Эрмитаж (павильон)

Эрмита́ж (фр. hermitage, от многозначного греч. ἐρημία, ἥ) — место уединения (небольшая полянка в парке, уединённое местечко в роще), уединённый павильон в парках или садах. Подобные сооружения были широко распространены в XVIII—XIX веках. Первоначально они служили местом для религиозных и философских размышлений владельца усадьбы. С течением времени, особенно в России, эрмитажи превратились в павильоны с сугубо развлекательными функциями. При этом в России превалировал гастрономический элемент функционала подобного павильона. Второй этаж его представлял собой обеденный зал, а первый этаж — кухню.

Детальному анализу павильон (его историю возникновения и особенности устройства, функциональное назначение и восприятие современниками) подвергли Д. C. Лихачёв в книге «Поэзия садов: К семантике садово-парковых стилей. Сад как текст» и М. Н. Соколов в книге «Принцип рая. Главы об иконологии Сада, парка и прекрасного вида». Отдельные постройки проанализировали в своих статьях и главах монографий А. Корндорф, Г. Ламарш-Вадель, Е. П. Щукина, А. Гейрот, В. Знаменов и В. Тенихина, Л. В. Емина.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

В конце XVIII века европейское общество увлекалось классицизмом. Строгая простота, прямые линии, чистые пространства этого стиля противоречили легкомысленному барокко, черты которого все еще сохранял французский парк Шарлоттенбурга. Следуя веяниям времени, его начали постепенно менять на английский пейзажный сад. На месте открытых аллей появились холмы, «настоящие» озера заменили устаревшие бассейны и клумбы. После масштабных переделок парк стал напоминать заброшенную римскую виллу с беседками, гротами, античной скульптурой и Эрмитажем – отдаленным изящным зданием, обычно служившим для интимных свиданий. Непременной принадлежностью богатых парков того времени были руины, как в классической архитектуре назывались постройки жалкого, нарочито запущенного вида, возводимые с использованием фрагментов римских зданий. Владельцам Шарлоттенбурга не удалось приобщиться к прелести далекого прошлого, поскольку имитация развалин требовала средств, а денег в тот момент им очень недоставало.

Елена Грицак, Парки и дворцы Берлина и Потсдама

Строения, подобные архангельскому Капризу, были давно популярны в Европе, где назывались эрмитажами (от франц. ermitage – «убежище отшельника») и украшали каждую королевскую резиденцию. Свой эрмитаж, даже не один, имелся у Екатерины Великой. В голицынской усадьбе таких убежищ было сразу два: пару Капризу составляла расположенная рядом библиотека, не имевшая классического вида и, судя по всему, не предназначенная для хранения книг. Каменная в середине и деревянная по бокам, покрытая штукатуркой и белой краской, она стала лучшим произведением Фомы Ивановича Петтонди. Имя этого талантливого архитектора было известно немногим даже в России, видимо потому, что работал он в провинции, занимаясь не дворцами, а как в Архангельском, парковыми павильонами. Петтонди сделал библиотеку изящной, визуально легкой, снабдив скромную постройку ротондой, колоннами, высокими окнами и лепными элементами (медальонами и карнизом у потолка) в интерьере. Свое былое значение Каприз утратил уже к началу XIX века. При новых владельцах он приподнялся на один этаж в центральной своей части и обрел четыре классические колонны на всю высоту. Перестав быть эрмитажем, здание превратилось в обычный жилой флигель с несколькими спальнями, гостиной, бильярдной, девичьей светелкой и кухней. Тем не менее по виду все комнаты по-прежнему напоминали дворцовые залы. Украшенные живописью (около 70 полотен, среди них 30 «головок „Ротари“), скульптурой, зеркалами и китайским декоративным фарфором, они, по сути, являлись музеем, куда сами хозяева заглядывали редко, зато часто приглашали гостей.

Елена Грицак, Архангельское, 2007

С начала XVIII века русская знать приятно проводила время в уютных павильонах, именовавшихся французским словом ermitage («место уединения»). Изящные постройки предназначались для отдыха в дружеской компании и, как правило, возводились в глубине парка или сада. Мечтая об уединении в Зимнем дворце, Екатерина не задумывалась о трудности устройства традиционного Эрмитажа в городском поместье, где отсутствовал не только парк, но и вообще какой-либо участок с растительностью.

