Неточные совпадения
Левин знал брата и ход его
мыслей; он знал, что неверие его произошло не потому, что ему легче было жить без веры, но потому, что шаг за шагом современно-научные объяснения
явлений мира вытеснили верования, и потому он знал, что теперешнее возвращение его не было законное, совершившееся путем той же
мысли, но было только временное, корыстное, с безумною надеждой исцеления.
— Каждый член общества призван делать свойственное ему дело, — сказал он. — И люди
мысли исполняют свое дело, выражая общественное мнение. И единодушие и полное выражение общественного мнения есть заслуга прессы и вместе с тем радостное
явление. Двадцать лет тому назад мы бы молчали, а теперь слышен голос русского народа, который готов встать, как один человек, и готов жертвовать собой для угнетенных братьев; это великий шаг и задаток силы.
Он видел, что общий строй ее
мысли сроден «кутузовщине», и в то же время все, что говорила она, казалось ему словами чужого человека, наблюдающего
явления жизни издалека, со стороны.
Более удачно гасились эти призрачные огни словами большеголового составителя популярно-научных книжек; однажды во флигеле у Катина он пламенно доказывал, что
мысль и воля человека —
явления электрохимические и что концентрация воль вокруг идеи может создавать чудеса, именно такой концентрацией следует объяснить наиболее динамические эпохи...
Правильно сказал: мир для меня — непрерывный поток противоречивых
явлений, которые вихрем восходят или нисходят куда-то по какой-то спирали, которая позволяет
мыслить о сходстве, о повторяемости событий.
— Он, как Толстой, ищет веры, а не истины. Свободно
мыслить о истине можно лишь тогда, когда мир опустошен: убери из него все — все вещи,
явления и все твои желания, кроме одного: познать
мысль в ее сущности. Они оба
мыслят о человеке, о боге, добре и зле, а это — лишь точки отправления на поиски вечной, все решающей истины…
Оттого он как будто пренебрегал даже Ольгой-девицей, любовался только ею, как милым ребенком, подающим большие надежды; шутя, мимоходом, забрасывал ей в жадный и восприимчивый ум новую, смелую
мысль, меткое наблюдение над жизнью и продолжал в ее душе, не думая и не гадая, живое понимание
явлений, верный взгляд, а потом забывал и Ольгу и свои небрежные уроки.
Если это подтверждалось, он шел домой с гордостью, с трепетным волнением и долго ночью втайне готовил себя на завтра. Самые скучные, необходимые занятия не казались ему сухи, а только необходимы: они входили глубже в основу, в ткань жизни;
мысли, наблюдения,
явления не складывались, молча и небрежно, в архив памяти, а придавали яркую краску каждому дню.
— И у тебя нет потребности высказаться перед кем-нибудь, разделить свою
мысль, проверить чужим умом или опытом какое-нибудь темное пятно в жизни, туманное
явление, загадку? А ведь для тебя много нового…
И вдруг неожиданно суждено было воскресить мечты, расшевелить воспоминания, вспомнить давно забытых мною кругосветных героев. Вдруг и я вслед за ними иду вокруг света! Я радостно содрогнулся при
мысли: я буду в Китае, в Индии, переплыву океаны, ступлю ногою на те острова, где гуляет в первобытной простоте дикарь, посмотрю на эти чудеса — и жизнь моя не будет праздным отражением мелких, надоевших
явлений. Я обновился; все мечты и надежды юности, сама юность воротилась ко мне. Скорей, скорей в путь!
Мысль не работает над новыми
явлениями и темами, не проникает в конкретность мировой жизни, а упрощенно применяет свои старые схемы, свои сокращенные категории, социологические, моральные или религиозные.
Но мировые события требуют погружения в конкретное, повышения энергии
мысли, совершающей новую работу над всяким новым
явлением жизни.
Марксистские понятия класса, пролетариата, буржуазии и пр. суть абстрактные
мысли, которым в социальной действительности соответствуют сложные
явления.
Наш небольшой кружок собирался часто то у того, то у другого, всего чаще у меня. Рядом с болтовней, шуткой, ужином и вином шел самый деятельный, самый быстрый обмен
мыслей, новостей и знаний; каждый передавал прочтенное и узнанное, споры обобщали взгляд, и выработанное каждым делалось достоянием всех. Ни в одной области ведения, ни в одной литературе, ни в одном искусстве не было значительного
явления, которое не попалось бы кому-нибудь из нас и не было бы тотчас сообщено всем.
Иногда случайные
явления жизни были важнее для моей
мысли, чем углубленное чтение философских книг.
