Било

Би́ло (звонило, сторожевая доска или плита) — деревянная или металлическая доска (брус), по которой ударяли молотком (палкой). В древности это был бытовой и сигнальный музыкальный инструмент; в дальнейшем им пользовались, главным образом, вместо церковного колокола.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Колокола, как у древних, так и у христианских народов употреблялись в разных случаях: звон их призывал народ в храмы, извещал о времени, возвещал о начале действий военных и выступлении войск в поход. В некоторых местах звонили в колокола, когда вели на казнь преступников, случался пожар в городе или смерть царя, епископа и даже частного лица. В небольших городах, как мы уже заметили, колокола заменялись клепалами, билами или просто досками, как, например, в Греции, где их называли «симандрами»; это были просто деревянные и железные полосы, в которые били палками или колотушками. Подобные доски находились в XII и XIV веках в новгородских и псковских церквах – они и теперь еще употребляются на Алтае и в Сибири в старообрядческих скитах.

Михаил Пыляев, Исторические колокола, 1892

Первое упоминание собственно колоколов относится к концу VI в. и встречается в трудах Григория Турского. Называя этот инструмент «signa», автор рассказывает историю об ирландском епископе Дагее, который собственноручно отлил около трех сотен колоколов. Правда, неизвестно, использовал ли он их при проведении богослужений. Официальное разрешение на использование колокольного звона в церковной службе дал папа Савиниан в VII в. Это событие принято считать началом истории церковного колокольного звона. В Греции первые колокола появились в конце IX в. Но замена бил на колокола происходила постепенно, и даже в настоящее время в храмах нередко можно встретить их совместное использование. Правда самые древние била, изготовленные по традиции из дерева, в современных храмах не применяют, их стук, довольно приятный для слуха, слышен только в одном месте – на горе Афон. Хотя еще в начале XX в. такие била часто использовались в маленьких удаленных северных скитах.

Анна Чижова, Исцеление колокольным звоном, 2013

Отступя несколько сажен от церкви к стороне поля, у самой ограды, высится колокольня. Для деревни эта колокольня считается очень хорошей. Она в 25 сажен вышины и ее блестящий шпиль в ясную погоду виднеется из-за синеющих лесов издалека – верст за 20. У нее до пяти обрезов (выступов). Слуха (отверстия, вроде громадных оконных сводов, где висят колокола) высокие и просторные счетом до шести. В этих слухах подвешено девять колоколов различной величины: четыре очень маленьких для мелкого перезванивания и Четыре средних. Один из последних был «Завсегдашний», как называл его сторож. От языка этого колокола проведена веревка вниз, в сторожку, для того чтобы в него можно было звонить, не поднимаясь каждый раз на колокольню. В этот колокол обыкновенно сторож бил часы. Веревки же от малых колоколов, для удобства, были соединены вместе, дабы звонивший мог разом, одною рукой, управлять ими. В одном из слухов висел колокол покрупнее. А на площадке, окруженной всеми этими колоколами, подвешенный к своду, находился главный большой колокол. Двое с трудом раскачивали его тяжелый язык, зато густые звуки этого колокола гудели далеко-далеко над всею окрестною стороною. На колоколе выбиты два образа и значится такого рода надпись: «Гласу будь сему послушен, если царства ищешь ты, никогда не будь ослушен – в храм иди от суеты». Затем ниже, по самому краю колокола, можно прочесть еще следующие строки: «Лил сей колокол цеховой мастер ярославский купецкой сын Николай Сапожков год 1832 июля 21 дня. Весу 354 пуда 28 фунтов».

Павел Владимирович Засодимский, Неразлучники, 1899

Египтяне использовали три вида молотков, хотя мы не знаем, какой из них применялся для вбивания клиньев. Первый – это обычная колотушка, которой работали скульпторы (фото 65), второй представлял собой булавовидный кусок дерева, которым били не только по долоту, но и по кольям (рис. 7 и 26), а третий – приспособление с двумя ручками, которое использовалось для нанесения мощных ударов. Сохранилось несколько образцов такого инструмента (один был сделан из черного гранита). По-видимому, он соответствует современной кувалде. Археологи не нашли молотков современного вида, однако было бы преждевременно утверждать, что египтяне их не знали.