Елена Грицак, Эрмитаж, 2004

В нижнем парке Петродворца, лучше всего сохранившего следы деятельности Леблона, находятся три павильона – Эрмитаж, Марли и Монплезир. Первый из них, Эрмитаж, окружен небольшим рвом. Его «охраняет» перекидной мост. Это полный света и воздуха приятный на вид двухэтажный павильон. Большие круглые окна и коринфские пилястры придают ему утонченность и элегантность. Один из самых ранних павильонов в России, в котором применено французское изобретение – по звонку колокольчика часть пола одного этажа перемещается на другой этаж. Таким образом, стол на двенадцать персон мог появляться и исчезать без досадного присутствия слуг. Это хитроумное изобретение было создано главным плотником, французом по имени Мишель. Второй павильон, Марли, совершенно не похож на своего французского тезку. Стоит вспомнить, что Петр посетил дворец Мансара[13] во время своей поездки во Францию в 1717 году; на Петра произвели большое впечатление водные сооружения Мансара.

Кристофер Марсден, Северная Пальмира. Первые дни Санкт-Петербурга

Со временем задуманная площадь висячего сада несколько сократилась. Вначале Екатерина в южной его части возвела жилой павильон для своего любимого человека, Г.Г. Орлова. Затем на месте оранжереи был устроен северный павильон с помещением для дружеских собраний и бесед (Эрмитажем). Екатерина начала коллекционировать картины известных художников. Для того чтобы иметь возможность ими любоваться, на обеих длинных сторонах сада были возведены галереи, собственно и положившие начало нынешнему всемирно известному музею – Эрмитажу…

Альберт Аспидов, Петербургские арабески, 2007

Важной заслугой Руссо считается создание нового флоропоэтического пространства (естественного и искусственного) в романе, т. е. нового пейзажа – описания дримонимов: лесов, полей, горных плато, приусадебных садов и парков. При этом речь у него идет о конкретных пейзажах, которые он описывал в «Исповеди» и которые послужили прототипом Кларана в «Новой Элоизе». Это Шарметт, где прошли юные годы Руссо, это окрестности Эрмитажа – деревенского дома, входящего в ансамбль замка Ла Шеврет, это замок Монморанси, альпийские пейзажи, Женевское озеро, замок и парк д’Эрменонвиль.

С. Г. Горбовская, Флорообраз во французской литературе XIX века, 2017

Конрад Оснер, скульптор по дереву и литейщик, был приглашен в Россию в 1710 г. Он делал в Петергофе скульптуры для фонтанов, каскадов и павильонов (драконов для Руинного каскада, кита для фонтана в Песочном пруду). Вероятно, именно он изготовил несколько барельефов для Большого грота. Оснер сделал деревянные скульптуры для украшения дворцов Марли и Эрмитажа. Несмотря на то что Конрад был больше ремесленником, чем художником, пользовался в своем деле огромным авторитетом. С мнением Оснера всегда считались при оценке работ и назначении жалованья мастерам. Он основал целую школу русских резчиков, в числе которых был и его сын, Оснер-младший.

Е. А. Конькова, Петродворец, 2002

Конрад Оснер, скульптор по дереву и литейщик, был приглашен в Россию в 1710 г. Он делал в Петергофе скульптуры для фонтанов, каскадов и павильонов (драконов для «Руинного каскада», кита для фонтана в Песочном пруду). Вероятно, именно он изготовил несколько барельефов для Большого грота. Оснер сделал деревянные скульптуры для украшения дворцов Марли и Эрмитажа. Несмотря на то что Конрад был больше ремесленником, чем художником, он пользовался в своем деле огромным авторитетом. С мнением Оснера всегда считались при оценке работ и назначении жалованья мастерам. Он основал целую школу русских резчиков, в числе которых был и его сын, Оснер-младший.

