Города (игра)

Города́ — игра для нескольких (двух или более) человек, в которой каждый участник в свою очередь называет реально существующий город любой страны, название которого начинается на ту букву, которой оканчивается название предыдущего участника.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Город бесконечен, как вся история культуры. Он приближается к идеалу ровно настолько, насколько он индивидуален. Город не поддается усреднению, как не поддается ему личность. Даже грозной энергии Петра Великого не хватило, чтобы сразу воплотить в жизнь план Петербурга как места тотального порядка, и тот еще долго повторял на новом месте обычный деревянный городок России. Потребовалось сконцентрировать чуть ли не все финансы страны, чтобы при Елизавете, Екатерине II, при Александре I и Николае I сложилась прекрасная форма города по римскому образцу. Возникает неофициальное название: Северная Пальмира. Понадобились полвека, предшествовавшие 1917 г., чтобы эта форма начала наполняться жизнью городского сообщества, отличавшейся гигантской сложностью и многообразием.

Вячеслав Глазычев, Политическая экономия города, 2011

Я не придерживался какой-либо системы в написании индийских имен. С 1947 года многое изменилось, как, к примеру, Джобсон мог быть заменен на Хобсон, – иногда это делалось для того, чтобы быть педантично точным, иногда – чтобы просто исправить явно искаженное английским произношением индийское имя или название. Я придерживался «золотой середины», которая, возможно, мало кого устроит. Так, вместо Ямуна и Ганга я использовал более привычно звучащие названия этих рек – Джамна и Ганг. С другой стороны, я использовал название Матхура в отношении города, который раньше называли Мутра. Старое название города Бенарес я поменял на Банарас, но отказался от старинного названия Варанаси[1].

Мортимер Уилер, Древний Индостан. Раннеиндийская цивилизация

Главный герой книги – москвич, увлекшийся новым для себя знанием. В свободное от работы время он летает на самолёте в маленький город, где проходит довольно странное обучение под руководством человека, которого он называет Учитель. Учитель Игоря – пожилой человек, который раньше работал слесарем. Они ходят на прогулки, разговаривают, посещают пещеры, другие туристические и нетуристические места. Учитель обучает Игоря игре. Она имеет особые правила. Описание самой практики достаточно расплывчатое. Учитель Игоря – не маг, не экстрасенс, как сейчас модно говорить. Возможно, что этот человек действительно занимается или занимался в прошлом некими восточными интеллектуальными практиками. В частности в книге упоминается искусство Го, которое, скорее всего, является известной многим японской игрой го. По крайней мере, совпадения описаний очень похожи. Учитель Игоря рассказывает об этимологии этого слова. Однако, к сожалению, это выглядит скорее натяжкой. Надо сказать, что японская игра го известна в нашей стране. В эпоху СССР по ней проводились соревнования вплоть до всесоюзных, а упражнения по этой игре публиковались в популярном журнале тех лет «Наука и жизнь». Странно, что автору об этом ничего не известно. После перестройки количество людей, играющих в го, сократилось более чем на 90 процентов. Вообще, сомнительно, чтобы в игре го существовал пласт культуры, подобный описанному в книге. Здесь, скорее всего, не обошлось без авторского вымысла. Что, в общем то, простительно, так как книга получилась достаточно увлекательной. Да! Хотелось бы напомнить читателю, а также автору о книге Германа Гессе «Игра в Бисер», в которой также упоминается некая игра, как совершенная практика, соединяющая в себе многое из того, что мы понимаем под искусством[1].

