Марианна – угроза информационной безопасности

Elian Julz, 2022

Марианна – «саквояж» среди мужчин-коллег, «терпила» в беседах шефов и нецензурное слово со значением самки семейства псовых среди обиженных коллег. Она – HR или ХэРэ, как произносят бэби-бумеры. Среди двух тысяч работников зеркального офиса фамилия Марианны славится чёрным списком, который боится получить каждый в десять часов вечера накануне дня выплаты зарплаты. Но они не подозревали, насколько страшнее впасть в немилость кадровички, тайное хобби которой писательство. Марианна скрывается под маской анонимности, придумывает прозвища своим коллегам и выпускает пар в книгах. Ночной глюк соцсети – и её труд оказывается в сети, в основном аккаунте вместо писательского. С этого момента жизнь Марианны перевернётся с ног на голову. Необычная история обычного клерка.

Кощеюшка

Не без зависти и сожаления прощаюсь со Стасом и выхожу на холодную улицу. Он был таким тёплым, домашним, в спортивных брюках, флисовой толстовке (отопление ещё не включили) и с полным беспорядком на голове. Моя шея хранит мятно-розмариновый аромат его одеколона «XS», вызывая улыбку от утренних нежностей. Муж работает удаленно, изредка выбираясь из своей «крепости» на встречи со спонсорами. Моя тайная запретная фантазия — плюнуть на всё и остаться с ним под одеялом на весь день.

Сегодня вдвойне неприятное рабочее утро — мне назначили встречу за час до начала рабочего дня. Наша Славка продолжает жить в своем собственном часовом поясе. В 23:00 вчера пришло сообщение от неё о том, что ждет нас с шефом к восьми часам утра у себя. Хитрый Кощеюшка тут же попросил прикрыть его — увидев уведомление от управляющего директора, не открыл сообщение, типа уже спит. И в общем-то ничего не нарушил. Всё-таки в нашем Кодексе корпоративного поведения черным по белому написано, что никто не в праве беспокоить коллег в нерабочие часы, а время отдыха работники по Трудовому кодексу вольны использовать по собственному усмотрению. Я назвала начальника Кощеюшкой вовсе не потому, что он злодей (хотя и хитрецой не обделён), а просто худющий, с синюшной кожей, и только энергетики худо-бедно поддерживают в нем жизнь. Фамилия Лапшин ему очень подходит во всех смыслах: и лапши навешает знатно, и длинный, тощий, как вермишель капеллини. На фоне этой худобы у него просто фантастически огромные карие глаза с такими длинными и закрученными ресницами, будто накладными. По средам он возит сына к 6:30 на тренировку по водному поло. И к 8:00 утром ну никак бы не успел. Жена сидит дома с грудничком.

Короче, бросил меня одну под танки. На днях Лапшин честно признался, что ни слова не понимает из речи Славки, решил заняться английским на досуге. У пучеглазой правительницы через одно русское слово проскакивает какое-нибудь новомодное американское заимствование.

Но дело даже не в этом. Невооруженным глазом видно, как Кощеюшка трусит, выкуривает по пачке сигарет в день. Невозможно пропах табаком весь гардеробный шкаф, а заодно и пальто, куртки коллег из отдела.

Я правая рука Лапшина, и его самые «солидные брюки» (потому что вечно прикрываю зад начальника на совещаниях и во время его отлучек, хотя жутко этого не выношу). Мы ровесники, поэтому не особо-то раскланиваюсь перед ним, могу и побурчать вслух, и поспорить. Поначалу он дико злился, «оставлял после уроков» для беседы, но потом понял, что зависит от меня и моих знаний в кадровом делопроизводстве. Поэтому сейчас мы всё чаще смеёмся, вместе громко возмущаемся выходкам общих врагов и всё реже воюем между собой.

Кощеюшка — ставленник предыдущего управляющего директора по персоналу, отлично шарит в финансовом менеджменте, планировании и управленческой отчетности, но не в HR. По знанию Трудового Кодекса я бы поставила ему кол. А зачем изучать сотню страниц, если рядом есть Марианна-шпаргалка?