Е. А. Конькова, Петродворец, 2009

Колоссальные в художественном смысле виллы в римских предместьях – такие, как Боргезе, Эсте, Фарнезе, – стоили их хозяевам огромных денег. Их оформлением занимались великие мастера, создававшие бесценные произведения искусства. Из Италии мода на роскошные виллы проникла в другие страны, прежде всего во Францию, где были построены Трианон, Эрмитаж и Сан-Суси. Позднее, равные по красоте и убранству, строятся роскошные поместья и в России, причем нередко с теми же именами.

Е. Н. Грицак, Кусково и Останкино, 2004

Сегодня, говоря о Государственном Эрмитаже, мы воспринимаем его как единое целое, не задумываясь над тем, что это понятие включает архитектурный комплекс, складывавшийся на протяжении почти ста лет и состоящий из нескольких зданий: Зимнего дворца (1754–1762 гг.), Малого Эрмитажа (1764–1775 гг.), Старого Эрмитажа (1771–1787 гг.), Эрмитажного театра (1783–1787 гг.) и Нового Эрмитажа (1839–1851 гг.). У каждого из этих зданий была своя «судьба», достойная отдельных исследований. Однако автор сосредоточился на истории «каменного Зимнего дворца», по сей день являющемся сердцем всего архитектурного комплекса.

И. В. Зимин, Зимний дворец. Люди и стены. История императорской резиденции. 1762-1917, 2012

Н.Р. Левина и Ю.И. Кирцидели в книге «По этим улицам, по этим берегам…» (2010 г.) упоминали, что «неподалеку от дворца стоял Эрмитаж (невысокий, на уровне первого этажа дворца). Там были, как свидетельствует Якоб Штелин, „исключительно религиозные или библейские картины“. Некоторые из них сохранились до наших дней и находятся сейчас в Государственном Эрмитаже и Павловском дворце».

Г. И. Зуев, Течет река Мойка… От Фонтанки до Невского проспекта, 2012

Если перенестись по прямой линии от этого монастыря на другой конец Трубной площади, где в неё впадает Петровский бульвар (д.29/14), то здесь находится еще одна историческая достопримечательность этих мест – здание, в котором много лет функционировал один из лучших ресторанов Москвы – «Эрмитаж». Ресторан принадлежал купцу Якову Пегову и французскому повару Люсьену Оливье. Спонтанно возникшее товарищество – совместное предприятие русского и француза, начало свою деятельность с покупки расположенного на этом месте питейного заведения под бытовавшим тогда названием «Афонькин трактир» вместе с участком прилегающей земли. Затем два компаньона заказали проект здания своего нового ресторана у известного московского архитектора М. Чичагова, который к тому времени уже построил в Москве несколько строений, в частности – театр Корша в Петровском переулке. Открытие ресторана состоялось в 1864 году, и вскоре роскошные интерьеры нового заведения, изысканная французская кухня сделали этот ресторан модным московским местом. По словам В. Гиляровского, это заведение поражало посетителей «белоколонными залами, отдельными кабинетами, зеркалами, люстрами и дворцовой роскошью отделки и мебели». Но не только своим внутренним убранством славился этот ресторан. «Главной достопримечательностью кухни «Эрмитажа, – писал Гиляровский, – был изобретенный хозяином салат необычайно тонкого вкуса – «салат Оливье»».

Юрий Малов, Мои московские улицы, 2014

Из гражданских зданий города, представляющих эту эпоху, особого упоминания достойны Эрмитаж, Академия наук, Академия художеств, Главный почтамт, Большой Гостиный двор, Смольный институт, Ассигнационный банк, Публичная библиотека. Этот период представляют и великолепные дворцы императорских фаворитов: Мраморный, построенный для Григория Орлова, Аничков – для Алексея Разумовского, Таврический – для Григория Потемкина. В самом конце XVIII в. по распоряжению Павла I у Летнего сада был сооружен Михайловский (Инженерный) замок, отличавшийся от других памятников петербургской архитектуры того времени суровым и неприступным видом. В первой трети XIX в. Санкт-Петербург становится центром утверждения зрелого, или высокого, классицизма, который часто именуют также русским ампиром. Именно здесь этот стиль достиг своего расцвета, воплотившись в творениях А. Н. Воронихина, А. Д. Захарова, В. П. Стасова, К. И. Росси, О. Монферрана и других зодчих.

