Триумф

Триумф (лат. triumphus), в Риме — торжественное вступление в столицу империи победоносного высшего воинского начальника и его войска.

Триумф выработался постепенно из простого вступления в город возвращавшихся по окончании войны солдат и из обычая военачальников приносить благодарение богам, даровавшим победу. С течением времени триумф стал допускаться лишь при наличии целого ряда условий.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

С триумфатором в город входили пленники, захваченные на войне, и вносилась дорогая добыча. За ним ехали военачальники и шли солдаты победоносной армии. Вся эта процессия проходила по городу к храму Юпитера, там совершалось благодарственное жертвоприношение, и триумфатор оставлял у ног статуи лавровый венок, которым был увенчан как победитель, тем самым разделяя с Юпитером свой военный успех. Стать живым воплощением великого бога триумфатор мог только на время своего триумфа, и чтобы он не забывал, что на самом деле остается лишь обычным человеком, по преданию, раб, несший за ним золотой венок, нашептывал ему на ухо: «Memento mori», что в данном случае можно перевести как «Помни, что ты смертен».

Дина Лазарчук, Мифы и предания Древнего Рима, 2014

Иллирийские крестьяне, уже давшие разрушавшейся империи таких императоров, как Клавдий и Аврелиан, приобрели новое право на всемирную известность вследствие возвышения Проба. Лет с лишком за двадцать перед тем император Валериан со своей обычной прозорливостью заметил особые дарования в этом молодом солдате и произвел его в трибуны, несмотря на то, что он еще далеко не достиг того возраста, который требовался для этой должности военными уставами. Трибун скоро оправдал это отличие тем, что одержал победу над многочисленным отрядом сарматов и спас в этом сражении жизнь одного из близких родственников Валериана; за это он получил из рук императора ожерелье, браслет, копье, знамя, венки, стенной и гражданский, и все те почетные отличия, которыми награждал Древний Рим за удачу и храбрость. Проб получил командование сначала третьим, а потом десятым легионом и при каждом новом повышении доказывал, что он способен занимать еще более высокие должности. Африка и Понт, Рейн, Дунай, Евфрат и Нил поочередно доставляли ему случай выказать самым блестящим образом свое личное мужество и свои воинские дарования. Аврелиан был обязан ему завоеванием Египта и еще более обязан тем, что он с честным бесстрашием нередко сдерживал жестокость своего повелителя. Тацит, желая восполнить недостававшие ему самому военные дарования талантами своих генералов, поручил Пробу главное начальство над всеми восточными провинциями, увеличил его жалованье в пять раз, обещал ему консульство и дал ему право рассчитывать на почести триумфа. Когда Проб вступил на престол, ему было около сорока четырех лет; он пользовался в ту пору заслуженной славой, любовью армии и достигшими полной зрелости умственными и физическими силами.

Эдвард Гиббон, История упадка и разрушения Римской империи, 1776

Приказав консульскому войску остаться на месте, чтобы сдержать тибуртинцев собственной войной, диктатор привел к присяге всю молодежь, и никто не отказывался от службы. Собраны были силы всего города, и битва произошла недалеко от Коллинских ворот на глазах родителей, жен и детей, одна мысль о которых даже для отсутствующих является важным стимулом, а тут, находясь перед глазами, они воодушевляли воинов, вызывая в них чувство чести и сострадания. После большого кровопролития с обеих сторон галлы наконец подались назад. В бегстве они устремились в Тибур, как бы к оплоту галльской войны. Во время этого блуждания недалеко от Тибура их встретил консул Петелий и загнал в город вместе с теми тибуртинцами, которые вышли к ним на помощь. Как диктатор, так и консул вели дело весьма успешно. И другой консул, Фабий, окончательно победил герников, дав сперва незначительные сражения, а в конце одну блестящую битву, когда враги напали на него со всеми своими силами. Торжественно похвалив консулов в сенате и перед народом, уступив им славу даже своих личных подвигов, диктатор сложил власть. Петелий праздновал двойной триумф – над галлами и тибуртинцами; для Фабия было признано достаточным, чтобы он вступил с овацией в город.

