Черная Принцесса: История Розы. Часть 2

AnaVi, 2023

Продолжение книги "Черная Принцесса: История Розы. Часть 1":Дорогой дневник!Ты как-то мне сказал: «Ты – не бог, чтобы дать кому-то жизнь. Не дьявол и чтобы у кого-то ее отнять». И был прав. Но лишь – отчасти. Ведь я – ангел-демон, провожающий одних к чистилищу, других к небытию. Пока кто-то же, «похожий» на меня, молчаливой тенью творит что-то за моею же спиной, а получаю за это – я. Опять же, если верить Е… му, что сначала ненавидел, а после, будто взглянув иначе – в самое нутро – за что-то и полюбил. Ну, а кто же эта «тень»? И что ее связывает с… ним? А главное – какова вероятность, что из-за нашей же с ней «похожести», «ненавидел», как и «полюбил», он не меня? Это нам с тобой только лишь предстоит выяснить. Ты же со мной(!)

Глава 21

****¹

— Проходи! — Ответил на «зов» Софии Егор и открыл дверь своей комнаты, «для вида» впуская тут же появившуюся из бело-черной дымки посередине нее девушку. И пока та проходила к его кровати, расположенной прямо напротив двери, сделал пару шагов к последней и оказался за ней, как в засаде и западне.

— Так и… В чем суть? — Плюхнулась-таки на кровать София, отмечая про себя, что если где-то претенциозность на цвет-стиль и была в комнатах, то вся она собралась здесь: прямо-таки и во всех же оттенках серого. Не считая, правда, стен и потолка: что был натяжным и белым, с холодным, в цвет же него самого, встроенным освещением, а первые — черными и… грифельными; на которых то тут, то там — имелись какие-то белые меловые наброски: строчки и записи, просто надписи… Одним словом: хозяин — творец! Мебель же, будто подпевая им и тут же в тон общему настроению помещения, целиком и полностью состояла из темного дерева, почти сливаясь с ними и таким же темным ламинатом; выделяясь из всего, разве что, светло — или, соответственно, темно-серой кожей, замшей и своей же все выпуклостью-объемностью. По левую же сторону от двуспальной кровати и небольшой тумбы; коих было две и по обе же стороны от первой — для всякой мелочи: вроде тех же книг и тетрадок, блокнотов и ежедневников с канцелярией, телефона и планшета с зарядниками, но и не для торшеров, ютившихся, в свою очередь, на металлических ножках и под темными же плафонами на стене над ними, стоял шкаф-купе. В конце ее, и тут же «ногах», располагалась узкая, но и при этом же длинная черная банкетка, обтянутая темно-серой замшевой тканью. И если бы не темная, без стеклянных вставок, и в тон же все входной двери в комнату, дверь в ванную — шкаф мог бы занять и всю стену: а так, был «всего лишь» до потолка и в одну часть, пусть и опять-таки до середины, стены. По правую же, уже и от них всех, сторону — располагался «рабочий уголок»: из темного деревянного компьютерного стола, непосредственно же самого черного «стационарного» компьютера; состоящего из трех больших, словно телевизоры, изогнутых мониторов, одного и посередке подвешенного на стену и стоящих двух по бокам, один из которых был еще и перевернут, «системника», компьютерной мыши, клавиатуры; и компьютера поменьше — серого ноутбука с и в цвет же ему такой же мышью. Рядом к нему был приставлен темный деревянный шкаф с альбомами, книгами, журналами… и прошлыми личными «наработками»: во все тех же тетрадях, ежедневниках и блокнотах, что было видно по особой, внимательной ухоженности и «сложенности» одних; чуть ли и не по цветовой гамме и алфавиту; и где-то отсутствующим, задвинутым не до конца или сложенным друг на друга другим. Канцелярия здесь же, как и все возможные принадлежности, «приложения» к технике; вроде наушников, переносных зарядок, дисков и прочих проводов; были спрятаны в выдвижные и обычные ящики стола. Напротив же кровати, на стене, висела черная прямо-таки и огромная плазма: приходясь — на большую же ее половину; когда же оставшаяся и краешком — все так же смотрела прямо на и в дверь. Знаменовал же, и тут же высветлял, комнату — белый пластиковый балкон: с окнами до потолка, хоть и не в пол, но и во всю же уже стену, ограниченные широким подоконником и так же все закрываемые черными тяжелыми шторами с двух сторон на ночь и открываемые днем, озаряя всю комнату дневным светом; а заодно и помогая потолку — не уйти окончательно в темень и тень. Минимализм… Как он есть. Как он и был. Но и было бы: с чем сравнивать! Забитыми мастерской и самой комнатой Александра?.. Картинами и статуями. Законченными и не… Частями их. Как, опять же все, думала София, но и была же сама пока — только в первой. Или комнатой Никиты, в которой было… Все. Вот, просто… Все! От красного металлического кольца с белой сеткой для баскетбола до… того самого же подвесного кресла. А где-то между — еще велотренажер, дорожка и… гантели. Пластиковый синий настольный хоккей на металлических ножках. Малый теннис… С зеленым глянцевым деревянным столом, белой сеткой и в цвет же ей разметкой. И бильярдом… Со своим уже черным пластиковым столом, укрытым зеленой тканью: с белой разметкой, черными оборками по краям и лузами в них с такой же, как в теннисе, сеткой… Со светло-коричневыми деревянными киями, разноцветными шарами, под номерами, специальным кубиком-мелом и темно-коричневым деревянным треугольником, для выставления тех же все самых шаров «по форме» на поле. Да… Не было только — большого тенниса и… боулинга. Но и если бы он разобрал вещи по углам!.. Наверное, и его бы — девушка сполна бы оценила. Ведь и яблоку так — негде было упасть; и сельди протиснуться. Поэтому и падал — он, и так же протискивался, когда вставал с кровати утром: не с той ноги, а и точнее — стороны. Или ночью, перед сном, водицы испить. Или что-то доесть… Просто: квест. Одним словом. А не «творческий беспорядок» и… Двумя. — Ты стоишь — там. И?.. Что? «Долго»?..

— Пока она ни придет. Ну а ты… Приманка. Или наживка!.. Как угодно, — указал он на брюнетку своей правой рукой, левой же — на себя. — Ловушка.

— Скорее: «ангелоловка», — фыркнула София и упала спиной на постель, заправленную черным ворсистым пледом. — Так приятно это слышать!.. А и особенно — в первый день наших: как бы э… отношений. И это я: цитирую. Прямая цитата и… Полное… название, — затем скривилась и перевела на парня свой взгляд от потолка. — Мы можем вернуться к тому моменту, где я это произношу… и докидываю до кучи: подумаю?

— Как будто бывали и бывают моменты, где ты не думаешь… — закатил глаза блондин, а затем резко открыл их и воззрился на нее таким улыбоном, что девушка повторила закатывание глаз и отмахнулась от него правой рукой, левую же опустив на живот, понимая, что сейчас будет что-то из его стандартно-нестандартного. — Точно!.. Мы же его как раз и ждем. Один из них… А другой, в смеси краски и крови, на твоем теле!

— Попрошу!.. — Вновь подняла свою правую руку София, но и уже указательным пальцем вверх, после чего перевернулась правым боком к двери, лежа все так же на спине, чтобы видеть Егора за ней и закинула ноги на квадратные колонны с пиками-треугольниками на концах по краям-бокам и, соответственно, ножкам кровати. — Крови там — нет. Ну, может, чуть-чуть. И… Пара капель. Си-ня-ки! Синяки, а не… «Кровь».

— Да-да!.. — Охотно покивал ей и в общем Егор. — Лучше скажи это — картине… в мастерской Ксандера. Могла бы не тратить краски, знаешь, а сразу брать с травмированных мест — и на холст херачить. «Жизнь, как она есть»!.. Во всех красках и оттенках… Контрастах. Тонах и полутонах… Свете и тенях! Ага. А тьме — не хочешь?.. — Прикрыв глаза и откинувшись к потолку, девушка грузно выдохнула и начала считать до десяти, представляя прыгающих через забор… кроликов! Эти исчадья ада, с кроваво-красными глазами, не прекращали сниться ей от слова… совсем. Полностью перекрыв и заколотив, за — и добив — любовь к этим «пушистикам» напрочь. Как и к медведю!.. Который… То ли перестал помогать. То ли… И выскальзывал из ее рук, падая на пол, а она, в то же самое время и вместо же него, обнимала руками подушку и спала… во всей своей красе. И при всей же… красе: красного на белом и белого… на красном!.. А и особенно — после того, как узнала: кто за ним скрывался и… скрывается. По сей же день. И если с того, самого первого раза и от-, сначала: это было — даже занимательно. Интересно. То после… Эта «крольчачья»… душа!.. Начала делиться и… умножаться. Пре-умножаться! Раз кролик, два кролик… Альтернатива баранам? А почему бы и нет? Только с каждым разом — их становилось все больше. И больше!.. В плане… Они росли: как на дрожжах. Одновременно: в рост и… ширь!.. И начавшись — им. Одним. Которого — хватало. И хватало же: изначально!.. Закончилось — им же, но… таким: чтобы с помощью воображения — его можно было… «разтроить». После чего, и затем, «раздесятерить» и… заставить сигать через все и ту же самую «деревянную конструкцию»: пока она бы их отстреливала — на жаркое… В прямом смысле. Как в тире!.. Стреляя. По фигуркам. Девять кролик, десять кролик!.. Отлегло. — Соф… Ну прости! — Как сквозь вату и тут же воду уже даже и прокричал Егор и брюнетка открыла глаза, устремляя свой карий мутный взор на парня. — Не молчи… только. Пожалуйста. Говори и кричи. Ори!.. Только: не молчи. — Оказывается, все это время, пока она пыталась не убить его во внешнем мире, пребывая и убивая как раз таки во внутреннем, он долбился и прямо-таки взывал к ней извне… вовнутрь. И обратно. — Не обламывай меня!.. Повторно. — Попросил затем, почти и успокоившись, как только увидел хоть какую-то ее реакцию на себя блондин. — Озон, конечно, озоном. Но и никогда он… в тишине. И молчании!.. Душит. Знаешь…

И тут — удивилась уже сама София, а не только ее глаза, только разлепленные-сфокусировавшиеся и уже стремящиеся на лоб; а там — и дальше.

— А… То есть, я теперь еще: и «динамо»? Прекрасно! — Всплеснула руками девушка и злобно прищурилась, поджав губы. — Хотя и если так подумать и… до-думать!.. От этой же самой стенки сплясав, которую ты сейчас и подпираешь. Я лежу в твоей комнате. На твоей кровати… И если кто-то и есть, из нас двоих, динамо: то это ты сейчас.

— Оу, это приглашение? — Сменил молебный взор на игривый, как и голос, Егор.

— Это: предупреждение! — Выкинула теперь уже и в его сторону свою правую руку, с поднятым указательным пальцем, брюнетка. — Ты не принял во внимание мою просьбу о шкатулке… со всеми твоими шутками и прибаутками. А я?.. Да. И когда-нибудь, когда она наполнится, я вытрясу и вылью все, что в ней есть, на тебя!.. От широкой души и… большого сердца. Просто утоплю тебя в этом, Егор! Удавлю. И… Удушу. Без озона!..

— Только: асфиксия!.. — Поднял тут же руки, перед ней и собой, в «защитном жесте» парень. — И только: сексуальная. Можно: эротическая…

— Да кто тебя спрашивать-то будет?!..

Но и не успела София как следует на него в очередной же раз наехать, как дверь распахнулась и в комнату буквально и влетела Карина. Благо, Егор успел поймать деревянный холст своими руками до того, как он прилетел бы ему по лбу; равно как и до того же, как своим громогласным хлопком-ударом — тот уже и успеет напугать шатенку донельзя. А и точнее: раньше, чем и он же сам ее — всем своим и не сразу; не размениваясь на такие и не частности. Хоть и чего произойти было и не должно: ведь они изначально договорились обо всем. Но и кто его, да и ее, знал, куда приведет эту самую девчонку ее же специфически-сценическое мастерство: которое она только недавно в себе и открыла. Да и банально — просто решив не рисковать, да и тем более в своей и своей же комнатой, как и побыстрее перейти к делу: он начал затем не спеша ее притворять, пока шатенка тяжело дышала и не сводила взгляда с Софии, стоя перед ней и только готовясь начать размахивать в панике и шоке руками; а там — и крыльями.

— Попалась, птичка!.. — Осклабился блондин и только тогда, когда щелкнул замком изнутри, «на всякий случай», подошел к девушке со спины. — Ну привет…

— Егор? — Ахнула от «удивления» она, повернувшись на его голос, после чего перевела непонимающий и встревоженный взгляд на брюнетку, которая и бровью-то особо не повела. Как и не выдавила и не выдавала ничего и никак ей же навстречу. Ни своего страха, ни паники. Ни опасности и ни тем более шока. Да и обе — были хороши!.. Только, вот, одна играла, а вторая — нет. Да и первая — не больно-то и старалась. По сути, она и боялась-то: по-настоящему. Но и не самого парня, как зла и… София. Хотя бы: и недавно. А скорее: как неизвестность. И что он мог, вполне и не только в перспективе, с ней сделать. С ней же: самой! Ведь она — таила подругу и все, что с ней было, так или иначе, связано. В негативе и позитиве… Чего, и в принципе, не знали ребята. Да и чего уж там: что он сам — мог сделать и с самой же Софией: после всего рассказанного и высказанного в одно время, буквально и всплывшего на поверхность. И… Но в и то же время: для нее и… занырнув. Он ведь плохо поступал с ней — все это время!.. А куда еще могла завести его эта «слепая больная любовь» — ей только предстояло понять и научиться распознавать. Собственно, как и самой же Софии. Пока же — она просто опасалась за подругу; и вроде как — играла для нее и него. Но на деле: лишь преувеличивала. Выдавая — насколько у страха глаза велики. И параллельно: борясь с этим — к нему. Неуверенностью. И страхом, да, пусть и на остатке, но и к неизвестности. К неизведанному и неизвестному. Знал ли он о ней то, что знала она? Слышал ли то, что говорили они, и слышала она? София же, в это самое время, просто улыбалась подруге, сжав кисти рук замком и расположив их на своем животе. Что не успокоило вторую — ни разу. Совершенно. И… Совсем. Ведь это могла быть — и истерика. Только: скрытая. Что — еще хуже. — Соф?.. — Решила вновь начать шатенка, уже с другой, коль и не другого, и тут же возымела эффект.

— Привет, Кари! — Улыбнулась еще шире София. — Как дела? Как жизнь молодая?

— Что ты с ней сделал? — Развернулась она и «впиявила» взгляд в парня.

— Я?! — Округлил глаза Егор. — А не ты ли молчала, с ней же, к слову, на пару, о том, что с ней сделали? Вы же и вместе — сделали: не меньше. А в данном, и конкретном случае, ты! Да… Сейчас мы говорим и по-говорим: о тебе. Ставь «заглушку» — разговор предстоит не из быстрых!.. А уж и не из легких и приятных: тем более.