Игорь Гришин, Мастер Го, 2009

– По моему мнению, научно-технологический подход был превалирующим с 60-х по начало 80-х гг. Это время ученых-естественников. Именно в этот период город увеличивается в пять раз: он перешагивает через промышленный пояс, который теперь образует Третье транспортное кольцо, и застраивается спальными районами. Дальше приходит разочарование вот в таком городе. Оно общемировое и не только нас касается. В 50-е гг. в центре Амстердама действовал закон «одной ночи»: если человек переночевал одну ночь в заброшенном доме, то этот дом становился его. Почему? Потому что реально в центре после войны никто не жил, там были абсолютно невозможные условия для жизни, и все стремились в новые районы, только что построенные. В Москве будет аналогичная ситуация: когда начинают строиться эти районы, люди спокойно меняются с Остоженки на Юго-Запад именно в пятиэтажку. Это довольно большая ценность в тот момент. А дальше, как прекрасно показано в общенародно любимом фильме «С легким паром», мы оказываемся в абсолютно одинаковой научной среде, где нас не покидает ощущение, будто мы живем в таблице Менделеева. В принципе спальные районы – это гениальное достижение человечества, которое действительно решило жилищную проблему у целого поколения в тяжелое послевоенное время. При том что страна в основном занималась производством атомной бомбы, тем не менее было найдено решение проблемы расселения людей. И мы никогда больше не смогли это повторить.

Группа авторов, Москва. Наука и культура в зеркале веков. Все тайны столицы, 2014

В каждом городе действует собственный свод правил. Мельбурн, Мумбаи, Нью-Йорк – эти и другие мегаполисы имеют много общего, и улицы во многих городах далеки от совершенства примерно по одинаковым причинам. Свод правил для проектирования улиц – это скрытый язык города, который сложился тогда, когда улицы стали важной частью жизни людей. Этот неявный язык понятен любому жителю города.

Джанет Садик-Хан, Битва за города. Как изменить наши улицы. Революционные идеи в градостроении, 2016

В последние несколько лет я приезжал в Америку, работал тут – и снова стал думать об «Архитектуре города». Хотя в высшей степени разумные критики сочли это парадоксом, но я обнаружил, что американский город и сельская местность являются несомненным подтверждением моих идей. Возможно, это потому, что теперь Америка уже стала «старой» страной со множеством памятников и традиций, или потому, что в Америке город из частей – историческая и динамическая реальность; но важнее всего, что Америка, как кажется, построена в соответствии с тезисами, представленными в этой книге.

Альдо Росси, Архитектура города, -1

В деревнях семьи в своем большинстве были относительно равны; в городе существовала иерархия общественного положения. В деревнях ответ на вопрос «Какая у тебя профессия?» не был важен, а в городе наоборот. Выживание сельского жителя зависело от его принадлежности к семье, пусть даже и в роли раба; горожанину внезапно стали доступны новые способы заработать себе на жизнь. Вместо того чтобы добывать средства к существованию своей разросшейся семьи (единственный вариант на протяжении прошедших времен), теперь вы могли работать на храм или во дворце и в обмен получать не место у очага, а заработную плату. Сохранившиеся до наших дней реликты наводят на мысль, что в городе Гильгамеша многие так делали.

Пол Кривачек, Вавилон. Месопотамия и рождение цивилизации. MV–DCC до н. э., 2010

Чтобы как следует сориентироваться в новом веке и ответить на вопрос «Где это мы?» не только в пространственном, но и во временном контексте, историю петербургов и шанхаев мира нам нужно знать так же хорошо, как историю лондонов и нью-йорков. Каждый шанхайский школьник в курсе, что когда-то здесь была американская колония; то, что большинству американцев этот основополагающий факт китайско-американских отношений остается неведом, означает, что в будущее мы идем с завязанными глазами. Раз уж ключевое для XXI века событие произошло триста лет назад, когда Петр Великий, потрясенный Амстердамом, решил построить столицу, которую Достоевский позднее назвал «самым отвлеченным и умышленным городом на всем земном шаре»[8], то будет правильно отсюда и начать.

Дэниэл Брук, История городов будущего, 2013

Несмотря на то что поэмы Гомера, как мы видели, не дают сколько-нибудь систематического описания города, довольно много информации содержат в себе определения, которые часто стоят рядом с тем или иным его названием. Так, с названием «Илион» употребляется 11 различных определений, а с «Троей» – всего 10. Только одно из них – euteicheos (за мощной крепостной стеной) – используется для описания обоих городов: Трои – 2 раза, Илиона – 4 раза. Это единственное исключение, а в остальных случаях описания одного города никогда не применяются при характеристике другого – и это несмотря на близость описаний по своей сути.

