Апокалипсис (серия гравюр)

Апокалипсис (лат. Apocalypsis cum Figuris) — знаменитая серия гравюр на дереве немецкого художника, рисовальщика и гравёра Альбрехта Дюрера, созданная им в 1496—1498 годах после первого путешествия в Италию. Серия из 15 гравюр, иллюстрирующая Откровение Иоанна Богослова, была впервые опубликована в 1498 году в Нюрнберге на латыни и немецком языке. Популярность гравюр серии была связана с широко распространённым в это время ожиданием конца света в 1500 году. В 1511 году опубликовано второе издание, для которого Дюрер создал ещё одну гравюру для фронтисписа. Самая известная гравюра серии — «Четыре всадника Апокалипсиса».

При создании гравюр Дюрер опирался на работы предшественников: Библию Кобергера и Библию Грюнингера. Цикл Дюрера вызвал большое число подражаний, наиболее известным среди них стала серия из 28 гравюр к Апокалипсису Жана Дюве (1546—1555).

«Наполненный неистовым драматизмом, интеллектуально один из самых значительных живописных циклов в европейском искусстве и, пожалуй, самый важный в наследии Дюрера, Апокалипсис положил начало новой вехе в творчестве художника и принёс ему мировую славу.»

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

На небе стояла хвостатая звезда. Кровавый блеск ее огромного ядра спорил со светом луны, и набожные люди, с трепетом встречая ее еженочное появление, ждали от нее больших бед христианскому миру. Когда комета в урочный час медленно поднималась над горизонтом, влача за собой длинным хвостом круглый столб красного тумана, в ее мощном движении было нечто сверхъестественно грозное. Казалось, будто в синий простор Божьего мира ползет из первобытного мрака свирепый царь его, огненный дракон Апокалипсиса, готовый пожрать месяц и звезды и раздавить землю обломками небесного свода. Комета смущала воображение не только людей, но и животных. Сторожевые псы выли по целым ночам, с тоскливым испугом вглядываясь в нависший над землею пламенный меч и словно пытая: правду ли говорят их хозяева о чудном явлении, точно ли оно – предвестник близкой кончины мира? Светопреставления ждала вся Европа. Булла папы и эдикты королей приглашали верующих к молитве, посту и покаянию, ибо наступающий год, последний в первом тысячелетии по Рождестве Христовом, должен был, по предположению астрологов, быть и последним годом земли и тверди: годом, когда явится предсказанный апостолом ангел и, став одною стопою на суше, другою на море, поклянется Живущим вовеки, что времени уже не будет.

Александр Амфитеатров, Мертвые боги, 1886

Величественна, таинственна, прекрасна сторона Востока. Она всюду прекрасна: в Индни, под исполинскими пальмами Ганга и Баррампутера[5], в зыбучих песках Аравии, в розовых садах Персии, снеговых, горах Кавказа; и на торжище племен и народов, в той части Азии, где на каждом шагу видите вы отломок гробницы прошедшего, где каждый утес и пригорок отрывок из страницы давно минувшего! Сюда стекались они, народы Востока, каждый с хоругвию своей веры, с знамением своего назначения на челе. Здесь прошел в Европу пелазг[6], с мифами индийскими; египтянин на берега Нила, с тайною пирамид Мемфиса; маг останавливался здесь, с огненным владыкою своим[7], и после всех явился аравитянин с алкораном. Здесь, среди дебрей Палестины, отозвался голос истинной веры[8], низошло предвечное Слово на землю, туда, где невредим хранится гроб, единственный, который в день Страшного суда не отдаст никакого праха человеческого на голос трубы архангела[9]. Кирпич Вавилона[10], черта писания персеполийского[11], черепок сосуда на берегах Скамандра[12], камень в длинах Багдада, Пальмиры[13], Иерусалима – все говорит о судьбе народов, о переходах времен, в которых сливаются лета, и остается один символ веков – время, по слову Апокалипсиса: «протекло время, и полвремени, и еще полвремени…»

Николай Полевой, Иоанн Цимисхий, 1841

Центральным «антигероем» Апокалипсиса выступает даже не дьявол, а антихрист. Мы уже начали о нём разговор. Он выступает под видом «зверя». Об этом мы читаем в главе 13 Откровения. Сказано, что он будет иметь десять рогов и семь голов, «на рогах его десять диадем, и на головах его имена богохульные» (Откр. 13:1). Его описание очень похоже на описание сатаны, или великого дракона (то же количество рогов и голов). Может быть, это всё тот же великий дракон, или дьявол, который просто перевоплотился?

