, как думаешь, кто сегодня будет у нас в паре? — спросил я идущую рядом демоницу.

Мой вопрос явно удивил летучую мышку: до этого моменты подобных переходов мы проводили молча.

— Не знаю. Мне в общем-то всё равно, — чуть подумав, ответила она.

— А вдруг получится как вчера с Нигшутом, и придётся нам весь день выслушивать во всех подробностях истории монарших любовных похождений? — подмигнул я Адми.

Сначала на милом лице демоницы проявилось выражение милого оцепенения, потом оно перешло в милое ошеломление, дальше в милое непонимание, следом в милое размышление, а закончилось милым осознанием. Адми перевела взгляд на спину впереди идущего провожатого, после чего хитро улыбнулась.

— Всяко лучше чем позавчера, когда Шенвирий весь день рассказывал свои ужасные шутки, а нам приходилось делать вид, что они смешные.

Да-да, я решил немного скрасить скучные будни нашего провожатого интересными историями из высшего общества. Им наверняка запрещено распространяться о том, что они увидят или услышат на Вечере Сближения, по крайней мере до тех пор, пока он не закончится, и начальство не «попросит» поделиться своими наблюдениями. И уж точно им запрещается преднамеренно совать свои нос, глаза и уши, куда не следует.

Но если гости сами разболтались, то грех не послушать.

Ведь так?

— Ну не знаю. Когда Нигшут принялся рассказывать, как он «отпраздновал» окончание последней Волны Смерти в компании двух десятков красавиц, я прямо не знал, куда спрятать покрасневшее лицо. Помнишь, как он сказал: «Сначала я каждую из них…»

И вот тут мою фантазию сорвало с цепи. Впрочем, Адми не отставала, и в ответ на мои эротические пассажи, выдавала классические примеры глупых неловких шуток, от которых хочется под Катинол провалиться, якобы за авторством Шенвирия.

Наш провожатый уверенно шагал вперёд, спина его оставалась такой же прямой, а плечи расправленными.

Только скорость ходьбы почему-то замедлилась.

Обычно к комнате для парного дня мы подходили где-то без десяти десять, сегодня мы добрались до места назначения без пяти. Провожатый остановился, указал нам на дверь, поклонился, развернулся и направился прочь.

— Ну что, пойдём? Вдруг хоть сегодня нам повезёт, — участливо спросила Адми.

— Надеюсь. Но если сегодня нам попадётся монарх, который будет описывать свои сексуальные похождения, разбавляя их неловкими попытками шутить — мой Разум этого не выдержит.

Со стороны уже уходящего провожатого донёсся нервный смешок. Мы с Адми одновременно повернули головы в его сторону. Чтобы увидеть уже знакомую картину: прямая спина, расправленные плечи и размеренная походка.

Настоящий профессионал.

Надеюсь, что он хоть немного развеялся.

— Прошу, — открыл я дверь, пропуская Адми.

Было очень интересно узнать, кто же сегодня составит нам компанию.

Ответ поступил быстро — парочка незнакомцев.

А чего я ещё ожидал?

Впрочем, эту колоритную парочку я уже видел в первый день нашего пребывания на Вечере. Первым был демон, одетый в мятую рубашку навыпуск, широкие штаны, с босыми ногами и лохматыми космами на голове — именно так я запомнил его тем вечером.

Сейчас ничего не изменилось.

Вторым был куда более благопристойно одетый и выглядящий зверолюд, с аккуратной бородкой и длинными, до пояса, волосами, завязанными в конский хвост. Сам зверолюд был из числа волчьих. Он, если мне не изменяет память, весь позавчерашний вечер находился рядом с демоном.

Демон был почти на голову ниже своего спутника и более щуплого телосложения, но почему-то у меня сразу сложилось впечатление, что он не только занимает более высокое положение, но и прилично Сильнее зверолюда.

Вчера я эту парочку не видел, видимо, они располагались в лоджии напротив. А вот сегодня снова встретились.

— Меня зовут Карани́м — монарх Гештонии, — громко представился демон.

Он не стал дожидаться, когда мы подойдём к ним поближе, начав перекрикиваться через полкомнаты. Адми не стала сразу отвечать, и лишь подойдя ближе:

— Меня зовут Адми. Я глава Замка Рока в северном регионе. Это мой спутник Влад. Он Герой, — представила она нас.

— Хм-м, северный регион, — задумчиво протянул Караним. — Адми… Влад… ничего не слышал, — неожиданно рассмеялся демон. — Ну хоть кто-то новенький на этом Вечере!

— А ваш спутник?.. — мило потупилась Адми.

Волколюд вышел вперёд.