Тит Ливий, История Рима от основания Города

Оппонентами рыжего царя стали консулы Маний Курий Дентат и Корнелий Лентул. Последний не оставил значительного следа в истории, но не так обстояло дело с Манием Курием. Начнем с того, что это был один из самых уродливых римских граждан, особым его украшением были выступающие вперед зубы. Ему уже приходилось командовать армиями, и его дважды награждали официальными триумфами, которые в то время было гораздо труднее заслужить, чем потом. Когда до Мания Курия дошли вести о том, что Пирр снова явился в Италию, он понял, что эта война – не простое столкновение с галлами или самнитами, но настоящее дело. Ежегодный призыв он провел с беспримерной строгостью, распорядившись продавать с публичных торгов имущество тех, кто не явился на службу, что потрясло современников.

Флетчер Прэтт, Битвы, изменившие историю, 2010

Описание того дня подробно изложено на Триумфальной арке Тита, которая мощно и основательно, как и сама власть римских императоров, возвышается над остатками Священной дороги (Via Sacra), проходящей через нагромождение остатков империи. Тронутый временем мрамор с пятнами от дыма на каждой стороне арки отражает сцены торжественного шествия, которое по решению римского сената произошло в июне 71 года в честь императора Веспасиана и его сорокалетнего сына Тита, с триумфом возвращавшихся с Ближнего Востока; процессия проходила по этой самой дороге. Барельеф вырезан глубже в центре панелей, чем у краев; фигуры шествующих повернуты к зрителю, чтобы он убедился: цель достигнута, Иерусалима, столицы евреев, более не существует.

Пол Кривачек, Идишская цивилизация: становление и упадок забытой нации, 2012

Списки консулов и триумфаторов – победоносных генералов, которым было позволено провести свои войска по Риму в торжественной процессии, называемой «триумф», – были найдены в середине xvi века в виде пятидесяти с лишним мраморных обломков. В те времена найденный мрамор в лучшем случае шел на отделку соборов и дворцов, в худшем – пережигался на известь. Папскому библиотекарю Онофрио Панвинио и его приятелю Микеланджело удалось спасти фрагменты «Фастов» и сохранить их для истории. Сейчас эти мраморные таблицы, кропотливо собранные по кусочкам (которые продолжали находить вплоть до конца xix века), находятся в Капитолийских музеях и поэтому известны под общим названием Fasti Capitolini.

Сонькин В. В., Здесь был Рим. Современные прогулки по древнему городу, 2012

Самый пламенный патриотизм царил в этих маленьких республиках, патриотизм чисто местный, концентрирующийся на городских традициях, на его святом или святой, его предках и крупных патрицианских фамилиях. Он процветал в ремесленных корпорациях, в их нравах и искусствах. Он зримо символизировался его собором и колокольней, видными далеко в сельской округе, словно часовые. Душа родины вела муниципальное войско на войну. Эта душа воплощалась в caroccio, большой повозке на массивных колесах, запряженной быками, несущей герб города со знаменами союзных городов. Священник благословлял эту повозку и служил над нею мессу во время битвы. Молодая элита города, цвет знати защищал во время боя это множество блестящих знамен объединенных городов. При необходимости эти юноши проливали кровь и умирали героически. И горе тому городу, который терял свое caroccio! Противник разрубал его на части, зажигал из него костер и нес с триумфом знамя врага в свой город как вечную память о победе. Сиенна только в 1886 году, в юбилей Данте, согласилась вернуть герб, захваченный у Флоренции за шесть столетий до этого, а Равенна никогда не вернет Флоренции останки того же Данте, умершего в изгнании во враждебном городе, восклицая: «Неблагодарная родина, ты не получишь мой прах!»