Сомерс Кларк, Строительство и архитектура в Древнем Египте

На Неглинной и Яузе действовало много мельниц. Поэтому в Белом городе были сосредоточены хлебные и мучные лабазы, торговали булочники. Тут же находились мясной и скотный рынки. А еще одним поясом с внешней стороны Белый город окружал Земляной. Там располагались рынки для торговли зерном, лошадьми и лесной рынок, где можно было купить бревна, срубы, готовые разобранные дома. Покажи, куда ставить – вмиг поставят. Земляной город был окружен мощным валом и стеной из деревянных срубов, наполненных камнями и землей, проходившей приблизительно по линии Садового кольца. Коллинз писал: «В ней бревен столько, что можно выстроить из них ряд лондонских тонкостенных домов в 15 миль длиной». Она имела, как сообщают иностранцы, «башни и ворота весьма красивые», «с трехконечными башенками». «Главные ворота велики и роскошны; близ них высится небольшая деревянная башня, где постоянно стоит часовой и на случай пожара и для означения деревянной колотушкой по доске ночных часов по захождении солнца». Это был, кстати, не просто способ «означения часов», но и переклички часовых – чтобы знать, что на постах все в порядке (и что караульный не спит). Постовой у Спасских ворот, услышав бой часов, ударял в специальную доску столько раз, сколько пробило часов. Другие, услышав его, били в свои доски. И так от центра прокатывалось до окраин.

Валерий Шамбаров, Святая Русь против варварской Европы, 2011

Таран, использовавшийся в осадных операциях, был двух типов – простой и сложный. Простой представлял собой обычное бревно, которое воины держали на руках или на плечах и последовательно били им по стенам или воротам. Сложный таран представлял собой окованный брус, подвешенный в районе своего центра тяжести к массивной раме, обычно установленной на колесах. Изобретение получило название из-за сходства своего обитого железом конца с головой барана. Сложный таран был намного более эффективным. Когда тяжелый брус колеблется вокруг положения равновесия, необходимо совсем небольшое усилие, чтобы наносить повторяющиеся, все более сильные удары в одну точку. Марк Антоний в Парфянской войне использовал таран длиной около 24,5 м{21}, а по утверждению Витрувия{22}, эти приспособления достигали длины 120 футов (36,5 м). В исключительных случаях, чтобы обеспечить непрерывность действия, такому тарану придавалось два «орудийных расчета» по сотне человек в каждом. Доктор Джон (Жан) Дезагюлье{23} в аннотации к своей второй лекции по экспериментальной философии, прочитанной им в Лондоне приблизительно в 1710 году, продемонстрировал, что ударная сила боевого тарана диаметром 71 см и длиной 30,5 м, с железным наконечником, весящим 1,5 т – при общем весе тарана 18 т, приводимого в движение мускульной силой тысячи человек, эквивалентна выстрелу чугунного ядра 16,3 кг прямой наводкой.

Оливер Хогг, История артиллерии. Вооружение. Тактика. Крупнейшие сражения. Начало XIV века – начало XX, 1970

Высокие бесплодные горы, окружающие залив, свидетельствуют скудость страны сей. Только у прибрежия видны сады и огороды, которые, украшая дикость места, не доставляют, однако ж, нужного продовольствия. Далее, между гор, долины к земледелию удобны; но беспрестанные войны жителей с черногорцами и недостаток рук препятствуют обрабатыванию сих мест. Малые поля обделываются киркой и едва на три месяца дают хлеба; недостаток оного заменяет картофель. По берегам виноград, масличные, фиговые, частью же померанцевые и лимонные деревья растут, как в Италии, на открытом воздухе. Каменные скалы, увеличивая жар, способствуют созреванию, и потому климат сходствует с африканским: после томительного зноя зимой идут дожди, иногда шесть недель сряду. По неимению лугов скотоводства совсем нет. Пчеловодство могло бы принесть большие выгоды, если бы доставая мед, не истребляли пчел. Шелк, в малом количестве обрабатываемый женщинами, имеет особенную доброту. Толстые сукна, полотно и пестрые тики делаются для домашнего только обихода. Скудость земных произведений заменяется изобилием рыбы, и бокезцы весьма искусно бьют ее острогой. У прибрежных жителей, особенно у католиков, дома покойны, чисты и хорошей наружности; далее же внутри гор, крыты плитой и имеют посреди очаг без трубы. По неудобности дорог нет телег, и тяжести перевозят на вьючных ослах.