— Меня зовут Аф-Барсик. Я советник его Величества Каранима.

Каюсь. Не сдержался. Смешок вырвался из меня непроизвольно.

Я не хотел.

Честно.

— Что смешного? — спросил волколюд.

— Ещё раз — как вас зовут?

Звериные уши волколюда забавно дрогнули, прежде чем он повторил:

— Аф-Барси́к. А что?

Он и в первый раз сделал ударение на второй слог, но от очевидной для меня ассоциации его это не спасло.

— Ничего. Просто необычно звучит. Красиво.

Нужно заканчивать лыбу давить.

— Правда? — прищурился волколюд. — Ты действительно Герой? — неожиданно сменил он тему.

— Действительно, — настороженно ответил я.

— Недавно один Герой также без причины засмеялся, просто услышав моё имя. Тоже попросил его повторить и тоже сказал, что оно необычно и красиво звучит. Странное совпадение, не правда?

Скорее всего, тот Герой тоже был русским, или по крайней мере русскоязычным.

Уж не Ник ли?

— Но ведь и правда красиво звучит.

Ну а что ещё я сейчас могу сказать?

— Как будто моё имя звучит так себе? — притворно надулся Караним, усаживаясь на стул.

Не знаю, намеренно он это сказал или нет, но я ему благодарен.

За перевод темы.

— Ни в коем случае, Ваше Величество, — улыбнулась Адми, присаживаясь напротив.

Мы с Аф-Барсиком (глупая ведь шутка, почему мне всё ещё смешно?) также сели за стол.

Начался очередной парный день.

С Каранимом и Барсиком оказалось очень легко поддерживать общение. То, что Караним окажется из тех, кому неизвестны неловкость, сдержанность и чопорность, было понятно с самого начала, но и Барсик оказался довольно общительным. Впрочем, говорили в основном Адми и Караним, обмениваясь информацией о своих вотчинах. Король Гештонии очень интересовался далёким и загадочным северным регионом, но не забывал в ответ рассказывать Адми общие сведения о своём королевстве.

За болтовнёй и распитием соков в прикуску со сладостями продвигался к вечеру наш парный день.

— Влад, не так ли? — вклинившись в возникшую паузу в общении Каранима и Адми, поинтересовался у меня Аф-Барсик.

— Он самый, — ответил я осторожно.

Сколько же всего я наворотил, что всякий раз, когда кто-то интересуется моим именем, я начинаю готовиться к проблемам?

Будем честны — много всего.

— Ты его знаешь? — с интересом спросил у волколюда Караним. — Чего тогда молчал?

— Не знаю. Лишь слышал имя от одного знакомого. Меня попросили оказать поддержку, в пределах Разумного, если вдруг встречу Героя с таким именем.

У-уф. Можно выдохнуть.

— От кого слышал? И за что такие почести? Не хочешь поведать своему монарху? — закидал волколюда вопросами Караним.

— Не хочу, — отрезал Аф-Барсик.

Круто он его отбрил.

— Видите, что творит? — пожаловался нам Караним. — И это глава мощной старой династии в моём королевстве, — сделал он упор на слове «моём». — А при этом всё равно продолжает хранить от своего монарха мелкие секреты своих собратьев.

— Говорите так, будто главы династий обычно не имеют никаких секретов от своего монарха, — усмехнулся Аф-Барсик.

— И то верно. У всех сплошные секреты, — показушно вздохнул Караним.

— Если когда-нибудь окажешься в наших краях, посети Храм Храбрости. Думаю, тебе там будут рады, — обратился уже ко мне Караним. — Впрочем, я деталей не знаю, мне только назвали твоё имя: как верно заметил Его Величество — ни я, ни члены моей династии уже давно не являемся жителями Храма, а там не очень любят делиться информацией с чужаками, пусть даже собратьями.

— Уверен, когда-нибудь я обязательно побываю в тех краях, — ответил я чисто из вежливости.

Может когда-нибудь я и наведаюсь в Храм: перекинусь парой словечек с Дилинком и Киллуа, посмотрю, как устроились хитрюша Лураст и её сестра, а заодно и остальные освобождённые рабы, привезу в качестве подарков целую кучу игрушек Калисто, задолженных с прошлого визита.

Но пока… у меня других дел хватает.

— Так значит у тебя, Влад, хорошая репутация в Храме Храбрости? — задумчиво спросил Караним.

— Надеюсь, что так.

Караним ненадолго замолчал, о чём-то усиленно размышляя.

— Тогда у меня есть для тебя предложение, — наконец заговорил он через десять секунд.

— Пророчество? — задал я очевидный вопрос.