Шюре Эдуард, Пророки Возрождения, 2014

Усталые всадники и пехотинцы под предводительством Писарро двигались по узким улочкам к площади в колонне по двое. В этот момент они ликовали. Это был окончательный триумф добившихся успеха исследователей и завоевателей. Они описывали предмет своих вожделений королю Карлу, захлебываясь от гордости. «Этот город – величайший и прекраснейший из всех, когда-либо виденных в этой стране или где-либо в Вест-Индии. Мы можем уверить Ваше Величество, что он настолько красив, а здания его настолько прекрасны, что он был бы великолепен даже в Испании». Они обозревали свои достижения со скромностью, почти со смирением. «Испанцы, которые приняли участие в этом предприятии, поражены тем, чего им удалось достичь. Когда они начинают размышлять над этим, они не могут себе представить, как они все еще остаются в живых и как они смогли пережить такие трудности и длительные периоды голода». Первые дни и часы они еще были настороже, ожидая, что китонская армия, сражавшаяся с ними столь яростно в попытке не допустить их в Куско, предпримет контратаку. «Но мы вошли в город, не встречая сопротивления, так как местные жители приняли нас по доброй воле». В течение месяца Писарро заставлял своих людей спать в палатках на главной площади, а их кони были готовы отразить любую атаку и днем, и ночью.

Хемминг Джон, Завоевание империи инков. Проклятие исчезнувшей цивилизации, 2009

Иосия скончался от смертельной раны, полученной в бою. После его смерти иудейским царем стал его сын, Иоахаз, и «низложил его царь Египетский в Иерушалаиме. И наложил он на страну дань в сто талантов серебра и (один) талант золота. И воцарил царь Египта Элиакима, брата его, над Иеудею и Иерушалаимом; и изменил имя его на Иоаким. А Иоахаза, брата его, взял Нехо и отвез его в Египет», где он и умер. Но триумф Нехо длился не слишком долго: он был разбит вавилонскими войсками и отошел на свою территорию. Тогда Нехо направил внимание на развитие торговли. Он приступил к рытью (а может, восстановлению засыпанного песком) канала, соединяющего Нил с Красным морем. Геродот, побывавший на этом канале, записал свои впечатления: «Канал так длинен, что поездка по нему занимает четыре дня, и так широк, что по нему рядом могут плыть две триремы»[65].

Мюррей Маргарет, Величие Древнего Египта, 2009

По прошествии нескольких недель, когда город был разрушен и Тит завершил свой кровавый спектакль, он еще раз проехал по Иерусалиму, сравнивая его горестные руины с былой славой Святого города. А затем, взяв с собой пленных еврейских вождей, свою царственную возлюбленную Беренику, фаворита-перебежчика Иосифа Флавия и сокровища Храма, он отплыл в Рим: праздновать завоевание Иерусалима. В Вечном городе Веспасиан и Тит, вышедшие в пурпурных одеждах и лавровых венках из храма Исиды, были встречены приветственными возгласами сенаторов и заняли свои места на Форуме, чтобы насладиться зрелищем одного из самых грандиозных триумфов в истории Рима.

Себаг-Монтефиоре С. Д., Иерусалим. Биография, 2011

Но Сулла заявил, что он верит в свою счастливую звезду и гарантирует успех! И все убедились в этом на опасном пиру у царя Бокха. Югурта был схвачен, и дальше все пошло как по писаному. Состоялся триумф Мария в Риме, за колесницей триумфатора вели Югурту, облаченного в царские одежды, но побежденного. И в этом триумфе Мария уже проступал будущий триумф Суллы.

