Тревога

Трево́га — отрицательно окрашенная эмоция, выражающая ощущение неопределённости, ожидание отрицательных событий, трудноопределимые предчувствия. В отличие от причин страха, причины тревоги обычно не осознаются, но она предотвращает участие человека в потенциально вредном поведении или побуждает его к действиям по повышению вероятности благополучного исхода событий. Тревога связана с подсознательной мобилизацией психических сил организма для преодоления потенциально опасной ситуации.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Повторная соматизация представляет собой продолжение поиска отвергнутого и запретного объекта, что в определенном смысле является высшей попыткой организма сделать возможным невозможное. Многие люди создают объекты своей любви, нападения и агрессивности в собственном организме. Как часто опухоль замещает собой человека, которого следует убить[12], или неразделенную любовь! Однако, к сожалению, повторная соматизация показывает, что «Я» не сумело справиться со своей восстановительной ролью и возобладали начальные процессы (то есть «Я» уступает свои позиции предшествующей ему стадии и терпит крах при нейтрализации опасных, на его взгляд, событий). Когда симптом переходит в хроническую стадию, в большинстве случаев это свидетельствует об окончательном расколе между «Я» и «Оно»; это отступление объекта, который теряет надежду на вознаграждение, и субъект испытывает отчуждение, «Я» разделяется. Психосоматическая болезнь может быть вызвана и действительной тревогой, но лишь в том случае, если она ассоциируется с реальным страхом. Побудительной причиной неизменно является невротическая тревога, искажение реальных перспектив, поскольку субъект, сталкиваясь с реальностью, обязательно применяет систему проекции, а следовательно, интроецирует, в том числе, личные формы страха. Таким образом, динамический фактор любой психосоматической болезни складывается из импульсного напряжения и бессознательной тревоги, связанной с внутренним переживанием наказания, вины или стыда.

Антонио Менегетти, Психосоматика

На следующем уровне, названном Деси интроецированной регуляцией,поведение субъекта регулируется частично присвоенными правилами или требованиями, которые побуждают его действовать так, а не иначе. Он выполняет деятельность теперь уже под влиянием внутренних причин, которые тем не менее имеют контролирующую межличностную природу. В связи с этим этот уровень ассоциируется с чувствами вины, тревоги, когда индивид терпит неудачу и, наоборот, гордости за свои действия, если ему удается выполнить намеченное. (Поэтому нельзя ожидать простых линейных корреляций между интроекцией и высокой или низкой самооценкой.) Например, ученик может вести себя дисциплинированно и приходить вовремя в класс, чтобы избежать чувства вины или других негативных эмоций. Интроецированный стиль регуляции деятельности непосредственно не отражается на ее успешности (результатах) ни негативным, ни позитивным образом. Однако он связан (средний и высокий уровень корреляций) со школьной тревожностью (Buhrmeister, 1980 – цит. по: Ryan, Connel, Deci, 1985) и негативными эмоциональными реакциями на неудачу (Tero, Connell, 1983 – цит. по: Ryan, Connel, Deci, 1985). Была также обнаружена (невысокая) корреляция между этим стилем регуляции (измеренным с помощью специального вопросника) и воспринимаемой самоценностью. В то же время, у учащихся, находящихся на этой стадии, был обнаружен внутренний контроль над результатами и низкие показатели восприятия внешнего контроля. Это, очевидно, свидетельствует о том, что они уже в значительной степени интернализировали ответственность за результаты своей деятельности.

Коллектив авторов, Современная психология мотивации (сборник), 2002

Так, тревогу А.И. Захаров рассматривает как предчувствие опасности, как неопределенное чувство беспокойства, которое обращено к будущему, т.е. появляется в ожидании какого-либо события. Это событие трудно прогнозировать, оно может угрожать своими неприятными последствиями. Согласно наблюдениям психологов, тревога более характерна для ответственных людей с выраженным чувством собственного достоинства и долга, чувствительных к своему положению и признанию окружающих. То есть тревога является социально обусловленной формой реагирования и развивается у детей по мере развития у них чувства долга и собственного достоинства, а также ответственности за себя и своих близких. Предполагается также, что тревога появляется в левом полушарии головного мозга, ответственном за логическое мышление. Тревогу можно сравнить с сильными порывами ветра, которые предшествуют буре.