— Оно самое, — дал очевидный ответ Караним.

— Какие условия и вознаграждение? — сразу перешёл я на деловой тон.

Караним снова задумался, видимо, пытаясь подобрать слова.

— Про условия ничего не могу тебе сказать.

Судя по всему, подобрать слова не получилось.

— О чём тогда мы договариваемся?

— О том, что если ты вдруг окажешься в Гештонии, обратись к любой аристократической династии и они помогут тебе добраться до столицы и сопроводят ко мне. Барсик, — обратился он к волколюду. Тот вытащил из внутреннего кармана своего фрака небольшую металлическую пластинку и передал её мне. — Приглашение в мой дворец. Покажешь её и тебе окажут любую поддержку на пути ко мне. А уже на месте мы сможем определиться и с условиями, и с наградой.

Пророчество, условие которого неудобно раскрывать заранее?

Любопытно.

— Это что-то сложное?

— Не сложное. Скорее… — снова задумался над выбором слов Караним, — щепетильное. Бо́льшая часть награды будет не за прохождение пророчества, а за гарантии сохранения в тайне его условий. По этой же причине я не стану озвучивать их сейчас. Но поверь — награда будет щедрой.

Щепетильное, значит. И хочется, и колется. Любопытно узнать, что же именно это за пророчество, и награда лишней не будет, но не хочется встрять в какую-нибудь стрёмную историю. А узнав детали, встрять придётся.

На это и расчёт.

— Что ж, теперь у меня появился дополнительный повод когда-нибудь оказаться в ваших краях, — дал я нейтральный ответ, убирая пластинку в карман.

Вскоре разговор вернулся в прежнее русло: Караним и Адми играли ведущие роли, мы с Аф-Барсиком иногда к ним присоединялись.

И так до самого вечера, пока за нами не пришли провожатые.

На том и разошлись — провожатые повели нас в разные стороны. Сначала я собирался продолжить нашу с Адми милую игру — «правдивые сплетни о монархах», — но настроение было неподходящим. Я внутренне готовился к тому, что и этим вечером мне не суждено будет оказаться с Горгом в одном зале и придётся топать через весь комплекс зданий, только ради попытки с ним Договориться, изначально ставя себя в положение просящего. В общем, чем ближе мы подходили к месту вечернего сбора, тем более угрюмым я становился, ожидая худшего. Когда наш провожатый, не показавший вида, что глубоко опечален нашим молчанием (а так оно наверняка и было), довёл нас до зала, раскланялся и откланялся, там находилось уже порядка трёх десятков Разумных. Пройдя к ближайшим столикам с угощениями, чтобы не стоять в проходе, я сразу же принялся внимательно осматривать каждого, надеясь увидеть среди присутствующих Горга. И чем дальше мой взгляд продвигался от одного угла зала к противоположному, тем более смурным я становился.

Неужели опять?

Рахлес!

Я уже готов поверить в некий заговор, цель которого — не дать мне встретиться с королём Ширцентии, но тут…

Нет. Это был не Горг. Это был…

— “Это кто?” — задал я рвущийся наружу вопрос.

Разумный, увидев которого я напрочь позабыл обо всём остальном, не был похож ни на кого из присутствующих. Помимо того, что облачён он был в длинный белоснежный балахон, перепоясанный резко контрастирующим с ним чёрным тонким поясом, помимо того, что стоял он в одиночестве, и никто с ним не то что не разговаривал, никто даже не подходил к нему ближе чем на три-четыре метра, будто специально избегая, помимо того, что выглядел он слишком старым и морщинистым, при том что наверняка являлся магом, помимо… в общем, первое что меня в нём привлекло и озадачило — его глаза.

Они были полностью белыми. Я бы не сказал, что у него вовсе не было зрачков, скорее выглядело так, будто эти самые зрачки заволокло пеленой. Что-то за ней проглядывало, но лишь совсем чуть-чуть.

Пугающий, инфернальный взгляд.

— “Любуйся, пока есть возможность. Нечасто их можно увидеть.”

— “Кого их?”

— “Летописцев.”

Летописцы? Что за зверь?

— “Летописец? Профессия?”

— “Титул.”

Вот это новость.

— “В смысле? Как Герой?”

— “Герои, хотя бы по причине своего иномирного происхождения, стоят немного в стороне, но некая схожесть имеется. Вообще существует всего три Титула, носители которых причисляются к «посланникам Высшей Магии»: первый — Герои, второй — Летописцы, третий — Привратники.”

Первый мне знаком по личному опыту, второй сейчас перед глазами, а вот третий…

— “Привратники?”

