Экзотика (музыкальный жанр)

Экзотика (англ. exotica) — музыкальный жанр, названный в честь одноимённого альбома 1957 года Мартина Денни. Был популярен в 1950-х годах и до середины 1960-х.

Если в общем случае для американцев «экзотика» — это «где-то, где растут пальмы», то применительно к музыке слово в 1950-х годах закрепилось как название поджанра лёгкой популярной музыки (джаза), построенного на имитации стилей и звуков музыки экзотических стран (прежде всего Океании, то есть Полинезии, Меланезии и Микронезии с акцентом на Гавайи, а также Африки и Южной Америки) при в общем-то стандартных струнно-духовых оркестровых аранжировках. Эта музыка представляла собой «тропический эрзац», она наполняла слушателя впечатлениями о тропических странах, как реальных, так и вымышленных, но в реальности была неаутентичной.

Мартин Денни описал этот музыкальный стиль как «комбинацию юга Тихого океана и Востока, ... как многие представляли себе тропические острова... хотя это чистая фантазия». Хотя основным географическим направлением жанра экзотика была Океания (как говорят американцы, «южные моря»), экзотика в целом отражает «музыкальные впечатления» от широкого спектра локаций — от стандартных для американцев туристических направлений до мифических стран вроде Шангри-Лa, как их воображали себе "диванные охотники" на диких африканских животных.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Но Холл и его коллеги из «Синесаунда» рискнули и не прогадали. Уже их первая работа «Наше решение» (1932) – незатейливая эксцентрическая комедия из жизни семьи фермеров имела значительный коммерческий успех как в Австралии, так и Новой Зеландии. Окрыленный удачей, Холл снял в течение нескольких лет восемнадцать полнометражных фильмов, сделанных преимущественно в жанрах мелодрамы и комедии. В условиях всеобщей паники и экономического застоя режиссер нашел поистине «золотую жилу», эксплуатируя коммерческий потенциал комедии и мюзикла, любовных мелодрам, действие которых разворачивалось на идиллических островах в тропиках. Белоснежные пляжи, простирающиеся на десятки километров, густая зелень леса, шум океанского прибоя, вся красота и экзотика далекой страны были использованы им как естественная декорация для красивых любовных историй.

И. А. Звегинцева, Кинематограф Австралии и Новой Зеландии, 2017

Если хроника была лишь демонстрацией официальной жизни и парадных ритуалов царского двора, то примером ранней видовой картины может служить сохранившаяся лента «Завод рыбных консервов в Астрахани» (1908 г.), снятая работающими в России представителями французской фирмы «Братья Пате». Это документальное кинонаблюдение – один из фильмов серии «Живописная Россия», состоявшей из двадцати одной картины. На экране добротно выполненные съёмки с движения (с лодки, плывущей вдоль берега), выразительные портреты работниц, снятых с близкого расстояния. Заводской быт, разделка рыбы представлены с явным интересом к подробностям. Занимательность ленты при этом заключается отнюдь не в экзотичности материала, что являлось почти непременным свойством раннего видового кинематографа, а достигается за счёт внимательного, благожелательного показа артельного быта российских тружениц. И способ исполнения операторами съёмочного задания вполне отвечает при этом рубрике обширной серии: живописность, понятая как выразительность – пейзажей, портретов, панорам по цехам, делает фильм явлением примечательным. Другие видовые ленты, рассказывая о далёких странах, о жизни невиданных животных, о необычайных природных явлениях, тоже пользовались популярностью у зрителей. В представление об экзотике, судя по всему, удачно вписывалась и Россия.

Л. А. Зайцева, Становление выразительности в российском дозвуковом кинематографе, 2013

Пространство драматического сюжета выступает, прежде всего, как место действия, как фон, и также подчинено движению. Оно должно способствовать его развитию и вызывать зрительский интерес – не случайно в драматических сюжетах появляются экзотические места: экзотика всегда необычна, она разбивает привычный ход событий, а всевозможные естественные (в смысле – природные) препятствия на пути героев только подстёгивают их продвижение к цели. Однако линейность построения пространства в драматическом киносюжете в сравнении с пространством театральной драмы может быть преодолена благодаря изобразительно-выразительным средствам кино, в частности, монтажу, крупности планов, ракурсам, движению камеры, свету, использование которых значительно оживляет художественное решение кинематографического пространства, делает его динамичным, более активно и разнообразно взаимодействующим с героем. Выделение в пространстве важных деталей используется здесь для усиления смыслового и, прежде всего, эмоционального акцента, в жанровых фильмах – для придания действию таинственности, загадочности. Как правило, деталь в подобных сюжетах выполняет активную фабульную функцию, становясь причиной всего внешнего действия (замечательные примеры тому – кинокомедии Л. Гайдая, А. Серого, Э. Рязанова), или играет сюжетную роль, ярко характеризуя персонажей кинофильма.