Карл Блеген, Троя и троянцы. Боги и герои города-призрака, -1

Древние жители Мексики пользовались системой письма, в основу которой также положено символическое представление. Их знаки, по крайней мере большая их часть, имели сходство с предметами. Различные города обозначались рисунками наиболее характерных для них объектов: растение, ремесленное изделие или любая другая вещь, по которой это место можно легко отличить от остальных. К примеру, на одном из рисунков был символ, изображавший короля, и перед ним четыре головы. Рядом с каждой головой был изображен символ столицы провинции, подобный тому, что были описаны выше. В целом значение этой записи сводилось к следующему: после какого-то восстания король велел обезглавить правителей этих четырех городов.

Джекоб Эббот, Ромул. Основатель Вечного города, -1

Однако насколько северный город Петербург связан с такого рода художественными ухищрениями? Ведь этот город изначально задуман, спланирован с прямыми линиями улиц и с жизнью, строго регламентированной уставами и служебными обязанностями. Это вроде бы так и, вместе с тем, не совсем так. Ведь даже с названиями самого города все не так просто. Где найдется другой такой город с таким фантастическим разнообразием в своем наименовании, не говоря уже о разных проявлениях в его жизни?

А. П. Аспидов, Петербургские арабески, 2007

Распространенной группой глаголов с приставкой по-, близкой к делимитативам, являются глаголы, направленные на достижение некоторого результата, представление о котором ассоциировано с данным действием, в значительной степени «срослось» с ним. Субъект начинает действие, потому что хочет достигнуть этого конкретного результата, но прекращает его не потому, что достиг этого результата, а по каким-то другим причинам: часто потому, что выполнена «программа» действия, исчерпаны внешние или внутренние возможности для его совершения и т. д. Такие глаголы не содержат информации о достижении результата. Например, Я поговорил / поговорю с ним о вашем деле – действие направлено на то, чтобы в ходе разговора добиться положительного решения вопроса; оно продолжалось или будет продолжаться до тех пор, пока не были / не будут исчерпаны некоторые прагматические «лимиты» разговора; информации о каком-либо результате или косвенном эффекте разговора в предложении не содержится; аналогично похлопочу / похлопотал; Походил по городу, послушал, что люди говорят; Сначала артиллерия поработала по позициям врага (столько времени, сколько было запланировано в плане наступления), затем в атаку пошла пехота, а также чрезвычайно распространившееся в последнее время в бюрократических кругах порешать: Мы порешаем эту проблему = 'Мы начнем решать (обсуждать, искать решение этой проблемы), будем это делать какое-то время и, может быть, найдем решение, а может быть, не найдем, и в любом случае прекратим обсуждение'. Поскольку здесь «пределы» действия обычно кладутся каким-то планом, программой, «стандартом» и т. п. действия, в этих глаголах отсутствует представление о сравнительной непродолжительности действия; действие продолжалось ровно столько, сколько запланировано, нужно для возможного достижения цели, в общем, в соответствии с теми или иными «стандартами» продолжительности этого действия.

И. Б. Шатуновский, Проблемы русского вида, 2009

Историкам принадлежит ключевая, но не вполне понятная роль в этих процессах. Не следует излишне противопоставлять историю и память: задача историков не исчерпывается сохранением от имени всего общества памяти о прошлом, – однако этим они тоже должны заниматься. Говоря словами Милана Кундеры, простое сохранение памяти – это тоже одна из форм забвения, и в конечном счете именно историки должны исправлять ошибки людской памяти[62]. Так, например, недавно в Ницце на одной из центральных улиц города были повешены новые таблички с названием «Проспект Жуана Медесина, консула Ниццы, 1928—1965». Перед нами – политически корректная попытка напомнить прохожим о том, что жители этого французского города некогда говорили на напоминающем итальянский язык провансальском диалекте, и тем самым подчеркнуть особый характер Ниццы. Однако Жан Медсэн, мэр города Ниццы с 1928 по 1965 год, не проявлял никакого интереса к местным диалектам и обычаям Прованса, никогда не писал свое имя или должность в старинной провансальской орфографии – подобно большинству своих избирателей, он ощущал себя французом и общался на французском языке. Перед нами всего лишь один пример из целого ряда подобных случаев, когда происходит подмена прошлого во имя вполне конкретных потребностей сегодняшнего дня – здесь историк по крайней мере может помочь восстановить истину.