— “Ты уже много раз с ними сталкивался. Сидел в их коморках и отвечал на разные вопросы.”

Серьёзно?

— “Разве они не часть стражи королевств или поселений?”

— “И да, и нет. Любому Разумному в какой-то момент может прийти сообщение от Системы: «Вы согласны принять Титул Привратника»? Он может отказаться, и ничего в его жизни не изменится. Но если согласится, его жизнь изменится навсегда.”

— “Зачем это Системе?”

— “Ты ещё не понял? Хорошо, повторю ещё раз: Привратники исполняют волю исключительно Высшей Магии, а не королей, глав династий или других начальников.”

Не может этого быть.

— “Ты хочешь сказать, что Привратники не передают информацию наверх? Не отчитываются ни перед кем?”

— “Не совсем. С Привратниками можно договориться, они почти не меняются ментально после принятия Титула, в отличии от тех же Летописцев. И если кто-то, у кого есть такое право, запросит информацию о находящемся в городе путнике, то скорее всего получит от Привратников что-то в ответ. Но речь только о получении оперативной информации.”

Понятно.

— “Выходит, никаких общих баз данных, структурирования и каталогизирования информации?”

— “Всё верно. Система не даёт владельцам территорий, будь то монархи или главы династий, доподлинно знать каждую мелочь о каждом жителе на их территории.”

И это учитывая многомиллионное население некоторых королевств. Довольно жёстко со стороны Системы.

— “Всё ради игровых моментов, — продолжил Дедион. — Общие базы данных, переписи, каталоги — важнейшие стабилизаторы и помощники в контроле за населением. Как тут играть? Как устраивать перевороты, войны, диверсии и всё остальное? Поэтому Система взяла эти процессы под свой контроль.”

— “Про Систему понятно, а что об этом думают… все?”

— “На Катиноле сильно развито уважение к личным данным. Отчасти из-за ситуации с Привратниками. Разве ты не удивлялся раньше, что просмотр Статуса без согласия — серьёзное преступление, за которое даже можно вызвать на дуэль, хотя ты множество раз сам показывал свой Статус на входе в поселения? Ведь все уже давно должны о тебе всё знать.”

Как-то не задумывался.

— “Привратники, по мнению почти всех жителей планеты, несут волю Высшей Магии и служат только ей и никому более. Поэтому они имеют право требовать демонстрацию чужого Статуса, но никому другому, даже монархам, подобное недозволительно. Нарушения, конечно, бывают, но таковы традиции. Хитро заложенные Системой в наши Разумы много сот тысяч лет назад.”

Контроль за численностью населения через ограничение рождаемости.

Контроль за свободным перемещением населения через Привязку к местности в Статусе и создания зон повышенной опасности между поселениями и королевствами.

Контроль за возможностью быстрого и широкого распространения и обмена информацией на большие расстояния через искажение физических и магических свойств пространства.

Контроль за возможностью упорядочивания и укрепления стабильности общества Силами местных властей через перехват у них права на создание структурированных баз данных населения.

У Системы всё схвачено.

— “Если Привратники никому неподотчётны, то куда отправляются записи, которые они делают?” — стало мне вдруг интересно.

— “Привратники существуют с тех пор, как Разумные начали объединяться в группы и создавать поселения, но за всё это время мы почти ничего о них не узнали. Сами Привратники не распространяются, а спрашивать, вынюхивать, или тем более давить и угрожать, бесполезно — получишь не ответы, а проблемы от Системы. Поэтому, всё что скажу дальше — лишь мои догадки. Лично я уверен, что записи Привратников не покидают их коморок, а после того, как Разумный покидает поселение, его Оттиск уничтожается. Получить информацию можно только в тот момент, когда интересующий власти Разумный находится непосредственно на их территории. Причём мне известны случаи, когда Привратники отказывали в таких запросах, или выдавали самый минимум информации. И не из упрямства, или по другим личным причинам, а по более банальной — «Высшая Магия не велит».”

Дедион прав — всё ради игровых моментов. Чтобы сделать жизнь обычных жителей, аристократов, монархов, королевств и целых континентов более непредсказуемой и неконтролируемой. Стимулировать конфликтность, не давая никому возможности предотвращать конфликты в зачатке за счёт собранной информации.

Что самое интересное, даже понимая это, я бы всё равно предпочёл личную свободу и независимость, чем безопасность, полученную через информационный контроль.

Не люблю быть у кого-то на ладони.

— “Давай подытожим: Разумному приходит от Системы предложение принять Титул Привратника, он соглашается, а что дальше? Идти к главе своего поселения, будь то староста, глава династии или монарх, и просить, чтобы тебе поставили коморку на входе в поселение, где ты будешь принимать входящих путников?”