Его назначили в кризисный год только для контроля за расходами на персонал. Теперь же Лапшин остался без крыши, и тайное быстро стало явным — он рыбка из другого пруда. Шеф частенько недопонимал Славку, потому она стала вызывать меня с ним вдвоем, чем активировала эффект Рингельмана² и нарушила четвёртый принцип управления Анри Файоля (не зря же я их зубрила в универе). Принцип единоначалия. Работник должен исполнять приказы только одного начальника. Пучеглазая полушутя сказала Кощеюшке: «Кажется, Вы заблудились и ошиблись дверью в этой компании, дорогой мой».

Она обожала развозить на два часа рабочие встречи, рассказывая нам про феномен вынужденной беспомощности, про эксперименты на крысах, про то, как её знакомый HR-директор вытаскивал из квартир запойных одаренных программистов-удалёнщиков на рабочие встречи, а для их мотивации на офисных подоконниках в горшках, вместо герани, выращивали марихуану. Славке нужно было читать лекции студентам, а не наниматься к нам управляющим.

Поначалу мы, конечно, заслушивались. Оратор она потрясающий. Позже дошло, что пучеглазая не только беспощадно ворует рабочее время, так ещё и загружает работой, которую сама не успевает проверить из-за бесконечных встреч. Продвинутые западные менеджеры, которые ценят время, давно перешли на «стоячие» совещания (Слава бы сказала «митапы»), ведь на ногах точно не простоишь два часа.

Дошло до того, что в ежедневниках Вячеславы и электронном рабочем календаре наслаивались встречи одна на другую, а управляющие возмущались её забывчивостью. В итоге Славка посягнула на нерабочее время подчиненных. Встречи в восемь часов утра, в семь часов вечера, в выходной день, сообщения в мессенджере в ночное время. Но казалось, что она стреляет холостыми патронами — решения принимала медленно, документы накапливались огромными стопками на столе Славки без её подписи, а на нас сыпались жалобы на недельные проволочки, хотя мы чуть ли не ночевали в своём подвале.

Директор безбожно коверкала имена и фамилии не только подчинённых, но и топ-менеджеров. Я была и Аней, и Мариной, и Машей. Отчество члена совета директоров в её устах внезапно превратилось в «Чегеваровича». Иногда мне казалось, что она придуряется и просто потешается таким образом, наблюдая за реакцией людей. Или она действительно не в себе?

Эта мадам устроила восстание против системы: обсуждала размер заработной платы с подчиненными в мобильном небезопасном мессенджере в разрез с правилами, пересылала сплетни других руководителей и доносы на нас, не паролировала файлы с конфиденциальной информацией, ставила на громкую связь телефонный разговор, не предупреждая об этом собеседника. Но самое страшное, что в случае «казни» Славки, улики привели бы и к нам. Она нас всех жутко подставляла.

А ещё новенькая шефиня уже дважды за месяц опоздала. Не приложу ума, что делать, если она превысит лимит опозданий. Как могу наказать своего же руководителя? А ведь меня «держит на мушке» особый обиженный опоздун — глава информационной безопасности. Только и ждёт, где меня подловить. Скрыть нарушения пучеглазой не выйдет. Вот так капкан.

Из уст интеллигентного Лапшина после каждой встречи со Славкой всё чаще и громче вырывались изощренные ругательства. Он стал регулярно выходить в коридор или на улицу, стоит только зазвонить его мобильному телефону. Подозрительно. Стучит кому-то на управляющего директора или ищет, куда смыться из этого дурдома?

Реакция на Вячеславу руководителей её уровня была такой же неадекватной, как и сама эта тётушка. Видимо, сработало её бомбическое резюме: кто-то нагло поливал грязью её предшественников, кто-то подхалимничал и высказывал надежды на светлое будущее, приглашали её на обед и на ужин, а одна хитрюга даже принесла дачные фрукты и варенье, мол такая гостеприимная.

Я приехала за пятнадцать минут до начала встречи. Охранник привычно протянул мне ключи, даже не спрашивая номер кабинета. Ежедневный, привычный ритуал.

Наш офис в народе прозвали «ДНК» за спиралевидную форму зеркального, холодного небоскреба. Работа мечты для многих. На крыше есть даже вертолетная площадка для главного акционера. Когда он приезжает, нам нельзя покидать свои рабочие места и шнырять туда-сюда. Даже в обед. Никакого тебе кофе и глазированного сырка. Кстати, есть за рабочим столом запрещено (запах пищи, дорогой ковролин под ногами, непрезентабельный вид рабочего места, санитарные нормы, бла-бла-бла). В обед на кухне (их по одной на каждом этаже) сутолока, как на рынке, очереди к микроволновкам, возрастное неравенство. Молодежь ест стоя у барных стоек вдоль стен, «ветераны» — сидя за двумя небольшими столами.