— Не понимаю, о чем ты… — сглотнула девушка, пятясь спиной к кровати и к Софии заодно: как бы и ища поддержки и защиты — от надвигающегося на нее блондина.

Может, она и хотела, была одной из первых, кто узнала и кто тут же захотела рассказать, а не скрывать. Но уж точно не думала, что кандидатом на «тет-а-тет», при прямо-таки и пустом же доме, будет сам Егор; чего она никак не желала и боялась, уже не играя. И да!.. Она знала, что ей придется ответить. И она ответила — при всех, еще раз извинившись. Но — там. И без него. И сделала бы — то же самое: с ним; но и будучи со всеми. И пусть с ним даже — наедине, но: со всеми. Наедине… со всеми. Зная, что поблизости — кто-то есть. Кто-то, пусть и чуть, но сильнее его. А теперь и здесь — не было никого… подобного; а он — был: перед ней. Как не внушая доверия до, так и не внушая его же… после. Никакого доверия! Как в разумном, так и в эмоциональном планах. Никакого и ни-ког-да. Да. И если даже София уже, в свою очередь, взгляд начала, мало по малу, менять; как сама же Карина поняла, по и той же все расслабленной позе и общению с ним до на кухне, о чем они еще так и не успели поговорить; то она держалась «плотничком» своего взгляда, как и мнения. Которых не могло сломить и переломить — ничто, а уж и тем более никто, на противоположную же сторону. Хотя… Что уж и говорить об этом: на фоне готовящейся, будто и к нападению, а то и прыжку, позы парня и темных, прямо-таки еще больше и темнеющих зрачков, которые вот-вот готовы был поглотить радужки, а после и глазные яблоки, утопив их всех, все и вся же, в темноте, черноте и тьме… не ночи.

— Прекращай!.. — Прорычал Егор и продолжил неумолимо сокращать между ними расстояние. — Мы тебя сюда не рассусоливать позвали. Было бы оно так — Софи бы не тратилась на мысленные пересылки, а голубями выслала бы тебе просьбу о встрече. Глядишь, к какому-нибудь «очередному пришествию» и свиделись бы… Все ты понимаешь! Мы говорим о том, о чем ты была в курсе. И о чем, с сегодняшнего дня, так уж вышло, в курсе и я. Не целиком!.. Без переодеваний на глазах друг у друга, как в случае… с тобой. И не в полном стриптизе, как в случае уже и именно со мной. Но и этого хватило, знаешь!.. И этого, как о… казалось, оказалось достаточно, чтобы понять: что это! И как, по левому боку же, располагается. Как у меня!.. Только: не с одной стороны. По рукам. Большей части туловища и ног… Но — с грамотным уточнением и звездочкой! — И поднял правую руку в воздух, словно бы и тем же самым мелом по стенам, выводя каждую букву. — P.S. Без ран и синяков. Без их трансформации!.. — После чего отряхнул руки и уже прямо-таки и навис над девушкой. — Но я — демон! Ко мне вопросов — ноль. Тьма — мне: присуща! А она… — и с кивка головы, за шатенку, указал на Софию, — наполовину. И на эту же самую «половину», к ней же самой, они: есть. Как и к тебе!..

— Опа!.. А что там: за туловище и ноги? — Влезла в разговор брюнетка, выглянув уже и сама из-за спины Карины и пройдясь взглядом по названным частям тела парня.

— Ты и руки целиком не видела, малыш… — усмехнулся блондин, резко меняя цвет глаз на прежний и как-то даже расширяясь в спине: сбрасывая напряжение и будто бы расправляя крылья. На что Карина приподняла брови в немом вопросе, но и так и промолчала. Себе дороже!.. Потом спросит. И не у него. И уж что точно, не в близи и при нем. — Что в общем. Что в частности… По частям и отдельным рисункам? Но в деталях… Все будет!.. Все еще будет, но позже. — Пообещал он ей и вернулся взглядом к Карине. Тут же, словно бы и по неслышному щелчку пальцев, возвращая глазам черное марево, а груди — дыру бездны, расширяющуюся с сужением и сжатием ее же, как и напряжением спины. — Разбираем проблемы — по мере их поступления… И сейчас — к нам поступила Карина!.. Присаживайся. Сказал же: долго и трудно!.. Да и не забывай, что в гостях.

**²

… — Это: не «стриптиз души», парень! Девочка танцует — под покровом ночи. Лишь: под вино. И только… в vip-ложе. Исключительно: для чертей и демонов. Единственно: для дьявола… Ты же — не относишься: ни к тому, ни к другим!.. Извини.

— А «договориться»?..

— Не все в этом мире — крутится вокруг денег. И не все, в этом самом мире, готовы и крутятся — вокруг и ради них… Есть ценности, не цена и цены: не тянущие на дно. И не требующие, как и главное — не заставляющие крутиться!.. Насильно. Да, бесспорно, ты и я… мы все крутимся, так или иначе, но… Иначе! Только лишь: чтобы жить. Не вы-…

— Ве-…

— Ве-ртишься?! Да. Но и тебя — никто не принуждает. Не ждет этого: с и от тебя!

— Какие именно: ценности?

— А есть ли они, и в принципе, в тебе? Вот!.. Это уже: другой вопрос. Ответишь и, может, договоримся. Хотя… Вряд ли!.. Ты им — не нравишься. Никогда не лезла в политику и экономику… Но «право на неразглашение и объяснение причины отказа» в том или ином, знаешь, приглянулось.

— Кто к ним относится?

— Не как?.. Хм. Забавно, что и именно ты — это спросил! Важнее-то, как раз таки, кто к ним: не относится. Да и может… Они не настолько и «монстры»? А монстры — кто-то вне… Как раз те: кто к ним не относится и хочет договориться!.. И это… Ты. Да…

****

–…Только демоны имеют право — делать такое и не такое! — Вещал Егор уже битых пять, не то и пятьдесят пять минут к ряду, будто бы и выступая на кафедре перед двумя нерадивыми студентами. А если и точнее: студентками. Что все еще сидели напротив него, на его же кровати с головами, как и взглядами, опущенными к и в пол; и руками, сжатыми меж собой, так еще и между ног. Где и София — по факту, Карина же — для виду. Так еще и влетая, попеременно, в его мысли — фразами: о скором прекращении экзекуции и переходу к делу. Егор же отбивался — от них и нее тем, что… Чем больше он забьет Софии мозги сейчас, тем легче будет на выходе и выхлопе: она просто устанет и даст все, что им нужно от нее. Ведь и уже — она мысленно о чем-то размышляла, уплывая от сути: смотря в никуда и оглаживая кисть левой руки правой же рукой. Будто бы и между прочим. Но — нет! Пока его же взгляд — был прикован к черной пластиковой поверхности: ее телефону, что торчал из ее же левого переднего кармана штанов и вот-вот готов был выпасть, но как и в случае с автоматом с игрушками — все как-то не то и… не туда. — …И только им — имеют право их делать! Только они — имеют право их делать: себе и сами. Но и как же хорошо, что только они имеют возможность — их скрывать. Хотя с тобой — это так себе сработало, Софи!.. — Перешел уже и на личности парень, решив дожать и добить ее — в этом моменте: прекрасно зная, что от частого повтора своего имени — она-то уж точно долго так не протянет. Не потому, что не любит… Не его. Излишнее же внимание: к себе. — Табак. Татуировки… Дальше: что? Куда твоя «мученность» — занесет тебя же дальше? Да!.. Ты наполовину: и того, и того. По чуть-чуть, скажем так, от каждого!.. Но и не брать же — все отрицательное; и сразу. Весь… негатив. Одним заходом… И в себя же одну. Софи!..

— Но я ведь — не сама… — подняла, наконец, взгляд с головой от пола девушка, утирая параллельно правой рукой и мельком все-таки выступившие слезы, уже и собравшиеся к тому времени от муштрования ее черепной коробки: не только снаружи и другими, но и внутри и лично ей самой. «Самокопания» же — никто ведь пока не отменял: так еще параллельно с их копанием и до-капыванием. Но Егор воспринял все это на свой счет, как степень «перебарщивания», и дал себе воображаемую затрещину, сжав губы в одну полоску. — Я этого — не хотела. Хочешь, чтобы я подтвердила твои прошлые слова и мысли?.. Ладно! Не сама и не хотела! Не сама — ложилась под удары и ее краску! Не сама — выбирала рисунок и место!.. Курить начала? Я, да, сама. И не спорю… Но только — потому, что благодаря дыму. Или пару… Не важно!.. Благодаря — им: я могла, пусть и ненадолго, но, забив, забыть… — И только хотела продолжить, как Карина подсела поближе к ней, будучи и сидя слева же от нее, и положила свою голову ей на левое же плечо, обнимая, уже и расцепленными своими же руками, ее за талию. И прижавшись к ней своим телом, так сильно и крепко!.. В поддержке и опоре. Она будто бы и случайно надавила на тот самый карман, который и сам-то был не плотно прилегающим из-за ткани и самой врезной формы, да и вида штанов, но а тут стал и вдвойне, так еще и встал, телефоном же и поперек, пусть и не горла, и все же, впиваясь в бедро хозяйки. На что уже и сама София, чуть хрипло прошипев-простонав, изъяла его и передала доверительно подруге. — Подержишь?

— Конечно… — закивала шатенка, сразу отхватывая боковым зрением, судя по глазам и реакции парня, сотню баллом за сообразительность. Вот только хмурый прищур, последовавший сразу и затем, минусовал половину очков Гриффиндора: за то, что там, все-таки, уже не ее территория. Да!.. И с некоторых пор — все же: его. И не ей прижиматься так и к ней. Да еще и мацать: почем зря. Так и тем более же еще — на его же глазах. В его комнате!.. И на его же кровати. Уж что-что, а подобного рода увеселение — он выбирает сам. Как и кандидатуры, на сии же вакантные места, подбирает так же. И Карина — не то, что не подходит: даже ведь не рассматривалась им. И не собирается!.. На что уже и сама шатенка — негодующе закатила глаза, но и все же промолчала. Опять!..

–…я могу выйти из этого тела и не вспоминать о том, что меж этих линий, которые видны раз от разу: как зажившие. Заживающие… Только-только образовавшиеся!.. Как синяки и… раны. Которые только лишь после — перейдут в них же и эти… линии. И добавят: нового орнамента. Живые и мертвые… Новые и старые. И все — под коркой. Могу — забыть, что только благодаря этой тени на моей репутации и темной силе в крови, благодаря им… этих синяков и ран — нет, на самом деле. Нет на теле — нет и для системы!.. Системы ценностей и… прочих. И что благодаря им — я знаю, что меня никогда не спасут и… мне не помогут.

Первые крупные слезинки начали образовываться и скапливаться во внутренних уголках глаз, что девушке пришлось сильно сжать веки: дабы не дать им прорваться, если уж и не впитать или затолкать их обратно. В такие моменты — ей становилось по-настоящему одиноко: внешне и внутреннее!.. Находясь среди людей… и с собой — она: все равно оставалась одна. Один на один… с этим. И никакое положительное расположение духа до этого, как и после, не спасало. Был — остаток… И был: осадок. Которые: оставались… и травили. Травили — все и… вся. Всю.

— Что ты такое говоришь?!.. — Начала было припираться Карина, но и тут же была остановлена «цыком» Егора. Который, мало того, что проиграл девчонке: в споре, который они и не назначали. Даже и: не начинали. Не она. Но тут — были вскрыты: мужская гордость и стержень, его честь и достоинство; подцепленные той, что, пусть и делала все правильно, но сбивала девушку, подругу с панталыку-мысли. Так еще и вместо того, чтобы успокаивать и успокоить Софию, он был вынужден сперва одернуть Карину, раз от разу лезшую то в свою, то в Софьину бочку затычкой. Пробкой!.. Жженого сахара. Да-к и мало того, что просто перебивая, еще и беря право на первое слова. Уж этого он никак стерпеть не мог. И, дернув мельком головой в сторону двери, как бы еще пока и именно намекая, да и тонко на выход, проводил взглядом «Карину» до нее: будто бы еще и таким образом говоря, что большую часть, нужную для них и него, они обсудили и в дальнейших, ее же услугах, они не нуждаются, а вот, в его и уже применительно София, без нее, да, кивнул и тут же отвернулся. На что уже и сама девушка, хоть и без особого желания, но кивнув в ответ, еще раз посильнее сжала подругу в объятиях и прошла к той самой двери и по тому же самому пути, которую да еще и так услужливо, все же открыл ей сам Егор, но и чтобы лишь затем закрыть ее за ее же спиной: хлопнуть ей и перед ее же лицом — уже сама она ему не дала. Затем, вернувшись к Софии, и таки пока решив, что дергать ее, с поднятием головы и желанием смотреть глаза в глаза, смысла нет, просто сел перед ней на корточки и взял ее руки в свои: даже и сам пока не готовый к этому — не столько презирая женские слезы в принципе, сколько слезы ее и из-за себя-него. И пусть даже: не совсем и не до конца. Но: в общем-то! Да и все же: по нему. Не себе, как… н-ей.

— И зачем это было нужно? — Фыркнула тихо брюнетка, не поднимая головы и обращаясь в их уже и сцепленные руки, но и прилетая обвинением — точно в цель: слыша тишину в ответ, море… А после: и тяжелое мужское сглатывание. Сухо!.. — Я бы и сама все вам дала и отдала. Можно было обойтись и без этого нравоучения и… цирка, Егор.

— Мы просто не знали: как к тебе подойти и… подъехать. Как подступиться!.. Понимаешь? — Опустил он уже и свою голову подбородком прям меж их ладоней, щекоча нежную кожу девушки своей пусть и мелкой, но и достаточно грубоватой щетиной. И все же, пусть и мельком, случайно, но и поймав, наконец, ее взгляд, хоть так и без слов — попытался передать все то, что было сокрыто под этим; и каков был истинный смысл всего этого. Не столько — умыкнуть и увести из-под ее носа и взгляда, сколько… Не дать ей страдать… дважды. Сначала — из-за насильственного, буквально, обнажения. А после — и переживания всего этого… снова. Софии же ничего не оставалось, кроме как и после этого же прикрыть глаза и, грузно вдохнув через нос, так же выдохнуть через рот, с легким кивком соглашаясь с этим. Ведь и сама бы она — вряд ли… Нет!.. Когда-то бы — смогла. Определенно. Но!.. Точно — не так скоро. Не сейчас. И… Здесь. А судя по всему и как они торопятся: сроки ее — уже вышли. И она, прямо-таки и влетев в «deadline», вылетела из «тайминга» — на всей скорости. Выпав из реальности. И забыв, что с этим, вполне возможно, могла быть связана и не только она. Но только она — замалчивала все это. И что, вполне возможно, и даже реально, стала тем, той: кто сокрыл преступление. Если: и не преступлени-я! И теперь те статьи про «черную магию» — как никогда стали, буквально, на злобу дня: являя собой — не столько похожесть, сколько идентичность. Но что именно из этого — сама Роза? И что именно — хочет она? Девушке было — не только страшно вообразить, но и страшно подумать. Начать даже: просто думать и размышлять.

