Неточные совпадения
— Ну, послушай однако, — нахмурив свое красивое умное лицо, сказал старший брат, — есть границы всему. Это очень хорошо быть чудаком и искренним человеком и не любить фальши, —
я всё это знаю; но ведь то, что
ты говоришь, или не имеет смысла или имеет очень дурной смысл. Как
ты находишь неважным, что тот народ, который
ты любишь, как
ты уверяешь…
— А знаешь ли, что
ты нынче ее ужасно рассердил? Она нашла, что это неслыханная дерзость;
я насилу мог ее
уверить, что
ты так хорошо воспитан и так хорошо знаешь свет, что не мог иметь намерение ее оскорбить; она говорит, что у
тебя наглый взгляд, что
ты, верно, о себе самого высокого мнения.
— Нет, брат! она такая почтенная и верная! Услуги оказывает такие… поверишь, у
меня слезы на глазах. Нет,
ты не держи
меня; как честный человек, поеду.
Я тебя в этом
уверяю по истинной совести.
—
Уверяю, заботы немного, только говори бурду, какую хочешь, только подле сядь и говори. К тому же
ты доктор, начни лечить от чего-нибудь. Клянусь, не раскаешься. У ней клавикорды стоят;
я ведь,
ты знаешь, бренчу маленько; у
меня там одна песенка есть, русская, настоящая: «Зальюсь слезьми горючими…» Она настоящие любит, — ну, с песенки и началось; а ведь
ты на фортепианах-то виртуоз, мэтр, Рубинштейн…
Уверяю, не раскаешься!
Я, брат, отчасти теряюсь,
уверяю тебя…
Уверяю же
тебя, что все это мешает моему выздоровлению серьезно, потому что беспрерывно раздражает
меня.
— Из странности. Нет, вот что
я тебе скажу.
Я бы эту проклятую старуху убил и ограбил, и
уверяю тебя, что без всякого зазору совести, — с жаром прибавил студент.
— Евгений,
ты знаешь,
я всегда был откровенен с
тобою; могу
тебя уверить, божусь
тебе, что
ты ошибаешься.
— Илья! — серьезно заговорила она. — Помнишь, в парке, когда
ты сказал, что в
тебе загорелась жизнь,
уверял, что
я — цель твоей жизни, твой идеал, взял
меня за руку и сказал, что она твоя, — помнишь, как
я дала
тебе согласие?
— Ах, нет, Бог с
тобой! — оправдывался Обломов, приходя в себя. —
Я не испугался, но удивился; не знаю, почему это поразило
меня. Давно ли? Счастлива ли? скажи, ради Бога.
Я чувствую, что
ты снял с
меня большую тяжесть! Хотя
ты уверял меня, что она простила, но знаешь…
я не был покоен! Все грызло
меня что-то… Милый Андрей, как
я благодарен
тебе!
— Пойми, для чего
я говорю
тебе это:
ты будешь несчастлива, и на
меня одного ляжет ответственность в этом. Скажут,
я увлекал, закрывал от
тебя пропасть с умыслом.
Ты чиста и покойна со
мной, но кого
ты уверишь в этом? Кто поверит?
— Что
ты, — говорит, —
мне не
уверяй, а
я вижу все оно от того же самого движет, что надо смазать.
— Ведь не любишь же
ты меня в самом деле.
Ты знаешь, что
я не верю твоей кокетливой игре, — и настолько уважаешь
меня, что не станешь
уверять серьезно…
Я, когда не в горячке, вижу, что
ты издеваешься надо
мной: зачем и за что?
— Совершенно вас извиняю, господин офицер, и
уверяю вас, что вы со способностями. Действуйте так и в гостиной — скоро и для гостиной этого будет совершенно достаточно, а пока вот вам два двугривенных, выпейте и закусите; извините, городовой, за беспокойство, поблагодарил бы и вас за труд, но вы теперь на такой благородной ноге… Милый мой, — обратился он ко
мне, — тут есть одна харчевня, в сущности страшный клоак, но там можно чаю напиться, и
я б
тебе предложил… вот тут сейчас, пойдем же.
Но всего более поразило
меня впоследствии, и именно впоследствии, а не вначале (прибавил Версилов) — то, что этот Макар чрезвычайно осанист собою и,
уверяю тебя, чрезвычайно красив.
Этот Макар отлично хорошо понимал, что
я так и сделаю, как говорю; но он продолжал молчать, и только когда
я хотел было уже в третий раз припасть, отстранился, махнул рукой и вышел, даже с некоторою бесцеремонностью,
уверяю тебя, которая даже
меня тогда удивила.
Потом, случайно,
я как-то вздумал полюбопытствовать и вышел поглядеть на него и,
уверяю тебя, вынес преоригинальное впечатление.