— “Почти так, только Привратник сам строит свою коморку, хотя материалы и инструменты ему, конечно, выделяют.”

— “Сам?”

— “Иначе никак. Коморки Привратников обладают свойствами, которые никто больше не может повторить.”

А вот это интересно.

— “Какими например?”

— “Помимо свойств, не позволяющих никому ничего увидеть или услышать из происходящего внутри, даже с использованием мощнейших артефактов или заклинаний, есть ещё кое-что: у ворот в большие столичные города обычно расположены несколько коморок, и всё же их маловато для такого потока входящих Разумных, но больших очередей при этом почему-то не образуется. Как ты думаешь почему?”

У меня есть несколько гипотез, но…

— “И почему?” — не стал я гадать.

— “Если ты сидишь в коморке Привратника и заполняешь вместе с ним свой Оттиск, это не означает, что в данный момент он занят только тобой.”

— “Пространственно-временная магия?”

— “Скорее просто пространственная. Заходя в коморку Привратника, ты как бы попадаешь в оригинальный пространственный карман со своим оригинальным Привратником, следующий посетитель попадает в свой карман, и так далее. Некоторые исследователи магии называют заклинания подобного типа даже не пространственными, а вероятностными. Впрочем, кроме Системы и её представителей — Привратников, никто больше на подобное не способен. По крайней мере пока. Но пусть принцип работы этих заклинаний другой, с ними работает тоже правило, что и с любой пространственной магией — цель не должна видеть обман. Если ты увидел своими глазами, что до тебя в коморку кто-то зашёл, и ещё не вышел, ты не сможешь зайти в свой пространственный карман, а ворвёшься в чужой.”

Ностальгия. Вспоминается Пространственная Яма в Ледирии, в которой я по-идиотски заблудился. Там все перемешивания бесчисленных коридоров, образующих запутанный лабиринт, происходили за поворотами, за углами, так чтобы я этого не видел. По этой же причине в Пространственные двери приходится заходить, закрыв глаза, а полотна Порталов всегда непрозрачны, и через них никогда заранее не видно, куда попадёшь.

— “Погоди. Я помню, как в Гардинии ворвался в коморку Привратника, где сидела Карнита, чтобы передать ей микстуры для её новорождённой девочки. Но я не видел, как она туда заходила.”

— “У той новорождённой девочки есть имя. Будь культурней, Влад,” — наигранно упрекнул меня Дедион.

Началось.

— “Владлена. Её зовут Владлена. Доволен?” — я сразу сдался, потому что знал, что Дедион меня этим достанет.

Но признаться честно, произносить это имя было ужасно стыдно и неловко.

Впрочем, Дедион не стал продолжать издевательства и вернулся к главной теме:

— “Если мне не изменяет моя идеальная память, ты тогда получил подтверждение, что Карнита находится в коморке, от другого стражника. Скажу прямо — это абсолютно никак не влияет на магию Привратника, чужие слова его не касаются. Поэтому ответ очевиден — Привратник позволил тебе вмешаться в процедуру. Причём он знал, к кому именно ты хотел попасть, ведь в тот момент он наверняка работал с несколькими Разумными. Но ты открыл «нужную дверь» и попал в «нужную коморку». Наводит на определённые мысли об уровне их информированности. И не только о том, что записано в Статусе. Даже ходят дикие слухи, что все Привратники способны мысленно обмениваться информацией друг с другом на любом расстоянии, а некоторые вообще считают, что, используя свои коморки, Привратники могут встречаться лично, «пересекая» свои пространственные карманы и устно обмениваясь нужной информацией. Причём не отвлекаясь от своих основных обязанностей. Если эти слухи верны, признаю: магия управления множеством вероятностных событий — невероятно Сильна.”

— “Звучит круто, но слухи мне не особо интересны. А вот из событий в Гардинии можно сделать вывод, что Привратники имеют свою волю, раз могут пойти, пусть на мелкие, но нарушения правил. Или этого хотела Система и приказала тогда так поступить?”

— “Я ведь уже сказал, что Привратники почти не меняются ментально после получения Титула. У многих из них есть семьи, возлюбленные, дети, близкие друзья. Так что всё зависит от характера Привратника. Они вполне могут вмешиваться в события по личным мотивам, если захотят. У них могут быть свои личные симпатии и антипатии. Я знаю, что Привратники иногда сами рассказывали о появлении в поселении нежеланных Разумных, предупреждая об опасности ещё до получения всяких запросов. Знаю, что они могут задерживать процедуру создания или обновления Оттиска, или ускорить её, если захотят. Но всё это мелочи, на серьёзное вмешательство в события Привратники не шли никогда, даже если у них были на то желание и возможности. Уверен, что Система ограничивает допустимое вмешательство Привратников в происходящие события. Порой они, хоть и знают о скорой опасности или приближающихся угрозах, банально не могут о них сообщить или предупредить.”

