Полтора года жизни

Anne Dar, 2017

Продолжение истории «Один год жизни». Глория забывает смысл слова «целеустремленность», которое прежде определяло её судьбу. Именно благодаря этому слову она однажды вырвалась из провинциального городка, именно благодаря ему она вернулась обратно, именно благодаря ему она познакомилась с Мартином и именно благодаря ему с ней произошло то, что произошло… Целей больше нет. Ни одной… Восстановление Глории проходит тяжело и со временем выясняется, что никакого восстановления вовсе нет. Время, проведенное с Мартином, кажется туманной дымкой прошлой жизни, все связи с которой решительно оборваны… Но оборваны только со стороны Глории. "В книге встречается упоминание нетрадиционных сексуальных установок, но это не является пропагандой".

Глава 5. Германия. Эрфурт. Простуда

Проснувшись в девять утра, я удивилась тому, что умудрилась проспать беспробудным сном почти тринадцать часов. За окном до сих пор, или снова, лил дождь и в комнате всё еще было невыносимо холодно. Надев на себя желтые носки, которые этой зимой связала для меня бабушка, сделав дубликаты для Роланда и Мартина, я вдруг почувствовала себя частью сломанной мозаики, поэтому, недолго думая, стащила с себя тяжелый комок воспоминаний. Решив остаться в той же одежде, в которой была вчера, я вышла из своей комнаты в соседнюю и обнаружила свою тетку еще спящей.

— Сэм, ты что, еще спишь? — удивилась я, сев на корточки напротив Саманты. Обычно в такое время мы уже давно были на ногах.

— Я вчера до трех часов ночи рассказывала Тайлеру о прелестях запеканки твоей матери и магнитных вспышках на солнце, а так как за окном всё еще не распогодилось и нам некуда идти — я просплю еще минимум три часа…

— Ладно, — только и смогла выдавить я, после чего отправилась на кухню, стараясь передвигаться как можно более тихо. Я еще никогда не оставалась одна посреди чужой кухни (кухня в домике Мартина не в счет), отчего даже ревущий желудок не позволял мне пошарить по чужому холодильнику. Встав напротив окна, я начала наблюдать за тем, как капли дождя стекают по бархатным листам сирени, прислонившейся к стеклу. Не знаю, как долго я так простояла.

— Доброе утро, — послышался приглушенный голос за моей спиной, от которого по моему телу пробежала морось.

— Доброе утро, — обернувшись, отозвалась я. Тайлер стоял в дверном проеме и сонно подтягивался. — Я думала, что Вы еще проспите минимум три часа.

— Только не обращайся ко мне на Вы — это сильно режет слух, с учетом того, что я всего на полгода старше тебя.

— Разве?

— Да. Мы это вчера с твоей сестрой выяснили. Так почему я, по твоей логике, должен был спать сегодня до обеда? — поинтересовался парень, подойдя к холодильнику.

— Ты вчера проговорил с Сэм допоздна, и она изъявила желание проспать сегодня еще минимум три часа.

— Просто твоя сестра отличная собеседница и крупная соня. Позавтракаем?

Я не отказалась ни от трех закрытых бутербродов из хрустящих булочек, ни от пяти чашек чая, ни от шоколадного маффина. Мой аппетит буквально прорвало, так как за прошедшие пару суток я почти ничего не съела.

— Значит, ты часто переезжал? — без особого энтузиазма поддерживала диалог я, лишь потому, что передо мной сидел неплохой парень, совершенно бесплатно предоставляющий нам свою квартиру и пищу, а не потому, что мне действительно хотелось разговаривать. И потом, тот факт, что в основном мне приходилось молча слушать, меня вполне устраивал.

Только сейчас я по-настоящему обратила своё внимание на нового знакомого и не потому, что он сидел напротив меня, а потому, что было попросту неприлично не изучить внешность того, с кем собираешься прожить под одной крышей ближайшие полмесяца. Он был на полтора дюйма выше меня, обладал точеными чертами лица и глубокими черными глазами, от которых даже мурашки по коже пробегали (ну или они пробегали из-за прохлады в комнате). У Тайлера были красиво очерченные губы с приподнятыми уголками, а нос был образцовых римских пропорций. По его накаченным мышцам было понятно, что он является преданным приверженцем спорта, однако он был далеко не крупного, скорее даже мелковатого телосложения. Можно было утверждать, что у этого парня была весьма запоминающаяся внешность, однако до эталона мужской красоты ему было далековато — по крайней мере, по моим меркам.

