Неточные совпадения
«Надо решительно объясниться с нею», — додумался он и вечером, тоже демонстративно, не пошел в гостиницу, а
явился утром, но Алина сказала ему, что Лидия уехала в Троице-Сергиевскую лавру. Пышно одетая в шелк, Алина сидела перед
зеркалом, подпиливая ногти, и небрежненьким тоном говорила...
У Омона Телепнева выступала в конце программы, разыгрывая незатейливую сцену: открывался занавес, и пред глазами «всей Москвы»
являлась богато обставленная уборная артистки; посреди ее, у
зеркала в три створки и в рост человека, стояла, спиною к публике, Алина в пеньюаре, широком, как мантия.
Скушав две тарелки малины, он вытер губы, бороду платком, встал, взглянул в
зеркало и ушел так же неожиданно, как
явился.
Солнце, освещая пыль в воздухе, окрашивало его в розоватый цвет, на розоватом
зеркале озера
явились две гряды перистых облаков, распростертых в небе, точно гигантские крылья невидимой птицы, и, вплывая в отражения этих облаков, лебеди становились почти невидимы.
Его хозяйская бесцеремонность несколько покоробила Самгина. Он нахмурился, но, увидав в
зеркале свою фигуру комически тощей рядом с круглой тушей Бердникова, невольно усмехнулся, и
явилось неизбежное сравнение...
Кутузов, задернув драпировку, снова
явился в
зеркале, большой, белый, с лицом очень строгим и печальным. Провел обеими руками по остриженной голове и, погасив свет, исчез в темноте более густой, чем наполнявшая комнату Самгина. Клим, ступая на пальцы ног, встал и тоже подошел к незавешенному окну. Горит фонарь, как всегда, и, как всегда, — отблеск огня на грязной, сырой стене.
Он посмотрел в
зеркало: бледен, желт, глаза тусклые. Он вспомнил тех молодых счастливцев, с подернутым влагой, задумчивым, но сильным и глубоким взглядом, как у нее, с трепещущей искрой в глазах, с уверенностью на победу в улыбке, с такой бодрой походкой, с звучным голосом. И он дождется, когда один из них
явится: она вспыхнет вдруг, взглянет на него, Обломова, и… захохочет!
Он закроет глаза и хочет поймать, о чем он думает, но не поймает; мысли
являются и утекают, как волжские струи: только в нем точно поет ему какой-то голос, и в голове, как в каком-то
зеркале, стоит та же картина, что перед глазами.
Когда туалет кончен, происходит получасовое оглядыванье себя перед
зеркалом, принятие различных поз, приседание и проч. Если вечер, на который едут, принадлежит к числу «паре», то из парикмахерской
является подмастерье и убирает сестрицыну голову.
Только у познающего субъекта, оторванного от объекта, отсеченного от бытия, может
явиться соблазн быть
зеркалом, отражением действительности, быть верной копией действительности.
Немного погодя
явился Эстамп, разряженный в синий китель и синие штаны кочегара, в потрепанной фуражке; он прямо подошел к
зеркалу, оглядев себя с ног до головы.
На треск разбитого
зеркала, на грохот самовара и посуды, свалившихся с опрокинутого стола,
явились люди, их было немного, но каждый раскалывался надвое, расплывался; одноглазая старуха в одну и ту же минуту сгибалась, поднимая самовар, и стояла прямо.
Единственный сын Прокопа, Гаврюша, похож на отца до смешного. То же круглое тело, то же лицо мопса, забавное во время покоя и бороздящееся складками на лице и на лбу во время гнева. Прокоп любит его без памяти, всем нутром, и ласково рычит, когда сын
является из заведенья «домой». Он садится тогда на кресло, ставит сына между ног, берет его за руки, расспрашивает, знал ли он урок и чем его на неделе кормили, и смотрится в него, словно в
зеркало.
Посетитель, рассматривавший в
зеркало свою физиономию с тою обостренною внимательностью и интересом, какие
являются только в парикмахерской, замечал, что у него на подбородке прибавился еще один угорь, и с неудовольствием отводил глаза, попадавшие прямо на худую, маленькую ручонку, которая откуда-то со стороны протягивалась к подзеркальнику и ставила жестянку с горячей водой.
Абсолютное тем самым делается Богом и из безусловно Абсолютного становится относительно Абсолютным, или Абсолютным для относительного, которое
является постольку как бы
зеркалом абсолютности божественной.
— Трубка из рук, подлая, выскочила, янтарь отлетел, он меня и давай арапником полосовать, насилу убег. К барыне
явился, пятишницу пожаловала, да разве этим залечишь! Долго не пройдут, проклятые, — отвечал тот, рассматривая свое лицо в снятое им со стены
зеркало.
Издали она казалась соблазнительной, ее глаза сулили неземной рай, но увы, глаза
являлись несомненно
зеркалом ее души, а не тела.
Мы намеренно придали глазам Лидочки эпитет «прежние», так как несмотря на ее вызывающую красоту, взгляд ее глаз сохранил выражение детской чистой наивности, и они, эти глаза,
являлись, согласно известному правилу, верным
зеркалом ее нетронутой соблазнами мира и знанием жизни души.
Часто после вспышки гнева в кабинете, подходила она к
зеркалу и, так сказать, сглаживала, прибирала свои черты и
являлась залу с светлым и царственно приветливым лицом.