С. Г. Зубанова, Детские страхи, 2013

Одним из последствий гипервозбуждения является генерализация ожидаемой угрозы. Мир становится небезопасным местом: безобидные звуки провоцируют реакцию тревоги, обычные явления воспринимаются как предвестники опасности. Как известно, с точки зрения адаптации, возбуждение вегетативной нервной системы служит очень важной функции мобилизации внимания и ресурсов организма в потенциально значимой ситуации. Однако у тех людей, которые постоянно находятся в состоянии гипервозбуждения, эта функция утрачивается в значительной степени: легкость, с которой у них запускаются соматические нервные реакции, делает для них невозможным положиться на свои телесные реакции – систему эффективного раннего оповещения о надвигающейся угрозе. Устойчивое иррелевантное продуцирование предупредительных сигналов приводит к тому, что физические ощущения теряют функцию сигналов эмоциональных состояний и, как следствие, они уже не могут служить в качестве ориентиров при какой-либо активности или деятельности. Таким образом, подобно нейтральным стимулам окружающей среды, нормальные физиологические ощущения могут быть наделены новым и пугающим смыслом. Собственная физиологическая активность становится источником страха индивида.

Коллектив авторов, Стресс, выгорание, совладание в современном контексте, 2011

Кроме того, в последнее время отмечается тенденция понимать тревогу и как полипредметное переживание, когда угрожающими являются множество объектов, по сути – все стороны многозначной и неопределенной действительности. При «закреплении» тревоги на каком-либо объекте все остальные от нее освобождаются. Так возникает страх (см. И. А. Мусина, 1993). На наш взгляд, подобное понимание относится не столько к тревоге и страху, сколько к соотношению общей тревожности и ее конкретных видов, в которых выделение сферы объектов и ситуаций требуется по определению (школьная, тестовая тревожность и т. п.).

Анна Михайловна Прихожан, Психология тревожности: дошкольный и школьный возраст, 2009

неудовлетворенности и появление отрицательных эмоций. Эмоциональный стресс развивается в тех случаях, когда на предъявляемые требования появляются сильные эмоции. При этом невозможность удовлетворить главные потребности организма формирует постоянное «отрицательное» эмоциональное возбуждение, а вегетативная нервная система, ведающая работой внутренних органов, может стать «выразителем» сильных эмоций. Такой вариант реагирования тем вероятнее, чем более волевым является человек, привыкший контролировать свое поведение. Так после сильного волнения, которое было тщательно скрыто от глаз окружающих, может появиться язва желудка или двенадцатиперстной кишки. И тому виной страх, так как именно эта эмоция вызывает тяжесть в желудке и тошноту. При этом не важно, сколь объективно сильным бывает раздражитель, главное – это его субъективная эмоциональная окраска, т. е. его значимость для человека. Началом болезни может стать стресс от потери близких людей, «обманов жизни», в том числе оскорбленное собственное достоинство и разочарования в любви. Решающее значение имеют даже не потрясения, а скорее длительные мелкие «укусы», которые имеют свойство подтачивать силы, вызывая хронические болезни. Из-за нарушения работы внутренних органов в центральной нервной системе возникает «застойный» очаг тревоги или страха, так переплетаются болезни органов с нарушением эмоционального реагирования.

И. А. Калюжнова, Реабилитация после психологической травмы, 2013

Ответ не так уж очевиден, точнее, зависит от отвечающего. Сёрен Кьеркегор в середине XIX в. рассматривал тревожность (angst по-датски) как духовно-философскую проблему, смутное, но неотвязное беспокойство без видимой объективной причины[28]. Карл Ясперс, немецкий философ и психиатр, в своем фундаментальном труде 1913 г. «Общая психопатология» писал, что тревога «обычно бывает связана с сильным чувством беспокойства… чувства, будто… какое-то дело осталось неоконченным или нужно что-то найти или выяснить[29]. Гарри Стэк Салливан, один из выдающихся американских психиатров первой половины XX в., называл тревогой «ощущение, возникающее при угрозе нашей самооценке». Роберт Джей Лифтон, один из самых влиятельных психиатров второй половины XX в., определяет тревогу в схожих терминах: «опасение, порождаемое угрозой жизнеспособности личности или, в более суровом случае, предчувствием распада личности»{29}. Рейнгольд Нибур, теолог времен холодной войны, видел в тревоге религиозное содержание: «внутреннюю предпосылку греха… состояние внутреннего искушения»{30}. В свою очередь, многие врачи, начиная с Гиппократа (IV в. до н. э.) и Галена (II в.), доказывали, что клиническая тревожность – это сугубо медицинское состояние, органическая болезнь с биологическими причинами, такими же (или почти такими же) явными, как у воспаления горла или диабета.

Скотт Стоссел, Век тревожности. Страхи, надежды, неврозы и поиски душевного покоя, 2013

Способность сдерживать тревогу (в частности, сепарационную) варьирует, при этом нормой считается способность данного индивида совладать с тревогой и прорабатывать ее. Тем не менее, эту способность можно развить, а тревога может возникать в результате действия внутренних и внешних причин, как мы увидим далее, двух взаимосвязанных факторов. С другой точки зрения, реагирование на сепарацию или потерю объекта в большинстве случаев коренится в бессознательном и имеет значение, находящееся вне сознательной сферы субъекта. Перейдем к рассмотрению этого вопроса.