Басовская Н. И., Человек в зеркале истории. Отравители. Безумцы. Короли, 2012

Около 10 часов утра, когда назначение Одиллона Барро и Тьера сделалось известным, большая часть национальной гвардии и в этот раз хотела уверить себя и других, что все дело опять кончено. Рассказывали тогда, будто сам новый президент, почтенный Барро, надев зеленые очки и шляпу с большими полями, ходил справляться на баррикадах, какое впечатление производит на умы его собственное недавнее возвышение. Результаты наблюдений, приобретенные сим новым Гарун-аль-Рашидом{28}, остались тайною между ним и баррикадистами, но их угадать не трудно. Я сам видел около полудня небольшую толпу людей, с несколькими национальными гвардейцами во главе, которая везла на плохой лошаденке по закраинам бульваров и по тротуарам (так как середина улицы была уже завалена всякой всячиной) старого шефа оппозиции к его дому. Одночасный министр, вероятно, сам себе устроивший эту бедную овацию и этот уединенный триумф, ехал без шляпы, раскланивался на обе стороны своим приверженцам, которых можно было сосчитать всех по пальцам, но, вероятно, он не успел еще добраться и до крыльца своих палат, когда должен был услыхать частую и жаркую перестрелку в весьма близком расстоянии от себя. Народ в это время брал приступом Палерояль и гауптвахту перед ним, известную под именем Ch?teau-d'eau[27], – единственное жаркое дело всей революции и единственное серьезное сопротивление, встреченное им в течение всех трех февральских дней.

Анненков П. В., Февраль и март в Париже 1848 года, 1862

Франки могли позволить себе подобные мелкие стычки, как «Война святого Саввы», только потому, что их противников-мусульман отвлекала угроза монгольского наступления. В конце XII века кочевые племена пустыни Гоби объединились под властью Чингисхана, и знамя c девятью хвостами ревущим вихрем пронеслось по Азии – «бич Божь его гнева в руках безжалостных татар». К середине XIII века они завоевали Багдад, причем последнего халифа засунули в мешок и бросили в реку. Некоторые из них были христианами-несторианами. Легенда о пресвитере Иоанне, великом христианском властителе Востока, вероятно порожденная слухами о коптских царях Эфиопии, была хорошо известна в Латинской Сирии и стала причиной больших самоуспокоительных иллюзий относительно великого хана Мунке. Король Людовик отправлял послов в курултай в Каракоруме, а армянский царь Хетум лично поехал туда и признал Мунке господином в обмен на военную помощь. В 1259 году брат великого хана Хулагу, иль-хан Персии, чья жена Докузхатун и чей лучший полководец Китбуга были несторианами, направил орду в Сирию вместе с большим отрядом армянских и грузинских рыцарей. Вскоре Алеппо пал, за ним последовали другие мусульманские города на севере. 1 марта 1260 года три христианских правителя Китбуга, Хетум и Боэмунд VI Антиохийский с триумфом въехали в Дамаск. В Багдаде Хулагу выказал особую благосклонность к несторианам-католикам, а Китбуга проявил такую же доброту к христианам в своем новом городе. К тому времени восточнее Египта уже не было великих мусульманских государств.

Сьюард Десмонд, Монахи войны. История военно-монашеских орденов от возникновения до XVIII века, -1

А в Риме возле Колизея, на Триумфальной арке, воздвигнутой в честь победы над Максенцием, и теперь можно прочитать такие слова на латыни: «Императору Цезарю Флавиусу Констэнтинусу, самому великому, набожному и бывшему благословленному Августу: потому что он, вдохновленный божественным, и величием его ума освободил государство от тирана и всех его последователей в то же самое время, с его армией, и только сила оружия, сенат и люди Рима посвятили эту арку, украшенную триумфами».

