Звёздное небо Санкт-Петербурга

Alter, 2023

Катя – начинающий журналист и фотограф, студентка. Живет от сессии до сессии, стараясь бороться со всеми жизненными трудностями. Миша – простой парень, который переехал в Санкт-Петербург. Внезапная встреча на улице, пока Катя делала новую серию снимков, приобретает неожиданный поворот. Их общение становится эмоциональным и близким…

Глава 1

Опять опаздываю! Второпях я стукнулась ногой о кресло, от чего сжала губы, и уже скачками добиралась до кухни, где должен был в турке взорваться кофе. Прискакала я за секунду до этого извержения Помпеи и успела снять турку, обжигая пальцы.

Почти каждое утро после ночной прогулки начинается именно так. Хотя нет, не только ночные прогулки, ещё и работа, которая заставляет меня буквально спички вставлять, лишь бы веки не захлопнулись на пол пути к завершению очередного проекта!

Поставив кофе остывать, я поскакала обратно в поисках носков, только сейчас понимая, что я надела разные. Исправив это цветное недоразумение, я вновь вернулась к кофе. Дополнив его молоком и сахаром, я наконец присела, оценивая кавардак, который успела сотворить всего за десять минут: диван не сложен, а одеяло вовсе стекало с него на пол; из открытого комода высовывались вещи, что-то лежало и на полу. Все провода и розетки были спутаны в один комок, который я когда-нибудь расплету. В ванну мне вовсе было очень страшно соваться — флакончики были свалены в раковине, упавшая паста чуть размазалась, а полотенца в лучшем случае лежали на стиральной машине.

Быстро допив кофе и оставив кружку прямо на кресле, где я сидела, я быстро помчалась обуваться. Завязав шнурки и подхватив сумку, я наконец заперла на ключ свой утренний бардак и поспешила вниз по ступеням.

Улица только и ждала моего появления! Активное утро в холодной погоде — привычные будни. Бежишь на остановку не только по тому, что видишь, что твой автобус может уйти без тебя, но и по тому, что не хочешь замёрзнуть на смерть. В автобусе, правда, ты уже жалеешь — тут душно и потно. Окошки никто не открывает, все парятся, активно дышат и тем только больше поднимают температуру внутри. Спасительная доза кислорода появляется, когда двери распахиваются на остановке и кто-то выходит, освобождая место новому потоку работающих и учащихся.

Пол часа в этой культурной толкотне, а после снова прохладный воздух. Северный ветер с Выборговской набережной грозился продуть мне шею, но я быстро забежала в метро и теперь стоя у начала ждала прибывающий состав. Тут тоже было много людей, но всё же куда лучше, чем в автобусе. Зайдя в прибывший состав, я получила приглашение занять место одного молодого человека, но решила уступить его женщине, стоявшей около меня. Пара остановок и снова автобус. Теперь это уже финишная прямая и в какой-то степени я уже злюсь на себя, что не поехала по другому маршруту. Из-за плохой погоды я поленилась сразу добежать до станции метро, так было бы куда быстрее, но зато сколько замечательных лиц я увидела и ещё увижу!

В первом автобусе была чудесная девушка. Блондинка с выразительными голубыми глазами. Она подвела свои очи, сделала ресницы похожими на опахало и так томно хлопала ими, поглядывая в свой телефон! Кожа бледная, пара цепочек на шее и несколько тонких колец на худых пальцах с маникюром типа френч. Такую красоту редко встретишь! Обычно макияжа на лицах куда больше и нет этого ощущения лёгкости. Пожалуй, будь у меня возможность поснимать её, я бы сделала это без промедлений. Но есть важное правило — не фотографировать на телефон, как бы сильно не хотелось.

В метро я встретила сразу троих. Семья, причём вместе они уже давно. Глава семейства — высокий и упитанный шкаф со стальными нервами. На нём, словно обезьянка, повисла дочка и пыталась вырвать волосы, а ему хоть бы что! Маленькой бойкой девчушке от силы года три, но она цепкая и сильная малышка в розовом комбинезоне. Мама же этого обезьяныша — более истеричная дамочка с неброским макияжем и нервным тиком. Без понятия, как они уживаются, но по внешности все трое такие гармоничные и складные, что раздельно их и не представишь!

Идя по улице, я заметила парня скейтера. Он ещё никак не может расстаться с прошедшим жарким летом и примириться с сильным ветром, который мешает нормальной езде. Рыжая копна волос под шапкой, яркие глаза и сжатые в ниточку губы. Жаль, что не могу остановиться и снять его — был бы просто отличный кадр!

Я прибавила ходу, чтобы окончательно не опоздать. Конечно, прийти вовремя мне уже не светит, но минимизировать своё опоздание я могла.