— Ты не виновата, Соф!.. Слышишь? — Блондину было и не обязательно залезать в ее голову, чтобы прочитать все: и понять — о чем, ком она думает. Она же была — как открытая книга. Не только: для него! Ведь и переживала все — на жизни и по жизни. На своем лице и в своих же глазах. А первоначально: и в своей же душе. — Ни в чем!.. Да и мы же еще не до конца уверены, что это наш случай. Что-то… из того! Не видели всего… целиком. Но по фотографиям, сделанным сразу, после принесенного тебе вреда, Розой — мы… — и он оборвал себя, сжавшись. Сжав — челюсти. Борясь со злобой к женщине и страхом к девушке, и по девушке, одновременно. — Мы сможем — восстановить полную картину событий. И!.. Если не спасем всех. Чего еще никому не удавалось… Спасем — остальных и оставшихся. Вот увидишь!.. Здесь нет — твоей вины. И даже — в молчании…

— Нет!.. В нем-то, как раз, и есть — моя вина, — покачала отрицательно головой София. — Меня-то — уже не спасти. Но… Их!.. Вдруг и их — тоже?..

— Ты — глупая, Соф? — Девушка хмыкнула, но не стала ничего отвечать. Все-таки!.. У каждого — свой способ: успокоения и успокаивания. У Егора это, к примеру, прямой наезд! Буквально. Нападение. И… Не как защита. — Нет!.. Вот и я так думаю. Я — так: считаю! Так и чего ты глупости такие — воротишь-городишь? Помогут!.. Конечно, помогут. И, конечно, спасут! Тебя. И… Их. Мы — поможем. И спасем!.. Я…

— Нет. Они… — и брюнетка оборвала саму себя, хлюпнув носом сильнее, так и не хотя вырывать руки и «промакиваться» рукавом кофты. Пусть, и одновременно, растечься в лужицу, залив все кругом этим… все-м — тоже не желая! Поэтому ненадолго запрокинула голову назад и вновь вернулась в первоначальное положение. — Ты не видел — всего. И… Как это. Что это!.. В них. И… Меж них. Они — не лечатся, Егор: если попадают на левую сторону!.. А остаются — огромным синяком и… такой же раной: по всей ее поверхности. А именно на нее, только на эту сторону — они и попадают. Она — не моя. Она… Она — ее. Ваша… Моя — тоже. Да! Но… «Половинчатость» — слишком мала, чтобы я могла как-то противостоять. Как-то ослабить. Или… Или залечить. Чтобы могла — разложить… наложенное!.. А ведь и только так — она может обезопасить себя. И знать, что ее — не раскроют, стоит мне только начать «втягивать»; или наоборот — вы-тягивать свет. Не по одной ранке или… пятнышку. На все!.. Все и… Сразу. Да ты же и сам… Сам — знаешь… правила. По мелочи — не берется. Заживает — само!.. Опять же, как правило, чтобы: не растрачивать. Я — не могу… И не сделаю — этого… из-за нее, Егор!

— Т-шш!.. — Сжал ее руки своими парень и теперь прижался к ним губами. — Тише, малыш. Только — не плачь, ладно? Софи!.. Пожалуйста… — и, отпустив правой ладонью ее руки, прикоснулся ей к ее левой щеке, стерев одну из слезинок. Затем — еще одну. И еще… — Мы же — только успокоились!.. — И девушка улыбнулась правым уголком губ, реагируя на акцент на: мы. Как с ребенком. — Нас и так — Ксан прибьет!.. Уже точно и бескомпромиссно. Не хочешь же ты, чтобы он начал сейчас и с нашего же выхода: из моей комнаты? Тряпкой по лицу с утра пораньше, в сравнении с этим, я согласен. Это — еще куда ни шло!.. Но — не голову с плеч и умереть. Я еще: не пожил. И не жил!.. С тобой.

— Там же — никого нет… — пожурила его София. — Пусть вы меня и отвлекли, но не оглушили. Я — слышу!.. Пусть и не так хорошо, как вы. Но: слышу! Слышу — молчание и… тишину. Почти. Еще и редкое копошение Карины — в другой комнате: в попытках выгрузить все файлы с моего телефона на Никитин комп!.. Егор… — и запнулась, решая, как правильно подойти к своему вопросу: зная заблаговременно, что если он что-то решил, а именно — не рассказывать ей всего, а если и рассказывать, то не вдаваясь в подробности, то он сделает это; а ей так хотелось узнать, вызнать: хоть что-то. — Я готова принять это — за месть!.. И… Мстю… — лишь на секунду запнулась, поддержав его смешок, но и не теряя серьезности. — За свое молчание. Но!.. Роза — точно ничего, кроме того, что есть на сегодняшний момент… Как я и… Те!.. Не делала и не сделала? Я имею в виду: хуже… этого. Я не говорю о том, что это обнуляет то. И… Отбивает и перебивает — все внимание на себя. Всю важность и… значимость. И что оно из-за этого — не имеет более значения. Но!.. Есть — что-то еще, что не дает вам вписывать меня в это все?.. И наоборот: выгораживает и огораживает… Если факт не подтвержден, есть ли смысл?..

— Есть… — сознался Егор, но и глаз не опустил: не считая это стопроцентным враньем, как и доскональной правдой; но и не имея уже смысла, как и желания, скрываться. — Как и есть смысл: подержать тебя у нас. Хотя бы — еще пару дней… и до следующей недели. И еще чуть-чуть… в ней. По крайней мере — на началах: чтобы не дать ей сделать с тобой — что-то по-хуже. Ее малое количество — не всегда обозначает: такое же качество. И ты — тому явное подтверждение!.. Ксан поговорит с ней и убедит оставить тебя: под предлогом разрешения отца. Если она перейдет в актив из пассива — мы не должны допустить твоего обратного перехода в этом: от ее руки. Считай это: перестраховкой. Переходом от слежки, в кои-то веки, к действиям. Пусть!.. Пока и не одобренным Советом. Но!.. Когда бы еще Ксан вспомнил наше детство и нарушение правил? — Усмехнувшись грустно, но уже и хоть как-то, более-менее полноценно, брюнетка кивнула, утирая все же, пусть и мельком, нос рукавом кофты, воспользовавшись освобожденной, хоть и на мгновение, правой. — Пока — так, хорошо? — Погладил ее по правой щеке своей левой ладонью блондин, убирая еще и таким образом остатки соленой влаги снаружи, так и мешающиеся с его: внутри; и принимая тут же ее же ответную ласку, как «приласкание» к ней, за «да». — Пока мы не можем и не делаем — чего-то масштабного… Но!.. Но мы — что-нибудь придумаем. Обязательно: придумаем! И сделаем все, чтобы избавить тебя от этого и… от нее! И их же: от нее. Да и всех нас!.. Чего уж там. Что, кстати, и без того — подразумевает и вытекает: одно из другого. Я тебе обещаю!.. И сдержу его. Как слово… Так и обещание. Ты веришь мне? — Повторно кивнув, София снова промолчала, боясь сорваться с голосом, а только же почти успокоилась, но ему и молчания ее, как и перед этим кивка, было достаточно: не только из-за них самих, но и из-за блеска ее глаз. Пусть пока и чуть мутного: из-за слез. Но и, вполне же себе, положительный ответ. Как и реакция с эмоцией. И чувство… с ощущением. — Точно не хочешь рассказать остальным?.. — Сморгнув вслед за ним небольшое наваждение, она нахмурилась: не понимая суть вопроса. Да и зачем?.. Какой смысл: когда у них уже есть ее фотографии. На что уже и Егор поспешил на помощь: дополнить. — Сама. Добавить: от себя. Думаю, они… Им будет проще… в какой-то степени. И лучше!.. Если все это… будет сопровождаться твоими комментариями. По факту. Будет разряжать обстановку, что ли!.. Делать чуть легче — всю напряженность. Которая, да, будет: что так, что этак. Но и ты же — будешь подсбивать это, успокаивая своим нахождением с ними. Знанием, что ты: жива!.. Но и они…

–…поймут, если я соглашусь, — продолжила за ним она и уже получила в ответ его кивок. — А и тем более, если откажусь. Как и ты… Я!.. Я знаю. Просто… Не до конца отсмотрела и… поняла. Про-няла то, что посмотрела и под-смотрела… у тебя. И на тебе… Ну, знаешь… Проводят же эксперименты — перед тем, как вводить или нет: что-то полноценно и… в производство, например. Смотрят — на ком-то или чем-то: реакцию. Осматривают эффект — другого и… другой. Сам «эффект», как другой и… иной. Но — и на одном, одной… поначалу. Не всех и… сразу! Чтобы понять и… Выбрать тактику, что ли!.. Правильную и… нужную. Верную. Если ее — еще можно выбирать. И выбрать…

— То есть… Я — пробник, выходит!.. Да? Так, получается?!.. — Прищурился парень, стараясь: ни то обидеться, ни то разозлиться. Но и ни того, ни другого, а уж и тем более — всего сразу: так и не выходило. И не вышло… бы. Как бы ни старался… Не с ней.

— Нет… — отрицательно покачала головой девушка и улыбнулась, слегка и уголками губ, опуская его ладонь от своей щеки к другой его руке и начиная перебирать его пальцы своими и между собой, периодически: то сцепляя их, то скрещивая; то и вовсе расцепляя и начиная сначала. — Плохо — прозвучало. Согласна!.. Ты же — не предмет. И не неодушевленное. Да и не ты — должен был попасться первым… «под обстрел», по-хорошему. Мне стоило начать — хотя бы с Жени. Или Александра… Своего отца, в конце-то концов!.. Да. Я ж тогда — струсила, когда мы встречались: двумя отцами и… дочерью. — И Егор рассмеялся. Но!.. Уже по-доброму. С этой информации — уже по-доброму. Что значило: оба говорили и сказали правду. Свыкся. Да и у нее… За это — уже не так болело. Не до такой степени. Как и у него. Теперь — болело за другое и… другую. — А он — будто знал. Не зря же говорят, что: «Оттуда — все видно» и «На нас — смотрят». Все и видят… Все знают. Наверное, так!.. Но если и так, значит: я опять соврала. Но уже — не молчанием, а словами. И… В глаза!.. Глаза в глаза. Нет ничего же — хуже этого. Знаешь… Одно ведь дело — не знать ему; и я бы промолчала. И совсем другое… Совершенно другое дело — знать ему и… Я промолчала!.. Своего рода… согласие. Но и, опять-таки, на вопрос «Хочу ли я ему что-то рассказать», я ответила «Нет»!.. — И отрицательно покачала головой, будто бы и подтверждая свой ответ. Но и на деле: уже и не соглашаясь. Ни с ним. Ни с собой… — Прокивав, как болванчик, на все слова Александра, до этого. Еще и показалось, что не он… Не ему говорила. Он… так смотрел!.. Будто: не я. А я на него — будто он. Но… И не он!.. Не знаю. Как впервые… — и, поджав губы, тихо посмеялась, как-то истерически; и в то же время обреченно. — Такой бред!.. Да. Понимаю… Кто бы это еще мог быть, верно? С его-то лицом и… Телом!.. Но… Я будто бы оправдываю себя, не оправдывая… его надежд и ожиданий. И все — только хуже: с каждым разом. Тяжелее и глубже. Туже…

— Не думаю, что там — мог быть кто-то другой… — решил все-таки вмешаться Егор и попытаться помочь распутать ей хотя бы это: чтобы она не запуталась и еще глубже и дольше, дальше в себя не ушла, путая все остальные нити уже и на разрыв. — Если у твоего отца, конечно, нет брата-близнеца. Коего — и нет, как я знаю!.. По словам Ксандера и… И в принципе! Я же был знаком с Сергеем… Знаком — и сейчас. И ни с кем другим. Ни с кем: кроме!.. Был бы кто-то еще… помимо — я бы знал. А ты-то — и тем более! — И стукнул ее легко по носу указательным пальцем правой руки, вызвав смешок: сначала у нее, потом и у себя. — Ты просто, как обычно, себя накрутила: еще и в этом!.. «Как отреагирует? А вдруг не поймет?..». Он — поймет! Не сразу. Но… Поймет! Поймет и примет!.. Вот увидишь. Не без причин же!.. Тебе казалось — это правильным. Да… Таким и таковым — не оказалось. Но!.. Кто же — знал?

— Ты! — Тут же ответила брюнетка. — Ты бы — знал, если бы… Если бы: я — сказала! Ты бы мне сказал. И еще не так бы… сказал! Не так, как сейчас. Думала, будет хуже…

— А оно — и будет!.. Но — не с тобой. Лучше, правда, тоже не будет… — усмехнулся парень, получив ее и своими же руками тычок «кулаком» в свою же грудь. — Но вся мощь и сила — будет направлена в одну сторону и такое же русло!.. В ту и то, что сделали это — с тобой. И думаю, остальные — будут со мной солидарны. Не знаю, кого вы там с Каринкой, на пару, навоображали и нафантазировали… И лично обо мне, когда я злюсь или в ярости, гневе… — София приподняла брови в немом вопросе. — Да!.. Я видел это — по ее глазам. И пусть она мастерски и отыграла для тебя, но… Не для меня!.. Там же было все — точь-в-точь, что в твоих… в самом начале, — и сморщился, дернув головой, отгоняя эти и все прочие воспоминания. — Не суть!.. Да и не в моих интересах. Вы не видели — Ксана. Но и что-то мне подсказывает, что еще увидите… И только от тебя, мелочь, будет зависеть: его планка и… ее же максимальное значение. Я — про сопровождение!.. Подумай над этим, ладно? Да-да. Нет-нет… — но брюнетка промолчала, уставившись куда-то меж его и ее, их пальцев. — Да? — Но, и тут же стряхнув очередное наваждение, кивнула. — Да!.. Не тяни: только. Я сохраню это для тебя: право на слово. Как и право на молчание. Но если вдруг…

— Спасибо… — кивнула София, нагибаясь к их рукам и водружая на них уже и свою голову: подбородком, вот только уже и на кулаки. — Спасибо, что понял! Я скажу. В смысле… Дополню. Сама!.. Но. Это — тяжело… Очень тяжело! Нужно собраться. Набраться… Сил и воли. Смелости… Я сделаю это!.. Но пока — мне хватило и тебя. А я уже, ты и сам видишь, никакая. Расклеенная… вдобавок ко всему.

— До вечера — склеим!.. Они как раз — к этому времени все и обернутся. Соберутся и… подберутся. К тем, кто уже потихоньку начал возвращаться и вернулся. Пойдем!.. — Улыбнулся блондин и, поднявшись на ноги, поднял за собой и девушку. Тут же окольцовывая руками ее талию. — Надо уже поиметь совесть и показаться все-таки. Не из кухни!.. Из моей комнаты — тоже так себе… прикрытие. Но хотя бы и для тех, кто еще не понял: в чем суть да дело. Если еще и есть… Остались такие и… таковые.