М. Ф. Лужковская, Объекты Всемирного наследия ЮНЕСКО в России, 2017

В процессе перформанса выяснялось, что когда-то в Беляеве жили многие известные люди, по преимуществу связанные с миром искусства. И Пригов показывал, где именно они жили. В их число входили писатель Евгений Попов, художник Борис Орлов, философ Евгений Шифферс и многие другие. Назвав какое-то имя, Пригов обязательно рассказывал какую-нибудь историю, связанную или с определенной частью района, или с определенным временем, или с текстом. Герцог приоткрывал завесу над славным, но, похоже, забытым прошлым некоторых мест. В маленьком выставочном зале на Профсоюзной улице (сейчас здесь находится районная художественная галерея «Беляево») в 1987 году располагалось Творческое объединение «Эрмитаж», основанное известным куратором и художественным критиком Леонидом Бажановым, в то время – одно из самых оживленных мест на карте столичной художественной жизни. В случае беляевского кинотеатра «Витязь» ситуация даже сложнее – тут переплетаются реальная жизнь и местная мифология. Согласно легенде, «Витязь» в 1970-е годы был чуть ли не пристанищем альтернативного кинематографа, в этот кинотеатр съезжались люди не только из центра Москвы, но и, возможно, с разных концов Советского Союза. Но доказательств нет – документы, связанные с работой кинотеатра в то время, недоступны, а воспоминания современников слишком туманны.

Куба Снопек, Беляево навсегда: сохранение непримечательного, 2013

Летний сад не был бы завершенной композицией без Карпиева пруда (созданного искусственно), без Лебяжьей канавки. Фонтаны перед Адмиралтейством рядом с Эрмитажем вносят торжественную ноту в архитектурные комплексы. Казанский собор также дополнен потрясающим по красоте фонтаном, а в этом году он «зазвучит» по-иному, – поменялась подсветка всего комплекса в целом. Загадочно выглядит Церковь Спаса на Крови в сочетании с каналом Грибоедова и Итальянским мостиком. Для возведения данного храма потребовалось провести сложные и кропотливые работы по отводу вод, и в то же время, создается впечатление, что храм омывается непосредственно каналом.

Е. А. Морозова, Декоративный водоем, 2005

Латник в чёрном – один из самых таинственных символов метафизического Петербурга. Ведь встреча с ним, по преданию, сулит неожиданные повороты судьбы. Известно, что на крышу дворца часто поднимался последний российский император Николай II. Там до сих пор сохранились специальные металлические настилы с перилами, придерживаясь за которые очень удобно совершать прогулки по крышам. И по крыше Зимнего дворца, Малого Эрмитажа и Нового Эрмитажа. Незадолго до рокового 1917 года Николай Александрович увидел латника в чёрном.

А. Л. Мясников, Тайный код Петербурга, 2012

Яркое пятно вместо дворцовых интерьеров или имперской архитектуры в качестве фона – все-таки экзотика по сравнению с желанием «по-царски» встать перед фотографом где-нибудь на Иорданской лестнице Зимнего дворца. Если бы можно было, они бы и банкет здесь устроили, но в Эрмитаже желания ограничены музейным распорядком, а вот снаружи у памятника архитектуры, просто у памятника и даже во дворе фотографу предписывается проявить «креатив». Фотографируемые что-нибудь изображают, как-то взаимодействуют с памятником или городским ландшафтом. В этом смысле они подобны туристам, «потребляющим» место фотографированием на его фоне; вот и брачующиеся по велению фотографа встают так, чтобы устроить выразительный ракурс. Вот солнце у нее на ладони, вот жених у невесты под каблуком.

И. В. Утехин, Место действия. Публичность и ритуал в пространстве постсоветского города, 2012

А. Д. Меншиков – «птенец гнезда Петрова», «полудержавный властелин», ближайший сподвижник Петра, президент Военной коллегии и генерал-губернатор Петербурга. Один из колоритнейших государственных деятелей России, он сочетал талант военачальника, административную хватку, обаяние с чудовищным казнокрадством и служебными злоупотреблениями. Его дворец, строившийся в 1710–1714 годах архитекторами Д. Фонтана и Г. Шеделем, – первое каменное здание Петербурга. Он был богаче, чем дворец самого императора. При Екатерине I и Петре II Меншиков по существу управлял Россией, но в 1727 году в результате интриг придворных оказался в ссылке на Урале, где и умер. Сейчас во дворце – одном из лучших памятников так называемого петровского барокко (протестантский, северный вариант этого стиля) – филиал Эрмитажа, музей русской культуры петровского времени.