Жан-Мишель Кинодо, Приручение одиночества. Сепарационная тревога в психоанализе, 1991

Страхи и тревога являются сигналом и предсказанием на неосознаваемом уровне ожидаемых неудач. Также как и другие эмоции, страхи и тревога выполняют важнейшую функцию прогнозирования, но их особенность (в отличие от положительно окрашенных эмоций) заключается в том, что они подтверждают лишь прогнозируемые неудачи. Отсутствие высоких достижений у таких подростков в скрытой форме осуждается окружающими. Такие взаимоотношения не остаются незамеченными для подростков. У. Глассер считает, что число школьных неудачников становится год от года все больше и больше, словно судьба не приготовила им никаких подарков. Такие подростки, в общем-то, знают, что в обществе, где многим «везет», им не повезет никогда[3]. В души таких подростков рано вселяется настроение отчаяния и отсутствие содержательной перспективы на будущее.

Л. В. Тарабакина, Эмоциональное здоровье подростка: риски и возможности, 2017

Наблюдения автора показали, что на последующую жизнь ребенка оказывает устойчивое и решающее воздействие любой эпизод детства, связанный с внешней сепарацией, даже не замеченный взрослыми, но глубоко ранивший его душу (Фрейд, 2003а). Фрейд отметил, что идентификация с объектом является главным моментом в формировании структур Эго и Супер-Эго. Поскольку детское Эго беспомощно, регулятором тревоги становится объект привязанности. Он установил соответствие между тревогой, связанной с объектами, и ассоциативными фантазиями, которые соотносятся с фазами психосексуального развития (отделением от материнского тела во время рождения, страхом потери матери или объекта, потерей любви, кастрации и наказания со стороны Супер-Эго). Рождение, по мнению ученого, представляет первичную травму, а последующие отделения любого рода (отнятие от груди и др.) тоже приобретают качество травмы. Фрейд подчеркивал, что беспомощность и зависимость ребенка обусловливают появление сложных душевных переживаний: детское ощущение тревоги, потребность в безопасности и одновременно выраженное стремление быть любимым, которые остаются присущи ему на протяжении всей жизни (Тайсон, Тайсон, 1998, с. 85).

А. К. Рубченко, Психологическая сепарация: подходы, проблемы, механизмы, 2015

Перенос выявляет уязвимые элементы Эго, которые делают поведение неадаптивным. Например, паранойяльная пациентка может не считать, что каждую ночь я «посылаю к ней в спальню радиоволны», но все равно будет держать меня на дистанции, проявляя большую подозрительность и отчужденность и редко упоминая о важной роли моей личности в ее жизни. Однако мы оба можем согласиться, что она ужасно боится попасть от меня в зависимость, боится расставания и потери и поэтому в переносе защищается отстраненностью. Внешне похожая отстраненность может развиться в переносе и у пациента с неврозом навязчивых состояний. Такой человек тоже может редко говорить о важной роли, которую я играю в его жизни, но при этом осознавать свои гомосексуальные страхи, возникающие при слишком тесном сближении со мной, а также дискомфорт, вызываемый чувством соперничества. В его чувствах сепарационная тревога может занимать определенное место, но ее роль не столь велика и не вызывает столько страха, как у женщины, страдающей паранойей. Однако у обоих пациентов, независимо от исходного или повторяющегося впоследствии болезненного симптоматического расстройства, трансформация этих симптомов в невроз переноса отражает прежде всего характерные установки Эго, а именно отстранение и дистанцирование от значимых и любимых людей.

Шелдон Роут, Психотерапия. Искусство постигать природу, -1

Важным фактором в развитии параноидной личностной организации является «неуправляемая тревога» человека, который находится ближе всего к ребенку, осуществляет заботу о нем после его рождения. Хронически тревожная мать может выражать тревогу вербально и невербально. Независимо от способа проявления, ребенок воспринимает нервозность матери на бессознательном, эмпатическом уровне. Тревожные родители обычно реагируют на проблемы детей отрицанием или катастрофическими реакциями. Таких детей бессознательно обучают эквивалентности мыслей и действий: «То, что я думаю – это то, что я делаю». Такое мощное психологическое послание не оставляет в ментальном поле ребенка простора для деятельности, возможности как-то иначе распределить полученную информацию, проиграть ее друг им способом и т. д. Детей обучают тому, что их чувства обладают опасной силой.