— Ты думаешь, они?.. — Закусила нижнюю губу брюнетка и залилась краской.

— А ты думаешь, нет?.. — Хохотнул парень, довольный, уже и вдвойне, произведенным эффектом. — Они — не бросились искать!.. Да и не бросались. Они и не начинали. Ну!.. Даже если они вдруг прямо до конца и не поняли все… И всего!.. От корки до корки. То представили… И догадались-то — точно. Додумали, во всяком случае, уже наверняка!

— Это — плохо!.. Додумать же можно — все, что угодно… — сжала в тонкую линию губы девушка, нахмурившись, тут же получая костяшкой указательного пальца его правой руки по лбу.

— Не хмурься!.. По себе знаешь, да? — Ответный щелбан — тут же пришелся уже от нее и ему: причем — тоже правой рукой. А дальше… Как в перемотке кадров — вперед. На всех возможных и не скоростях. Секундная пауза. Минутный шок… Хитрые искорки — ее. Буря. Не менее хитрый оскал — его. Перемещение к кровати… И падение на нее — обоих. Приложение Софии — к ней… спиной. И Егора, как и Егором же, к ней, но сверху. — Так!.. Я правильно понял, что мы отсюда — не выходим… сегодня?

— Нет. Ты не правильно понял!.. 1:1. И мы — можем идти… — толкнула его в грудь София и перевернула парня на спину, устроившись на его груди.

— Ну вот только давай без счета, хорошо?.. — Прямо-таки и взмолился он, укладывая правую руку под голову, а левой — окольцовывая ее талию, предусмотрительно не смотря на девушку. — Мне и Влада с ним — хватило и… хватает.

— Что у тебя такое с ним? — Подняла голову брюнетка, смотря на парня, протыкающего взглядом потолок и нарочно не опускающего его, как и не смотрящего на нее, хоть и боковым зрением, в ответ. — В который раз слышу эти негативные нотки в отношении него — от тебя. И пусть теперь они, более-менее, понятны. Но!.. Разве и к нему — они должны быть обращены?.. — И тут же стушевалась, буквально и напросившись: во всех смыслах. Поймав в себя — не горсть камней, а две скалы с острыми пиками и редким озеленением, хотя бы и в виде травы, чтоб помягче подстелить, коль уж и так падать, одновременно. — Да!.. Он — рассказал. И без тебя! Но… Рассказал же! А ты — нет.

— Так, в том-то и дело, что я — нет! — Развел руками в стороны Егор, охватывая не столько кровать, сколько и пытаясь захватить ими всю комнату, являя тем самым масштаб проблемы и тут же возвращая их по местам. — Мы должны были — вместе рассказать. Вместе же — начинали и… кашу заваривали! Заварили… Или хотя бы: я — должен был начать, а он — закончить… или дополнить. Собственно!.. Суть всей пьесы была и есть такова, что: так все оно — и было. Я — начинал и начал, а он… Заканчивал!.. Закончил.

— И тебя это гнетет… Почему? — Заинтересовалась девушка, но в ответ получила — лишь отрицательную отмашку головой: с тяжелым вдохом и не менее тяжелым выдохом. А затем блондин и вовсе прикрыл глаза, отказывавшись отвечать, как и иметь сейчас хоть какую-то, какую-либо связь с внешним миром, уделив все свое внимание — внутреннему. Хоть и при этом — поднял свою левую руку с талии Софии вверх, по и на ее же спину, начав не спеша поглаживать… обеих: в каком-то, только своем и себе же понятном успокоительном жесте-смысле. Но и их, ее ли успокаивая, на самом-то деле? — Ну, Егор!.. — Надулась она и постаралась сделать голос требовательнее, чтобы заставить его, но вышло — скорее по-детски «прогундеть». Что — тоже сработало; но и, правда, отчасти. Он приоткрыл один свой левый глаз, озарил ее своей хитрой искрой, не менее хитрющей ухмылкой и, шлифанув все это дело приподнятой правой бровью и припущенной левой с немым вопросом из разряда: «Серьезно? Попробуй, еще раз!», вновь ушел «в себя». Тогда — в ход пошли уже ее руки. Хоть и пока — только одна… И правая. Вмиг ударившая его, пусть и слегка, зато и по груди. После чего: и в солнечное сплетение. Левая же — пока отдыхала, но и будучи же, при этом, во все оружие и наготове. — В этот раз — ты начал, а Влада по близости нет. Тебе — и заканчивать. Давай!.. Это — твой шанс.

— Нет, малышка… — хриплым голосом ответил Егор, все еще отрицательно качая головой, да и глаза так и не открывая. — Я начал — еще тогда. Влад же — закончил. На деле: продолжил и… начал. Теперь — очередь за мной: продолжать!.. А, вот, заканчивать или начинать?.. Это — хороший вопрос. В плане: «Стоит?.. И надо ли?». И имеет ли это хоть какой-то, какой-нибудь смысл?.. В разрезе… опять же… нас! Троих.

— Хочешь сказать, что?..

— Ничего я не хочу сказать!.. — Подорвался с лежачего места блондин и сел, видимо, после чего — и, собираясь-таки, встать. Но и девушка тут же среагировала — и вернулась к нему. А и точнее: на него. Сев на его ноги и лицом же к лицу. — Нечестный прием.

–…история повторится? — Продолжила свой оборванный вопрос София, смотря прямиком в его глаза и впервые ставя даже галочку на этой дате: ведь и нисколько не боясь и не тушуясь, даже и практически не моргая; так еще и станцевав на своих задворках что-то наподобие танца — себе же любимой, в свою честь и, конечно же, в благодарность за такую дерзость и бесстрашие. Подумать только — смогла, так еще теперь и ловила каждое чувство и эмоцию, каждое ощущение в трещинках его… скал. — Остальные берегли меня — за похожесть с ним историй?.. И из-за моего возможного «открещения» и… закрытия в себе. А ты?.. За мою похожесть с ней и… такой же уход. От тебя. И… К нему.

Сдержав ее взгляд, парень усмехнулся и оперся на руки позади себя, никак не показывая свое желание, как и нежелание говорить об этом; да и о чем бы то ни было, в принципе. Разве только — не тая другого желания: вновь загоревшегося и воз-горевшегося внутри него… при виде нее; именно в таком положении дел, как и тел и именно на этой, той самой точке, которая вот-вот должна была, если и не сигнализировать о со… стоянии, то начать отсчет по секундам до момента, когда она точно никуда не сбежит. Да и вряд ли ей же самой этого захочется. Захочется же — иного!.. И он ей — это предоставит. С превеликим, а и главное — взаимным удовольствием. Как и удовлетворением.

— Он показывал тебе ее?

— Н-нет… — заикнулась вдруг брюнетка, только сейчас осознав, что со своей внедренностью в его глаза — потеряла нить разговора. А и главное — смысл: к чему вела. Обретя затем уже не камни, а прозрачную реку с каменистым дном и… илом. Уводящими — все дальше… И дальше. Дольше. И… Глубже. И точно — не к тому, чего хотелось изначально. Но!.. Как и удачно для него — так и неудачно для нее, желала же все-таки пока правды, она так и забыла: к чему, собственно.

— Тогда, о чем речь?.. — И тут уже он приблизился к ней, хоть и держа пока все так же руки позади себя, как и при себе, но и так же в любой момент готовясь применить их по назначению: и если не скинуть ее с себя, в правую или левую сторону от себя соответственно, и нависнуть сверху, то прижать ее к себе, буквально выбив весь воздух из легких, как и желание говорить, как токовое, из головы и рта одновременно.

— О ком, Егор!.. — мотнула головой София, не без злости ловя понимание напротив — на этот жест: он знал, как на нее действует; равно как что и как на нее от него же действует и без стыда, как и зазрения совести, сейчас и здесь пользовался этим. — Речь: о ком. И не пытайся слезть с темы!.. Потому что первая с нее, как и с тебя, не слезу я.

— А кто сказал, что я против?.. Как я раньше до этого не дошел и к этому тебя же не привел? Вот это вопрос — и тема для беседы!.. Со звездочкой и… На засыпку. С которой: не слезть!.. Хотя он же сейчас, как и она же здесь, на мне же все и сидят… — и, убрав-таки руки из-за спины, взялся ими за ее колени и потянул их, как и ее, к себе и на себя, ловя ее первый и тяжелых выдох. — А сия сцена, кстати, вполне могла ждать нас — на том самом диване. Вместе с развязкой, кульминацией и… концовкой. Если бы кое-кто, не струсил и не удрал — раньше времени! Не говоря уже о другом кое-ком, кто мог так же не прийти…

— Мы, что, «настолько» с ней похожи?.. Что ты боишься, что Влад захочет повторить все то и вернуть вспять… тут? Прошлое… в настоящем. И… Отберет у тебя?..

— Я ничего не боюсь!.. — Прошептал блондин, но вкрадчивость не дала того самого эффекта, которого должна была, зазвенев с еще большей сталью, чем в глазах; пока правая его рука поднялась к ее лицу и провела по левой скуле, дойдя до подбородка и опустила ее голову вместе с лицом к его, позволяя встретить на и в конце ее губы его-своими губами. — Даже: Влада!.. А и тем более того, что он это вдруг и провернет. Хотя бы потому, что он этого: не сделает. Ведь ты — не вещь… Как ты правильно сказала — ранее и со мной. Ты — никому не принадлежишь! Даже: мне. А ему — и подавно. Тем более!.. Это — мальчишечьи разборки, Софи. Не более и… не менее. «Братские», м?.. Да? Будем уж и так говорить… — не выдержал и сгримасничал все же он, вызывая тихий ее смешок. — Лучшее — всегда, и испокон веков, доставалось старшим. Еще — до того, как это стало: мейнстримом!.. Досталось — и мне. Причем, как уже видишь и сама ты, дважды! В виде нашего же с тобой сейчас нахождение здесь. А не тебя или меня… с ним. Как и его — с тобой или… мной!.. Уже, да, о чем-то да и говорит. А он… Побесится и успокоится. Не уверен, что и та любовь была — именно: любовью. А не попыткой — подсидеть меня, за все же и выше сказанное тоже: чтоб жизнь медом и сказкой же не казалось, как обычно!.. Что, я, кстати, думаю и прямо-таки утверждаюсь, повторяется и с тобой. Единственное, что повторяется!

— Ну… Вы друг друга — достойны! — Усмехнулась брюнетка, скривившись от слабой боли у корней волос: которые он сначала оправил, в виде пары прядей убранных за ее уши, а после и потянул вниз. — Я имею в виду… Ты же тоже — им притворялся, в какой-то мере и… степени. Был — им, пока не было его. Средним братом и… большим злом! Выбирают же — всегда меньшее. А тут раз — и… нет! Почему бы и не побыть им?.. И не попробовать понять: почему так? Так. А не по-другому. И не… как обычно. Не иначе!..

— Вот оно значит как!.. — Хохотнул Егор, возвращая руки на ее талию. — С какого угла мы зашли… Интересно!.. Значит, он тебя натолкнул — таким образом, да? Что ж, ну, за не прямолинейность речи — можно и попридержать снятие головы… До завтра.

— Смысл в том, что… — И София опустила свои руки на плечи блондина, затем завела их за его голову и закрепила в замок на шее, позади и его же загривке. — Не во зле — и смысл! Равно как — и не во Владе. А в тебе!.. И в том, что из-за того случая — ты потерял веру в себя и… самого же себя!.. Решив попытать удачу — в чьей-то тени. Будучи: чьей-то тенью! Но опять же: не своей. Да и… Не собой. Ты — не свой же, в этом. И в принципе. Не был. И не будешь!.. Ты же все равно в нем — свой, как ни крути. Ты не будешь — им. А он — не будет тобой. И то, что он сделал то, что сделал… У него — были причины. И стоящие!.. И раз уж ты ввел это слово… Братские!.. — И она повторила его кривляние, чем заслужила его легкий смех, который тут же вернулся в серьезное сжатие губ. — Он делал это — не из-за себя, а из-за тебя. Хотя бы потому, что и сам он с ней, после всего того, не был. Значит: отбивал целенаправленно — не себе. Да и не отбивал… вовсе. Ты ведь не спрашивал, а он… Вполне мог и любить ее. И не!.. Мог и разлюбить, заставив себя. Развидеть и… влюбленность. Тут же попытавшись разлюбить в ней — и тебя. И ее же — в тебе. Можешь спорить — со мной!.. — Урезонила его София, заметив только зачатки готовящегося несогласия с его стороны в его же сощуренных серо-синих глаза. — Но я почему-то ставлю — на защиту и оберег. Он — спас тебя: от чего-то. Кого-то!.. И я б, может, поняла до конца: если бы кто-то из вас — ее мне показал. Хотя бы: одним глазком.

— У меня ничего от нее не осталось… — спокойно произнес Егор, еще и отрицательно качнув головой: для большей убедительности. — Можешь поверить, а можешь и убедиться лично, проверив: спросив у каждого — в этой квартире. Если я в чем-то и извращаюсь, то точно не в хранении вещей бывших. А и тем более: не в обустройстве тотемов и… иконостасов им! Мне дьяволу — все-таки как-то ближе поклоняться, чем… Ничему. И!.. Ни-кому. У Влада, кстати, есть!.. И… — И тут же оборвал сам себя, замолчав: прикусив нижнюю губу и как-то грустно усмехнувшись, одновременно потупляя взгляд в их скрещенные ноги. — Это… даже странно, что он тебе ее не показал. За ним — никогда ведь не ржавело и не застаивалось. А и особенно — в моменте: где он сказал «а»… и тут же должно было последовать «б». Может, ты и права на его счет… Я, конечно, не поверю на слово. Да и тем более: еще — на размышление и этакие же «мысливслух»! — Софи фыркнула, но никак более свою обиду на это не показала: потому что тут же последовал его смешок и обращенный на нее серьезный взгляд. — Все-таки — чуть больше твоего с ним живу. Но… Приму к сведению!.. Опять же, потому что: долго с ним живу. И весь этот год — даже не думал выяснить обратное и… другую сторону медали. Не правильную. То есть, не мою. Его!.. Хотя, всю нашу беседу с тобой: имею в голове — его и себя, как зачинателей и оканчивающих. Двоих!.. Попробую выяснить это — уже у него; или в обход его — но и у таких же, как я; и только тогда — подтвержу или опровергну все… окончательно. Поверю… Или нет. Уверюсь… И приму!.. Или пойму. И таки доверюсь!

— Тебе, как и любому другому, как и мне, просто нужен… был — взгляд со стороны, третьей стороны, — одобрительно улыбнулась София и уже сама потянулась за поцелуем, так и не дав в нем шанса на что-то большее, да и зайти куда-то дальше и дольше, глубже. Не позволив просто и банально, как углубить, так и утянуть, затянув себя в продолжение. Ловя почти тут же разочарованный его выдох. Мешая его — со своим. Но и ни в какую не поддаваясь — в этом. Ей нужно было — все или хоть что-то узнать. А уже потом — к чему-то иному приступать. — Не про ту ли ты картину, что Влад не вешает? И, как видимо, прячет: оставляя на стене своей комнаты — огромную вмятину!.. Буквально: выжженное пятно.