Согласен, Система такого не допустит. Наверное, ужасное чувство — иметь большие возможности и одновременно с этим жёсткое ограничение на их применение.

Знать, но не остановить и не предупредить.

Это что-то пострашнее бессилия.

— “Почему кто-то соглашается стать Привратником?”

— “Глупый вопрос. Даже отбросив в сторону тот факт, что Привратники не бедствуют и очень щедро вознаграждаются за свою работу. Главная причина в другом.”

Верно. Я и так знаю ответ. Высшая Магия. Этим всё сказано. Кто-то откажется, понимая все нюансы и желая бо́льшей личной свободы, но многие почтут за честь стать проводником воли Высшей Магии на Катиноле.

Но тот факт, что ответ мне известен, не значит, что я могу внутренне его принять.

Что-то я опять себя загрузил.

— “Ладно. С Привратниками более-менее понятно. А что по поводу Летописцев?” — спросил я, вернув своё внимание на старика в балахоне.

— “Принцип их появления тот же: Система предлагает принять новый Титул, Разумный соглашается. Готово. Летописцы делятся на три группы: привязанные к территории, привязанные к событию, привязанные к Разумным. Привязанные к территории описывают развитие поселений, городов или целых королевств. Привязанные к событию описывают течение важных событий, чаще всего крупных войн. Привязанные к Разумным описывают биографии либо отдельных Разумных, чаще всего монархов, либо групп Разумных, чаще всего представителей аристократических династий.”

— “Тут полно монархов, а Летописец только один. И раньше я их не встречал, хотя не раз пересекался с монархами. Как они собирают информацию? Не ходят же по пятам за королями и члена аристократических династий? Про события и территории вообще молчу. Везде не успеть. Неужели старая-добрая магия?”

— “Старая-добрая магия, и никак иначе. Приняв Титул Летописца, Разумный постепенно меняется. Как внешне, так и внутренне. Они все становятся отстранёнными, отрешёнными от всего. Дальше — хуже: они почти всегда покидают свои поселения, становятся отшельниками, бродягами, в конечном итоге могут поселиться где-то вдали от Разумных, построив себе хижину. Мне довелось увидеть одну воочию — она была чем-то похожа на коморки Привратников: я был уверен, что не смогу попасть внутрь и встретиться с хозяином, если он сам того не пожелает. Какая-то магия, пока не постижимая для остальных Разумных. Как и Привратники, частенько знающие о Разумном больше, чем написано в его Статусе, Летописцам не обязательно быть участником события, чтобы знать о нём всё необходимое. Иногда они появляются на публике, чтобы обозначить своё присутствие или напомнить о своём существовании, но очень редко. Тебе повезло встретить Летописца вживую. И скорее всего это Летописец Вечера Сближения, как важного события, а не кого-то из присутствующих.”

Не знаю, в чём именно мне повезло. Мог бы обойтись и без любования пугающим стариком.

— “Раз Летописцы могут всё узнать и от них ничего не скрыть, ты хочешь сказать, что Летописцы никогда не врут? Не искажают? Не дают одностороннюю оценку?”

— “Я, как учёный и исследователь, не могу ответить положительно, но ни одного явного примера обратного за всю историю Катинола обнаружено не было. Так что уровень достоверности текста, вышедшего из-под ладоней Летописца, всегда очень высок.”

— “Выходит, на Катиноле невозможна фальсификация истории? Звучит сказочно.”

— “Конечно, сказочно. Я не раз говорил тебе, что получил ту или иную информацию из летописей, но ты должен понимать, что не все они были написаны Летописцами. Далеко не все.”

— “Это я понимаю. Писать могут не только те, кому судьбой предначертано и предназначено, но и всякие графоманы со своими попаданцами, милыми демоницами, белокурыми ангелочками, прекрасными эльфийками и нелепыми гаремами из них. Я к тому, что существует гарант качества — Титул Летописца, и, если тебе необходимо получить достоверную информацию о событии, о поселении или о конкретном Разумном, ты можешь почерпнуть её из надёжного источника, не мучаясь разбором и анализом сотен противоречащих друг другу версий из разных источников.”

— “Оставим в стороне тот факт, что Летописцы не растут гроздьями на деревьях, их очень мало и они описали в прошлом, описывают в настоящем и опишут в будущем далеко не всё и не про всех. Куда важнее другой вопрос: а где ты собрался взять свой надёжный источник?”