М. О. Воденко, Герой и художественное пространство фильма. Анализ взаимодействия, 2011

И еще один аспект африканской темы связан с увлечением африканским искусством в кругу европейских интеллектуалов, художников и поэтов в начале XX века. Африканская культура и ранее привлекала внимание европейцев. Она проникала в Европу с XV века: вначале в «кабинеты курьезов» и «театры чудес», затем в этнографические музеи. Увлечение «примитивом» и, в частности, культурой «дикарей» началось уже в эпоху романтизма, и затем было подхвачено модернизмом. Нет смысла останавливаться подробно на этой теме, достаточно тщательно освещенной в литературе. Напомню только один момент. На рубеже веков неевропейские культуры уже не воспринимаются художниками исключительно как экзотический материал, но становятся одним из слагаемых в поисках собственных корней, истоков собственного сознания. Нужно отметить, что интерес авангарда к «примитивам» и «дикарям» не ограничивался традиционной для XIX века восточной экзотикой. Авангард резко радикализировал концепцию «примитива». Шаманизм, «первобытность», архаика неевропейских культур, и, безусловно, африканское искусство – всем этим увлекались разные художники и литераторы авангардного лагеря. Кубизм и экспрессионизм превратили африканское искусство в источник вдохновения для самых радикальных экспериментов в искусстве. «Африканский роман» Маринетти улавливает эту культурную атмосферу. Африка закономерно становится площадкой для рождения одного из самых радикальных движений в европейском искусстве начала XX столетия.

Филиппо Томмазо Маринетти, Футурист Мафарка. Африканский роман, 1909

Но справедливости ради нужно отметить, что рок- и поп-сцена Восточной Европы была в основном вторична с точки зрения музыкальных идей по отношению к западной сцене и поэтому не смогла оказать сколько-нибудь серьезного влияния на нее. После окончательного крушения социалистической системы восточно-европейская поп-музыка в мировом масштабе развивается в нише так называемой «world music», эксплуатируя в основном фольклорную экзотику.

Сборник статей, Хмурые будни холодной войны. Ее солдаты, прорабы и невольные участники, 2012

Правда, с самого начала возникает вопрос, почему шарманка названа шарлатанкой, раз в русском языке «шарлатанка» принадлежит полю значений, связанных с мошенничеством, ложью и т. п. В контексте стихотворения, однако, сочетание «шарманка-шарлатанка» становится понятнее, коль скоро шарманка ассоциируется со сферой чувств, которые могут обманывать, заставляют поступать опрометчиво и страдать от этого; но именно благодаря сильно развитой эмоциональной составляющей художник становится художником, а инстинктом самосохранения он обычно не руководствуется. Ясен тут и намек на известную песенку «Ах, шарабан мой, американка, а я девчонка, я шарлатанка» – песенка появилась в начале ХХ века в сравнительно невинном ресторанном варианте, а возможно, тогда же и в шарманочном, позже превратилась в «блатную» и теперь существует во множестве вариантов жанра «шансон»[66]. («Так, куплеты гражданской войны с рефреном “Ах. шарабан мой…” теряют неактуальные более строки, “добирают” популярной уголовной экзотики и превращаются в блатную песню»[67]). Окуджава избегает высокопарности и намеренно снижает пафос с помощью блатных ассоциаций, в данном случае связанных со словом «шарлатанка»; далее, уже в последней строке, снижение используется еще раз, так как выражение «когда под рёбра бьют» намекает либо на драку, либо на избиение следователем, а то и другое часто упоминается в блатных песнях.

Евгений Шраговиц, Загадки творчества Булата Окуджавы: глазами внимательного читателя, 2015

Но при всём этом Ямайка остаётся для любителей экзотики, тёплого моря и великолепных пляжей, фанатов Боба Марли и Усэйна Болта притягательным островом, со своим, неповторимым характером, замечательными, колоритными людьми, легко узнаваемыми и за пределами Ямайки.

Владимир Поленов, Байки о Ямайке, 2017

В конце 1935 года фильм был завершен. Права на прокат ленты приобрели кинопрокатчики не только Польши, но и ряда других европейских государств, в частности Франции и Великобритании. Лента, созданная в традициях кинодокументалистики Роберта Флаэрти, сразу же принесла известность своим создателям – соскучившаяся по аутентичности европейская цивилизация с радостью погружалась в упоительную экзотику Припятского Полесья. На Четвертом Международном фестивале в Венеции в 1936 году фильм был удостоен приза в номинации «документалистика». В состав жюри, отдавшего свои голоса польской ленте, входили такие мастера мирового кино, как Фрэнк Капра, Джон Форд, Рене Клер, Джозеф фон Штернберг и Марсель Л’Эрбье.

Константин Ремишевский, История, ожившая в кадре. Белорусская кинолетопись: испытание временем. Книга 1. 1927–1953, 2014