— Про нее самую… — встряхнул головой парень, нервно затем еще и кое-как уложив растрепавшиеся светлые прядки обратно: на мгновение освободившимися ладонями.

— Почему он прячет ее… от меня?.. Унося ее именно в тот момент, когда я ночую у него! И, как я поняла из своих же все мыслей, его поступка и твоих слов, во имя… тебя?

Повисла пауза, в которой Егор: сначала долго смотрел в ее глаза, будто бы и пытаясь в них все же что-то найти, затем, будто бы и найдя или наоборот, нет, что так же было непонятно, к горю или счастью, опустил взгляд на свои руки вновь уже на ней и чуть сжал их, держась за нее ими, как за якорь; то ли боясь улететь, а то ли и упасть, разбившись, а то ли и отпустить. Но и с итогом же одним — пропасть: с любым ударением.

— Думаю, как и все, кто молчат… Но — и знают о нашем прямо-таки и забойном тройничке!.. Будь то: Ксандер или Никита… Женя или Полина… Роза!..

— А она-то тут — причем? — удивилась София.

— А она — всегда причем, еще не заметила?.. — Поднял на нее суровый взгляд он, но и явно переадресовывая его кому-то другому, другой, так что София и не восприняла это никак. — А и особенно, когда дело касается: неопытной демоницы!.. Которую хлебом не корми — дай только побыстрее от ангела в себе избавиться и уму разуму же научиться… у более опытной. Но и явно: не умной и разумной. Но и взрослой же — зато, да?.. Как тебя же все… Курировала! Так и… ее. Правда, там: «удачней». И демон, да, вышел: что надо. Хотя и это — как посмотреть и под каким углом!.. Не одним Владом ее мир — был сделан и писан. Там и Роза — неплохо постаралась, отведя ее от меня. И… Нас. От большой любви… не меньше!.. — Грустная усмешка сорвалась с его губ, но и как-то даже больше истеричная, упадническая и… пропащая. — Оба — постарались!.. Кто больше — еще, правда? Но… Неважно уже!.. В общем… Не о ней и… не о них! Ребята — знают. Кроме: Карины. Но и она узнает — обо всем, такими-то темпами, думается мне… Знают. И… переживают!.. Боятся даже, в какой-то степени. И волнуются за… меня. И из-за меня — за тебя. Что именно из-за меня — ты… — блондин вновь опустил голову, уже по-настоящему и целостно стыдясь, пристыжая самого себя. — Можешь не так понять. И!.. То есть…

— Что твое пропавшее «узнавание» — вернется?.. И я подумаю… Точнее: уже и утвержусь, что ты видишь кого-то другого — во мне. Другую. И!.. — Последовал утвердительный кивок, прервавший ее, хоть светлая голова, как и глаза, были опущены. И, сняв свою правую руку с его шеи, брюнетка коснулась ею его подбородка и приподняла его, вместе с головой и лицом, глазами, на себя. — Уйду?.. Не в силах снести это вечное и из-вечное… сравнение. Где-то: полное сходство. А где-то: полное отличие и различие. Но и чуть меньше, а там и совсем ничего и нигде, в отличие… от первого. Придя к тому, что уже тут непонятно: что лучше, а что и хуже — сходство или отличие?

— Не хуже, а лучше! — Взял ее за кисть Егор, удерживая у себя и на себе. — Отличия и различия! Никаких сходств!.. Только: похожесть… И то — минимальная и… мимолетная. Уже крохотная и… почти исчезающая. Совсем уже… исчезнувшая. На остатке и… осадке.

— Настолько — крохотная, что ты только сейчас ее определил и вычленил?.. Вычислил!.. — Как-то опечаленно и даже тяжело проговорила София, выдыхая в тон. Подумать только, она еще не видела ту, а уже начала медленно, но методично и «верно»: закапывать себя; выкапывая, что-то поистине ужасное и… больное. Болезненное — для всех!.. Не только: для нее. А стоит ли?.. Стоит ли эта правда — таких и стольких жертв?

— К своему стыду, да… — так же вздохнул парень, расстроившись вслед за ней. Но и не от себя и за себя, а за нее и то, чего он сам, а уже затем и все остальные: так боялись. Хотя, по сути!.. Что так — она бы отреагировала подобным образом, что иначе. В других условиях и другой ситуации… При другом раскладе. Говори, не говори — а итог будет один. И где та правда во благо, если есть такая же: ложь? Где равновесие и баланс, гармония — в этом? — Прости, я!.. Этого-то я, как раз, как и все — и боялся. И прямо-таки — опасался, больше всего! Что ты… Именно так — отреагируешь и… поступишь. Уйдешь в себя и… закроешься. А затем и вовсе — отторгнешь и… возненавидишь, в конце-то концов. Но и… Знаешь. Будешь — права!.. — Усмехнулся все так же грустно блондин, хоть и утвердительно кивая при этом. — Хотя еще даже не до конца все и видела. Знаешь… Но и достаточно же: слушала и услышала. Пусть, опять же, и в этом же — не все. Все-не-все. Но!.. И дело же не в том, что я, как и они, не ждал этого… Дело — в другом. Что и, как раз таки, ждал!.. Но и надеялся, старался же всеми силами — оттянуть и отложить… это.

Выслушав его до конца, София аккуратно изъяла свою руку из его уже прямо-таки и хватки, на мгновение даже обезоружив этим самым его, заставив подумать о самом плохом, итоговом и конечном, что она сейчас просто встанет и уйдет, оставив его, отказавшись и бросив; и да, пусть несмотря ни на что и как ни крути поступив правильно; но… Кому вообще сдалась эта правильность и именно сейчас?.. Когда он в ней нуждался — не меньше, чем она в нем? По крайней мере: как он думал сам и как ему же самому все казалось. Но девушка обезоружила его еще раз, за эти несколько минут дважды, причем и при втором же еще — просто разоружив: и тут же вооружив, в отместку и в ответ, но уже и собой. Самой… собой. Вернув свои руки за его шею и на спину, ладонями между лопаток. И обняла его… Прижавшись крепко и, опустив голову, подбородком на его левое плечо.

— Я всегда считала, и считаю же до сих пор, взаимность — как основополагающее всего. Ты не ненавидел меня, чтобы я ненавидела тебя: в ответ!.. И да, я, как и ты, не знаю, что будет завтра. Что может — произойти завтра. Да, даже сегодня и… в оставшуюся же часть дня. А там же еще и за ним — вечер и ночь… Но если я что-то и знаю — это то, что не ты первый, как не ты же все и последний: ищешь прошлое — в настоящем. Пусть: малоприятное и вообще ни разу не приятное! Но ты держишься — за это, как за якорь. За костяк… тебя же. Новое — всегда же воспринимается чем-то страшным. Чем-то непостижимым и… необъятным, неопознанным. К тому же: еще и неосознанным. По большей части… И в куда большем проценте случаев, нежели сознательным!.. Мы не можем начать что-то, бросив все. Буквально: все и всех. Обнулившись целиком и… полностью. Вычистившись и выбелившись. Не с-можем!.. Просто и хотя бы потому что, что мы там были. И все те люди и места — пропитаны нами. Там были — мы и… нами же пахло. Нами же — дышало и дышало-сь… Так. Что и надышаться — не могло… Старыми-добрыми: нами!.. Которыми нам — уже и не стать. Но и не забыть!.. Не стереть и не вытереть. Не избавиться. Ведь, по факту, там, как ни крути, мы были: лучше. Лучше, чем сейчас… Порой: нам это кажется. Порой: есть на самом деле. Но и именно поэтому — нам от старого не избавиться. Потому, что мы пытаемся вернуться к этому, дойти и остаться… — София сделала выдох и вновь такой же глубокий вдох — воздуха не хватило на целую тираду: пришлось сделать паузу; заодно еще и удостоверившись, что у Егора не было, что добавить или опровергнуть на этот момент, и только затем продолжила. — У нас — не получается. И не получится. Да… И пускай! И без всяких: но. Пусть оно — будет с нами. Как напоминание о том: с кем себя — можно и нужно сравнивать. И как себя вести, чтобы не ухудшить. Но — и не остаться!.. Не затормозить и… не перестать развиваться. Расти!.. Искать. И находить… Ты — прошлый, вчерашний. И ты — настоящий, сегодняшний. Опять же… — тут девушка приподнялась с его плеча и взглянула в его глаза, пересилив себя на то, чтобы расставить точки над «и»: буквально — точки в точки и зрачки в зрачки. — Я не знаю, насколько там все плохо… И насколько похожесть может быть именно ей, а не идентичностью и… один в один. Что возвращает меня вновь: к своему отцу-не-отцу. Возможным близнецам и… клонам. Братьям и… сестрам. Я не знаю!.. — Отрицательно покачала головой она, отгоняя теперь уже и сама все посторонние воспоминания и размышления, что могли ее сейчас сбить с намеченного курса. — Не знаю и… не хочу знать, если честно. Порядком напуганная сейчас, не столько возможным итогом, сколько вашим общим нагнетанием!.. Если я что-то и могу, то только — то, что я попытаюсь… Попытаюсь — не срубить сгоряча и войти в твое положение: хотя бы потому, что не так плохо с тобой познакомилась. И не так плохо уже тебя изучила, чтобы понять… Что если бы ты и, правда, хотел ее, а не меня. Не беря в расчет оболочку!.. Ты бы так близко меня бы к себе не пустил… и не допустил. Меня! Не обещаю. Но… Попробую. Я… попытаюсь.

— Ты и, правда, сможешь? — Прошептал блондин, еще пребывая в шоке от всего, не только ею и выше же сказанного, но и в общем и сразу. Но и больше же все же — от того, что увидел, пока слушал и слышал, как она говорила… правду и чистую же правду: она же как будто даже глаза специально не отводила, чтобы подтверждать все и сразу — в моменте. Здесь и сейчас!.. Чтобы не осталось больше — никаких недоговоренностей.

— Правда… — утвердительно кивнула брюнетка, соприкасаясь теперь еще и лбом с ним и его, перед этим будто еще и мазнув кончиком носа по его, как он проделал это некогда с ней и… на кухне. — Взаимность, Егор. Вза-им-но! — Нарочно поделила по слогам и так же произнесла затем слово София, доставив «точек». — Ты сделал это — для меня, увидев-таки меня! А я сделаю это — для тебя… Но — не обещаю! Как и то, что не проверну с тобою же — твой же аперитив… Перед всем вот этим — еще и помучив. Заставив: ощутить и прочувствовать все это — на своей и под своей шкурой. Взаимность. Во всем!

— Я создал монстра! — Театрально взвыл Егор, заставив девушку рассмеяться, и тут же прижал ее спиной к кровати: буквально скинув ее с себя, перекинув после через и откинув ее на левую же часть кровати, прижав ее затем к пледу и зажав ее между собой и им, облокотившись на обе свои руки по обе же стороны от ее головы, прижимая параллельно ее тело к постели всем своим телом. — Ну и кто теперь смеется последним?..

–…А мне плевать, что они там вдвоем и мне не стоит мешать. Тем более: вмешиваться!.. — Прорвался сквозь их «мир на двоих» голос Влада: который будто бы и специально до этого громко протопал по ступенькам, а после и по полу — к комнате Егора. — Кто-то там был — не против тройничка!.. Я, конечно, не Карина. Но и нашу раннюю историю на троих — никто еще пока не отменял. Так что!..

— Тройничка?.. — Изогнула свою правую бровь София, тут же чуть поприжимая и левую. — Вот этого мне точно не стоило было — слушать и слышать. Не то что: знать!..

— Да. И Карине — тоже!.. — Фыркнул Егор, отворачиваясь от девушки на мгновение и смотря на дверь, к которой рыжий уже подошел, но так пока ничего и не предпринял. — Но — это же, Влад!.. Для него ментальное общение — никогда не ограничивалось… ментальностью: когда он мог этим — поддеть или задеть!.. А и особенно, когда он был и есть единственный, кто подслушивал нас в кухне — и делает это же сейчас: за дверью.

— Он знает — обо… всем? — Встрепенулась девушка и резко слетела с подобия визга на писк; и только после — шепот. В ответ же получая — только утвердительный кивок. — И об… этом?! — Еще один кивок. — Тогда, в его случае, «додумать» — не плохо, а хуже не придумаешь!.. — Привстала она, но была вновь прижата к постели, «вернувшимся» к ней Егором.

— Ну не скажи… Кому как!.. — Ухмыльнулся он, накручивая одну из ее прядок темных волос на свои указательный и средний пальцы правой руки. — Ему-то — да. Но а нам, вот, с тобой — нет. Во всяком случае: хоть что-то, что мы с тобой сегодня уже начали, давно бы закончили…

— Шкериться по углам, например?.. А после — и по комнатам с и за закрытыми дверьми?! — Донеслось зловредно из-за двери. Следом за чем ее ручка опустилась и поднялась пару раз, будто и подтверждая парня же догадки, что она таки закрыта для него и тут же «парочки» о том, что он все еще за ней, для них и только хотел войти. Хоть и с предупреждением, но и без приглашения!.. А и тем более: просьбы… в самом вначале. За что Егор тут же и поблагодарил сам же себя: за заранее-вовремя закрытые двери. Если от кого-то они и спасали-защищали — так это от Влада. С другими — он не проверял. Но другие — и не вламывались, соблюдая правило, которое он сам же, Влад, давеча и отстаивал, не пуская Егора к себе; зато к самому Егору проходя — чуть ли и не с ноги. А зашел бы — тут же лишился бы с нее же, ноги, хоть уже и Егора, и головы. Что он, кстати, и так знал, потому — обошелся ручкой. После чего — просунул под дверь листок, цветной флаер, который, за счет своей легкости и лакирово-минированности, проскользил по полу вместе с ветром из приоткрытого окна, оказываясь подле кровати Егора, и вновь затих.

— Разорился же!.. — Глянул на это произведение искусство блондин, но поднимать не стал, как и отрываться от своего куда более интересного, в сравнении с этим, да и всем в принципе, занятия; но и не поддеть не мог. — Влади́слав. Решили подработать?.. Музыка уже не отвечает вашим требованиям: ожидания — реальность? «Фрустрируем»?..

— Даже говорить не буду о том, что вы там делаете!.. — Прорычал, но и скорее именно пробурчал в ответ Влад, уже прямо-таки и не скупясь на мяту и шалфей: «Ни себе ни людям? Так и не доставайся же ты никому!.. Свежий воздух». — Тем более: думать об этом. Ага… В тон… твоему же все словечку. Завтра мы устраиваем вечеринку!.. Здесь. На дому. Приглашены — все. В-се!.. — Повысил он голос, повторив. И дополнил затем — зачем, поясняя. — «Все» — сейчас дв… трижды прозвучало: для Софии. Которая наверняка откажется. Или согласится, но сольется. Не думай даже!.. Ни единожды. Ни дважды…

— Серьезно?.. — Прошипела брюнетка. И тут уже буквально: прошипела. И да!.. Тут же и зная, что Влад так и так — все услышит. Но и стараясь же все при этом придать своему голосу — хоть какой-то злости: пусть шепотом и сквозь зубы, цедя и выцеживая не то что каждого слово, но и такой же слог и букву. — Отвлекающий маневр — отвлекающим маневром, но и не тем: который я не то, что на дух не переношу!.. Ненавижу.