— Лиза,
я сам знаю, но…
Я знаю, что это — жалкое малодушие, но… это — только пустяки и больше ничего! Видишь,
я задолжал, как дурак, и хочу выиграть, только чтоб отдать. Выиграть можно, потому что
я играл без расчета, на ура, как дурак, а теперь за каждый рубль дрожать буду… Не
я буду, если не выиграю!
Я не пристрастился; это не главное, это только мимолетное,
уверяю тебя!
Я слишком силен, чтоб не прекратить, когда хочу. Отдам деньги, и тогда ваш нераздельно, и маме скажи, что не выйду от вас…
— Lise,
ты слишком много себе позволяешь, и
уверяю тебя, что
я наконец прибегну к мерам строгости. Кто ж над ним смеется,
я так рада, что он пришел, он
мне нужен, совсем необходим. Ох, Алексей Федорович,
я чрезвычайно несчастна!
Ободрите ее, как вы всегда прелестно это сумеете сделать. Lise, — крикнула она, подходя к ее двери, — вот
я привела к
тебе столь оскорбленного
тобою Алексея Федоровича, и он нисколько не сердится,
уверяю тебя, напротив, удивляется, как
ты могла подумать!
— И
я тебя тоже, Lise. Послушайте, Алексей Федорович, — таинственно и важно быстрым шепотом заговорила госпожа Хохлакова, уходя с Алешей, —
я вам ничего не хочу внушать, ни подымать этой завесы, но вы войдите и сами увидите все, что там происходит, это ужас, это самая фантастическая комедия: она любит вашего брата Ивана Федоровича и
уверяет себя изо всех сил, что любит вашего брата Дмитрия Федоровича. Это ужасно!
Я войду вместе с вами и, если не прогонят
меня, дождусь конца.
—
Ты глуп,
ты ужасно глуп! — строптиво сказал Иван, — ври умнее, а то
я не буду слушать.
Ты хочешь побороть
меня реализмом,
уверить меня, что
ты есь, но
я не хочу верить, что
ты есь! Не поверю!!
Он вдруг вспомнил, как Катерина Ивановна сейчас только воскликнула ему при Алеше: «Это
ты, только
ты один
уверил меня, что он (то есть Митя) убийца!» Вспомнив это, Иван даже остолбенел: никогда в жизни не
уверял он ее, что убийца Митя, напротив, еще себя подозревал тогда пред нею, когда воротился от Смердякова.
— Ах, Ракитин,
уверяю тебя,
я и забыл об этом, — воскликнул Алеша, — сам
ты сейчас напомнил…
— И тогда не верила! Никогда не верила! Ненавидела
тебя и вдруг себя
уверила, вот на тот миг… Когда показывала…
уверила и верила… а когда кончила показывать, тотчас опять перестала верить. Знай это все.
Я забыла, что
я себя казнить пришла! — с каким-то вдруг совсем новым выражением проговорила она, совсем непохожим на недавний, сейчашний любовный лепет.
—
Уверяю тебя, что
я заставлю
тебя отвечать!
Новая метода-с: ведь когда
ты во
мне совсем разуверишься, то тотчас
меня же в глаза начнешь
уверять, что
я не сон, а есмь в самом деле,
я тебя уж знаю; вот
я тогда и достигну цели.
— Лжешь! Цель твоего появления
уверить меня, что
ты есь.
— Да кого
ты уверяешь? Ведь
я ее видел; в прошлом году, в Москве, своими глазами видел.
— Нет у
меня ничего, —
уверял старик. — Вот хоть сейчас образ со стены сниму. Зря про
меня болтают. Я-то женился сам на босоножке, только что на себе было, а
ты вон капиталов требуешь.
— Совершенно знаю-с; Черносвитов, изобретя свою ногу, первым делом тогда забежал ко
мне показать. Но черносвитовская нога изобретена несравненно позже… И к тому же
уверяет, что даже покойница жена его, в продолжение всего их брака, не знала, что у него, у мужа ее, деревянная нога. «Если
ты, — говорит, когда
я заметил ему все нелепости, — если
ты в двенадцатом году был у Наполеона в камер-пажах, то и
мне позволь похоронить ногу на Ваганьковском».
— Это когда он ползал-то перед
тобой и
уверял тебя в преданности! Ну, людишки! Не надо
мне твоего Пушкина, и чтобы дочь твоя ко
мне не являлась!
Да не
ты ли же, князь,
меня сам
уверял, что пойдешь за
мною, что бы ни случилось со
мной, и никогда
меня не покинешь; что
ты меня любишь, и всё
мне прощаешь, и
меня у… ува…
— Если все кончено, то Иван Петрович, разумеется, прав, — сказала Нина Александровна, — не хмурься, пожалуйста, и не раздражайся, Ганя,
я ни о чем не стану расспрашивать, чего сам не хочешь сказать, и
уверяю тебя, что вполне покорилась, сделай одолжение, не беспокойся.