Теперь же я видела злобное выражение моего куратора. Он поставил руки в бока и насупился так, что стал напоминать индюка. Его лицо побагровело, а брови сошлись в одну мохнатую линию.

— Попрошу объясниться! — выкрикнул он, пока я ещё стояла в дверях.

— Ну… я проспала. — я состроила невинное лицо.

— Это четвёртое опоздание за две недели! Это просто непозволительно!

— Да я типа в курсе, — я пожала плечами. — но ничего поделать не могу.

— Это был последний раз! Моё терпение не безгранично! Ещё одно опоздание и..!

Звучало это и правда очень грозно, но я знала, что никакого «и» не последует. Может Сергей Семёнович сердито умеет угрожать, заливаться краской и активно жестикулировать руками, но делать что-то он не станет. Так что мне просто повезло с куратором.

Я быстро заняла своё место и, достав тетрадь, стала больше думать не про социальную журналистику, а про те упущенные кадры, которые могла бы отснять по пути…

Активно воображая, что могло бы выйти на этих снимках, я задумалась, а правда ли они стоят того? Конечно, один и тот же кадр не встретишь и каждый — на вес золота, но… в последнее время мне стало казаться, что настоящих, алмазных снимков, я не встречала очень давно.

Не повезло мне родиться гипперактивным человеком! Хочешь успеть везде, разрываешься на каждую мелочь, а потом понимаешь, как же это сложно — успеть всё! Сейчас я студентка третьего курса СПбГИКиТ на факультете журналистики. Не смотря на мою любовь разговаривать, узнавать всё новое и просто смотреть за людьми, я никогда никуда не выхожу без фотоаппарата. Хорошего репортажа не бывает без хороших снимков, так я думаю, а по тому всегда сама подбираю обе части для практических работ в институте.

Но это пол беды. Сложнее совмещать такую учёбу и такую же работу. Петербуржская газета — прекрасное место с не менее прекрасными людьми за исключением одной зловредной женщины. Людмила Львовна — главная редактор газеты, под начальством которой я и тружусь, просто редкостная единица¹! Да, в ней кроется творческое начало, но её лидерские качества чрезмерно граничат с деспотичностью, а та самая боязнь не быть в центре и потерять своё главенство только ухудшает положение. Мне, со своими нумерологическими показателями с ней просто не совладать…

Я же метаюсь среди двух чисел, которые издевательским образом избрали именно меня! Вообще, это довольно странно, потому что в паспорте написано, что я родилась седьмого июля, хотя мама говорила, что это произошло ровно в тот момент, когда седьмое число кончилось и началось восьмое… короче говоря, жизнь моя не простая.

Хотя что говорить, работать в газету я пошла не просто так, а по тому, что надо оплачивать съёмную квартиру. Труд это большой, но себя оправдывает — твой собственный угол, где ты сам себе закон и порядок! Но вспоминая то, во что я утром превратила свою квартиру, сложно говорить о порядке.

Тут меня в плечо тыкнула моя лучшая подруга Женька. Она относиться к тем самым жгучим брюнеткам, носящим яркий макияж и прямолинейный характер. Она прекрасный корреспондент и речь у неё поставлена, как надо. Не смотря на свой болгарский акцент, на интервью она выглядит, как надо и в какой-то степени я даже завидую, наблюдая за её успехами.

Вот кому, а Жене нравится эта специальность и она готова связать свою жизнь с этим делом. Вроде даже искала, где можно проходить практику и в последствии работать.

— Тебе звонить по утрам? — тихим голосом, но с явным укором спросила она.

— Да не стою я такой чести. Ты лучше расскажи, там по логике много домашки было?

— Повезло тебе с логикой в этот раз. До четвёртой пары точно успеешь сделать.

Я улыбнулась и тихонько выудила из сумки учебник и тетрадь по этому предмету и стала сравнивать объём заданий с тем, что я уже сделала раньше. Действительно — если сейчас начну, то до успею до обеда, который уже будет на этой перемене.

Я скрупулёзно писала, выводя каждую букву и цифру, а как только отложила в сторону ручку, то прозвенел звонок. Быстро сметя всё в свою сумку, я собралась наконец нормально позавтракать, как была остановлена куратором.

С нахмуренным видом он смотрел на меня своими глазами из-под мохнатых бровей. Я всё ждала какого-то нравоучительного совета, после которого наконец смогу поесть, но вместо этого услышала почти смертный приговор:

— Сегодня у нас будет совещание, и я подниму вопрос о твоей посещаемости.

— Да я же не специально! Сами понимаете, я и учусь, и работаю. Вчера долго со статьёй работала, уснула поздно и проспала будильник. Вы сами были против переводить меня на индивидуальный график, что теперь делать?

