Неточные совпадения
— Жена твоя все
уверяла отца, что
я могу остановиться у
тебя, — говорил Павел, видимо, еще занятый своим прежним горем.
— Оттого, что
я здесь слыву богоотступником.
Уверяю вас! — отнесся Александр Иванович к Павлу. — Когда
я с Кавказа приехал к одной моей тетке, она вдруг
мне говорит: — «Саша, перекрестись, пожалуйста, при
мне!»
Я перекрестился. — «Ах, говорит, слава богу, как
я рада, а
мне говорили, что
ты и перекреститься совсем не можешь, потому что продал черту душу!»
— Не знаю, как
мне тебя уж и
уверить, — отвечала Мари, пожимая плечами.
— Ты пишешь, что ты не боишься воротиться, но бесчестие, нанесенное тебе одним гяуром, запрещает это; а
я тебя уверяю, что русский закон справедлив, и в глазах твоих ты увидишь наказание того, кто смел тебя оскорбить, — я уже приказал это исследовать.
— Глупо, Васичка! Я ведь знаю, какие у тебя мысли! Я знаю, что ты думаешь… Но,
я тебя уверяю, он у меня даже во время прогулок не выходил из границ. Например, едем ли в горы, или к водопаду Учан-Су, я ему всегда говорю: «Сулейман, ехать сзади! Ну!» И всегда он ехал сзади, бедняжка… Даже во время… в самых патетических местах я ему говорила: «А все-таки ты не должен забывать, что ты только татарин, а я жена статского советника!» Ха-ха…
—
Я тебя уверяю, — деликатно выговаривал Николай Орестович каждый слог, — твой муж очень хорошо… a très bien troussé son discours [очень удачно построил свою речь (фр.).]. Как тебе угодно. Мари, но здесь ты особа. И зачем тебе уезжать в начале вашего московского сезона? Я не на то рассчитывал, дорогая моя. Извини, что я тебе противоречу.
Неточные совпадения
— Ну, послушай однако, — нахмурив свое красивое умное лицо, сказал старший брат, — есть границы всему. Это очень хорошо быть чудаком и искренним человеком и не любить фальши, —
я всё это знаю; но ведь то, что
ты говоришь, или не имеет смысла или имеет очень дурной смысл. Как
ты находишь неважным, что тот народ, который
ты любишь, как
ты уверяешь…
— А знаешь ли, что
ты нынче ее ужасно рассердил? Она нашла, что это неслыханная дерзость;
я насилу мог ее
уверить, что
ты так хорошо воспитан и так хорошо знаешь свет, что не мог иметь намерение ее оскорбить; она говорит, что у
тебя наглый взгляд, что
ты, верно, о себе самого высокого мнения.
— Нет, брат! она такая почтенная и верная! Услуги оказывает такие… поверишь, у
меня слезы на глазах. Нет,
ты не держи
меня; как честный человек, поеду.
Я тебя в этом
уверяю по истинной совести.
—
Уверяю, заботы немного, только говори бурду, какую хочешь, только подле сядь и говори. К тому же
ты доктор, начни лечить от чего-нибудь. Клянусь, не раскаешься. У ней клавикорды стоят;
я ведь,
ты знаешь, бренчу маленько; у
меня там одна песенка есть, русская, настоящая: «Зальюсь слезьми горючими…» Она настоящие любит, — ну, с песенки и началось; а ведь
ты на фортепианах-то виртуоз, мэтр, Рубинштейн…
Уверяю, не раскаешься!
Я, брат, отчасти теряюсь,
уверяю тебя…