Ц. П. Короленко, Личностные расстройства, 2010

В медицинской психологии довольно часто мы наблюдаем случаи, которые, хотя и не в таком масштабе, напоминают картину, созданную интуитивным гением поэта. Речь идет о женщинах, у которых возник невроз или произошло резкое изменение характера после первых сексуальных переживаний, будь то просто общее знакомство с сексом или реальный физический опыт. Резюмируя, можно сказать, что речь идет о случаях, в которых путь к специфически женской роли оказался прегражден бессознательным чувством вины или тревоги. Подобная блокировка не всегда приводит к фригидности. То, в какой мере способность к чисто женским переживаниям окажется заблокированной, зависит исключительно от интенсивности сопротивления. Мы можем наблюдать здесь непрерывную последовательность симптомов: от женщин, которые отвергают саму мысль о сексуальном опыте, до тех, в ком сопротивление проявляется только на телесном языке фригидности. Если сопротивление сравнительно невелико, фригидность, как правило, не бывает жестким и неизменным способом реагирования. При определенных, большей частью неосознаваемых условиях она может исчезнуть. Так, одним женщинам необходимо, чтобы сексуальные отношения были окружены атмосферой запретности, другим нужно, чтобы они сопровождались страданием и насилием, у третьих они возможны, если только полностью исключена эмоциональная вовлеченность. В последнем случае женщина может быть фригидной с любимым мужчиной и вместе с тем полностью капитулировать перед нелюбимым человеком, который вызывает в ней только чувственное желание.

Карен Хорни, Психология женщины, -1

Е. К. Завьялова и С. Т. Посохова различают индивидуальные стратегии адаптации в связи с поисковой активностью, направляемой человеком на совершенствование системы взаимодействия с окружающей средой и самим собой. Пассивная стратегия наиболее характерна для людей, находящихся в состоянии социального или эмоционального шока, и проявляется в стремлении человека сохранить себя прежде всего как биологическую единицу, оставить неизменным прошлый образ жизни, использовать отлаженные и ранее эффективные стереотипы взаимодействия с окружением и самим собой. Ядром пассивной стратегии адаптации являются негативные эмоциональные переживания: тревога, фрустрация, ощущение утраты, непреодолимости преград; прошлое кажется прекрасным независимо от реальности, настоящее воспринимается драматично, помощь ожидается извне; учащаются агрессивные реакции по отношению к окружающим и к себе; человек боится взять на себя ответственность за принятие рискованных решений.

Коллектив авторов, Психология социальной работы. Теория и практика. Учебник для вузов, 2017

В предыдущей главе мы отметили, что эго-сознание как поверхность психического является объектом тревоги и эмоциональных реакций, возникающих вследствие противоречий между человеком и внешней средой. Юнг предполагал, что коллизии между психическим и миром выполняют положительную функцию. При умеренной выраженности они стимулируют развитие Эго, так как требуют более совершенной способности фокусироваться на определенной части сознания. В конечном счете, это ведет к развитию внутренних возможностей по разрешению проблем и к большей личностной автономии. Человек, которому приходится совершать выбор и самоопределяться, развивает в себе способность делать больше и лучше. Это можно сравнить с развитием мускулатуры при помощи изометрического напряжения. Эго развивается благодаря множеству таких стимулирующих столкновений с миром. Опасности, влечения, раздражение, угрозы и фрустрации, исходящие от других людей и от различных факторов окружения, пробуждают в сознании некоторый уровень сфокусированной энергии, и Эго мобилизуется, чтобы иметь дело с этими бросающими вызов элементами окружающего мира.

Мюррей Стайн, Юнговская карта души. Введение в аналитическую психологию, 1998

Технически наблюдение тревоги ничем не отличается от методики, описанной в главе, посвященной страху. Ощущение дискомфорта будет несколько иным, а наблюдение состояния и разотождествления с эмоцией следует проводить точно так же. Безусловно, когда для нас станет очевидным тот факт, что тревога появляется как компенсаторная реакция на страх, нам придется заняться и им. Сама по себе работа с тревогой позволит нам лучше видеть ситуации, которых мы боимся, и таким образом будет легче менять свое к ним отношение.

Р. В. Жуковец, Как укротить эмоции. Техники по самоконтролю от профессионального психолога, 2015

С другой стороны, не было недостатка в разочарованиях и сюрпризах. Неожиданностью явилось то, что, даже если детям доступно и простым языком разъясняют вопросы секса, это воспринимается неадекватно и что они упорно продолжают верить в собственные представления о сексе, которые изображают отношения между взрослыми в соответствующих возрасту понятиях оральности и анальности, жестокости и грубости. Не менее неожиданным стало то, что снятие запрета на мастурбацию имело – кроме позитивных последствий – определенный нежелательный эффект в формировании характера, а именно ликвидация чувства напряженности и борьбы, которое, несмотря на его патогенное влияние, служило также фундаментом морального воспитания (Lampl-de Groot, 1950). Кроме того, избавление ребенка от тревоги оказалось невыполнимой задачей. Родители делали все возможное, чтобы ребенок не испытывал страха перед ними, но это привело только к тому, что возрастало чувство вины, то есть страх ребенка перед собственной совестью. В свою очередь, снижение строгости супер-эго приводит к тому, что ребенок становится подвержен всем возможным тревогам, то есть чувствует беззащитность перед давлением своих инстинктов.