Но в такое раннее утро черно-белая кухня пустая и чистая. Ставлю чайник и сверяюсь со списком дел в ежедневнике. Блин, целых десять пунктов на сегодня. Мысленно смеюсь над книжными принципами тайм-менеджмента: «Не планируйте больше трёх важных дел на один день». Приходите к нам на стажировку, господа авторы бестселлеров.

Да, у меня маниакальная зависимость от всевозможных списков: список для проверки ошибок работников нашего отдела (ага, ещё одна моя неприятная обязанность), список ежемесячных семейных расходов, список покупок для похода в магазин, список дней рождений коллег и родных, календарный план по подготовке к Новому году, меню на неделю, список желанных подарков, годовой список книг для чтения.

И в этом тоже виновата трусливость и помешанность на контроле. Боюсь, что если что-то не запишу, то непременно забуду сделать, и будет неловко, нет, я просто провалюсь от стыда, если кого-то подведу, сорву сроки.

Я не трусиха, я целый старинный замок в глуши леса, правое крыло которого занимают комплексы, а левое — страхи. Вот тут арахнофобия — в детстве терпела до последнего на даче, лишь бы не идти в уличный туалет с паутиной и её восьмилапыми «ткачами». А если и шла, то вылетала пулей. А здесь у нас боязнь смотреть в дверной глазок. Тоже родом из раннего детства. Направо — секция ужаса перед энцефалитными клещами, сколопендрами, осами, пчелами и волками. Дальше по коридору фобии землетрясений, голода из-за всемирного заговора и чипирования, а также боязнь встретить маньяка в подъезде, нарваться на вора-карманника в автобусе, застрять в лифте.

На большом велюровом черном кресле в огромном зале сидит трепет перед членами Правления нашего банка. Когда оказываюсь в их кабинетах, мои ладони мгновенно становятся влажными, а голос перестает слушаться, превращаясь в овечье блеянье.

Боюсь опоздать на работу, проходить тесты на IQ, затопить соседей из-за прорвавшей трубы, не чувствовать землю под ногами на глубине моря, уронить телефон в унитаз, забыть рабочий пропуск. Меня охватывает паника при мыслях о болезнях Альцгеймера и Паркинсона, а также о количестве родинок на моем теле (а вдруг они мутируют в злокачественные). Кошмар, который преследует вот уже десять лет работы — совершить ошибку в расчетах, из-за которой переплатят работникам, а мне придется возвращать огромные деньги, оставаясь в трудовом рабстве до самой смерти.

Наверное, я неплохо справилась бы с книгами в жанре ужасов, потому что в этом направлении моя фантазия разгоняется за доли секунды.

Сделала себе какао, бросила в него щепотку соли и кусочек сахара. Да, я так люблю. В два глотка осушила бокал. И направилась к небожительнице на пятьдесят пятый этаж офиса. Хоть сделаю фотку с потрясающим видом на город.

Перед дверью в кабинет набираю побольше воздуха в легкие и на пару минут принимаю позу супермена. Ноги расставлены шире плеч, руки упираются в талию, голова гордо поднята. Я читала, что такое упражнение придает уверенности и посылает соответствующие сигналы в мозг. Видок, наверное, странный, учитывая, что я в строгой юбке и на каблуках. Стучу в дверь, а потом тяну за ручку. Вот тебе на — заперто. Ну, начальство не опаздывает — начальство задерживается. Жду.

Проходит полчаса, потом час. Наша весьма «пунктуальная» Вячеслава подходит к кабинету только в начале десятого со словами: «А что у нас назначена встреча? Я всё никак не привыкну к ужасно неудобному матрасу в моей квартире». Третье опоздание за месяц. Опоздала она, а в панике я.

Ты ж, наша принцесса на горошине… пятидесятилетняя. Что ж, Кощеюшка всё правильно сделал, что не пришёл.

В «царстве» пучеглазой правительницы на полу хороший темно-синий ковёр с густым ворсом, плазма на стене, три кожаных кресла возле круглого столика для совещаний и о, моя пре-е-елесть, — кофемашина на маленьком столике у окна. Но главное, конечно, сногсшибательный вид на город. Представляю, как здесь красиво вечером, когда улицы и здания загораются тысячами огней. Такой контраст с нашим подземельем кадровых мышей. Но сколько же сменилось восседающих на этом троне.