Илья Герасимов, Империя и нация в зеркале исторической памяти: Сборник статей, 2011

Всевозможных путеводителей по Парижу издано очень много, и все они, как правило, предлагают общую информацию по городу в целом, то есть ориентированы на людей, впервые оказавшихся во французской столице. А если вы уже были в Париже несколько раз и, например, традиционные Эйфелева башня с Елисейскими Полями вам уже не так интересны? А если нет желания мотаться по городу с очередной шумной и похожей на послушное пастуху стадо экскурсией «для чайников»? А если есть время и хочется чего-то особенного, не столь хорошо известного?

С. Ю. Нечаев, Париж Наполеона Бонапарта. Путеводитель, 2014

Тайный код Петербурга искали во все времена. И это понятно. Ведь город – это носитель культурной информации, это текст, своеобразная знаковая, а значит, и кодовая система. У города, как и у человека, существуют своё число, своя цифра, которые сопровождают, как верные спутники, всю жизнь. И часто эта цифра становится судьбоносной.

А. Л. Мясников, Тайный код Петербурга, 2012

Выступая на Конференции мэров в мае 2000 г., Джулиани подтвердил это предположение: «В течение 1960–80-х и начале 1990-х гг. Нью-Йорк был символом упадка. Я до сих пор храню обложку общенационального журнала, на которой Нью-Йорк 1990-х гг. описывается как «гниющее яблоко», город в состоянии упадка. И в то время люди Нью-Йорка принимали это. Они принимали мысль, что это было их участью в жизни: что мы жили в старом городе, славные дни которого уже прошли… общим восприятием было то, что вещи уже никогда не станут такими, как прежде»[2].

Майкл Ливайн, Разбитые окна, разбитый бизнес. Как мельчайшие детали влияют на большие достижения, 2005

Помочь выбраться утром из постели могут и другие приятные мелочи. У многих японцев, особенно у жителей крупных городов, таких как Токио, Нагоя и Осака, и их окрестностей, немало времени занимает дорога на работу. Я сам, когда учился в старших классах, ездил в школу на поезде, который отправлялся от моей станции в 06:20. Каждый день я садился в один и тот же вагон. По соседству всегда обнаруживал несколько знакомых лиц. И что примечательно, каждое утро в вагоне находилось несколько офисных работников, которые по дороге на работу с удовольствием играли в сёги – японские шахматы. Этот клуб игры в сёги был чем-то похож на клуб радио тайсо: тяга людей к общению усиливала мотивацию для ранней поездки на работу, а это третья основа икигай – гармония и устойчивость. До сих пор вспоминаю эту картину как образ почти идеального счастья.

Кен Моги, Икигай. Смысл жизни по-японски, 2018

Теоретически город был поместьем местного божества, чей главный представитель среди людей был известен как «эн»; это должностное лицо, очевидно, могло быть как мужчиной, так и женщиной. Первоначально управление городом-государством находилось в руках всех свободных жителей, которые принимали решения по основным вопросам в общественном совете. Однако всегда бывают такие ситуации, когда требуется принять немедленное решение, и поэтому жители стали назначать человека, которого называли «энси», чтобы руководить и согласовывать сельскохозяйственные работы, а в критические моменты жизни они избирали царя (по-шумерски «лугаль», что означает буквально «Большой человек») в качестве военачальника. И хотя и энси, и лугаль первоначально были избираемы, однажды получив такое назначение, человек старался сделать так, чтобы его должность не менялась и могла быть передана по наследству, а также чтобы различные руководящие должности в городе-государстве были в руках одного человека. Так, знаменитый Гильгамеш из Урука был и эн, и лугаль, а ряд других шумерских правителей были одновременно и лугалями, и энси. В результате первоначальная демократическая организация уступила место системе правителей и подданных.