Клюкина О. П., Святые в истории. Жития святых в новом формате. IV–VII века, 2014

Как уже говорилось выше, «война Гэмпэй» закончилась в 1185 году. Этот кровавый пятилетний междоусобный вооруженный конфликт ознаменовал собой последний предшествующий монгольско-китайско-корейскому нашествию триумф японского конного воина-самурая. В ту пору император и придворная знать еще питали надежду, что теперь, после триумфальной победы над воинским домом Тайра, воинский дом Минамото, их старый вассал и союзник, вернет им хотя бы часть утраченной верховной власти. Но они глубоко заблуждались. В действительности осознавший свое могущество глава одержавшего победу самурайского воинского дома Ёритомо Минамото (1147–1199) вовсе не думал делиться властью ни с кем – даже с самим Божественным Тэнно (а уже тем более – с придворным окружением императора). Наоборот, он был твердо намерен навечно закрепить господство самурайского сословия над Страной восходящего солнца. Что касалось священной особы Тэнно, то Его Величеству императору надлежало и впредь оставаться божественным символом страны Ямато. Однако светская власть должна была навеки перейти к японским «боевым холопам».

Акунов В. В., Самураи державы Ямато, 2016

Время от времени музыканты оглашали воздух дикими звуками фанфар, выражавшими торжество победы и вызов на бой. В толпе ворчали, что вот наконец выдался праздничный денек, да и то ничего хорошего не увидишь. Старые рыцари и пожилые дворяне шепотом делились между собой замечаниями, вспоминали триумфы своей молодости, жаловались на то, что совсем вымирает воинственный дух, но, впрочем, соглашались, что ныне нет уже больше таких ослепительных красавиц, какие в старые годы воодушевляли бойцов. Принц Джон со своими приближенными начал толковать о приготовлении пиршества и присуждении приза Бриану де Буагильберу, который одним и тем же копьем сбросил двух противников с седел, а третьего победил.

Скотт Вальтер, Айвенго, 1819

Это не помешало тому, чтобы его похороны стали, возможно, самым пышным из его триумфов. Его тело везли от Неаполя в Рим по Аппиевой дороге, с эскортом из ветеранов. Впереди этого нечистого трупа шагали двадцать четыре ликтора с фасциями; позади везли на колесницах две тысячи золотых венков, посланных городами, легионами и даже частными лицами; по обеим сторонам от гроба, охраняя его, шествовали жрецы.

Дюма Александр, Цезарь, -1

А тут сам собой образовался вокруг героя отборный отряд телохранителей – ячейка знаменитой императорской гвардии. Вождь отделился от своих товарищей. Летом 1797 года уже возникла “резиденция” нового повелителя. Пышный дворец Монтебелло под Миланом кишел не только льстецами и просителями, но и посланниками держав. Из Милана наезжали аристократки, чтобы подносить букеты дамам Бонапарта, который выписал семью на свою виллу. А когда в конце года Бонапарт отправился в Раштатт, чтобы лично открыть конгресс, решавший участь Германии, его поездка уподоблялась триумфу повелителя Европы. Таково же было путешествие по Швейцарии и Франции.

Трачевский А. С., Наполеон I. Его жизнь и государственная деятельность, -1

Сам алтарь и окружающие его стены украшены барельефами. На них с большим мастерством переданы сцены аллегорических триумфов и жертвоприношений, фризы из цветов и фруктов, а на самых интересных барельефах, проходящих по внешней стороне стены, изображена процессия аристократов, идущих к алтарю, чтобы принести жертву. Величественные фигуры на южной стороне, одетые в тоги и мантии, принадлежат не абстрактным людям, а друзьям императора и членам его семьи. Имена многих из них удалось установить по их портретам и зная положение этих людей при дворе.

Мертц Барбара, Рим. Две тысячи лет истории, -1

В то время к числу наиболее знатных римских дам принадлежала вдова Понпония Грецина. Ее муж Авл Плавт к старинной славе семьи прибавил новую – при императоре Клавдии покорил Британию и получил за это триумф.

Кончилович С. И., Гибель Иудеи, 1900

Однако то ли консульское достоинство, которого вопреки ожиданиям добился Минуций, зажгло его запоздалые мечты, то ли он в самом деле считал своим недалеким умом, что пришло время дать бой Ганнибалу, то ли от жажды громкой славы у него зашумело в голове и побудило стремиться к триумфу, но перед бесстрастием диктатора даже Минуций принялся выступать против него, называя полководца медлительным и неспособным, делая это вначале довольно нерешительно, а потом говоря открыто и в полный голос.