В. Б. Броневский, Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год, 1836

Во фронтале, посвященном Кириаку и Жулитте, в изумительно красивой гамме сине-красных тонов представлены сцены, где святых варят в котле, бьют палками, распиливают огромной двуручной пилой. На одной из росписей изображен калека Лазарь, который, по евангельской притче, лежал у ворот богача, напрасно ожидая милостыни. Неизвестный мастер старался придать своему герою сходство с теми несчастными, кого он мог ежедневно видеть на улицах Барселоны. Горестный образ бедняка составляют такие типичные детали, как изможденное лицо, жалкие остатки платья, тощее тело, покрытое язвами, которые зализывает собака. На место действия указывает полуоткрытая дверь с черными железными накладками, тогда скреплявшими все деревянные детали.

Е. Н. Грицак, Барселона и Монсеррат, 2006

Командир стрелецкого полка Семен Федорович Грибоедов был прямым предком автора «Горя от ума» по материнской линии. Он был полковником при царе Федоре Алексеевиче и царевне Софье Алексеевне. Он принимал участие в Чигиринских походах, предпринятых для утверждения за Россией Малороссии в 1676–1678 годах. С. М. Соловьев пишет, что стрельцы полка Грибоедова в 1682 году били челом великому государю на своего полковника «в насильствах и в налогах и во всяких разореньях». Совсем еще юный царь Петр Алексеевич велел Грибоедова «бить батогами». Этот эпизод описан в романе А. Н. Толстого «Петр Первый»: «С двух сторон стали два прислужника-палача. Свист издала гибкая лоза, опускаясь на спину… Багрово-темный рубец прорезал глянцевитую поверхность кожи. Вторая полоса легла на перекрест… Визгливый, бабий вопль вырвался у Грибоедова.

Д. П. Дроздов, «Тургеневская», «Цветной бульвар», «Пушкинская», «Кропоткинская». Пешеходные прогулки в окрестностях метро, 2017

Символом героической эпохи Владимира стал митрополичий храм Успения Богоматери. Место для огромного каменного здания нашлось в 989 году, когда по велению князя был засыпан ров и срыта часть вала под крепостной стеной. Самая крупная в днепровских степях постройка располагалась на высшей точке города Владимира. Правитель определил на ее возведение и содержание десятую долю личных доходов, отчего церковь получила название Десятинная. Ко времени освящения она была украшена иконами и всякой «благолепной утварью». К тому времени киевские дружины совершили успешные походы в приволжские степи, побывали на Балканах и Висле, видели снежные вершины Кавказа, темные воды Балтики, сумели добраться до скалистых берегов Крыма. Вчерашние язычники, которых весь цивилизованный мир считал дикарями, создали великую державу, совершали далекие путешествия, били врагов, приобретая новые земли для своего крепнущего государства. Сознавая важность миссии, русские воины исполнялись гордостью за себя и свою родину, где патриотические чувства сохранялись в монументальных формах искусства.

Е. Н. Грицак, Памятники древнего Киева, 2004

В трактате историка Сыма Цянь упомянут еще один большой город: «Линьцзы в княжестве Ци имеет 70 тысяч дворов. Скрытый за грязно-белыми стенами, он воистину изобилен и богат. Среди здешних людей нет таких, которые не играли бы на свирели, лютне или гуслях, не били бы в барабан, не увлекались бы боем петухов либо состязанием в беге собак, не занимались бы играми. На дорогах повозки задевают друг друга, люди задевают плечами друг друга. Если соединить полы их одежд, то получится шатер, если все они поднимут рукава своих одежд, то получится полог, если разом смахнут пот, то образуется дождь. Здесь семьи богаты, людей много, их стремления высоки, а дух возвышен…»

Е. Н. Грицак, Пекин и Великая Китайская стена, -1

Для примерных битв составлялись две враждебные стороны; по данному знаку свистком обе стороны бросались одна на другую с криками; для возбуждения охоты тут же били в накры и в бубны; бойцы поражали друг друга в грудь, в лицо, в живот, и сразу сбить противника на землю называлось «снять с чистоты».