Генри Саггс, Вавилон и Ассирия. Быт, религия, культура, -1

Ну а первые официальные названия улиц в Петербурге появились в 1738 году, в период правления царицы Анны Иоанновны, вернувшей городу статус столицы, утраченный было при Петре II. Наименования присваивала Комиссия о Санктпетербургском строении. В ее задачи входило составление генерального плана новой российской столицы и наименование городских проездов. В течение 1738–1739 годов были изданы три указа, которыми названия присваивались более чем сотне улиц. Тем не менее большинство из них не прижилось. Причина довольна проста. Ряд улиц уже получил в народе названия. К примеру, упомянутые Большая и Малая Морские улицы. Но их решили назвать иначе – соответственно Большой Гостиной и Большой Луговой.

А. Г. Владимирович, Откуда приходят названия. Петербургские улицы, набережные, площади от аннинских указов до постановлений губернатора Полтавченко, 2014

Надо сказать, что Harper’s, если прибегнуть к спортивному термину, начал свой полуторавековой пробег с серьезным гандикапом. Нью-Йорк середины XIX столетия был преимущественно портовым и торговым городом, без особых претензий на культуру, и оставался им до 20-х годов XX столетия, прозванных «ревущими двадцатыми» или «позолоченным веком». Главным очагом просвещения и искусства на протяжении многих десятилетий была Новая Англия, и именно там, в Бостоне, примерно в то же время стал выходить другой журнал, Atlantic, которому тоже скоро предстоит справлять стопятидесятилетний юбилей и который претендовал примерно на ту же читательскую нишу. Таким образом Harper’s, хотя и вышел на дистанцию первым, большей частью был вынужден бежать вторым. Судя по всему, это подорвало его силы, может быть уже бесповоротно. Последняя попытка вырваться вперед была предпринята в 60-х годах, когда Harper’s без оглядки принял сторону эстетического и социального бунта. Очень скоро, однако, стало понятно, что страна простирается далеко за пределы Манхэттена и что не все ее жители разделяют новейшие революционные идеи. С тех пор журнал пребывает в постоянном кризисе, пытаясь преодолеть его периодической корректировкой курса и передачей редакторского штурвала.

А. В. Цветков, Атлантический дневник (сборник), -1

Obsidian уже закончил первый город Defiance Bay, и он выглядел фантастически. Он был сложным, многослойным и имел решающее значение для сюжета. Но теперь, после того как разработчики прошли весь изматывающий процесс проектирования и моделирования различных городских районов, от мысли о создании второго города их всех просто тошнило. «Все говорили: я хочу, чтобы мы этого не делали, – рассказывал Фергюс Уркхарт. – В конце концов, это было не так уж и нужно».

Джейсон Шрейер, Кровь, пот и пиксели. Обратная сторона индустрии видеоигр, -1

Многие из числа новых девелоперских фирм за это время обрели весьма полезный, хотя нередко и болезненный опыт. Они перешли уже или переходят от маломасштабных, пообъектных, «точечных» задач к задачам формирования или реконструкции пригородных поселков различного класса, городских кварталов, микрорайонов, а то и фактически целых городов. Естественно, что все чаще перед ними возникает вопрос: как именно вести застройку, какой подход избрать, насколько применим внешний, мировой опыт в российских условиях, да и какой подход – европейский, американский, китайский? К тому же довольно быстро обнаруживается, что каких-то единых моделей нет, что их множество, и они разные. Отсюда естественное желание разобраться в самой природе городского планирования, в том, как те или иные модели предметной, физической организации городского пространства сопряжены с мировоззренческими позициями, с одной стороны, и с экономическими, управленческими правилами игры, закрепленными в нормативных актах и стандартах поведения – с другой. Это и есть задача книги.

Вячеслав Глазычев, Урбанистика. Часть 1, 2008

Частичным решением проблемы может быть загородный дом как основное место жительства. Но тогда этот дом должен находиться очень близко к городу (что, как правило, стоит немалых денег); желательно не сидеть самому за рулем, а пользоваться услугами персонального водителя и, наконец, работать в нестандартном графике, поскольку преодолеть утренние и вечерние пробки, добираясь до работы из пригорода, будет еще сложнее, чем при поездках на работу из спального района.

Глеб Архангельский, Работа 2.0: прорыв к свободному времени, -1