Анна Фрейд, Детский психоанализ, 2003

Первым делом нужно понять, что тревога – неотъемлемая часть нашего биологического наследия. Задолго до начала письменной истории жизнь наших предков наполняли различные угрозы: хищники, голод, ядовитые растения, враждебные соседи, болезни, риск сорваться с высоты или утонуть. Именно под влиянием подобных опасностей развивалась психика человека. Качества, необходимые для избегания угроз, передавались из поколения в поколение и сделали нас теми, кем мы являемся сегодня. Многие из этих качеств превратились в то, что мы сегодня называем осторожностью. Страх – это защитная реакция, ведь именно осторожность лежит в основе выживания. В психике современного человека эта осторожность может трансформироваться в глубокое отвращение и фобии. По сути своей такие страхи адаптивны, ведь за ними скрываются инстинкты выживания, сохранившиеся в психике с древних времен. В следующей главе мы подробнее рассмотрим, как эти эмоции попали в программу нашей нервной системы и какие это имело последствия.

Роберт Лихи, Свобода от тревоги. Справься с тревогой, пока она не расправилась с тобой, 2009

Свой экскурс в классификацию я завершила следующим выводом. Компульсия отличается от аддикции тем, что толчком к ней служит стремление уменьшить тревогу, а не получить удовольствие. Кроме того, объем компульсивных действий не приходится наращивать для достижения прежнего эффекта, как это имеет место в случае аддикции. Компульсивность – это вынужденное поведение, эмоциональным стимулом которого является физически ощущаемое беспокойство, чувство угнетенности и даже дурное предчувствие, усиливающееся, если вы пытаетесь с ним бороться. «Компульсивное действие – это форма самолечения, – сказал Джеймс Ханселл. – Оно призвано облегчить или нейтрализовать болезненные переживания. В его основе лежит тревожность». Компульсивное поведение помогает держать боль под контролем. Это своеобразное самовнушение: «Теперь все хорошо. Я проверил почту в лифте – через пятнадцать секунд после того, как проверял ее в офисе. Какое облегчение! Хотя, подождите-ка, вдруг уже пришло новое письмо?» Компульсивные действия становятся привычными именно потому, что они эффективны. Страх отстать от жизни, не прочитав сообщение, едва оно будет получено, ослабевает, если вы компульсивно проверяете свой ящик. Поэтому вы и продолжаете это делать.

Шэрон Бегли, Не могу остановиться: Откуда берутся навязчивые состояния и как от них избавиться, 2017

Весьма широкое распространение получило дихотомическое деление индивидов на уверенных в себе и неуверенных. На первый взгляд это банальное обыденное деление. В действительности, дело обстоит не так просто. Исследователи, по меньшей мере, уточняют эти понятия, иногда же вносят и более серьезные изменения. «Быть уверенным в себе означает умение определить и выразить свои желания, потребности, любовь, нелюбовь и ожидания. Самое уверенное поведение выражается в умении строить отношения в желаемом направлении… в умении обратиться… с просьбой или ответить отрицательно на… просьбу… Компонентами уверенного ответа могут быть поза тела, жесты, выражение лица, невербальные речевые характеристики и вербальное содержание ответа» (Рудестам, 1990, c. 292–294). Неуверенный человек испытывает серьезные трудности в общении, ибо предпочитает сдерживать свои «чувства вследствие тревоги, ощущения вины и недостаточных социальных умений. Агрессивный человек нарушает права других путем доминирования, унижения и оскорбления. Агрессивность не основывается на зрелом самоуважении и представляет собой попытку удовлетворить свои потребности за счет чужого самоуважения» (Рудестам, 1990, c. 294–295). В данном случае традиционная диада в конечном счете преобразуется в более сложное (триадическое) деление, включающее кроме уверенного и неуверенного типов еще и третий – агрессивный – тип человека. Отметим еще интересные соображения относительно круга условий (автор называет их «правами»), обеспечивающих эффективный характер уверенного поведения. Это: «право быть одному;

Н. Е. Харламенкова, Самоутверждение подростка, 2007

Более сложный концепт был предложен Кэрол Рифф (Ryff, 1995). В ее концепции психологическое благополучие включает шесть компонентов: автономию, позитивные отношения с окружающими; управление окружающей средой, наличие целей в жизни, личностный рост, самопринятие. Анализируя такой подход к понятию психологического благополучия, Тамир и Гросс (Tamir, Gross, 2011) отмечают специфику процессов регуляции эмоций. Во-первых, люди могут иметь мотивацию к переживанию негативных эмоций (снижению позитивных), если эти эмоции способствуют достижению цели. Во-вторых, люди с разными индивидуальными особенностями предпочитают испытывать разные аффекты в одной и той же ситуации: например, для лиц с высоким нейротизмом, ориентированных на избегание неудач, характерна склонность повышать свой уровень тревоги перед выполнением заданий, что помогает им достигать большего успеха, тогда как лица с высокой экстраверсией, наоборот, склонны повышать уровень радостного возбуждения перед заданиями, успешное выполнение которых награждается.