И вот тут я растерялся. А действительно — где?

— “Погоди. Интернета здесь пока нет — кабель не провели, городские библиотеки попадались мне… вроде в Искунге была парочка… больше не помню. Странно. И что тогда Летописцы делают со своими записями?”

Ответ Дедиона был односложным.

— “Отдают владельцам.”

— “Владельцам?”

— “Кому посвящена большая часть их работы, тому они её и отдают.”

Я чуть не поперхнулся.

— “Летописец, написавший всю правду о том или ином монархе или аристократе, приходит и отдаёт свою Летопись этому самому монарху или аристократу? Что за бред?!”

— “Почему бред? Если Летопись посвящена в большей степени этому Разумному, кому ещё она должна принадлежать?”

Вроде логично, но…

— “Но если её содержание не понравится описанному в ней Разумному, Летопись тут же отправится в камин на растопку дворца.”

— “Летопись чаще всего представляет из себя почти неуничтожимый фолиант, созданный явно при помощи Системы. А тому, кто решит, что почти неуничтожимый — не значит абсолютно неуничтожимый, и всё же попробует избавиться от фолианта, Система быстро напомнит, кто здесь главный. В твоём бывшем мире есть глупейшее выражение — «рукописи не горят», а вот на Катиноле оно справедливо — Летописи не горят. И не тонут, и не рвутся, и поправки в них не внести.”

— “Во-первых, не наезжай на Летописца Булгакова. Во-вторых, вопрос: ты же сейчас не скажешь, что монархи и аристократы позволяют всем подряд читать о них неприкрытую правду, только потому, что на зависть Летописцу Гоголю, страницы Катинольских Летописей в каминах не превращаются в пепел?”

— “Не скажу. Они не могут их уничтожить, зато могут спрятать в глубинах своих сокровищниц или других укромных местах.”

Мне многое хотелось на это сказать, и первое:

— “Так какая разница?!”

— “Разница между наличием и отсутствием чего-либо — самая максимальная, что только может существовать. Крайне редко в открытом доступе появляются Летописи о сегодняшних властьимущих, но…”

— “Понял. Не продолжай. Действительно, глупость сморозил.”

Королевства распадаются. Королевства захватываются. В королевствах меняются монаршие династии. Сокровищницы разграбляются.

Существует множество гипотетических причин обнародования информации. Пусть Дедион прав, и Летописцы перенесли на бумагу далеко не всё и не про всех, факт наличия неискажённых ради чьих-то интересов или просто по незнанию Летописей, описывающих важнейшие события и деятелей в истории Катинола, сам по себе меняет очень многое. Это значит, что на Катиноле существует возможность докопаться до правды, сколько бы времени не прошло. Она не теряется, не искажается, не перепридумывается, не подстраивается под современные реалии.

И это важно.

— “Выходит, что монархи прячут Летописи за авторством Летописцев, а свободно распространяется только то, на что получено дозволение?”

— “В штате сотрудников у многих монархов и аристократических династий даже есть такая должность — писарь. Зачастую их несколько. Кто-то пишет биографию монарха или главы династии, кто-то историю города или королевства, кто-то описывает недавно прошедшую войну. И всё в «правильной» редакции. Так что распространяется не просто то, что дозволено, а то, что написано под непосредственным руководством всех заинтересованных.”

Ну, как везде и всегда. Ведь логично: если есть возможность — почему бы и нет? Можно придумывать о себе любые сказки, когда правдивый текст пылится в защищённой сокровищнице.

Правдивый…

— “Знаешь, о чём я сейчас подумал?”

— “Работа твоего Разума как траектория тройного маятника: предсказывать её — глупое занятие. Зато наблюдать за процессом — одно удовольствие.”

Это он меня так похвалил или оскорбил?

— “Я представил себе, о чём будет думать монарх или аристократ, читая Летопись о себе любимом? Ведь куда чаще окружающих, каждый Разумный обманывает сам себя. Оправдывает. Допридумывает. Искусственно принижает значимость одного и возвеличивает другого. Какого это — прочитать о своих истинных мотивах и результатах своих решений и поступков из самого объективного, независимого источника?”

— “С такой стороны я об этом не никогда не размышлял. И правда, довольно забавная ситуация. Но уверен, что такие монархи как Догернаш просто не открывали Летописи, что им приносили Летописцы, сразу отправляя их подальше и поглубже. И знаешь, скорее всего подобным образом поступают многие, не обязательно ублюдки вроде Догернаша.”