— Тут не только от меня зависит, переводить тебя или нет. Но я тебя предупредил.

Хотелось мне ему сказать, что нет в том моей вины, доказать ему наконец, что невозможно успеть всё и не такая уж и лёгкая эта взрослая жизнь, как я думала раньше, но я решила просто смолчать. Не до того мне было, мне так хотелось есть, что я решила не лезть в бурный спор, а поскорее смыться в столовую.

Женя, которая ждала меня у выхода из аудитории решила прокомментировать услышанное. Она тоже была на стороне Сергея Семёновича, хотя и брала в расчёт мою работу и то, почему я это делаю. Женя знала, что по-другому я просто не могу поступить, но всё же она старалась как-то идеализировать мои проблемы и найти логичный, по её мнению, выход.

Таким выходом она считала решение вернуться жить к матери и перестать снимать квартиру. Тут у неё были железные аргументы, ведь родная мама всегда поймёт и простит, примет обратно и согреет, но я была не согласна. Напротив, я и бежала из родительского дома только по тому, что не видела никакой поддержки и никакой свободы. Слишком дорого мне обходилась эта жизнь с матерью, тем более было не просто вырваться, чтобы теперь сдаться и отступить перед сложностями.

Мы сели почти в центре столовой. Женя достала из своего рюкзака контейнер с едой, а я довольствовалась булочкой, которую купила ещё вчера и оставила в сумке. Пока болгарка всё размышляла над тем, как мне помочь, я вспоминала того рыжего скейтера, который упрямо сопротивлялся наступившей осени.

— Да что ты такая упрямая! — заявила наконец она.

— Потому что это я жила с ней, а не ты и это мне лучше знать, возвращаться или нет.

— Ну не может мать не любить собственного ребёнка! Особенно дочку!

— Ну может и любит, только любовь эта слишком жестокая, чтобы я такое принимала.

На этой ноте мы наконец закончили наш спор. Женя доедала последнюю котлету, а я, уже закончив с булочкой, смотрела на подругу, думая, когда наконец приготовлю что-то солиднее, чем яичница. Хотя какая там яичница, в последнее время мой максимум — это самый простой бутерброд!

Вместе мы отправились на пару деловой журналистики. Это было уже интереснее, чем социальная, хотя скорее тут суть скрыта в преподавателе. Сергей Семёнович — вообще не плохой человек и мне порой даже грустно от того, что мне приходиться ругаться и спорить с ним, но как преподаватель он нудный и скучный. Да, знает всё вдоль и поперёк, но его монотонное чтение с листа вгоняет в скуку очень быстро, если не сказать молниеносно.

Что касается той восхитительной женщины, к которой мы шли на пару, так это просто настоящий клад! Она является олицетворением той живости и самим желанием жить, а не существовать, какое только я видела. Вообще наше с ней знакомство произошло задолго до моей учёбы здесь. Я встретила эту женщину в кафе. Яркие зелёные волосы, вызывающий макияж и татуировки, которые забили полностью левую руку и плечо. Я пялилась на неё, не в силах наконец снять желаемый кадр, а когда я была замечена, то хотела бежать с места преступления, но не смогла. Тогда-то мы и познакомились.

Елена Надеждовна — это очень экстраординарная личность. А чего стоит одно её отчество! Хотя разве это отчество, если оно по маме? Собственно, после этой встречи мы пересеклись уже только тут, в институте. Сначала я не обратила внимание на фамилию Ткачук и рядом стоящие инициалы, думая, что это будет очередной мужчина преподаватель, но я ошиблась. Это была она, та самая Елена Надеждовна, которой я поражалась все те дни после нашего знакомства.

В группе кроме меня её никто так сильно больше не любил. Её подход — строгость и дотошность в деле, но при том как она умеет заинтриговать! Так рассказывать и преподавать материал, будто это история из жизни, которую слушаешь с упоением.

Сейчас преподаватель изменила цвет волос на более естественный, сняла пирсинг с губ, но оставила все семь проколов в ушах. Тату были скрыты под рукавами голубой рубашки, заправленной в чёрные брюки. Харизмой и уверенностью от неё веяло за тысячи километров.

С началом пары я слушала её внимательно, записывая чуть ли не слово в слово. Пожалуй, это тот редкий случай, когда я была не против купить ещё одну тетрадь и ручку, но законспектировать весь материал.

Моё фанатичное преклонение перед ней было обусловлено одним очень важным фактором: я хотела быть такой же. Я тоже хочу быть свободной, независимой и сильной. Хочу, как и она, путешествовать, не иметь груза за спиной. Мне тоже хотелось не бояться менять себя и мир вокруг. Но, как говорила сама преподаватель — всё начинается с самооценки.