— Она — будет!.. — Ответил за нее Егор, предупреждая и опережая этим все следующие, по — да и всяческие отговорки, а заодно и охлаждая ее пыл своим зорким и даже еще суровым, хоть и в меру, строгим синим взглядом. — Со мной.

— С кем же еще… — фыркнул рыжий и тут же удалился, глухо, но и достаточно сильно при этом приложившись правой рукой к стене у двери напоследок. Какая разница — как они, она — внешне, а он — внутренне, если даже это «разделение»: не-правда?

— Надеюсь, это была — твоя голова!.. — Крикнул ему вслед блондин, развернувшись вновь на мгновение к двери, и тут же вернулся взглядом к уже прямо-таки и точно ничего непонимающей Софии, легко целуя ее в губы. — Мне нравятся эти «отсылки» — на всем протяжении наших отношений. Мелькающие: то здесь, то там… Прошлым в настоящем. А будто и настоящим… в прошлом. Одновременно!.. А тебе?

— А мне — нет! — Вновь, как ребенок, надулась она: решив, хоть так, пусть так, выразить свою позицию несогласия. Пусть даже она и не относилась, совершенно никак, к главной теме их разговора и с чего все началось: к чему она так негативно и отнеслась, но к чему так и не пришла, не вернулась. Но и только развеселила же, тем самым, Егора еще больше и получила очередной поцелуй: теперь в нос, а после — и в надутую «в обиде» нижнюю губу: — Все нормально… — коснулся затем ее правой щеки своей левой ладонью он, размеренно поглаживая большим пальцем кожу. — Не стоит волноваться. Ты будешь там, здесь — хотя бы и потому, что там же, здесь: буду и я. Мне просто нужно держать тебя под контролем: в поле зрения и зоне же видимости. Не посягая на зону комфорта и твое личное же пространство!.. Да и не только из-за него и его же все маниакального желания — споить всех и вся. Это да!.. Да. И это же — тоже. Но и в частности. А и из-за нашей общей ситуации… в целом. Мне нужно и важно знать, что с тобой все в порядке. А где этому быть — как не там-здесь?.. Опять же: со мной. Это же может быть тобой реализовано?

— Ладно!.. Если тебе — так будет спокойнее, хорошо… — утвердительно кивнула девушка, сменяя в его глазах серьезность на милость. Не на «милоту»!.. А на возможность: не быть сплющенной и проткнутой скалами и подводными камнями… в склизком иле и мелких водорослях. — Но я не буду в этом всем вариться!.. И мешаться в этой куче-мале — тоже не буду. Как и с ними… Побуду на втором этаже. Близ ваших с Никитой комнат… или мастерской Александра.

— Договорились!.. Там — и встретимся-найдемся. — После чего — последовал еще один, уже и его, поцелуй, не последний, но крайний: и куда дольше и глубже предыдущего, прикрывающий и перекрывающий заодно резкий подъем двух тел одновременно; но и таки пропускающий и допускающий — разве небольшой ветер и шум его в ушах; так еще и закончившийся, оборвавшийся так и толком и не продолжившись, прикусом ее нижней губы и отрывом от нее с тихим стоном обоих. — А теперь — пойдем: все-таки проинструктируем и продегустируем то, что осталось. И если: еще осталось!.. От вашей утренней стряпни. — И, обняв девушку за талию левой рукой, развернул ее и себя к двери, напоследок еще и нашептав в ее правое ухо. — Хотя мне и аперитива — хватило!..

****

Стоило ожидать, что Роза не захочет более ни с кем из них говорить: не то что ни о чем, но и вообще же «никак»; равно как — и пускать на порог!.. Но Александр, как, так или иначе, и ее же ровесник тоже, все же надеялся: не столько на лучшее; как делал и проделывал же это всегда; сколько на ее же взрослость и опытность — в таких делах, как «мирные переговоры», которые устроили бы всех, не вызвав такого, никакого бы ажиотажа, как и особенно-особого внимания к ним, да так и войны, от совершенно или просто «противоположных» им. Но женщина их — не придерживалась; и полностью игнорировала мужчину: который сначала звонил на телефон и в дверь, после — стучал, а затем — и просто сидел на ступеньках, взывая к ней уже с них. И да!.. Ни в какую, как и она же сама, но уже и он — не боясь запачкать: ни свою одежду, с черным пальто и в цвет же ему лакированные ботинки, ни такое же имя, репутацию… Просто-напросто — не считая себя «жалким»; разве: идущим на попятную и… компромисс. Старающимся: сдержать и сохранить, какой-никакой, но «мир». И пусть так же: хотя бы — на время. Все же!.. На что Роза же — вновь не разделяла его взглядов: хоть и в чем-то уже был прогресс — не столько лично, сколько в принципе; ни чьих и… никаких. Ни в чем и ни в ком. Ни по чем и… ни по ком. Только — свой и… своих. Только: за себя. И придерживаясь — их же. Одобрив, разве что, еще где-то между — его же идею: с собранными и отданными ему же вещами Софии. Именовав это, по-своему, как очищение дома от хлама и генеральная уборка… Просто закинула все, что поместилось в ее же, Софии, будет она еще свое и разбазаривать-распылять, черную кожаную дорожную сумку средних размеров на длинных ручках в тон-цвет из шкафа же девушки — и выкинула ее на площадку к нему.

–…Делай, что хочешь, Ксандер!.. — Крикнула по ту сторону двери Роза, порядком уже вымотанная и уставшая от его посиделок и воплей под дверью. — Но я все, что хотела, уже заранее и до твоего прихода лично высказала Владу. Можешь у него спросить: что и как; если он еще не рассказал, конечно. Иначе!.. С чего бы тебе и заявляться самому? Хотел дополнений и комментариев? Получишь их — от Совета, когда они придут за Софи; и к тебе. А я, так и быть, как убитая горем и расстроенная мать, подожду ее — здесь!..

— Роза, не глупи!.. — Вновь взмолился Александр и даже руки в этом самом жесте к потолку возвел: хоть она этого не видела, не видит… да и не увидит. Зачем? — Зачем тебе это? Если так припомнить — у нас достаточно многообещающая… общая история. Тянущаяся: если не век, то два точно. А последний, крайний год, прошлый — если и не все пять… с ними, то и шесть… с этим. Были же и есть: вообще — патовыми!.. Могла бы и поблагодарить, что мы тебя почти выгородили: сбив вектор внимания и перенеся его же на другую; фактически — уберегли тебя же от Совета, как в общем, так и от гнева Сергея, в частности. Который, всего-то, только и делал, да и делает же до сих пор, что заботится о своей дочери и пытается сделать все лишь лучше для нее: уберечь и сберечь! Он же дал тебе второй шанс — на исправление, буквально и доверив же Софию!.. Зря, получается?

— Оставляя — у вас? Конечно: зря!.. — Злорадно рассмеялась женщина. — Прекращай, Ксан! Из двух зол… Выбирают, конечно, меньшее. Но таковое: ни ты и… ни я. Кстати!.. Да. Я, вот, например — признаю это, а ты?.. Видимо, нет, если все еще считаешь, что: я — большее. А значит — и худшее… для нее. Когда же там и у тебя — ее буквально окружают: наши же… признаки-призраки прошлого. Из той самой «долгой и многообещающей истории»!.. В кавычках и… Оболочках. Жаль — не под «облачками». Как никогда же — живые и… Как никогда же все: здоровые!.. В отличие от… — и сбила же сама себя, свой настрой и пыл, напор, готовясь же вот-вот сорваться на крик, если и не на истерику и припадок… со слезами. И русоволосый это понял; раньше, чем и ощутил это: в обугленном влажном дереве, с, так и некстати, примесью его же все солнечного жара, духота, сразу стало — душно; уместно промолчав. Так еще и зная, помня — про ее же все, пусть и какое-никакое, «никакое», а кураторство. И да!.. Пусть даже: и не первое. И не первое… неудачное. Как и то: каким боком оно вышло и выходило — каждый раз и… именно ей. Как вышло бы и ему: потеряй он — кого-то из своих ребят. Парней… Потеряй он так же — Софию. Но сейчас!.. Именно по ее же вине — он мог и может: потерять ее. — Не важно!.. — Вдруг осадила она себя и его же, взяв обоих словно бы в моменте и в свои же руки: а и точнее — в ежовые рукавицы, не поддаваясь эмоциям и ощущениям; а уж и тем более — чувствам. — Они — не заслужили этого. Как и она!.. Но с ней — я разберусь: после. Заставив, перед этим, страдать — остальных и… оставшихся. Ее же — оставив на десерт.

— Да… Они не заслужили — этого!.. — Отрицательно покачал головой мужчина, грузно выдыхая и потирая глаза и лицо обеими руками. — Никто: не заслужил.

Но и как бы он ей здесь и сейчас ни сочувствовал, понимая и принимая… очевидное; жить, существовать, пока кого-то нет, как это вообще, каково; но и никак не мог отдать их, никого из них и под горячую же руку ее. Буквально: под и на расстрел. Тех, кто ему был: так близок и дорог. Свою семью. И!.. Да. Как ни крути… А «семья, Совет и предназначение» — были расположены: именно в таком порядке. Таком и никаком другом!

— А она — заслужила?.. — И тут же по ту сторону двери — послышался громко-звонкий удар, будто, если и не она же все сама ударила об нее, то ударила-сь, приложившись, как и он же все ранее, только и по эту же еще сторону, руками и ногами к полотну, правда, не вместе: чтобы только снять одну боль — другой. А что же и сам Александр уже на это?.. Хоть и злился на нее. Но понимал… И принимал — это все: с опущенной к ступенькам и бетонному полу же головой. — Заслужила?!.. — Сорвалась на рев женщина, что аж дверь с полом задрожали и стены с потолком завибрировали. — Заслужила, коль ты и сам ее буквально передал… Предав!.. Выступив, чуть ли и не той самой же все: «последней инстанцией»! На твоих руках — кровь, Ксандер. На твоих!.. На Влада — плевать. Как и на Женю… Сергей — был над ним. Но редко… Когда же ты был — метко и… всегда! Что, перевоспитал? Научил — родину ненавидеть, а отчизну любить?!.. Молодец! Решил детьми — поменяться?.. Валяй! — И будто бы взмахнула обеими руками, как крыльями, для пущей убедительности и легкости жеста: с «легкой» же руки прощаясь, но и не без умысла и своего же интереса. — Забирай его и Софу, а я, так и быть, оставлю себе… Егора. Не лучший вариант, конечно, но и… не худший. Учитывая же еще и то, как вы вокруг него да около все дружно носитесь-трясетесь, боясь, что он разом и проклянет же вас всех!.. А есть за что, м, скажи?! Да… Какой же будет все же «микс» из просто и разом же… нахлынувших чувств. Эмоций. И ощущений… А все — подкрепит, знаешь что, «любовь», так и не реализовавшаяся окончательно: из-за вас же все всех… вместе взятых; кто — смолчавши, а кто — и сделавши!.. Это. Затем же все. И… С ним. Ним-и…

— Только — попробуй!.. — Вновь возник перед ее дверью Александр, ударив правой рукой по металлической поверхности; левой же, на автомате, еще и дернув за ручку.

— И попробую!.. — Прорычала Роза, скалясь, будто он и мог это видеть, как и ее же все «сытное» облизывание. — Начну — отвращением к девчонке. Перейду: к братству. А закончу — семьей! Или, что, думаешь?.. Я кровь Влада — просто так: собрала и оставила?.. До следующего раза? Может, она уже — в ее крови, а? Его тьма… М-мм! Как будет плохо, когда тебя прижмут к стенке — сразу и все, да? Совет — за воровство и посягательство на частную собственность. А Егор… За отсутствие веры и до-верия, что немаловажно: к главе семьи; что сначала позволил вновь полюбить, а после сам же и разбил, дозволив Владу к ней что-либо применить. И знаешь!.. Мое влияние — отойдет на второй план. Когда же твое и… пагубное!.. Сделает последний: шах и мат. Кто будет разбираться: откуда, на самом деле, у девчонки вся эта «красота», когда в ней уже — твой подопечный? Сердце светловолосого мальчика-спальчика будет безбожно, хоть и при этом же все дьявольски, разбито. Опять!.. И что-то мне подсказывает, что и ему будет наплевать: когда и что произошло… Он отвернется от вас. И повернется ко мне!.. Начнется кипишь. И я…

–…«устроишь переворот»?.. — Изогнул свою правую бровь русоволосый, одновременно щурясь левой и скалясь-усмехаясь ртом. — Ты так мелко — не плаваешь, Роза!.. Мне ли не знать. Да?.. Да и… всем. И что же там еще у тебя — на них и… меня? Какой еще зуб — сточен и вы-точен под клык: чтобы проткнуть им — все и всех, вся? Не для этого же ты — вторишь «рисунок». Буквально: избивая!.. Предшественницы Софии… Настолько: схожую и похожую. Что?!.. От любви все же и до ненависти, да? Мальчишки мои таки — ее «испортили»… тогда. Что ты и теперь — так отрываешься на Софии, а!..

— Я делаю это — не в угоду тебе, а уж и тем более не им, Ксан!.. — Цыкнула темноволосая — на его же все и желание в один заход дойти до сути: так она ему все сейчас и здесь рассказала, да-да; не конец же еще, в самом деле, чтобы «злодею этой сказки» было бы пора и байки-то свои правдо-маточные из склепа травить. — А в угоду… той самой: похожести. Она — не заслужила: ее!.. И не заслужила быть: ею. На замену же все: ей!.. Парням? Пожалуйста. Пусть: изгаляются!.. Только еще и баллы — от меня получают. Да-да… Пусть и ненавижу их до сих пор — за все и… всей же своей душой. За все сделанное. И не… Но и точно — не больше твоего и… ее! В дальнейшем…

— Она — не та, Роза!.. Не та! — Рявкнул мужчина, стараясь уже и прямо-таки вдолбить это ей, пусть и словами: пока же вдавливая это в дверь — своей правой рукой.

— Убирайся!.. — В тон ему ответила женщина, сходя на «нет»: и теперь скорее уже и именно — утробно рыча. — Убирайся и не возвращайся!.. Иначе твоя проходка в спальню Софии, как помощь ей же, обернется последним гвоздем — в твой же гроб. И гроб-ы же — вас всех!.. Ты — не педофил, Ксан! Но кому это, черт побери, будет важно и нужно, когда: факты на лицо! А?.. Ты — сказал, что сказал… Но и!.. Кто видел? А кто и поверит?!..