Возможно Дедион прав. Но я бы не удержался. Даже зная, что передо мной предстанет мерзкая, низкая и подлая история, наполненная метаниями, самооправданиями, глупыми заблуждениями, навязыванием своего Я всем вокруг и болезненным саморазрушением.

Я бы всё равно хотел знать.

— “Ты читал настоящие Летописи от настоящих Летописцев?”

— “Читал. Я не держал в ладонях оригинальные фолианты, лишь подтверждённые копии, и почти все они относились к периоду Первой Всеобщей Войны Магов. Именно по этой Войне на данный момент больше всего общедоступных Летописей.”

— “Подтверждённые копии?” — зацепился мой слух за эти слова.

— “Если переписать до последнего символа оригинальный фолиант на страницы книги, полученной копии присвоить Статус при помощи специального свитка-артефакта, дав копии название: «Точная копия содержания такой-то Летописи от такого-то Летописца», а позже применить свиток Подтверждения Статуса, то получится подтверждённая копия. Если же в тексте будет хоть одна ошибка или неточность, книга будет уничтожена — рассыплется пеплом.”

Про свитки, способные придать предмету Статус, я узнал уже давно. По-моему, ещё при первом посещении Покоев Фитри. А вот про возможность подтверждения Статуса не слышал до этого момента.

— “То есть Летопись всё-таки можно распространить?”

— “Можно. Огромных тиражей не получить — слишком дорого по золоту и накладно по уСилиям, но некоторые Летописи имеют сотни подтверждённых копий.”

Для континента с населением в семьсот миллионов жителей — смехотворная цифра.

— “И как тебе их содержание? Строгое перечисление фактов и точный многосторонний анализ?”

— “По большей степени — да. Но у каждого из прочитанных мной Летописцев имелся свой авторский стиль. Одни любили добавить немного философских размышлений, другие акцентировали внимание на второстепенных деталях, придавая им важность, третьи старались писать только самое главное, не отвлекаясь ни на что другое.”

Видимо, не до конца у Летописцев вымывается их личность. Какие-то отголоски остаются.

Ладно, более-менее разобрался. И с Летописцами, и, неожиданно для себя, с Привратниками.

— “Я на Катиноле уже не первый год, но о таких важных вещах как Привратники и Летописцы узнаю только сейчас.”

— “Я прожил на Катиноле пять сотен лет до момента своей смерти. Ты представляешь, как много нового я узнал, после того, как начал синхронизироваться с Героями, появлявшимися по всему Катинолу? Как много новых мест я увидел? Катинол устроен так, что два соседних поселения, расположенных через лес, могут иметь абсолютные разные уклады и традиции, разную историю. Что уже говорить о разных королевствах или тем более континентах. История Катинола продолжительней и насыщенней Земной в сотни раз. Много ты о истории своего старого мира, каждой его страны и города узнал, прожив там немало десятков лет?”

— “Я и сам всё понимаю. Просто поражаюсь тому, как мог упускать из виду такие важные детали всё это время, особенно касательно Привратников. Это ведь вопросы безопасности королевств, в том числе информационной. Стоит задуматься, спросить — и занудный Мистер Техническая Точность в моём Разуме всё расскажет.”

— “Я бы прокатился катком по мизерным способностям твоего Разума, будь я желчным Разумным. Но раз я сама доброта и великодушие…”

Пора заканчивать. Стоит нам с Дедионом сцепиться виртуальными языками — это надолго.

Вот сейчас, например, весь наш диалог занял около семи секунд.

Тряхнув головой, я снова машинально направил взгляд на одиноко стоящего Летописца. Чтобы натолкнуться на ответный взгляд. Я буквально замер. Он смотрел на меня. Пристально. Его глаза были спрятаны за белой поволокой, но я был уверен, что он смотрел мне прямо в глаза. До этого он ни на ком не задерживал взгляд, более того, он вообще в основном смотрел вниз, себе под ноги, будто не интересуясь происходящем.

Моргнул. Он моргнул! Я в этот момент будто заново дышать научился. Даже не заметил, что задержал дыхание, когда он вперился в меня взглядом.

А ведь он не моргнул. Он полноценно закрыл глаза. Запрокинув голову к потолку, старик, так и не открыв глаза, простоял так секунд десять. Будто размышляя о чём-то. Я же заворожено на него смотрел. И не только я. Многие обратили внимание на странное поведение Летописца. Но вот он открыл глаза, опустил голову, ещё раз обвёл присутствующих взглядом, в этот раз, к счастью, не задерживая его на мне, и неспешно направился на выход.

Каждый присутствующий в зале неотрывно провожал его взглядом, пока Летописец нас не покинул.