Бывали случаи, когда я пила с ней чай и мы общались на разные темы. Я не сдерживала себя в вопросах, спрашивала прямо и в лоб, а она — прекрасная валькирия — прорывалась сквозь моё восхищение, приземляя меня на землю.

К сожалению, за всем тем прекрасным, что из себя представляет Елена Надеждовна, скрывается и другая, тёмная сторона. О ней мне было поведано не сразу, а так, по маленькому кусочку, чтобы не испугать.

За всей этой бойкостью и живостью, за всеми стремлениями и силой стоит тяжёлый труд и упорство. Ещё ребёнком, с ней произошло что-то очень плохое, из-за чего она не смогла оставаться прежней спокойной девочкой. Что так сподвигло её заняться собой — для меня тайна. Но я точно знаю, что окончить школу, колледж на высший бал, а после получить три высших образования… всё это стоит таких трудов! Она ведь и не только училась!

Совмещать работу и учёбу, я по себе знаю, так трудно! А она молодец, со всем справилась, всё осилила! Елена Надеждовна и сейчас думает об учёбе, говоря, что очень важно всегда уметь учиться…

— Да, учиться нужно учиться! — говорит она. — Без этого вы не получите никаких знаний, даже самых элементарных.

Вот и сейчас, во все оружии она стояла у доски и писала мелом тему. Она больше старалась ничего не записывать. На слух или по презентациям, мы же будущие журналисты, учимся запоминать всё так…

Диктовала она не так медленно, но, если ты умеешь сокращать или хорошо писать под чёткую диктовку — проблем не возникнет. Не сразу, но я освоила и это. Да, за ней я готова пойти хоть на край света!

Темой были источники информации в деловой журналистике. Елена Надеждовна открыла свой тонкий серебристый ноутбук, минуту искала нужную презентацию, а после начался шторм.

Принцип её преподавания был прост — сначала мы записывали словарные слова. Так она их называла, говоря, что все эти высокопарные термины не всегда используются, да и между собой есть другие названия буквально для всего. И она приводила эти примеры! Не стесняясь, могла даже припомнить из своей практики что-то. После этих слов, она начинала вводить нас в тему, понемногу используя те самые словечки, выученные в начале.

— Запоминайте прямо так, что есть что. Иногда записать некогда, благо, что люди придумали диктофон и камеру! Когда всего этого не было, мы работали, как Айвазовский. Писали бушующее море, стоп-кадр, с натуры, увидев его лишь раз.

Всякие деления информации по видам, типам и тому подобное. Всегда, когда студенты вступали с ней в споры и дискуссии, она мастерски могла отстоять свою точку зрения или вместе со студентами найти компромисс и выход из любого положения.

— Чепуха, вы об этом и задумываться не будите! А зачем учим? Чтобы вы понимали отличия и, если столкнётесь, умели работать с тем, что имеете!

Классификация, как говорила она, представленная в учебниках и теориях, больше помогает не сойти с ума на реальном поле деятельности. Когда у тебя тысяча папок, а в каждой по несколько сотен файлов, снимков и записей — больше всего хочется порядочного распределения и какой-то хорошей базы, где будет проще ориентироваться. Именно этому нас и учит вся теория, показывая, как можно создать всю эту базу…

Моя голова, не особо привыкшая напрягаться на парах, сейчас кипела. Мозговые процессы не просто шли, они прямо бежали дистанцию с препятствиями! Но всё это было на пользу. Набитая рука уже не ныла от долгой писанины, что не могло меня не радовать, ведь писать сегодня пришлось очень много — вышло на пятнадцать страниц!

Женя лишь шутила о моей неадекватности и неправильном распределении сил. Я отмахивалась, ведь как можно! Кто больше знает? Тот, кто журналист лишь в теории или же тот, кто, как Елена Надеждовна, был первым в ряду на передовой?

После проведённых пар с этой неизмеримо прекрасной женщиной, я становилась, как выражалась Женя, полностью бешенной. Меня действительно переполняли идеи, мысли! Мне хотелось скорее взять камеру и бежать, куда позовёт творческое нутро!

— Остепенись, коза! — Женя вырвала меня из потока мыслей. — Опять смоешься, а мне одной сидеть оставшиеся пары?

— Ну ладно тебе, какая потеря!

Но всё же сегодня сбегать я не решилась. Я и так была не частым гостем, да и опоздания шли не в мою пользу. Раз сегодня есть возможность отличиться в лучшую сторону, я ей воспользуюсь.