За следующие полчаса я узнала, что Тайлер до десяти лет жил в соседнем от моего городе, но потом его родители разошлись, и ему пришлось сменить не только город, но и страну. Его отец восемь лет назад переехал в мой город, а его мать, сразу после развода, переехала в Эрфурт, где и познакомилась с его нынешним отчимом, от которого позже родила второго сына. Сейчас младшему брату Тайлера двенадцать лет и он пытается обосноваться в одной из лучших Варшавских гимназий, пока их родители занимаются продвижением семейного бизнеса (продают сантехнику и, судя по всему, весьма неплохо на этом зарабатывают). Со своим биологическим отцом Тайлер созванивается один раз в год на Рождество и больше с ним связей не поддерживает, хотя тот был бы и не против. Кажется, парень не желал близкого общения с отцом из-за затаенной на него, неведомой мне, детской обиды.

Следующие десять минут я самоотверженно пыталась вспомнить владельца имени Фред Купер и уже была убеждена в том, что определенно не знаю отца Тайлера, пока парень не обмолвился, что его отец занимает должность местного шерифа. В моё сознание резко ворвался образ пожилого, черноволосого мужчины, с пышными усами под носом и легкой хромотой на левую ногу.

Следующие пять минут я конвульсивно выдавала звуки, которые должны были рассказать обо мне, но скорее просто напрочь убивали мой образ:

— Эммм… Я всю жизнь прожила в своём городке… Хотя нет, я еще жила в Лондоне. Хотела стать терапевтом, отучилась почти четыре года, но… Тогда не сложилось, а теперь не хочу… Решила путешествовать со своей… Сестрой.

Это всё, что я смогла выдавить о себе, параллельно умудрившись не задеть какую-нибудь дрожащую нить боли в моем нутре. Я определенно выглядела глупо, но мне было наплевать. В последнее время, мне было наплевать не только на то, что именно окружающие хотят от меня услышать, но и на то, что они обо мне могут подумать.

Я и вправду не хотела восстанавливаться в университете, чтобы в итоге стать квалифицированным терапевтом. Обычно, после подобной жизненной катастрофы, которая произошла со мной чуть больше месяца назад, люди наоборот рвутся стать каким-нибудь врачом, чтобы помогать беднягам, попавшим в похожую ситуацию… Я же напротив теперь хотела отстраниться от всего, что хоть как-то могло было быть связано с местом, где людей зачастую оставляют наедине со своей болью. Никаких больниц, поликлиник, терапевтов… Кем быть дальше? На данном этапе своей жизни, для меня просто быть — это уже достижение.

* * *

Телевизор транслировал сплошные немецкоговорящие каналы, что сильно резало слух, поэтому мы перешли на игру в нарды. Пока я кидала кости, Тайлер что-то рассказывал об Эрфурте, о своем законченном обучении в Берлине и неутешительном прогнозе погоды. Парень был явно из любящих поговорить, а я была из тех, кто предпочитает слушать (карты сошлись), но спустя два часа беспросветного монолога обеим сторонам стало скучно. Ситуацию, как обычно, спасла Сэм. Втроем мы сыграли в “Пандемию”, “Билет на поезд” и пару раз в “Джин-Рамми”, после чего я отстранилась, предпочтя наблюдать за игрой, а не участвовать в ней. Сэм с легкостью обыгрывала нас, поэтому я решила вовремя сдаться, когда Тайлер напротив вошел в азарт и трижды сыграл с рыжеволосой в “Цитадели”, пока, наконец, не обыграл соперницу. В середине третьей партии я обнаружила повесившуюся мышь в холодильнике и, пошарив по онлайн-карте города, обнаружила, что рядом с нами расположился супермаркет “REWE”. Решив не дожидаться окончания партии, которое должно было состояться минимум через полчаса, я тихо собралась (благо кроссовки, и куртка к этому времени уже успели высохнуть) и отправилась в магазин, сообщив о своем решении лишь после того, как перешагнула через порог. Откровенно говоря, мне просто не хотелось давать этим двоим шанса уцепиться за мной, так как к вечеру я уже успела устать от шумной компании, которую они из себя представляли.