Не сдержавшись, и ударив по двери еще и своей же правой ногой, Александр грузно выдохнул на это, но и ничего более не сказал, как и не сделал, лишь скинул тут же наваждение, как желание снести эту дверь с петель к чертовой же все матери, придавив стоявшую за ней в лепешку, и, тряхнув головой, зачесав еще параллельно и свои растрепавшиеся русые волосы назад обеими руками, дабы еще и успокоиться окончательно плюс ко всему, сделал еще один тяжелый и, вместе с тем же все, глубокий вдох-выдох, и только после это удалился восвояси: вместе с ручной кладью.

В то же время, как и прислонившись же таки к двери своим левом ухом изнутри, Роза дождалась, пока он скроется, и развернулась, облокачиваясь на дверь спиной: будучи в одной лишь только казалось еще и ночной черной рубашке на маленьких пуговицах в цвет и длиной до середины бедра, спущенной с левого же плеча и полу-расстегнутой до ямочки между грудей, надетой, что и ни капли же не удивительно, на голое тело, с рукавами, закатанными до локтей; и посмотрела на своего же гостя с широким оскалом:

— Как я?.. — И, встряхнув еще своими черными волосами «для пущего эффекта», будто бы и львица гривой, разметала их по спине и плечам: не стараясь затем — примять их и огладить, убрав если и не на одну из сторон, то хотя бы и за спину, чтоб не мешали.

— В тебе явно умерла актриса! — Поаплодировал саркастично, делая достаточно длинные и долгие паузы между хлопками, темноволосый и темноглазый мужчина, опираясь своим правым боком и всем телом же, за счет этого, на тумбу.

— А сказать, кто умрет следующим, если не вернет эту дрянную девчонку обратно сюда?!.. — Сузила глаза Роза и клацнула зубами. — Сделай это! Мне плевать — как, сделай.

— А стоит ли?.. — Фыркнул «гость», беря с тумбы рамку для фотографии, опущенную, до этого, стеклом вниз и поднимая ее еще, тем самым, к себе лицом; изъяв тут же, будто и между прочим, из переднего левого кармана своего белого пиджака, надетого поверх такой же рубашки и брюк, слегка покрывающих белые лакированные туфли, свой белый же телефон. Затем прислонил его к рамке и будто бы сделал фото с нее: но на деле — лишь совместил их; представляя на месте черного фона, отраженного стеклом, фотографию с его же уже рабочего стола или еще экрана, как блокировки, так и обоев. Фотографию: девушки с лошадью!.. После чего — отставил рамку и убрал телефон обратно: возвращая все — в том же виде и на те же их, свои места, в котором и которых они и были до. — По-моему, отличное время, чтобы завершить тобою же уже начатое… — спокойно продолжил он. — А только потом — уже подключать и ее. Дергаться сейчас — не лучшая затея: признать поражение — де юро, угодить их мыслям, подтвердив их о твоей заинтересованности в Софии, не кроме, как в груше для битья, де факто. Пусть посидит — у них… С ее телефоном и нашей «тату» — они далеко не уйдут. А ты — преспокойненько и не торопясь, не отвлекаясь на нее: все пока доделаешь здесь. А я — доделаю: «там»!.. — И не скромно-тонко — указал своей правой рукой, с поднятым указательным пальцем, вверх. — Забрать мы ее — всегда успеем. Хоть — в то же воскресенье: если не захочешь ждать, конечно. Да и сегодня-завтра — тебе же хватит, в качестве отработки?.. Или еще «какой бредятины», которой не мне тебя учить!.. А уж и тем более — как на нее уговаривать…

— В который раз убеждаюсь, что не зря связалась с тобой… — проговорила с некой гордостью Роза, подходя к нему и ставя пустую рамку нормально: на деревянную ножку, а не кладя ее вновь стеклом вниз. — Не только потому, что у тебя есть «проходка»: туда!.. Но и потому, что ты подаешь, действительно, годные идеи. Пусть и в остальное время ведешь себя — как палка, буквально, полено… но и «ружье»; подвешенное на стене и стреляющее нормально: только раз в год!.. — И прошла в гостиную, продолжая по пути. — Можешь оставить ее — так!.. На этот уикенд — мы здесь одни: и Софии не предвидится.

— Хочешь сказать, что еще есть смысл — что-либо прятать?.. И она не видела это фото? Почему ты его вообще не вернешь?.. Или: еще не вернула? Сей… «монумент», знаешь!.. — И мужчина передернул плечами, скорчившись. Хотя и было бы от чего: но и не от своей же все… болотистой местности, со мхом и тиной; под ее же вино. — Угнетает.

— Мне плевать: видела или нет!.. — Отмахнулась правой рукой от него, как комара, она, да и разве только средний палец не показала. — Правило — одно: не трогать мои вещи! А вернуть? Нет!.. Мелко. Как и сказал: Ксан! Пусть: забирают. Я ж заберу у них — больше. Куда больше!.. — И не хватило же только — злобного ведьмовского смеха: для полноты картины и раскрытия ее внутреннего же состоянии. Как и мира. Но и что, к слову, она тут же тоже затем и подавила в себе, вернувшись к требовательности и серьезности. — Отправляйся — назад, пока тебя не хватились. А я — начну готовиться!.. К «пробежке». Надо же — форму поддерживать. И фору… «Легенду». Не для всех, так… Для некоторых!

**

…Сколько себя помню: никогда не считала себя — красивой!.. Как-то… И предпосылок-то особых к этому, да и ни к чему, никаких же, собственно-то, не было… Никаких: совершен-но!.. «Мать»? Всегда считала меня: идиоткой. Ну… Да!.. По своим, знаешь, и опять же, каким-то… таким же особенным и «обоснованным» ей же все причинам. Идиоткой на… минималках. На максималках же: мечтой идиота! Или той же все… идиот-ки. Да-да… Но и хотя бы по гомо — и би — сексуальным ориентациям — все так же и катком не проходилась. И «на том», как говорится… Нет!.. Ты о чем? Ей, и здесь же все, не «не было плевать». Было. Еще как!.. Но — и почему-то: меньше. «Менее», чем, допустим, опять же все, на меня… Обидно?.. Ничуть! Сменялся и смещался — вектор внимания. Смещалось — поле зрения и… рассеивалось. Хотя, если бы я и была «по своим», наверное… Тогда бы!.. Только тогда бы — она бы их уже и впрямь: возненавидела. Как и меня. Их; и из-за меня!..

«Мечта идиота»! Ха. Нда… Так и называла… Да-к еще и добавляя затем, будто и этого — было мало: «Где б поискать — такого идиота, кто позарится на… такую, вот, мечту! Горько?.. Ну. Не-сладко: точно. Ведь и так — на всё и все. Все и… вся! За все — мои старания и… успехи. Сбывшиеся или нет, а и тем более — нет, мечты и… воплощенные же желания. Планы… А как итог!.. И «завершение»… Тот самый анекдот. Ну… Про красное дерево!.. Считала же меня — и им. «Называла»: им. Мол: «Покрасила волосы!.. “Красное дерево”. “Мечта идиота”!.. Была — дерево… деревом. Так еще теперь — и красное… красным… стала! Красн-ым дерев-ом… стала. А разве?.. Не была… им?». Хм… Дерево!.. Деревянная и… плоская. Тупая и… пустая. Не те — волосы. Не та — кожа… Не те — брови и… Не те же — ресницы… Челка!.. Куча всякой… мелочи! Куча всякой: хе… рени! Не та!.. Я. Да… Если дьявол кроется в мелочах, то это «исчадье ада» — их подмечало; и его же все — помечало! Подмечало и… вскрывало. Как нарывы и… шрамы. Со всей же… их… подоплекой. Со всем… и последующим же их… проливом. Со всем вытекающим и… проливающимся. «Не видела», в общем!.. И… «В общем». Не видела — в целом и… вместе же все: с достоинствами. «Недостатки». Не их же все и… одни. А… Вместе!.. И те и… Другие. Не «чужие». Иные… В равновесии и… балансе. Гармонии!.. «Видела» же — лишь: их. Одни и… Одни-х. Недостатки. Одни… недостатки. Я!.. Я была — одним сплошным: недостатком. Одной сплошной… ошибкой. «Второе имя»!.. Да. Ошибка. А «первое»?.. Угадай… Ее! Ее… ошибка. «Error»!..

На «отсутствие красоты», кстати; не ей же, матерью, все и едины; вполне мог повлиять: и отец. А что?.. Как сам. Так и… его же все: «уход из семьи». И его же… такое же… «отсутствие». Как в ней, так и… в принципе. А была ли: она? М?.. Семь-я! Если и была, опять же, конечно… Конечно!.. «Была». Да… Когда и я же все посчитала себя: ненужной и недостойной… Недостойной, в первую очередь, его же самого. Его же все и любви, как в принципе. И в общем. Так и… любви мальчиков, парней и… мужчин. Любви — мужского пола. «Сильного» пола… В частности. В общем и… целом! Це-ль-ном… Ну и!.. Вот. Получилось же — то, что получилось… Без слез и не взглянешь, а!.. На одежду. На вешалках… В примерочной же магазина! А ведь вся хрень и главным же все образом херь — она в… голове; и из, из-за нее же! Все слова и… мысли. «Размышления»… Помыслы! Все и… тараканы!.. «Это платье — слишком короткое! Это — с дюже открытой спиной! Это — с большим разрезом на бедре! Это — с глубоким вырезом-декольте! Это — без лямок!..». Без лямок?!.. А на чем оно — держаться-то будет, стесняюсь все спросить? Руками — держать собралась?! Ну хоть и пить не будешь, да? Не «бросишь». Нет… «Шлюха-алкоголик»! Да… Позорище!.. Глаза б… матери… тебя не видели! А. Ой… Нет. Видели же!.. Глаза «отца»? Хм… Грусть-печаль. И тут: лажа!.. «Мечта идиота»!.. «Мечта идиота» — выросла!.. «Повзрослела» ли? Нет! «Поумнела»?.. Туда же и… тот же все: ответ. А выросла-то?.. Да. Не «везде», вот, только… правда. Плос-ка-я… Если решила пойти на панель — так иди сразу так и… голой!.. Зачем тратиться на тряпки, которые после: все равно снимешь?!.. «Одеваясь для женщин, она раздевалась для мужчин…». Ха!.. Не одеваясь и не раздеваясь. Не живя и… не существуя.

По природе же… от рождения… не была худой!.. Я и — не «худая». Совсем: не худая. Со средним и… даже у кого-то… маленьким ростом!.. Я и «полной-то» особо — никогда не была. Но и всегда же все при этом — чувствовала отторжение. Всегда — я «будто бы»: излишне. В излишестве и… с из-лишком. Будто: дюже и… «чересчур», чем есть; на самом-то деле. Да… Так и не найдя «золотой середины» вначале… Ни в чем. И!.. Ни в ком. Я была: то «слишком толстой», то «дюже худой»… То и: «вообще же чересчур толсто-худой». И всегда же — не то. Постоянно: не так. А что такое: то? И что такое: так?.. Так и не узнала сама. «Не знала»: сама! Но знала, что пишется: с «не». И… Произносится.

И ведь не будучи уверенной в точности поставленного мною себе же «диагноза»… Вполне могла бы «с точностью» назвать это все… «расстройством». «Психическим», естественно!.. Вплоть до… панических атак, сонных параличей и… нежелания оголяться и… «обнажаться». Хотя бы даже: и минимально. Расстегнуться — чуть больше, чем полностью и… «до горла». Хотя бы: чуть-чуть и… до ключиц. «Для проформы»!.. На пару пуговиц же все — рубашки, например. «Для галочки». И!.. Летом. Да и «формы» — позволяли. Точнее: их же все и отсутствие. Хоть: до пупка!.. В довесок ко всему же еще — и «тату». «Спасение утопающих — !..». Но и отчего-то — не дело рук же все и самих утопающих. Оттого — и нежелание принимать помощь. И все же это: как помощь. «Будто»: еще один предел и… еще одна рамка. Еще одна: «грань». За которую — не зайдешь… так просто. Буек!.. За который не заплывешь. А я… И плавать-то — не умею! Не раздеваться и не загорать… Не плавать. Мечта!.. «Кого»? Выше!..

Ха!.. Да. Я вполне могла бы сойти — за невесту шейха. И!.. Франкенштейна. Но и шейха же все же: ближе. «Пока что», во всяком случае. В одежде — до горла (во все горло и под самую же голову!). До кистей рук и… до ступней же ног. Ничего лишнего и… ничего нужного. Лич-ного!.. Ничего… Совсем! И нет, это все никак не связано с тем, что в голове до последнего и победного, до сих пор же все, сидело и сидит то прозвище: «Шлюха! Шлюха-алкоголик!..». Да кого я обманываю…

Закрытый белый купальник… с рукавами. И плотные белые колготки… Белые чешки. Пучок из темных волос… под белой же все резинкой и… сеткой!.. В металлических шпильках — аж… до самой черепушки. Не говоря уж и о занозах не ошкуренного дощатого пола: в и до… Кхм!.. Да. Преподаватель хореографической студии (класса) — прямо-таки ведь и уповал же все на это: на отсутствие красоты; и… что я — некрасивая. Говоря, конечно же, все это «завуалированно» и в виде того, что: «Девочка — полненькая. Пухленькая…». Но и… Все-таки!.. «Ушла» — не поэтому же, конечно. Не преподавательница!.. Но и это же — прямо засело… с тех пор. И в отличие же все: от всех. Других… Не одна же — такая!.. А? А?!.. Одна. «Мог бы смотивировать — да утопил…». Бывает… Зато, можно сказать, что в этой жизни — я точно испробовала и по-пробовала: все сферы, виды и подвиды, разрезы… насилия. Сначала — ментального и морального хапнула. А после — и физического… Равновесие и баланс!.. Гармония. Чтоб им… И и-х!

А вся боль была и заключалась в том, что я несу это все — все свои годы!.. Несу этот… крест. А оборачиваясь назад и… на прошлое. На фотографии: того времени!.. Вижу — девчонку… с плоским животом! С плоским!.. Да еще и таким плоским, что только и… пупок прокалывать! Который — виден. Который, все-таки, да: есть. Да и чего уж там?.. Там же даже что-то и наподобие «пресса» есть!.. И кубики. Были. Был-о… Да прошло!.. И ушло.

Представляешь, да? Прикинь!.. Я была — нормальной! Не толстой и… Не худой. Не полненькой и… Не пухленькой! Не деревом!.. Не деревянной и… Плоской. Не тупой и… Пустой. Нор-маль-ной!.. Но меня заставили — думать иначе. Думать — обратное и… Об обратном же. Не «иначе»!.. И… Я. Да. Сама же все и… затем… заставила себя! Са-ма. Себя и… Стравила. Ставя во все же, вот, это. Не представляя — ничего иного, как кроме: «Закину-ка — еще пару-тройку толстовок». В топку же. Ага… Внутри!.. К своей неуверенности в себе и… платьям. В нагрузку же. Потешая — свое самолюбие: по всем же фронтам… Жизнью. И!.. Смертью. Хотя, какой, нафиг: жизнью? И какой: смертью?..