Джованьоли Рафаэлло, Опимия, 1875

Царь уклонялся от проявлений «народной любви» в духе XVIII столетия – как церемониального подтверждения благодетельного правления государя. Включение народа в императорский сценарий угрожало образу царя как высшей силы, дарованной ее носителю извне, и уже в первые месяцы после изгнания наполеоновской армии из пределов России победа «народа» переносится на «промысл Божий», превращая национальный триумф в религиозное чувство.

Ходанович В. И., Екатерингоф. От императорской резиденции до рабочей окраины, 2013

Его будущее проясняется, он думает о границах нового королевства от Байонны до Карлайла на севере Шотландии. Подобная география уже перестала быть плодом его воображения! Бордо, Ла-Рошель, Нант, Домфрон, Авранш, Кан, Руан, Саутгемптон, наконец, Лондон! Все эти города мерцали в золоте витражей в приглушенном свете аббатства. Бог оказал честолюбцу поддержку. Настал час триумфа, и слава, которая задела его своим крылом, вызвала у Плантагенета никогда ранее не испытанное чувство наслаждения: «Генрих – король Англии! Да здравствует король Генрих!»

Маривонн Микель, Королева Алиенора, неверная жена, 2006

Новый триумф Цезаря праздновали так же пышно, как и предыдущие. Теперь все дни побед диктатора стали праздничными для римлян.

Ермакова С. И., Исторический центр Рима, 2008

Новый триумф Цезаря праздновали так же пышно, как и предыдущие. Теперь все дни побед диктатора стали праздничными для римлян.

Ермакова С. И., Исторический центр Рима, 2005

Многие оспаривают эту легенду, утверждая, что яда одной змеи не хватило бы на троих женщин. Возможно, у царицы была отравленная шпилька или перстень с ядом. Как бы то ни было, она отстояла свою честь – во время триумфа Октавиану пришлось обойтись без нее. Вместо Клеопатры за колесницей волочили ее золотую статую…

Вульф В. Я., Власть женщин. От Клеопатры до принцессы Дианы, 2014

Зато виден король Виктор Эммануил II, на коне, бронзовый, высотой 12 метров, весом 50 тонн. Под памятником небольшая терраса: по центру богиня Рома, справа барельеф под названием «Триумф любви к Родине», слева барельеф «Триумф работы». На заднем плане колоннада, и над ней портик с шестнадцатью республиками, простите, регионами Италии, слева от которых четверка коней, везущих девушку по имени Единство, справа другая четверка с девушкой по имени Свобода.

Джеро Елена, Рим за три дня. Нескучный путеводитель, 2018

Тогда с триумфом водворённый на трон очередным парижским переворотом Буонапарте вновь обнажил меч. Вынужденно, но загнанный волк много опасней вышедшего на охоту. Увы, французские Бурбоны и в самом деле ничему не научились; вернувшись, они принялись насаждать уже однажды стоившие им короны порядки, после чего взбунтовавшийся народ и призвал низложенного было императора. Замок Святого Ангела услужливо распахнул свои двери, запертый в нём демон вырвался на волю. Теперешний посол граф фон Шуленберг не отказался бы узнать, как подобное стало возможным, тогдашний гусарский ротмистр барон Александер и не думал удивляться – ведь это же Буонапарте!

Камша В. В., Млава Красная, 2011

По дороге гостей встретила группа видных жителей Флоренции и компания молодежи, тоже празднично принаряженные. «После чего явились матроны славного города, затем девушки, распевающие куплеты во славу превосходнейшего государя, затем члены магистрата и, наконец, Сенат, вручивший герцогу ключи от города Флоренции, в который они и вошли с неслыханным триумфом».