— Погоди, родитель, будет и на нашей улице праздник, —
уверял Артем. — Вот торговлишку мало-мало обмыслил, а там избушку поставлю, штобы
тебя не стеснять… Ну,
ты и живи, где хошь: хоть в передней избе с Макаром, хоть в задней с Фролом, а то и ко
мне милости просим. Найдем и
тебе уголок потеплее. Нам-то с Домной двоим не на пасынков копить. Так
я говорю, родитель?
Снова сидел Иван Дмитриевич. Спрашивал, открылась ли
ты мне в твоем намерении выйти замуж и не знаю ли
я, кто этот избранный.
Я рад был, что это было в сумерки, потому что не умею лгать. Сказал, что пришлось в голову, и отделался кой-как от дальнейших расспросов.
Уверил только, что, верно, если бог велит, то твое соединение будет во благо.
Нового
мне тебе нечего сообщить —
уверять в дружбе не нужно.
Ты должен быть убежден, что
я, несмотря на все треволнения моего не совсем обыкновенного существования, с помощию божиею сохранился в чувствах и привязанностях.
В Омске дружеское свидание со Степаном Михайловичем. После ужасной, бесконечной разлуки не было конца разговорам, — он теперь занимает хорошее место, но трудно ему, бедному, бороться со злом, которого, на земле очень, очень много. Непременно просил дружески обнять
тебя: он почти не переменился, та же спокойная, веселая наружность; кой-где проглядывает белый волос, но вид еще молод. Жалуется на прежние свои недуги, а
я его
уверяю, что он совершенно здоров. Трудится сколько может и чрезвычайно полезен.
Не знаю, сказал ли
я все, что хотелось бы сказать, но, кажется, довольно уже заставлять
тебя разбирать мою всегда спешную рукопись и
уверять в том, что
ты и все вы знаете. На этот раз
я как-то изменил своему обычаю: меньше слов! — Они недостаточны для полных чувств между теми, которые хорошо друг друга понимают и умеют обмануть с лишком четвертьвековую разлуку. — Вот истинная поэзия жизни!
Нарышкин
меня в этом
уверяет. — Как
тебе нравится это соображение — оно вроде многих теперешних.
Спасибо
тебе, милый друг Тони, за твои строки: с удовольствием прочел твой рассказ, из которого вижу, что
ты проводишь время с пользою и приятностию. Познакомь
меня с новым твоим наставником и
уверь его, что
я сердечно благодарен ему за все попечения об
тебе.
Ты должен стараться в этот последний год хорошенько приготовиться к экзамену, чтобы при поступлении в училище получить полные баллы.
Ведь он опять так же взволнуется, как на Деме!» Тут
я получил употребление языка и принялся горячо
уверять, что буду совершенно спокоен; мать с большим неудовольствием сказала: «Ступай, но чтоб до заката солнца
ты был здесь».
— Жена твоя все
уверяла отца, что
я могу остановиться у
тебя, — говорил Павел, видимо, еще занятый своим прежним горем.
— Не знаю, как
мне тебя уж и
уверить, — отвечала Мари, пожимая плечами.
— Оттого, что
я здесь слыву богоотступником.
Уверяю вас! — отнесся Александр Иванович к Павлу. — Когда
я с Кавказа приехал к одной моей тетке, она вдруг
мне говорит: — «Саша, перекрестись, пожалуйста, при
мне!»
Я перекрестился. — «Ах, говорит, слава богу, как
я рада, а
мне говорили, что
ты и перекреститься совсем не можешь, потому что продал черту душу!»
Я не пришла к нему с самого начала,
я не каялась потом перед ним в каждом движении моего сердца, с самого начала моей любви; напротив,
я затаила все в себе,
я пряталась от него, и,
уверяю тебя, Ваня, втайне ему это обиднее, оскорбительнее, чем самые последствия любви, — то, что
я ушла от них и вся отдалась моему любовнику.
Я нарочно спешил к
тебе, Наташа,
уверить тебя в этом, потому,
я знаю,
ты предубеждена против него и, разумеется, в этом не виновата.
— А не подкупал ее, чтоб у ней кое-что выведать, и, признайся откровенно: нарочно
ты зашел ко
мне, зная, что
меня дома не будет, чтоб поговорить с ней между четырех глаз и что-нибудь выведать, или нет? Ведь
я знаю,
ты с ней часа полтора просидел,
уверил ее, что ее мать покойницу знаешь, и что-то выспрашивал.
—
Я ничего не боюсь,
уверяю вас, потому что
я, ей-богу, не виноват. Вы думаете,
я виноват? Вот увидите,
я сейчас оправдаюсь. Наташа, можно к
тебе? — вскрикнул он с какой-то выделанною смелостию, остановясь перед затворенною дверью.
— Послушай, Наташа,
ты спрашиваешь — точно шутишь. Не шути.
Уверяю тебя, это очень важно. Такой тон, что
я и руки опустил. Никогда отец так со
мной не говорил. То есть скорее Лиссабон провалится, чем не сбудется по его желанию; вот какой тон!