Ну а плюсом же к «общей картине мира маслом» — была еще и смена настроения!.. Смена чувств и… Эмоций. Смена: ощущения!.. Постоянная и… довольно-таки прогрессивная. «Алгебраическая». И… Геометрическая. Не «или». Скоростная!.. Да. Но и не так же все, конечно, чтобы: будучи в компании — мы, все вместе, говорим об одном, о «жизни» же все, к примеру; а я, вдруг и с ничего, начинаю говорить о… смерти. Нет!.. Разве что… О похоронах. Точнее: об их отсутствии и… кремации. «Убийца веселья»!.. Я!.. Головка от ху?.. А. Пожалуйста… Не отвечу же… за «триста». Хотя: триста. Отвечу. И вполне!.. Нет. Да… Я же просто — уходила в себя. Посреди вечеринки и… «Беседы». Просто: отдалялась… Еще. И еще немного!.. Еще. И… И все! Выходила, ну, из чатика!.. Покидала… чат! Ничего такого, м?.. А и именно: ничего страшного. Обычно же это — не занимало: больше пяти минут. И выглядело: как и вполне же себе — нормальный отдых… от всех. Адекватный… отдых. И такой же все: обычный. Да-к еще и дающий же время: чтобы побыть с собой; и… с собой же все — наедине. Будучи… и наедине же… со всеми. «Адекватный»? «Обычный»? «Нормальный»?!.. Пусть — так. Но и только же… Только — я знала: что это — ничего не меняет. И я — все так же: хочу… Хочу!.. Хочу… умереть!

Таблетки?.. Да, да и бесспорно, «без-порно»: гасили это. Перед этим, прямо-таки, и возгорая. «Другие», правда… Но и!.. И не суть. «Что лекарство же, что яд… Главное — знать дозировку». Загашали и… прятали. «И какие еще — хуже, ага». В самые же дальние уголки сознания и… моего же все подсознания, бессознательного. Где это!.. Где это все… Зрело. Где росло и… созревало. Зацветало и… Цвело. Пахло. И!.. Я не знаю… Честно. А сколько, вот, времени должно пройти?!.. В какой именно момент?.. В какой именно «промежуток времени»?.. Стадия «цветочки» — должна перейти в «ягодки» и заплодоносить?.. Знаю же только то, что: точно — перейдет; и… наступит же что-то поистине — нереальное. Что-то: «нестандартное» и… Дико!.. Страшное. Дико-е… Звериное. Не «животное». И… Ужасное!.. Для них!.. Да. Как и видят же это все — они. Что и вокруг. Да. Те, что… окружают меня. Но — и не «я»! Я же сама и за себя, «своя собственная» — вижу в этом: лишь освобождение. «Очищение»… «Тони. И!.. Гори. Гори, гори ясно, чтобы не погасло… Синим пламенем!.. Гори».

А может, оно и уже: горит? Тен!.. «Второе я». Втор-ая: не я. Как синяки же и… раны: обращаются в «тату». Так и она, собирая по темным уголкам моего сознания… «темную же меня», становится — только больше и… сильнее. Лишь: мощнее… Во мне и… Вне же все: меня. Одновременно!.. Будто еще немного — и она готова будет: выйти. Отделиться и… зажить собственной жизнью!.. Темнота — ее подкрепляет. А Роза — и подавно… Возрождает и… пере-рождает. Вполне себе — ягодки, не скажешь?.. Я же… Я же сама — пока в каком-то… подобии. В каком-то… будто бы и из видов «ремиссии»: еще не «выйдя», но и как-то… уже и не вернувшись. Могу еще немного, знаешь, потянуть время… Немного и поиграть — с цветом… бутонов. Поискать и найти: кого-то… рядом. Кого-то — себе и… рядом. Ту же: Тен. Я — не энергетический вампир!.. Или что-то: в этом духе. К сожалению ли? Счастью?.. К сожалению — своему; и счастью — ее. Наверное… Зато в отношении н-ее — обратно-е: она бы могла, вполне бы могла и с-могла предстать — им; и… быть. Как и могла бы — сойти за обратного же все; и еще же — ему. А я — за обратное: ей. Того, кто не заберет энергию. Того: кто отдаст — ее. Для жизни… Для жизни же все и того — благодаря кому: смогу жить и сама. То есть!.. Поддерживать — жизнь: двоих. Жизнь двоих… в одном. Жить — для кого-то; и жить — за кого-то. За нее и… для нее. А она бы — могла и… смогла? Жила бы — за меня; и главное — для меня? За себя — я же уже: не могу и… с-могу. Не доверяю же — себе и… Не живу. И уже вряд ли: даже существую… Зато — могу показать жирно-худой: нормальный фак!.. Тем, кто считал и считает же до сих пор это все: херней! Что все это — от отсутствия работы. Занятости… И!.. «Нагрузки». От отсутствия: досуга и… хобби! Людей и… друзей!.. Вот — я: загружена — двадцать четыре на семь, считай! И все равно же все — хочу… Хочу!.. Хочу: умереть! Хочу — смерти!.. Хочу — сдаться. И как, вот, теперь у «нас» дела, м?!.. Как-как? Никак!..

**

…Я «никогда не считала себя — красивой!.. Как-то… И предпосылок-то особых к этому, да и ни к чему, никаких же, собственно-то, не было… Никаких: совершен-но!.. “Мать”? Всегда считала меня…» мечтой идиота. Но!.. Может? Может, вся эта херня — от меня?.. И «из-за»… меня. Вдруг я и есть — та самая: «херня»?.. Сама же и… для себя. Я — заставила: себя… сама!.. «Са-ма. Себя и… Стравила. Ставя во все же, вот, это…».

Я — нормальная… Я — ненормальная! А если?.. Я — ненормальная… Я — нормальная!.. Код — взломан!

Привет, Вселенская механика с… «не»! Привет и, Вселенский механизм!.. Нравится притворять в позитив — «негативные» частоты?.. Негативные частоты с… частицей: «не». Обращать де юро — в… де факто!.. А как тебе понравится: от противного?.. И от «обратного»… же. «В» обратном!..

Я — мечта идиота… Я — толстая… Я — худая… Я — полненькая… Я — пухленькая… Я — дерево… Я — деревянная и плоская… Я — тупая и пустая… Я — не мечта идиота! Я — не толстая! Я — не худая! Я — не полненькая! Я — не пухленькая! Я — не дерево! Я — не деревянная и плоская! Я — не тупая и пустая!.. Я — некрасивая… Я — красивая! Я — не «я»… «Я» — я!..

Я…

**

…Хм!.. А почему, вот, и нет? Как и в конце любого материала — здесь тоже: те-ст!..

1. «Ложь — во благо».

2. «Любви — все возрасты покорны».

Ответ А. Верно 1.

Ответ Б. Верно 2.

Ответ В. Верны оба.

А «верно» ли?.. И верн-ы ли? Возможно ли — почувствовать себя: не на свой возраст?.. Преимущественно — войдя в него; и видя его же — в зеркале!.. Но и продолжая, при этом же всем, врать… и надеяться… «на лучшее». Видя — того красавчика. Или: ту красотку… Которые — были, да, но и лет же так эдак… десять; или двадцать назад!.. «Тридцать». Или даже, тем более, сорок!.. Будет ли это считаться: ложью во благо? И в принципе: ложью?.. Когда ты просто хочешь вернуть — то время. Когда хочешь войти и в новые отношения: чувствуя себя же… юной? Юным!.. Юнцом. Самообман ли это? А может быть, «самовнушение»?.. И это я сейчас и здесь спрашиваю — не у людей: которые «молодятся»… постоянно!.. А у тех, человек, кто будет отвечать им — на их же все и вопросы, по типу: «А я ведь еще — ничего?.. Я ведь еще — не старая?.. Я ведь — не такой старый?.. Я же — еще что-то да и могу?..». Ложью ли будет — ответить: «Нет»?.. Нет!

«Да». И о да!.. Смотря же все — в их и… блестящие, горящие глаза. Жаждущие — услышать все, что угодно, но и только лишь: не горькую и… губительную правду!.. Эх… А как же там все было?.. О мертвых — либо хорошо, либо никак. Ни-чего!.. Кроме: правды. И да… «Все еще». И… «Там»!.. Где вы, вроде как, и понимаете, что ваша дружба — зачиналась в правде; и росла в ней; как и общение. Цвели и… плодоносили, прямо-таки: в полном доверии. Но еще же и уже принимаете, что они же — вдруг и могут же зацвести: враньем. «Утаиванием»!.. Могут заплодоносить — ложью. Но и враньем-то — не абы каким, как и прочими, во благо. Да?.. И ложью-то, да, тоже. А и «тоже» ли?.. Существует ли и вообще: такое «понятие»?.. Когда ты «можешь» соврать, но и занавесив же это все при этом цивильно — благом… для самого же, того, люда… напротив? Можно ли соврать — во благо: и не быть «пристыженным»?.. Не быть и: избитым… собственной же совестью!.. Под покровом ночи… И перед сном. За углом… Так и не дойдя же все до кровати.

Или, вот, отойдя же все: от чувств!.. Влюбленности. Любви и… Прочего. И перейдя к чему-то более насущному. Например!.. Друг — хочет подкачаться. Но усилий к этому — прилагать и предпринимать не хочет. Хочет пройти — окружными… и обходными путями. Просто — «с неба упасть»… на готовенькое. А именно!.. Ну… До тупого же и бредового!.. Не говоря и: о смесях и… о прочей «химии». Для повышения… мышечной массы. Интересно, у кого-то еще: полыхает?.. «Что» — это было?.. «Синтол»? Или уже и догорает; тлеет и… истлевает?.. Опускаться, да, так: «опускаться». На дно!.. «Кто проживает?.. Губка Боб… Квадратные Штаны!». Да… Как говорится: «вдохновилась». И ни в коем же разе: не спи!.. Губчатый же наш друг — вместо того, чтобы походить в спортзал; или хотя бы к своей подруге-белке, у которой, на минуточку, мышцы-то и поболее будут; покупает суррогат и… туфту. Заменитель!.. По телеку. Да… «Вы-пи-сы-ва-ет». Надувные… руки. Базуки… Кхм!.. Что?.. Которые можно надуть — под любой размер!.. Хочешь: просто. Хочешь: с прожилками и… венами. На любой же все: вкус и цвет. Но это — внешне!.. Внутренне же «сия красота» — не просматривается. И руки его, как были хилыми, так и остались. Ни поднять… Ни опустить. Ни подтянуться, ни… отжаться. «Такое»!.. Белка же его; не наша, да и его ли; за счет же все и уже своей «ореховой мозговитости»; равно как и «ореховости»; фишку-то — просекла сразу: и решила вывести нашего Губку — на чистую воду. Вывела!.. Пятна. Им. Потом — и его. Ха!.. Он — и обломался. При всех же: опозорился!.. Не смог перекинуть ядро (якорь) — на большее расстояние. Да просто поднять его изначально: не смог. Руки — сдулись. Хвост — облез… Кто слово промолвит… Не то!.. И лопнули. Антракт!.. Не. Занавес. Чего добилась — она?.. Правды. Чего добилась: еще? Слез!.. Но злого умысла, как такого и «вообще», у пористого же — ведь и не было. Никакого. Не наблюдалось. И!.. «Совсем». Он ведь — отчетливо понимал: как это работает. Как и принимал, «что» будет: если употреблять их, пользоваться ими — не по назначению. Если: с излишеством и… перебором. Он — не кичился!.. Не «на пафосе» — все это делал. Да и просил же ее еще сам перед этим — отказаться: не вписывать его — на соревнование… в ряды «качков». Но она — упорно шла к своей цели, успеху, чтоб таки и содрать с его же глаз: им же все самим и себе же надетые… розовые очки. Сорвать — и маску. Занавески и… Ш-оры!.. Чтобы: развеять туман. Еще раз, где-то между, еще же и доказав, что он: полное ничтожество и ни на что же не годен. Получилось!.. Фартануло. И!.. Не спорю, да, «Старания и труд — все перетрут». И если бы он — тренировался: по правде!.. Но и если бы да кабы… В лесу бы выросли — грибы!.. А не Губки. С белками… «На дне». Да простит нас!.. Посейдон.

Что ж!.. «История не любит — сослагательных наклонений». И факт — остается: фактом!.. Есть — просто: человеки. Есть люди, которые врут другим: для показухи. И сами же лезут — в объективы камер, мол: «Смотрите, какой я — классный!.. Какая — я; и классн-ая! Подкаченный!.. И подтянутая! Растянутый!.. И натянута… В общем!.. Во всех смыслах… Нет. «В общем»! А есть и люди-человеки, которые врут себе: и лишь — себе! Для поддержания: себя и… повышения, хоть какой-то, но самооценки. Им — не нужно: внимание. Не нужна им — и «популярность». Известность!.. Не нужен: шум. Им нужна — только: уверенность! Просто: уверенность… в себе. Не перед кем-то. В себе. И!.. Для себя.

«Вранье вранью ведь — рознь»!.. Одни врут, не думая: что могут быть пойманными. Распускают свой «павлиний хвост»: под которым… все мы знаем — что!.. Все как у… «курей». А другие — знают, что могут: получить — за это. Знают, что могут и «огрести». Поэтому: отмалчиваются. Не суются — туда, где могут быть опозоренными: на весь мир и… свет. И, вот, как поступить: в этом случае?..

Правильно ли сделала белка, что: вывела «в люди» и на чистую воду?.. И правильно ли, что посредством: всеобщего внимания и… последующей опозоренности? Правильно ли будет — смолчать и подыграть… люду? Но и, опять же все, понимающему — истину, смысл и… суть? Не тому, кто только и ждет, что его похвалят. Полюбят!.. А после и требует еще ответа на свой же все и риторический вопрос: «Почему нет?..». А тому, кто уверен в том, что: все — не так. И на самом деле — все так, как оно есть. Что: все осталось — прежним. Или, возможно, хуже… Но — осталось: собой. Осталось — своим: под этой оболочкой и… маской. Зачем?.. Просто. Чтобы добавить — немного уверенности… в себе.

«Соврать — во благо»(?)..

ПЫ.СЫ. Кстати!.. А вот… «Губка» и губка. Белка и «белка»… А как отличить: кролика от зайца, крокодила от аллигатора и сову от филина?.. Ну и так далее. И тому же подобное!.. «Первые — домашние. Вторые — хищники». Так ты знал?.. А почему ты мне ничего не сказал? И какие же все умные, ты погляди!.. А рояль от фортепиано? «Дома; и в оркестровой яме, соответственно». Да блин!.. «Пользуйся!.. И не благодари». Ага!.. Пожалуйста… «В смысле?» Ну ты же сказал «Спасибо» — на автомате… и прилетело!..

Примечания

1

Жизнь (настоящее будущее).

2

Дневник (прошлое настоящее).