Коллектив авторов, Современные представления о психической норме и патологии: Психологический, клинический и социальный аспекты, 2015

В качестве основного предиктора психологического благополучия личности во всем разнообразии трудных жизненных ситуаций чаще всего рассматривается использование ею проблемно-ориентированного копинга, как наиболее продуктивного в большинстве трудностей (Рассказова, Гордеева, 2011). Продуктивный копинг также связан с положительным воздействием на психоэмоциональное состояние человека и функционирование близких отношений как системы: разрешение трудной ситуации, снижение уровня напряжения, тревоги, дискомфорта. Непродуктивный копинг связан с преобладанием эмоциональных реакций на ситуацию в виде погружений в переживания, самообвинение, обвинение партнера и др. (Крюкова, Сапоровская, Куфтяк, 2005). Однако в настоящее время признается тот факт, что выбор той или иной стратегии еще не обеспечивает эффективность совладания. Важно учитывать влияние обстоятельств, индивидуальных факторов, важности самого стресса. Наиболее успешным будет выбор той стратегии, затрата сил при применении которой будет наименьшей при наиболее положительном результате (Ветрова, 2011; Сергиенко, 2011).

Коллектив авторов, Семья, брак и родительство в современной России. Выпуск 2, 2015

Если на более ранней стадии агрессивные переживания были связаны исключительно с отрицательными внешними объектами, то с годами для ребенка мир усложняется и агрессия направляется на отрицательные аспекты представлений о себе и об объекте, вызывая соответственно чувства вины и тревоги. В то же время развивается «идеальное Я», которое направлено на восстановление идеальных, позитивных взаимоотношений с внешними объектами («идеальному Я» нет необходимости испытывать чувство вины за плохое отношение и неправильное поведение по отношению к своим родителям, потому что в нем нет негативных представлений и, соответственно, нет необходимости бояться наказания со стороны родителей). Представление об идеальном объекте включает понятия безусловной любви и безусловного прощения.

О. В. Гусева, Интегративная модель психотерапии эндогенных психических расстройств, 2011

Развитие когнитивной сферы раскрывает для детей различный спектр стимулов и факторов, имеющих опасность для жизни, что порождает в душе ребенка боязнь и тревогу. В возрасте 5–6 лет возрастает количество возрастных страхов, которые имеют определенное, стимулирующее воздействие на развитие эмоциональной системы и психики ребенка. По данным профессора А. И. Захарова, у девочек нормальное количество страхов должно быть 12, у мальчиков – 9. Увеличение количества страхов или имеющаяся сильная фобия свидетельствует о наличии невротизации у ребенка и требует коррекции и лечения.

В. Г. Колягина, Арт-терапия и арт-педагогика для дошкольников, 2016

Но риск выгорания у родственников высок потому, что само начало их деятельности по уходу за ребенком сопряжено с таким мощным психотравмирующим событием, как известие об опасной болезни. Таким образом, уровень стресса не повышается постепенно, а уже изначально высок. Шокирующая новость затрагивает базовые ценности, дестабилизирует, резко поднимает уровень тревоги. С самого начала госпитализации, в условиях острого эмоционального кризиса, от человека требуется пересмотреть привычный образ жизни, привыкнуть к новым функциям, адаптироваться к новым условиям. Адаптация постепенно происходит, но требует больших вложений физических и эмоциональных сил. Рутинная работа по уходу за ребенком, сопряженная с высокой ответственностью, страхом не справиться, «не доследить», а также с хроническим эмоциональным напряжением приводит к нарастанию физической усталости, эмоциональному «отупению».

Коллектив авторов, Ежегодник по психотерапии и психоанализу. 2014, 2015

Начинающаяся на втором этапе психотерапии попытка выражения и переоценки травматического опыта посредством рассказа, описания или изобразительной деятельности может быть психологически небезопасна, сопровождаться повторным переживанием негативных состояний и обострением симптомов посттравматического стресса, в частности, переживанием тревоги и отчаяния. Выражение и осмысление такого опыта должны начинаться лишь по мере стабилизации эмоционального и физического состояния в присутствии специалиста, способного выбрать оптимальный уровень допустимой для человека психологической нагрузки.