Пока сижу напротив невыспавшейся госпожи из Цинцинатти, в её кабинет, как змей, просовывает одну лишь голову руководитель информационной безопасности. Тот самый, который точит на меня зуб. Прищуривается, глядя на меня, Славка его ещё не заметила. И мне кажется, что вот-вот они вдвоем заговорят на парселтанге³, высовывая свои длинные раздвоенные языки и гадко шипя.

Но враг, хитро улыбаясь, говорит, что зайдет к Славке позже.

Кто чем ощущает страх, а я спиной и затылком. Прямо колет и холодеет. Выходя из кабинета после встречи, хочется обернуться, чтобы защититься от угрозы. Знаю, он поблизости. И, возможно, пойдет сейчас ябедничать Вячеславе.

Половина сумасшедшего дня проходит в такой гонке, что я даже жалею, что наступил обед. Стас написал, что его срочно вызвали в офис — наша встреча в кафе отменяется. Беру круассан с курицей в офисном кафетерии и запретный кусок морковного торта. Почему запретный? Нет, мы не выращиваем травку в офисе и не добавляем её в выпечку, это вам не Амстердам. Просто испытываю стыд за сладкое.

Для меня, как гурмана и любительницы готовить, настоящее сокрушение — муж, любимое блюдо которого семечки. Серьезно, он готов на них протянуть хоть целую неделю. Торты на дух не переносит, мясо ест через раз. И вообще, говорит, что было бы здорово всем перейти на питательные тюбики, как у космонавтов. По этой причине мои сладкие шедевры оказываются либо в офисной кухне, либо на столе у родителей. Поглощать вредные углеводы в присутствии Стаса мне стыдно. Ем десерты, пока он не видит.

Я собиратель историй, и девчонки из отдела уже забили мне стоячее место за барной стойкой на кухне в ожидании очередного рассказа. Сегодня делюсь с ними невероятной историей о том, как дельфин закрыл своим телом пробоину в корабле. Он засунул голову в дыру корпуса. Это необъяснимо логически, но волшебно. Сверхъестественное добро — вот, чего нам не хватает в суровой реальной жизни. Внезапная помощь в последний момент.

Уже в кабинете, воспользовавшись отсутствием Кощеюшки, вдруг вспоминаю сегодняшний сон и рассказываю девочкам. В ночном видении я ехала в вагоне метро в платье, с голыми ногами и вдруг обнаружила, что они небритые, с грубой и длинной щетиной. Стыд и позор. Выскочив на ближайшей станции, бросилась на поиски брюк в магазине, чтобы скрыть «шерстяные гамаши» и не позориться. Но, как назло, везде одни платья и юбки, хоть убей. Конечно, мы смеёмся с коллегами, но во сне было не до смеха.

Может быть, мозг посылает сигналы, что я слишком много на себя беру? Может быть, лучше быть кокетливой дурочкой и не карабкаться на один уровень с альфа-самцами? Или я, как и Славка, мужик в юбке, но до «брюк» ещё эмоционально не доросла?

Кстати, помните мою университетскую подругу Лизон (иногда в шутку называю её на французский манер)? Она теперь мастер по шугарингу. Оказалось, что это не менее выгодное занятие, чем быть менеджером в банке. Может быть, всё проще, и сон намекал на то, что пора навестить подругу?

После обеда компьютер начал жить собственной жизнью. Вначале беспричинно дёргался курсор мышки, потом моргал монитор, и в итоге повис «синий экран смерти», а системный блок издавал звуки, напоминающие сирену скорой помощи. Моего электронного «помощника» забрали в IT-госпиталь, а я впервые вовремя пошла домой.

Примечания

2

Эффект Рингельмана — с увеличением количества участников, работающих над общим заданием, падает производительность. Например, если каждый по отдельности работник выполняет 10 задач в день, то вместе они выполнят только 18 из-за эффекта социальной лени. Когда человек работает сам, он рассчитывает только на себя и несет персональную ответственность за результат. Кроме того, затрачивается время на координацию и коммуникацию между членами группы.

3

Парселтанг — вымышленный автором Джоан Роулинг змеиный язык.