Мы как раз вышли из кабинета, я проводила Елену Надеждовну тёплым взглядом и кивком, но тут наш путь преградила самая настоящая мегера. Её все так называли среди студентов и даже некоторых преподавателей, одного подмигивания глазами, значимой паузы или просто сказанного «она» вполне хватает, чтобы понять, о ком пойдёт речь.

Не думала я, что попадусь так быстро, зря надеялась, что Сергей Семёнович так просто отпустит меня! Ведь мягкий человек, но и у него оказались границы и пределы, которые я пересекла. Наивно было думать, что у него безграничный запас терпения…

Сама медуза-горгона по должности была психологом. Управляла ещё воспитательной и дисциплинарной работой, делая это хуже любого человека во всём мире! Её основной метод — это кнут и пряник, только вот если кнут был реальным, то пряник был лишь эфемерным. Я до сих пор не понимаю, как она держится в этой должности. На сколько мне известно, многие писали жалобы, но никаких мер по отношению к мегере принято не было до сих пор.

Не высокая, приземистая и пухлая женщина. О такой ещё можно сказать, что чем сильнее она улыбалась, тем больше она походила на бледную жабу. Широкое и рыхлое лицо на коротенькой шее. Большие и круглые глаза немного на выкате, широкий и дряблый рот. Волосы у этой мадам уже начинали приобретать седину, но ещё сохраняли природный каштановый оттенок. Уложены они были не так-то и плохо, учитывая, что короткая стрижка этому лицу шла куда больше, чем волосы ниже плеч. Отдельного упоминания стоят её пальчики-обрубки. Стриженные под корень ногти всегда покрашены в телесный оттенок, на самих обрубках носились кольца, выбивающие весь толк из её образа.

Хотя какой тут образ! Со вкусом у неё явные беды, не только в цвета, но и материалов одежды, она явно не разбирает. Розовые пиджаки, синие свитера с каким-то тошнотворным принтом или дурацкими рисунками. Туфли-лодочки с юбкой макси! Какая-то ещё безвкусная сумка, которая сбивает тебя с толка и тогда ты совсем не понимаешь — сошёл с ума ты или мир моды.

Помню, как ходила на курсы по фотографии. Там было задание фотографировать моделей, но для начала придумать образ. Если бы я тогда знала вот эту вот мадам — то придумывать что-то необычное мне бы не пришлось. А серию снимков я бы назвала «Цирк уродов» или что-то в этом духе.

В довесок ко всему в характер этой стервы были напиханы все грехи смертные, кроме самой лени. Любовь к контролю, причём повсеместному — доводит любого, с кем она сталкивается. Но доверчивая, и вот тут она промахнулась, причём знатно!

— Какая встреча! Редкая птица! — тонкий и высокий голос, предвещающий беду.

— Степанида Кирилловна! — я выпалила её имя, выпадая в осадок. — Совсем не думала, что…

— Что? — она выразительно вскинула голову, артистично выкидывая руку. — Подружка может идти, а вот твоя участь сейчас будет решаться в другом месте!

Я глянула на Женьку так, будто меня на казнь посылают, хотя это было не далеко от правды. Подруга всё поняла, но поделать ничего не выйдет, это мы знали наверняка.

— Чёрт! — почти выкрикнула я, всё ещё глядя прямо в глаза болгарке. — Какая досада!

— Какая ещё досада? — возмутилась жаба.

А я сама ещё не знала, какая такая досада и пялилась на Женю, а та выпучила глаза. Ну, кто из нас журналист высший класс? Давай, как там нас учила незабвенная Елена Надеждовна?

— Досада, что именно в этот день вы решили провести со мной эту беседу!

Глаза жабы выкатывались, будто кто-то сжимал её брюхо. Она багровела от злости и была готова метнуть крепким словечком, но тут до Жени снизошло озарение, как не дать меня в обиду:

— Дело в том, что мой брат, он…

— Сегодня праздник, понимаете? — подхватила я.

— Праздник! — Женька встрепенулась, как птичка, вытягивая спину и явила свой профиль. — И Катерина помогала мне в его подготовке…

— А сегодня, в этот завершающий день…

— Без её помощи, — Женя виртуозно махнула головой. — Я никак не обойдусь!

— Да и портить настроение в праздник какими-то там беседами…

Это я ляпнула с дуру, и почём зря. Осознавая свою ошибку по насупившейся морде Степаниды и по тому, как за её спиной Женя начала угрожать мне кулаком, я решила выпутываться сама:

— Нет, я не так выразилась. Применила знания на практике. Дело в том, что этот праздник важен и таким оборотом я просто выделила эту важность на фоне бесед… они, безусловно, имеют свой смысл и поддерживают уровень нашего воспитания…

Мой словарный запас кончился. Господи, какую чепуху мы тут на пару несём! Сплошная импровизация! Но, видимо, довольно удачная: жаба нахмурилась, остудила пыл и немного осунулась. Видимо подействовало.