А. И. Копытин, Методы арт-терапии в преодолении последствий травматического стресса, 2014

Переживание тревоги дезинтеграции содержит угрозу полной аннигиляции личности, разрушения человеческого духа. Однако этот исход должен быть предотвращен любой ценой. Так как такого рода травмы, как правило, наносятся в период раннего детства, до того как сформированы связное Эго (и его защиты), в действие вступает вторая линия защит, цель которых состоит в том, чтобы предотвратить переживание «немыслимого». Эти защиты и то, как их действие проявляется в бессознательных фантазиях, – главная тема моего исследования. В психоаналитической теории есть разные термины для обозначения этих защит: их называют «примитивными» или «диссоциативными» защитами и относят к ним, например, расщепление (splitting), проективную идентификацию, идеализацию и обесценивание[2], трансовые состояния, переключения между множественными центрами идентичности, деперсонализацию, психическое оцепенение (numbing) и т. д. Психоаналитикам уже давно стало понятно, что эти примитивные защиты не только выступают как отличительные признаки тяжелых форм психопатологии, но также (будучи активированными) являются их причиной. Однако в современной литературе эти защиты редко получают, так сказать, «признание» роли в сохранении жизни индивида, чье сердце сломлено потрясением психической травмы. И, если все согласны с тем, что эти защиты являются препятствием нормальной адаптации в дальнейшей жизни пациента, лишь немногие авторы признали удивительную природу этих защит – их функцию сохранения жизни или их архетипическую природу и значение.

Дональд Калшед, Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа, -1

Страх – это психологический феномен с ярко выраженным эмоциональным характером, который сопровождает процесс осознания индивидуумом реальной или воображаемой опасности, угрозы. Другой словарь даёт следующее толкование страха: «страх – это болезненное страстное чувство, которое возбуждает внутри нас то, что кажется опасным, угрожающим, сверхъестественным». У Фрейда термин «страх» используется в некоторых работах в противоположность термину «тревога», чтобы описать реакцию на настоящую опасность, то есть общепсихологическое понятие страха остаётся неопределённым. Там, где тревога является особым состоянием, которое можно охарактеризовать как ожидание опасности, подготовку к известной либо неизвестной опасности, страх предполагает наличие определённого объекта, в присутствии которого мы испытываем чувство. Что касается испуга, то он представляет собой состояние человека, который неожиданно оказался в опасности: то, что характеризуется как внезапность. Фрейд справедливо замечает, что в тревоге имеется фактор, который отличает её от понятий испуга, паники и страха.

И. В. Сизикова, Детские страхи, 2016

К типу «II» относятся очень уравновешенные, спокойные, неторопливые люди, не имеющие привычки брать на себя сверхурочные работы или дополнительные нагрузки. Они любят и умеют отдыхать, так как в отпуске думают об отпуске, дома – о семье. Тип людей «II» – это тип степенных, добродушных и несуетливых людей, легко переносящих трудности и жизненные неудачи. Они философски реагируют на любые требования или претензии начальника, внушая себе, что его приказы просто радость для подчиненного. Сделаем выводы, сопоставляя типы «I» и «II». Человек типа «I» максимально отдает себя работе, не щадит здоровье, хотя его нервная система не обладает достаточным запасом прочности. У типа «I» слабый самоконтроль и он мало уделяет времени и внимания саморегуляции своего поведения. В этом плане люди типа «II» более склонны к ортобиозу, а потому у них сохраняется здоровье и, как следствие, более высокая работоспособность. По свидетельству медицинских данных, люди типа «I» в четыре-семь раз чаще получают инфаркт, чем типа «II». Психологически в экстремальных ситуациях люди типа «I» чаще допускают растерянность, испытывая чувство беспомощности или отчаяния. Такие эмоции, как тревога, страх, гнев, печаль не задерживаются в психике у людей типа «II», уступая место рациональной оценке событий.

А. А. Альтшуллер, Стрессоустойчивый менеджер, 2004

Теперь мы перейдем к рассмотрению непосредственных результатов воздействия оральной эротики на формирование характера и начнем с примера из обычных психоаналитических наблюдений. Невротическая бережливость, которая может перерасти в скупость, часто встречается у людей, которым трудно зарабатывать на жизнь. Анальные источники формирования характера не могут этого объяснить. На самом деле это явление связано с нарушением стремления к объектам, которое указывает, что либидо претерпело определенные преобразования. Удовольствие от приобретения желательных объектов, как представляется, в данном случае вытесняется в пользу удовольствия от надежного удержания того, что имеется. Люди, у которых мы находим такое вытеснение, охвачены постоянным страхом потерять малейшую часть своего имущества. Такая тревога мешает им пытаться зарабатывать больше денег и делает их во многом беспомощными в практической жизни. Нам необходимо понять такой способ формирования характера, чтобы продолжить изучение относящихся к нему симптомов.

Шандор Ференци, Классические психоаналитические труды, -1

Перечисленные «критические точки» несоответствия «картины» и «схемы» приводят к значительному числу дезадаптивных феноменов, которые в силу понятных причин (относительное тождество коннотативных смыслов в данном культурном пространстве) остаются, как правило, незамеченными (или намеренно игнорируются даже психотерапевтами, тогда как для пациентов они и вовсе «нормальны»). Однако эта «незамеченность» выливается затем в чувство неудовлетворенности собой, другими, а также миром событий и явлений, о чем свидетельствует целый спектр сложноорганизованных чувств негативного свойства: тревога, тоска, апатия, депрессия и т. п.