М. И. Пыляев, Старая Москва. История былой жизни первопрестольной столицы, 1891

…Быстрые удары по деревянному билу (некогда из-за боязни привлечь внимание турок и пиратов афонцы перестали пользоваться колоколами, и лишь русские иноки вновь ввели звоны) призывают насельников и их гостей ко сну. После великолепного заката – а восходом можно любоваться на другой стороне полуострова – монастырские врата накрепко закрываются. На Афоне – полночь. В мире в это время чуть больше восьми вечера, и по соседству со Святой Горой тысячи греков и курортников всех стран начинают ночной поход по барам, тавернам, дискотекам. После разъезда по домам на мирских дорогах почти каждую ночь происходят смертельные случаи: подвыпившие отпускники давят в темноте пешеходов, сшибаются с такими же гуляками-лихачами.

М. Г. Талалай, Русский Афон. Путеводитель в исторических очерках, 2009

Глыбы мрамора добывались ручным бурением и «порохострельною работою», затем они разделывались на блоки разного размера также ручным бурением и с помощью черного пороха. Для отделения глыбы, или «массы», от скалы в ее подошве вырубалось пещерообразное углубление, в нем оставлялись столбы, или подгорники, поддерживающие горную массу. Подрубку снизу продолжали до первой большой вертикальной трещины. Затем «масса» отбуривалась по бокам. Наконец, пробуривались вертикальные полые «цилиндры» под порох для того, чтобы оторвать «массу» от скалы и повалить ее на дно карьера. Дно усыпали щебнем, чтобы смягчить удар отвалившейся «массы». Бурили вручную двугранными и четырехгранными бурами. Работали всегда парой: один рабочий бил кувалдой по буру, другой держал бур и поворачивал его после каждого удара. Длина обыкновенного бура составляет около 1,4 м, диаметр разный, почти до 9 см. Им «выбуривали по уроку 6 1/2 аршин, в зимнее время 5 аршин, в весьма твердой породе иногда продвигаются только на 1/2 аршина. Работы на ломке производятся безостановочно и летом, и зимою, а бурение и ночью другою сменою» – так описывает разработку Рускеальского карьера в 1839 г. капитан В.П. Соболевский.

А. Г. Булах, Каменное убранство Петербурга, -1

Когда вся Европа пряталась в крепостных дворцах с избяными окошками в толстых стенах, здесь, под защитой воды и флота, позволяли себе роскошь широких окон и открытых балконов. Роскошь била в глаза – яркая, полувосточная: через Венецию шла торговля с Азией и Африкой. В городе было полно экзотических вещей и людей: рабы-мусульмане импортировались для обслуги, охраны, услады. В карпаччовской толпе – черные и смуглые лица, тюрбаны, жемчуга, золотые и пурпурные одежды. Как на современном венецианском карнавале, где нет поделок из марли и картона, где в ходу шелк, кожа, парча.

П. Л. Вайль, Гений места, 1999

Н. Костомаров говорит: «В самый праздничный день гульба начиналась с самого утра, народ отвлекался от богослужения, и так веселье шло целый день и вечер за полночь. Местами представлений были улицы и рынки, от этого самое слово „улица“ иногда означало веселое игрище, и старые, и малые глазели на них и давали им кто денег, кто вина и пищи. Но нередко скоморохи, лишенные всякого покровительства власти, терпели и насилие от частных лиц. Последние зазывали их в дома и вместо того, чтобы давать им, отнимали у них то, что они получали, ходя по миру, да вдобавок еще колотили. Правительство, иногда следуя внушениям церкви, и само не раз приказывало воеводам ломать и жечь их инструменты и хари, и бить батогами тех, кто созывал к себе песенников и глумцов.

М. И. Пыляев, Начало зрелищ, балов, маскарадов и других общественных увеселений в России, 1892

Перевооружение позволило Кавказской армии вести борьбу равноценным оружием. Офицер 82-го Дагестанского пехотного полка писал, что после пленения в 1859 г. Шамиля среди горцев распространилась идея, что «русские водят дружбу с чертями». Сталкиваясь со своим противником на базаре, горцы пытались выяснить, откуда появились «ружья, которые бьют так далеко, а главное, такою большою пулею, в которой есть и свинец, и куски железа (горные орудия)». Подобная пуля, по утверждению горцев, попадая в руку, ломала кость. Если прежних ружей горцы не боялись, т. к. солдаты из них стреляли очень плохо, особенно после дождя, то после перевооружения русской армии положение горцев значительно усложнилось30.