Майорова Е. И., Вокруг трона Медичи, 2012

Эти советы были составлены великими древними писцами, включая величайшего из них, Имхотепа, который написал первую из «книг мудрости». Его почитаемые в древности афоризмы не дошли до наших дней. О нем самом было известно, что он был не только писцом, но и астрономом, магом, врачом и архитектором. Будучи государственным секретарем и главным архитектором царя Зосера (или Джосера), принадлежавшего к третьей династии (около 2700 года до н. э.), Имхотеп спроектировал и построил первую пирамиду для царя Египта, величественную ступенчатую пирамиду в Сахаре, со всеми ее стенами, храмами и площадками. Она стоит и сегодня, архитектурный триумф, пришедший к нам из Древнего мира, первая в мире постройка из камня.

Уэллс Эвелин, Нефертити. Повелительница Двух Земель, -1

При выходе из университета вожатый мой дернул меня за полу и прошептал: «смотрите, смотрите: вон идет Россини!» Прямо на меня шел небольшого роста человек, бледнолицый, с маленькими, быстрыми и веселыми глазами и улыбкой. Магазинщики, торговцы и все встречные снимали перед ним шапки. Он шел, как принц, едва успевая отвечать на поклоны и награждая кого ласковым взглядом взамен приветствия, кого улыбкой, кого простым движением руки… Я был увлечен этим триумфом знаменитого маэстро и также снял шляпу: он посмотрел на меня пристально, прикоснулся к полям шляпы и прошел далее, оборачиваясь на все стороны и часто подавая голову вперед, что было каким-то грациозным сокращением поклона. Я долго смотрел ему вслед до тех пор, пока не скрылся он за углом. Россини развелся с женой, живет с какой-то француженкой и, упоенный славой, лестью, всеми благами земли, впал в летаргическое состояние{115} и, как говорят итальянцы, решительно ничего не делает, кроме любви.

Анненков П. В., Письма из-за границы, 1843

Словом, подлинный облик Аракчеева весьма далёк от той однобокости, которая вот уже третье столетие держится в сознании рядовых читателей. И что особенно важно осознать, Аракчеев не мало сделал для усиления русской армии: укрепил её технически (артиллерия), улучшил снабжение и обеспечил численный рост. Это, безусловно, способствовало триумфу русского оружия в Отечественной войне и заграничных походах.

Николаев П. Ф., 1812 год в жизни А. С. Пушкина, 2018

В свободное время Петр изучал и другие ремесла, заполнив своими наблюдениями множество записных книжек. Он всегда хотел сделать все собственными руками. На бумажной фабрике он изготовил немного превосходной бумаги. Он также изучил искусство гравировки и изготовил замысловатое клише, изображающее триумф христианства над исламом; его он отправил патриарху Адриану в доказательство своего мастерства. В построенной для него обсерватории он наблюдал звезды. Петр внимательно изучил микроскоп; в особенный восторг его привело наблюдение циркуляции крови в венах рыбы. На Текселе[5] он посетил корабли из Гренландии и научился разделывать мясо китов. С собой на учебу Петр брал своих компаньонов. В анатомической школе он изучал хирургию; когда он заметил брезгливость на лицах своих спутников, то преподал им урок, заставив их разрывать мускулы мертвых зубами. Петр пытался делать кровопускание и надрезы при водянке, изучал профессию дантиста и практиковался в ней на своих спутниках, вырывая без разбора их больные и здоровые зубы. Петр был очень рад, когда натолкнулся на слабосильного дантиста, который вынужден был удалять зубы с помощью ножа, ручки ложки или мотыги.

Марсден Кристофер, Северная Пальмира. Первые дни Санкт-Петербурга, 2004

Утром ему подвязали золотые шпоры – о, триумф его трудов, триумф его учебы! Боэмунд собственноручно произвел alape – троекратный ритуальный удар клинком по плечу. Епископ Апулии освятил меч, перекрестил Танкреда распятием и произнес старческим фальцетом:

Монусова Екатерина, История Крестовых походов, -1