Л. Я. Лурье, Петербург Достоевского. Исторический путеводитель, 2022

Немало лет князь Николай Борисович провел за границей. Находясь в Париже, князь был нередко зван на вечера в Версаль. Людовик XVI и Мария Антуанетта были с ним в дружбе. Князь мог похвалиться дружбой и с прусским королем Фридрихом Великим, и с австрийским императором Иосифом II. В Европе князь Николай покупал предметы искусства и для Эрмитажа, Гатчины и Павловска, и для личного своего музея. За короткое время она пополняется западноевропейской живописью и скульптурой, оригинальными рисунками, редкими гравюрами, камеями, часами, табакерками, ценными книгами. Так, знаменитая библиотека Юсуповых насчитывала более 55 тысяч томов, среди которых – более 400 инкунабул.

Ирина Сергиевская, Клады Москвы. Легендарные сокровища, тайники и подземелья, 2015

В частности, композиция Росселлино, торжественная и поэтичная, представляющая Богоматерь как бы одновременно в образе небесной предстоятельницы и обычной земной женщины-матери, очень юной и хрупкой, получила во второй половине XV столетия наибольшую популярность и была тиражирована в огромном количестве гипсовых и терракотовых копий. В частности, в Государственном Эрмитаже хранятся как мраморный оригинал (одна из версий), так и раскрашенная гипсовая копия рельефа работы Росселлино.

Е. М. Кукина, Золотой век глины. Скульптурные группы из раскрашенной терракоты в художественной культуре раннего итальянского Возрождения, 2009

Николай Борисович был министром Департамента уделов, сенатором, действительным тайным советником, членом Государственного совета, первым директором Эрмитажа, главноуправляющим Оружейной палаты и Экспедиции кремлевского строения – все его чины и титулы упомнить трудно. Этот знатный вельможа, просвещеннейший человек своего времени и талантливый политик большую часть своей жизни провел за границей. А. И. Герцен в книге воспоминаний «Былое и думы» пишет о Юсупове: «В России люди, подвергнувшиеся влиянию мощного западного веяния, не вышли историческими людьми, а людьми оригинальными. Иностранцы дома, иностранцы в чужих краях, праздные зрители, испорченные для России западными предрассудками, для Запада русскими привычками, они представляли какую-то умную ненужность и терялись в искусственной жизни, в чувственных наслаждениях и в нестерпимом эгоизме. К этому кругу принадлежал в Москве на первом плане блестящий умом и богатством русский вельможа, европейский grand seigneur и татарский князь Н. Б. Юсупов. Старый скептик и эпикуреец Юсупов, приятель Вольтера и Бомарше, Дидро и Касти, был одарен действительно артистическим вкусом»[26].

Д. П. Дроздов, «Тургеневская», «Цветной бульвар», «Пушкинская», «Кропоткинская». Пешеходные прогулки в окрестностях метро, 2017

Только один переулок – Успенский – проходит по большой территории к востоку от улицы Малой Дмитровки. Объясняется это, возможно, тем, что здесь были большие усадьбы, выходившие парадными частями на улицу, а сады, огороды и хозяйственные постройки располагались глубоко внутри, и к ним не требовалось прокладывать дополнительных транспортных путей. Так, чуть ли не половину большого квартала между Успенским переулком и Садовым кольцом занимает сад «Эрмитаж», образовавшийся на месте обширной усадьбы княгини Дарьи Меншиковой, а большую часть южной стороны переулка составляет сад бывшей усадьбы князей Гагариных, главный дом которой, выходящий на Страстной бульвар, был занят под Ново-Екатерининскую больницу (ныне городская клиническая больница № 24). За больничным садом на той же стороне переулка в доме № 12 помещался «музеум» больницы, позднее бактериологический институт, основанный Г.Н. Габричевским, выдающимся микробиологом.