З. Х. Ибрагимова, Горцы, 2010

В состав домашних построек обычно входила кузница, которую, как правило, ставили на отшибе, дабы избежать пожара, а также баня. Бани викингов были парными, вроде современной финской сауны, и их устраивали в специальном домике с замощенным камнями полом и стоком для отвода воды; здесь имелась каменная печь или открытый очаг, который топили торфом. В них можно было докрасна раскалить камни для парилки. Затем на раскаленные камни лили воду, и баня наполнялась паром. Вдоль стен устраивали что-то вроде высокой платформы или полка, и те, кто хотел попотеть в самом жару, могли туда забраться. Купающиеся били себя вениками из прутьев. Зачастую банную процедуру заканчивали холодным душем или катанием по снегу. Иногда исландцы мылись и в горячих озерах своих вулканических источников.

Жаклин Симпсон, Викинги. Быт, религия, культура, -1

Ко времени Николая I это место было превращено в плац-парадную площадь, по торжественным дням здесь устраивались парады, смотры, а в будни довольно часто производилось и наказание шпицрутенами. Шпицрутеном – слово немецкое, но вполне акклиматизированное у нас в России, – назывался прут, толщиной такой, что в дуло ружья можно было опустить только три шпицрутена. Прутья брались с березы, черемухи, мочились в уксусе, соленой воде, кипятились, приобретали крепость, жесткость, упругость. Такими шпицрутенами снабжались солдаты и выстраивались в две шеренги, образовывая так называемую зеленую улицу. Преступника, присужденного к наказанию шпицрутенами, раздевали по пояс и привязывали руками к дулам двух ружей; за эти ружья два солдата вели преступника через так называемую «зеленую улицу». С левой стороны шло начальство, с правой – врач. Когда наказываемый проходил мимо стоявшего в шеренге солдата, последний должен был ударить наказываемого шпицрутеном по спине изо всей силы. Начальство шло для наблюдения, чтобы солдаты били как следует, не делали поблажки. А доктор шел с другой стороны вот для чего – на двухсотом, трехсотом ударе спина наказываемого обращалась в сплошной кровоподтек, наказываемый лишался чувств, тогда доктор говорил: «довольно».

П. Н. Столпянский, Путеводитель по Кронштадту: Исторические очерки, 2011

Кажется, убывшие с куттера гости ушли довольные и первую проверку со стороны бея и главных крепостных офицеров я прошел. Теперь я с чистой совестью могу представляться как минимум рейсом (капитаном военного корабля) и не бояться носить оружие в Османской империи.

И. В. Сорокин, Козак. Черкес из Готии, 2018

Этимология. Существует несколько версий происхождения этого слова. Одна из них, самая простая, не удивит никого, кто знает вороватые повадки шустрого воробья: «Вора бей!». Другая версия, самая распространённая у этимологов, говорит, что птица названа по своему чириканью, то есть слово имеет звукоподражательную основу вър – ту же, что и у глагола ворковать. Но известно также, что в древнерусском языке существовала основа вор-, от которой образовались многие слова, в частности ворота и забор. И вполне возможно, что воробей получил своё имя за то, что издавна вертелся возле человеческого жилья. На воротах да заборах сидел.

О. Д. Ушакова, Словарные слова, 2013

Источники Аюн-Муса, орошающие всю эту местность и наделяющие ее растительностью, имеют воду солоноватую и для питья негодную. Отсюда глазам путешественника вся окружающая панорама представляется как на ладони. С одной стороны видны Суэцкий залив, гора Атака и город Суэц; по левую руку от пути к Синаю тянутся голые небольшие возвышенности, впереди – мертвая равнина. Во весь день видны были справа – море, слева – волнообразные холмы, впереди – бесконечная песчаная равнина, обильно усеянная аравийским сланцем, на котором, как на стекле, ярко горели солнечные лучи и болезненно били в глаза, несмотря на то, что мы были защищены темными очками и вуалями. Во весь день мы не встретили ни малейшего признака растительности. Устав от езды и зноя, мы остановились на ночлег в три часа тридцать минут в долине Сэдэр, сварили на спирту тапиоку с сахаром, заели жареной курицей и в тени палатки искали отдохновения. Ночь по-прежнему была очень холодная.