Валентин Юрьевич Катасонов, Лжепророки последних времён. Дарвинизм и наука как религия, 2017

И Христос с огнем придет судить живых и мертвых, ибо псаломник говорит: огонь пред Ним возгорится и вокруг Его сильная буря. Он призовет небо свыше и землю рассудить народ Свой (Пс. 49, 3–4). Перед пришествием Христовым вся вселенная будет испытана огнем, будут тогда гореть и небо, и земля, и все стихии, как говорит апостол Петр: земля и все дела на ней сгорят; в другом же месте он говорит, что воспламененные небеса разрушатся и разгоревшиеся стихии растают (2 Петр. 3, 10,12). И будет тогда земля чиста, как стекло, воды как кристалл, а небеса будут тогда еще прекраснее и величественнее, чем ныне. Вот что говорит святой Иоанн Богослов в Апокалипсисе: И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет (Откр. 21, 1). Потому и Дух Святой показался в огненных языках, как имеющий единое Божество со Христом, Сыном Божиим (1).

Группа авторов, Симфония по творениям святителя Димитрия Ростовского, 2009

• Выражение из Нового Завета, где в Апокалипсисе «одно из четырех животных дало семи Ангелам семь золотых чаш, наполненных гневом Бога» (Откр 15:7). «И услышал я из храма громкий голос, говорящий семи Ангелам, – повествуется далее, – идите и вылейте семь чаш гнева Божия на землю» (Откр 16:1). На основе этого оборота возникли выражения типа излить желчь и излить досаду.

В. М. Мокиенко, Библеизмы в современной русской речи. Как их правильно понимать и употреблять, 2017

Наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени; но спасутся в это время из народа твоего все, которые найдены будут записанными в книге. И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление. И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде – как звезды, вовеки, навсегда (Дан. 12, 1–3), – услышал святой пророк Даниил в откровении свыше. Это предсказание еще раз повторится через 600 лет в Апокалипсисе. На недоуменный вопрос пророка, что все это значит, вещавший ему с неба ответил так: Сокрыты и запечатаны слова сии до последнего времени. Многие очистятся, убелятся и переплавлены будут в искушении (Дан. 12, 9).

Кончина мира: пророчества, 2015

Место будущего распятия Иисуса – гора Голгофа – находилось за городом. По дороге Учителю встретился прохожий, который шел домой после работ на поле. Звали его Симоном Киринейским. Именно он снял тяжкий крест с плеч изнемогающего Спасителя и помог донести его до Голгофы. Встретив на пути к месту распятия оплакивающих Его женщин, Христос остановился и обратился к ним с проповедью. Используя слова пророка Осии, которые традиционно считаются предвещанием апокалипсиса, Учитель, вероятно, предрекал женщинам страдания и разрушение их города.

Хамидова В. Р., Исцеление святым крестом, 2013

В Апокалипсисе Иоанна и Видениях многих святых, Дракон или Змий, несомненно, тождественен дьяволу. В VIII веке Иоанн Дамаскин описывает дьяволов как драконов, летающих по воздуху. Змий, как истинный образ Сатаны, весьма привился к русским фантастическим представлениям в старинной церковной литературе, так и в духовных стихах и сказочной словесности. В старообрядческой литературе этот образ получил особенно широкое и яркое развитие, которым красиво воспользовался Майков в упомянутом уже своем «Страннике»:

Амфитеатров А. В., Дьявол, 1905

Следует также сказать, что слова «белый» и «новый» встречаются в Апокалипсисе многократно. Белый цвет есть цвет вечности, цвет небесной реальности. Например, «великий белый престол», «белые одежды», «виссон белый и чистый». Словом же «новый» характеризуется принципиальное отличие Будущего века от века настоящего: «новый Иерусалим», «поют новую песню», «увидел я новое небо и новую землю», «се, творю все новое» и т. д.