Вручив мне очередной буклетик, содержащий статьи о внутреннем распорядке и правилах поведения, Степанида Кирилловна удалилась, с размаха закинув на своё жирное плечо сумку. Я уныло посмотрела на буклетик, вспоминая, сколько их у меня уже скопилось и то, какая неинтересная у них редактура.

В рекомендации для опаздывающих студентов входили такие пункты:

Думайте о последствиях! Ведь опоздания — это невнимательность к другим людям, неуважение к их труду. Это может испортить вашу репутацию, сделать ваш образ отрицательным. Такая привычка затмит ваши хорошие качества.

Думайте о других! Непунктуальность свидетельствует о невоспитанности (см. п. 1). Создаётся мнение, что вы слишком большого мнения о себе. Не заставляйте ждать других.

Учитесь организованности! Хороший график — залог успешного журналиста.

Я перечитывала всё это столько раз, что теперь могла сама кого угодно учить по этим заповедям. Только вот учить кого-то и учиться самой — разные вещи…

Мы быстро уходили с места происшествия. Наши громкие речи вызвали интерес у многих студентов, учитывая ещё и мою популярность…

Не смотря на всё это, я очень люблю свой институт. Какая-то особая атмосфера, такая приятная для меня, что находиться здесь — сплошное удовольствие. Местные студенты — творческие люди, готовые выдумать и взяться за любой проект. Это тебя и подстёгивает, и расслабляет: надо не отставать, но доверие к единомышленникам порой берёт верх!

Впереди нас ждала новостная журналистика. Скука смертная, а по тому я легко уговорила Женьку сбегать в магазин, и ничего, если мы опоздаем…

Конечно, не сказать, что это был прямо магазин, скорее палатка, где было всё для таких бедных студентов, как я и ещё большая часть студентов. Но выбор мучных изделий и йогуртов тут был достаточно хорошим.

— Каждый раз одно и то же. — вздохнула Женя.

— Ну а как же! Мне тоже кушать хочется…

Выбрав булку с маком и йогурт с черникой, я чувствовала себя готовой к финальному на сегодня бою. Вернее, это для меня финальный. Четыре пары — верх моего терпения и оставаться на пятую я сочла не гуманным для собственной персоны.

Женя без слов понимала, что так всё и будет, что я опять сбегу, а по тому просто шумно выдохнула. Моя предыдущая мысль продержаться до конца была слишком зыбкой и слабой. Не знаю, что же так повлияло на артистичность Женькиных жестов сейчас, но эта мимика лица! Как летит ровная бровь, как чуть дёргаются уши, как выказывает недовольство уголок губ… такая живая модель готова служить любому фотографу, получаясь на каждом снимке по-новому и особенно интересно. Думаю, что в этом и кроется её привлекательность, как журналиста. Ведь надо не только всё знать и быть в курсе событий, нужно, чтобы камера тебя любила, чтобы с каждой точки съёмки у тебя была рабочая сторона.

Думаю, именно из-за этого я и решила сближаться с ней, вернее с её мимикой. Характер у неё скорее испанский, что часто бывает мне во вред, но вот внешность…

Я сама глубоко вздохнула, сюда бы камеру, а лучше завалиться в студию и отснять там серию-другую… понимая, что это сейчас невозможно, я вернулась в серую питерскую реальность, к новостной журналистике.

Мы уселись на задние ряды, я достала свои съестные запасы и начала обедать под нудное бурчание Арнольды. Да, мы её так и называли — Арнольда. Без отчеств и фамилий. Она и не обижалась, милая шестидесятилетняя женщина, но вот предмет свой рассказывает, как сказку перед сном, усыпляюще. Так и сидишь, слушаешь, а потом клюёшь носом и засыпаешь…

Но я от сна нашла хороший способ спастись: я записывала. Что именно? Да всё подряд: идеи для серий, конспекты непревзойдённой Елены Надеждовны или другую домашнюю работу… словом, я писала или даже рисовала, заполняя тетради. Выходило, что и время зря не проходило, и потом мучительно отходить ото сна не приходилось.

Женя поступала мудрее. Она слушала какую-нибудь аудиокнигу, ставила диктофон и делала заданную домашку. Сама продуктивность! Образ Лакшим из индийской мифологии. Благополучие, грация, удача и счастье в одном флаконе!