Д. Д. Смышляев, Синай и Палестина. Из путевых заметок 1865 года, 2008

Куранты можно назвать говорящими часами, поскольку они бьют и играют музыку. В разное время Спасские куранты даже «разговаривали» по-разному.

Е. А. Конькова, Московский Кремль, 2002

«Когда 29 мая 1697 года Онтрей вернулся с рыбалки, на берегу его поджидал управляющий имением Олоф, чтобы взять с улова причитающуюся усадьбе Конова долю. Онтрей сказал: „Конечно, с нас сдирают налог на рыбу, но может ли какая-нибудь рыбешка попасть в кастрюлю хозяина?“ Управляющий ответил: „Что за счетовода ты, каналья, из себя изображаешь?“, и ударил Онтрея веслом по плечу и дважды по телу так, что сломал ему ребро. Онтрей упал в лодку. В следующий четверг Олоф пришел к нему взять положенное. Онтрей лежал на скамье, и Олоф спросил его: „Почему валяешься, почему не рыбачишь вместе с другими?“. Онтрей ответил: „Я сыт по горло тем, как ты избил меня в субботу“. Управляющий разъярился, стал бить рукояткой хлыста по лицу и глазам Онтрея, пинать его ногами. Онтрей умолял о пощаде, но Олоф продолжал избиение. Онтрей произнес: „Хватит уже, хватит уже“, на что Олоф ответил: „Для меня жизнь такого бандита не дороже куриной головы“, после чего покинул дом, уведя за неуплату налога двух коров из коровника. В тот же вечер Онтрей испустил дух».

Д. Ю. Шерих, История Петербурга наизнанку. Заметки на полях городских летописей, 2014

Двое поднимаются по широкой лестнице, на верхней площадке стражники вытягиваются по стойке смирно, приветствуя их. За ними виден большой сад, окруженный изящной колоннадой. На глаз его площадь 40 на 20 метров. В центре – длинный бассейн со скругленными бортами. Декурион замечает статуи, из которых бьет струей вода, низкую ухоженную живую изгородь и большие ниши, где расположены гроты нимф. Настоящий рай по сравнению с тем, что он видел в городе по дороге сюда.

Альберто Анджела, Беспредельная Римская империя. Пик расцвета и захват мира, 2017

В нашем Афгане, на соседней горке, ночью «духи», прорываясь в горы, отправили к Аллаху взвод молодых солдат. В нашем Афгане били часами, не переставая, самоходные орудия – «Гвоздики» и кассетные минометы – «Васильки», танки и БМП. Так, что краска пузырилась на стволах. Но не буду забегать вперед... А главное, чтобы на «нетленку» – не тянуло. В моих «афганских кишках» – пленках не было патетики, упоения боем.

Алескендер Рамазанов, Дивизия цвета хаки, 2007

Шекспир познакомил нас с историей французского дофина, который оскорбил Генриха V, прислав ему бочку теннисных мячей, а Генрих пригрозил послать взамен этих мячей пушечные ядра. В те же времена Джон Лидгейт написал поэму об осаде в 1415 году Гарфлёра, в которой три пушки бьют по городу теннисными мячами.

Уильям Карман, История огнестрельного оружия. С древнейших времен до XX века, -1

Так что от топоров самое время перейти к долотам. Сейчас наш современник нередко путает долото и стамеску. Между тем, это совершенно разные инструменты. У настоящего долота рабочая часть в высоту больше, чем в ширину, так что при выкалывании подрубленной древесины долото не согнется. И заканчивается старинное долото не острым хвостовиком, как стамеска, а, напротив, конусообразной трубкой, узкой воронкой. Ведь по рукояти долота били тяжелым молотком, обухом топора или, в лучшем случае, деревянным тяжелым молотком-киянкой. Если бы ручка долота насаживалась на хвостовик, она бы от ударов быстро раскололась, несмотря на надетое сверху кольцо: она просто надвинулась бы на железко долота. А так ручка только плотнее входила в воронку. У стамески железко, в отличие от долота, плоское, тонкое (бывают и полукруглые стамески и даже замысловатые ложечные стамески-клюкарзы, чтобы вынимать полусферические углубления). Долбят стамеской редко, а в основном режут, нажимая или слегка ударяя по концу рукояти мякотью руки. И вообще это инструмент не плотничий, как долото, а столярный.

Л. В. Беловинский, Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы, 2012