Павловцев Иоанн, Толкование Апокалипсиса, 2017

– О вкусах не спорят, любезный пастор, – продолжал Яков Вилимович, засмеявшись сухим, резким, точно деревянным смехом, – но вот что всего любопытнее: в то самое время, как сэр Исаак Ньютон сочинял свои Комментарии, – на другом конце мира, именно здесь, у нас, в Московии, дикие изуверы, которых называют раскольниками, сочинили тоже свои комментарии к Апокалипсису и пришли почти к таким же выводам, как Ньютон. Ожидая со дня на день кончины мира и второго пришествия, одни из них ложатся в гробы и сами себя отпевают, другие сжигаются. Их за то гонят и преследуют; а я сказал бы об этих несчастных словами философа Лейбница: «я не люблю трагических событий и желал бы, чтобы всем на свете жилось хорошо; что же касается заблуждения тех, которые спокойно ждут кончины мира, то оно мне кажется совсем невинным». Так вот что, говорю я, всего любопытнее: в этих апокалипсических бреднях крайний Запад сходится с крайним Востоком и величайшее просвещение – с величайшим невежеством, что действительно могло бы, пожалуй, внушить мысль, что конец мира приближается и что все мы скоро отправимся к черту!..

Мережковский Д. С., Антихрист (Петр и Алексей), 1902

Почти два тысячелетия до н. э. Вавилон подобен современному Нью-Йорку или Шанхаю – это интернациональный город, где есть место всем языкам, всем народам и всем культурам. Люди спешили туда, суда спускались по Евфрату, караваны приходили со всего Двуречья. В Апокалипсисе написано: «Торговцы везли туда золото, серебро, драгоценные камни, жемчуг, лен, пурпур, шелк, предметы из слоновой кости, ценных пород дерева, бронзы, железа, мрамора, корицу, специи, эфирные масла, миро, ладан, вино, масло, муку, зерно, овец, лошадей, человеческие тела и души». За границами порта, где шла торговля, простирается Вавилон богатых и праздных, Вавилон феерических дворцов Хаммурапи и висячих садов Семирамиды, Вавилон, в который вели ворота богини Иштар, покрытые глазированной плиткой с изображениями диковинных зверей.

Кинси Зигмунд, История борделей с древнейших времен, 2013

Святой Иоанн в Апокалипсисе использовал тот же символизм и представил торжествующего Христа сидящим на белом коне.

Гоувей М. Олдфилд, Лошадь в мифах и легендах, -1

Волнение улеглось, и тогда Давид заметил Люсьену, что, пожалуй, его поэма «Апостол Иоанн на Патмосе» – чересчур библейская, чтобы ее читать в обществе, которому поэзия Апокалипсиса едва ли очень близка. Люсьен, готовившийся выступить перед самой взыскательной публикой Шаранты, обеспокоился. Давид посоветовал ему взять с собою томик Андре Шенье[48] и заменить удовольствие сомнительное удовольствием несомненным. Люсьен читает превосходно, он, конечно, понравится и притом выкажет скромность, что, без сомнения, послужит ему на пользу. Подобно большинству молодых людей, они наделяли светское общество своими достоинствами и умом. Ежели молодость, покуда она еще ничем себя не опорочила, и беспощадна к чужим проступкам, зато она одаряет всех великолепием своих верований. Поистине надобно запастись большим жизненным опытом, чтобы признать, по прекрасному выражению Рафаэля, что понять – это значит стать равным. Чувство, необходимое для понимания поэзии, редко встречается во Франции, потому что французское остроумие быстро осушает источник святых слез восторга и ни один француз не потрудится истолковать возвышенное, вникнуть в его сущность, чтобы постичь бесконечное. Люсьену впервые предстояло испытать на себе невежество и холодность света! Он пошел к Давиду, чтобы взять томик стихотворений.

Бальзак Оноре де, Утраченные иллюзии, 1843