С. К. Романюк, Покровка. От Малой Дмитровки в Заяузье, 2015

В садово-парковом строительстве первой половины XVIII в. был широко распространен мотив полукруглых ниш из зелени (нишели). В местах пересечения крытых аллей располагались беседки. Сад занимал пространство от каменного дворца до того места, где сейчас стоит павильон Эрмитаж. Дальше простирались поля, на которых трудились крестьяне Кузьминской слободы.

С. О. Ермакова, Царское Село и Павловск, 2005

На рубеже XIX–XX веков складывается ансамбль сада «Эрмитаж» на месте полускладской территории, первоначально предназначавшейся городской думой под фабрику консервов. В 1890 году здесь появился первый театр, оформленный четырьмя годами позже по проекту автора здания Консерватории архитектора В. П. Загорского. В январе 1897 года это помещение сняла Русская частная опера С. И. Мамонтова, а 14 октября 1898 года премьерой «Царя Федора Иоанновича» начал свое существование МХАТ под названием Московского Художественного общедоступного театра. Здесь прошли четыре первых и самых ответственных его сезона. 17 декабря 1898 года здесь состоялась премьера «Чайки».

Н. М. Молева, Московские тайны: дворцы, усадьбы, судьбы, 2006

Минувшее столетие оказалось нелегким временем для Петербурга и его культурного наследия. После революции дворцы и особняки Романовых подвергались разграблению, многие из них были заняты различными советскими учреждениями и утратили значительную часть своего убранства. Еще более тяжкими оказались для них годы Великой Отечественной войны. В результате артиллерийских обстрелов и бомбардировок серьезные повреждения получили Зимний дворец и здания Эрмитажа, Михайловский, Владимирский и Таврический дворцы, Михайловский замок, сгорел Елагин дворец. Превращены в обуглившиеся руины Павловский дворец, Екатерининский дворец в Царском Селе, Большой и Английский дворцы в Петергофе.

А. Д. Марголис, Петербург. История и современность. Избранные очерки, 2014

После революций 1917 г. семья Строгановых покинула родовой дворец и эмигрировала во Францию. В 1918 г. Строгановский дворец национализировали и в 1919 г. на некоторое время превратили в популярный «Народный дом-музей графов Строгановых». Его экспозиция с соответствующей политической подоплекой рассказывала о жизни и судьбах представителей верхушки «проклятого прошлого». Экспозицию организовали работники Государственного Эрмитажа. Музей старого быта в здании Строгановского дворца существовал до 1929 г.

Г. И. Зуев, Течет река Мойка. Продолжение путешествия… От Невского проспекта до Калинкина моста, 2013

На территории этой резиденции высшего лица ежегодно проводится оригинальный международный фестиваль современной культуры «Kazan. Kremlin LIVE»; это, пожалуй, единственный в мире фестиваль, регулярно проходящий на закрытой в обычные дни земле и объекте Всемирного наследия ЮНЕСКО. Обычно фестиваль приурочивается ко Дню Казани и Республики Татарстан – 30 августа; в течение нескольких дней обширная программа включает концерты артистов мировой величины, выставки современного искусства, хореографические постановки, театральные спектакли, мастер-классы ведущих участников и экспозиции ценнейших коллекций музеев Кремля и Эрмитажа.

Ю. П. Супруненко, Казань. Между Востоком и Западом, 2013

Ольмекские скульпторы известны также как оригинальные мастера мелкой пластики. Во время раскопок было обнаружено несколько небольших по размеру статуэток, изготовленных из различных минеральных пород камня: нефрита, серпентина, жадеита. Характерной чертой этих изделий является непропорциональная крупная голова с большим ртом и толстыми нижней и верхней губами, напоминающими пасть хищного зверя. По мнению исследователей, это фигурки какого-то ольмекского божества, связанного с культом ягуара. Одна из таких статуэток, изображающих ягуароподобное существо, хранится в Государственном Эрмитаже.

А. М. Веретенников, Города майя и ацтеков, 2003

На набережной Екатерининского канала жил приятель А.Н. Бенуа, художник К.А. Сомов, и его отец А.И. Сомов – хранитель коллекций Эрмитажа.

Г. И. Зуев, Петербургская Коломна, 2007