Покончив с обедом, я приступила к своим заметкам. Домашнего было не много, а по тому я решила придумать, куда пойти и отснять новую серию…

Мне так хотелось открыть настоящий сезон охоты! О, эти люди! Так хотелось найти какого-то необыкновенного, неземного человека! Какую-то изюминку, что-то необыкновенное…

За столько лет хождений по улицам с камерой в руках, я насмотрелась и лиц, и образов, что стала очень искушённой и теперь просто так не фотографирую любых прохожих. А вот найти что-то по истине стоящее так сложно…

Я задумалась, ушла в свои мысли, вспоминая другие серии, встречи и истории. Вспомнила и милую даму с собачкой, которая оказалась львом. Она была воплощением живого таланта: типичный лев со своей гордостью и мудростью, со своим Солнцем и своими брильянтами в ушах. Собачка, пудель, уютно устроилась в корзинке велосипеда и смотрела на мир своими чёрными глазками-бусинками. Они так сочетались, что пройти мимо и не сделать кадр — грех!

Я замечталась, начала перебирать в голове папки, фотографии, имена. Всё вертелось, я искала в них что-то, чтобы выбрать ориентир для новой охоты, но ничего не было. Ни одной свежей идеи!

— Перезагрузка… — Женя коснулась пальцем моего плеча.

— А?

— Перезагружаю твой мозг. Включай вентиляторы, голова дымит.

— Сделать бы глоток свежего воздуха… — Продолжала я.

— Ну прогуляйся, как ты это обычно любишь.

— Не то это. Понимаешь, я тут каждое лицо уже знаю, каждую улочку… как в клетке…

— Ну не знаю, подруга. Я вот вижу много нового каждый день.

— Завидую…

Прозвенел звонок. Я продолжала сидеть и хмуриться. Понимая, что я могу уже быть свободна, я немного взбодрилась.

— Завтра явишься, птичка?

— Прилечу, точно-точно.

— Ловлю на слове.

Женя улыбнулась, я отсалютировала ей от виска пальцами и пошла на выход. Надо бы глотнуть воздуха!

До дома я добиралась самыми короткими способами, почти бежала. Когда же входная дверь квартиры открылась, я сгрузила свои вещи, взяла одну только камеру и выскочила обратно на улицу.

Время уже почти шесть вечера, заход солнца через час. Я злилась, мне нужно было больше времени, но его мне никто не даст.

Я слонялась по улицам, искала лицо или вид, который станет тем самым глотком, но всё было уже мною отснято сотню раз… я ходила и там, и тут, видела все эти лица. Такие простые обывательские лица…

Руки подмерзали, с Петроградской набережной дул ветер. Солнце обещало вот-вот скрыться за домами и горизонтом. И совсем скоро я останусь с пустыми руками…

Может получится отснять ночную серию? Забавные будущие люди, нынешние подростки, молодая и свежая кровь! Где такие водятся?

Пол часа ходьбы через Троицкий мост и вот он, Конюшенный переулок. Сначала булочная, а после целых два бара. Тут же посыпались лица. Улыбающиеся, смеющиеся и курящие. Бодрые, выглаженные и сверкающие.

Я бродила вокруг, вливалась внутрь, высматривала жертву своей охоты, но всё было зря. Не было никого и ничего, за что я бы зацепилась!

Я шумно ругнулась, громко вздохнула и, поджимая губы, вышла на более тихую улочку. Ладно, говорила я себе, иногда не везёт, иногда такое тоже бывает. Просто я устала, мне нужен отдых и муза сама придёт, приплывёт и прилетит ко мне, и я отсниму такую серию!

Подняв голову вверх, я уставилась на тёмное небо. До развода моста ещё было время, я успею вернуться домой. А небо… далёкие и холодные звёзды. Одинокая толпа, сияющая в небе, такая же, как и здесь, на земле…

Без сил и чувств я ввалилась домой, скинула одежду, отложила камеру и плюхнулась на кровать. Не хотелось абсолютно ничего, просто лежать и молчать.

Отдохнув, я решила наконец прибраться. Да, толка в этом деле было не так много, но пусть порядок тут будет хотя бы ночью. На всё про всё ушло пару часов, после которых я плюхнулась и заснула глубоким сном без всяких историй.

Проснулась я со вторым будильником, поднялась и всё началось, как день сурка. Ванна, завтрак и гороскопы. Транспорт, метро и автобус, немного пешком. И снова слушать лекции…

Женя сразу увидела, что моя вчерашняя попытка отснять хоть что-то провалилась с треском. Она подмигнула мне, сказав несколько одобрительных слов. Это должно было меня взбодрить, но я не чувствовала даже намёка на эту бодрость.

— Думаю, что на третьей паре ты взбодришься.

— Как же?

— Контрольная, подруга.

— Господи!