А. В. Курпатов, Руководство по системной поведенческой психотерапии, -1

С учетом внутренней картины мира, самосознания, самооценки человека можно влиять на возможности улучшения его качества жизни. Во время трудностей в жизни человека превалируют отрицательные эмоции. К ним относятся страх, тревога, депрессия, состояние фрустрации, стыд и ряд других. Социальный работник должен уметь распознать состояние клиента по внешним проявлениям эмоций (мимика, жесты, поза, речь и т. д.). Возникшие у клиента негативные переживания (страхи, отказ от сотрудничества, отчаяние) необходимо корректировать, исправлять, формировать позитивное отношение к ходу и исходу ситуации, персоналу социальных служб. Знание психологии, выявление типа отношения к трудностям позволяют управлять мыслями, эмоцией, поведением человека.

С. В. Шмелева, Психология. Учебник, 2013

Результаты последних психологических исследований свидетельствуют, что мужчины и женщины имеют различные установки относительно преступной агрессии. Мужчины, как правило, в меньшей степени испытывают чувства вины и тревоги. Женщины же обеспокоены тем, что агрессия может обернуться против них самих. При этом они рассматривают применяемое насилие как средство выражения гнева и снятия стресса, в то время как мужчины относятся к агрессии как к «инструменту, считая ее моделью поведения, к которому прибегают для получения определенного результата»[146].

Э. Л. Сидоренко, Отрицательное поведение потерпевшего и Уголовный закон, 2003

Многие убеждены, что стрессовыми могут быть только такие эмоциональные факторы, как испуг или тревога, гнев или печаль, горе или радость. Однако аналогичными свойствами могут обладать травмы, болезни, холод или жара, резкие изменения в окружающей среде, некоторые лекарственные препараты и даже продукты питания. К истощению защитных сил нашего организма часто приводят и внутренние (особенно длительные) конфликты, когда человек испытывает разочарование от невозможности достижения чрезвычайно важной для него цели, угрызения совести, неудовлетворенность работой, а то и всей своей жизнью, что, конечно, сопровождается нарушениями настроения.

Е. А. Тарасов, Избавление от всех болезней. Уроки любви к себе, -1

Ослабление личности по этому параметру проявляется в повышении озабоченности своим состоянием здоровья без реалистичных к тому оснований. Это попытка объяснить диффузную психологическую угрозу личности субъективно понятным соматическим образом. Свободно плавающая тревога при этом ограничивается, сужаясь до определенного круга представлений, а ощущение субъективной действительности и чувство собственного существования обостряются, что способствует стабилизации личности на сниженном уровне. Угроза направляется теперь не на всю целостность личности, а на отдельные компоненты ее телесного представительства, от которых личность может дистанцироваться как от внешнего объекта, делегируя ответственность за их состояние врачу. При этом мобилизуется также социальная поддержка окружающих. Отношение к собственному телу как к внешнему объекту способствует перемещению реальных межличностных конфликтов в плоскость отношений со своим организмом, который может также стать заменой какого-то значимого объекта, который личность утратила или боится потерять. Фиксация внимания на телесных представительствах Сэлф может использоваться и для совладания с собственными агрессивными импульсами, которые проецируются не вовне, как при бредовых психозах, а в соматическую сферу.

В. Д. Вид, Психотерапия шизофрении, 2008

Вытеснение. Фрейд рассматривал вытеснение как первичную защиту Эго не только по той причине, что оно является основной для формирования более сложных защитных механизмов, но также потому, что оно обеспечивает наиболее полный путь ухода от тревоги. Описываемые иногда как «мотивированное забывание», вытеснение представляет собой процесс удаления из осознания мыслей и чувств, причиняющих страдание. В результате действия вытеснения индивидуумы не осознают своих вызывающих тревогу конфликтов, а также не помнят травматических прошлых событий. Например, человек, страдающий от ужасающих личных неудач, благодаря вытеснению может стать не способным рассказать об этом своем тяжелом опыте.

Г. Г. Вербина, Введение в психоанализ, 2017

В экстремальных условиях многократно возрастают психологические нагрузки, меняются поведенческие реакции, снижается критичность мышления, нарушается координация движений, понижаются внимание и восприятие окружающей действительности, меняются эмоциональные реакции. У многих страх перед насилием намного выше реального риска подвергнуться нападению. На почве страха появляется чувство тревоги, трепета, которые могут перерасти в ужас с его физическими последствиями: слабость, неподвижность или паническое бегство. Такое состояние затрудняет поиск выхода из экстремальных ситуаций, вызывает безнадежность и отказ от активного сопротивления, от борьбы за свою жизнь.

И. В. Мельников, Как выжить в экстремальных условиях, -1