Дождь закончился примерно полчаса назад и, отметив шесть часов на мобильном, я подняла голову вверх, чтобы убедиться в том, что вода и вправду остановилась. На улице было до жути прохладно, так что я весьма скоро пожалела о том, что забыла надеть бейсболку и, спрятав волосы под капюшон, быстрым шагом отправилась по карте у себя в голове. В принципе, заблудиться было нереально, так как до пункта назначения было едва ли больше пятисот метров. Оказавшись в огромном помещении с голубоватой подсветкой неоновых ламп, я вдруг с облегчением выдохнула. Здесь никто меня не знал и я могла спокойно разгуливать вдоль широких прилавков, совершенно не переживая о том, что кто-то меня окликнет и выведет из транса лишь для того, чтобы поинтересоваться моим самочувствием. Я рассматривала неизвестные мне сокосодержащие напитки, сладости и молочные продукты, пытаясь прочесть замысловатые название каждой заинтересовавшей меня диковинки. Медленно передвигая ногами, я ложила в корзинку всё то, что хотела попробовать, впервые за всю поездку совершенно не обращая внимание на цены, потому как считала, что мы должны Тайлеру минимум сто долларов за проживание в течение грядущих двух недель, а так как он деньги не брал, я просто обязана была разориться на продукты. Прошло около получаса с момента моего прихода в REWE, когда я оказалась в ста метрах от кассы с полной корзиной в руках. Остановившись напротив очередной стойки, я начала рассматривать разнообразные сухарики, чипсы и попкорн, внимательно вчитываясь в неизвестные мне названия. Уже через пять минут, держа в руках чипсы “Pringles”, я пыталась понять, хочу ли я их настолько, чтобы разориться на пару евро. Я так глубоко ушла в размышления о своем “желании-нежелании”, что совершенно не заметила появившихся передо мной Саманты с Тайлером. В итоге парень буквально выдернул у меня из рук корзину с продуктами, взял три упаковки рассматриваемых мной чипсов и мы отправились к кассе, где он же и расплатился за покупки. Конечно, это был жест доброй воли, который мы с Сэм не могли не оценить, однако лучше бы я сама расплатилась. Уже после того, как мы вышли из супермаркета, я поняла, что мне очень неприятно. Из добрых побуждений, этот парень словно влез в моё личное пространство, которого и так оставалось у меня не много.

Домой я шла, словно сжатая пружина, готовящаяся вот-вот выстрелить. Лишь зайдя в квартиру и расстегнув дрожащими руками куртку, я поняла, что меня знобит.

— Выглядишь как-то не очень, — заметила Саманта, вешая свою куртку в шкаф.

— Бледна как мел, — подтвердил Тайлер. — Всё в порядке?

— Никому не холодно? — поинтересовалась я, явно дрожащим голосом.

— Вообще-то в квартире достаточно тепло, — ответила стоящая передо мной в одной футболке Сэм. — А ты укуталась в толстовку… Погоди-ка, — вдруг притронулась к моему лбу рыжеволосая, — да тебя знобит!

— Похоже…

— Тайлер, у тебя есть градусник?

Пока они отправились на поиски аптечки, я зашла в туалет, решив не закрываться на замок, так как чувствовала я себя откровенно паршиво. Еле как опорожнившись, я натянула на себя штаны и внезапно осознала, что нахожусь в предобморочном состоянии. Отойдя подальше от унитаза и медленно опустившись на четвереньки, я легла на пол под раковину так, чтобы входная дверь не врезала мне по башне, если кто-то вдруг снова захочет нарушить моё личное пространство. Переведя взгляд с нависающей надо мной раковины, я начала рассматривать стены из шоколадного кафеля. Почему в своем большинстве ванные комнаты делают в светлых тонах? Это, наверное, потому, что в ванную обычно не проникает дневной свет…

Я размышляла о том, как же удачно было придумано — обложить ванную комнату матовым кафелем темно-шоколадного цвета, когда вдруг смутно начала понимать, что постепенно проваливаюсь в темноту.