Я хотела завыть, закричать, чтобы меня заметили, поняли и помогли… ладно, я вновь успокаивала себя, прорвёмся, всё наладится, всё исправится…

Интернет-журналистика — это не самое страшное, что вообще могло со мной случиться, но всё же лёгкости это не прибавляло. Отключив телефон, чтобы не отвлекал, я стала перечитывать и вспоминать всё, что мы там успели пройти за две недельки. Кто вообще разрешал так скоро проводить контрольную?

Этот стресс всё же привёл меня в какой-то тонус, заставил очнуться и взбодриться, словно холодный душ. Правда вот теперь нужно было покушать, нормально так перекусить, а может и заскочить в кафе неподалёку…

Я взяла в руки телефон, чтобы посмотреть, через сколько начнётся следующая пара, но ужаснулась. Один пропущенный от Людмилы Львовны заставил меня остолбенеть прямо в проходе. Холодный пот скатился по вискам, а по спине пробежались неприятные мурашки.

Женя, которая всё это время вела со мной диалог и была увлечена своим рассказом, не сразу заметила, что я впала в полную растерянность. Она оттащила меня с прохода, чтобы другим не мешаться, после чего решила узнать:

— Ты чего?

— Я сегодня доживаю свои последние часы…

— Тебе Львовна писала? — догадалась подруга.

— Звонила. — поправила я, уже представляя, к чему это может привести. — Она меня убьёт.

— Ну приди к ней сегодня, скажи так и так, не могла ответить. Что сложного?

— Ну так это я с ней работаю, а не ты… — я ещё раз посмотрела на уведомление о пропущенном вызове. — Я, наверное, прямо сейчас поеду, скажи там, что меня вызвали срочно.

— Ну ладно.

Женя пожала плечами, будто отмахиваясь от моей неминуемой кончины. Я же, словно восставшая из мёртвых, побрела на выход. Казалось, что я действительно иду на расстрел…

В метро я только и думала, может стоило перезвонить и уточнить? С другой стороны, я уже потеряла время и на пол пути к месту работы, так что выбирать особо не приходится.

Пока я шла по улице, то старалась дышать глубоко и ровно, успокаивая себя тем, что в действительности никто меня не убьёт. Может отругают, лишат премии, загрузят работой или, в конце концов, уволят. Ну что же, тогда найду новую работу…

Открыв дверь, поднявшись по лестнице, я постаралась собрать в кучу всё, чему меня научил пример Елены Надеждовны. Стойкость и сила, которые есть в её характере, которые я так старалась воспитать в себе, сейчас должны будут пройти проверку.

В кабинет я входила, как на расстрел. Пожелания удачи от коллег спасли меня лишь на миг, при чём на столько короткий, что после стука в дверь сердце моё замерло, а после бешено забилось.

Я вошла, закрыла за собой дверь и предстала перед ней — Людмилой Львовной. Её отчество уже о многом говорило мне, как и её уверенный размашистый подчерк. Когда же я подсчитала число её судьбы, то вовсе выпала в осадок, хотя, наверное, мне стоило ждать удара по всем фронтам.

Не высокая женщина с серыми глазами и седыми волосами смотрела на меня из-под своих очков в изящной оправе. Глаза эти что-то от меня явно требовали.

— Когда ты найдёшь подходящий материал для колонки?

— Я работаю над этим… Людмила Львовна, а можно вас попросить…

— Попросить? Не много ли ты хочешь?

— Всего лишь, чтобы вы сделали запрос в мой университет и тогда…

— Чехарда! Лучше ты будешь пропадать на учёбе, нежели не пойми где!

Я замялась. Ну да, не пойми где, прямо как моя мама говорит, только тон грубее. Ну как же никто не понимает этого творческого порыва, который не даёт мне покоя!

Но я покорно молчала и слушала. Сроки подгоняли, колонки надо было писать, а ведь не с первого раза мои заметки пройдут и увидят свет. Ближайшие дни и ночи я буду работать напролёт…

Надо было подготовить семь заметок за две недели. Это работа на износ и в очень сжатые сроки. Снова не спать, опаздывать и пить много кофе.

Отпустив меня, указав рукой на дверь, Людмила Львовна решила напоследок кинуть мне замечание и по поводу телефона. Ещё один такой пропущенный и я улечу отсюда так же быстро, как пробка из бутылки шампанского.

Судя по её настроению, провинилась не я одна. Кто-то ещё, кто, как и я, опаздывает со сроками. В редакции таких не много, грешит каждый в своё время, но большинство — взрослые и состоявшиеся люди, которые печатают статьи на разворотах, путешествуют по миру и берут интервью у знаменитостей.

Примечания

1

Имеется в виду нумерология или язык чисел.