— Теперь, господа, отдохнем. Я вам говорил уже, что значит
мыслить понятиями. А вот сейчас вы услышите, как иные люди
мыслят и объясняют самые сложные
явления образами. Вы знаете уже Тургенева?
Русской религиозной
мысли вообще была свойственна идея продолжающегося боговоплощения, как и продолжающегося в
явлении Христа миротворения.
Высказанные нами
мысли не составляют плод какой-нибудь теории, заранее придуманной: в них просто заключаются выводы, прямо следующие из
явлений русского быта, изображенных в комедиях Островского.
— А по-моему, нет в печальной русской жизни более печального
явления, чем эта расхлябанность и растленность
мысли.
— Может быть, я говорю глупо, но — я верю, товарищи, в бессмертие честных людей, в бессмертие тех, кто дал мне счастье жить прекрасной жизнью, которой я живу, которая радостно опьяняет меня удивительной сложностью своей, разнообразием
явлений и ростом идей, дорогих мне, как сердце мое. Мы, может быть, слишком бережливы в трате своих чувств, много живем
мыслью, и это несколько искажает нас, мы оцениваем, а не чувствуем…
А всему виной моя самонадеянность… Я думал, в кичливом самообольщении, что нет той силы, которая может сломить энергию
мысли, энергию воли! И вот оказывается, что какому-то неопрятному, далекому городку предоставлено совершить этот подвиг уничтожения. И так просто! почти без борьбы! потому что какая же может быть борьба с
явлениями, заключающими в себе лишь чисто отрицательные качества?
Каждое
явление кругом, каждое мимолетное движение
мысли и чувства — все замечалось и делилось вдвоем.
Всякое
явление в мире науки и искусства, всякая новая знаменитость будили в нем вопрос: «Почему это не я, зачем не я?» Там на каждом шагу он встречал в людях невыгодные для себя сравнения… там он так часто падал, там увидал как в зеркале свои слабости… там был неумолимый дядя, преследовавший его образ
мыслей, лень и ни на чем не основанное славолюбие; там изящный мир и куча дарований, между которыми он не играл никакой роли.
Мы так привыкли смешивать искусство с природою, что очень часто те
явления природы, которые никогда не встречали в живописи, нам кажутся неестественными, как будто природа ненатуральна, и наоборот: те
явления, которые слишком часто повторялись в живописи, кажутся нам избитыми, некоторые же виды, слишком проникнутые одной
мыслью и чувством, встречающиеся нам в действительности, кажутся вычурными.
Но есть в мире удивительное
явление: мать с ее ребенком еще задолго до родов соединены пуповиной. При родах эту пуповину перерезают и куда-то выбрасывают. Но духовная пуповина всегда остается живой между матерью и сыном, соединяя их
мыслями и чувствами до смерти и даже после нее.
Об умершей они много не разговаривали (смерть ее было такое естественное
явление), а переговорили о том, как им уведомить поосторожнее Марфиных, чтобы не расстроить их очень, и придумали (
мысль эта всецело принадлежит gnadige Frau) написать Антипу Ильичу и поручить ему сказать о смерти старушки Егору Егорычу, ибо gnadige Frau очень хорошо знала, какой высокодуховный человек Антип Ильич и как его слушается Егор Егорыч.
Платя дань веку, вы видели в Грозном проявление божьего гнева и сносили его терпеливо; но вы шли прямою дорогой, не бояся ни опалы, ни смерти; и жизнь ваша не прошла даром, ибо ничто на свете не пропадает, и каждое дело, и каждое слово, и каждая
мысль вырастает, как древо; и многое доброе и злое, что как загадочное
явление существует поныне в русской жизни, таит свои корни в глубоких и темных недрах минувшего.
Но это —
мысли; а за ними лежит то невыразимое словами, что родит и питает их, что властно понуждает всматриваться в
явления жизни, от каждого из них требует ответа — зачем?
Судьба, как нарочно, после двухлетнего моего напряжения
мысли всё в одном и том же направлении, натолкнула меня в первый раз в жизни на это
явление, показавшее мне с полной очевидностью на практике то, что для меня давно выяснилось в теории, а именно то, что всё устройство нашей жизни зиждется не на каких-либо, как это любят себе представлять люди, пользующиеся выгодным положением в существующем порядке вещей, юридических началах, а на самом простом, грубом насилии, на убийствах и истязаниях людей.
Дайте мне понять характер
явления, его место в ряду других, его смысл и значение в общем ходе жизни, и поверьте, что этим путем вы приведете меня к правильному суждению о деле гораздо вернее, чем посредством всевозможных силлогизмов, подобранных для доказательства вашей
мысли.
Она соответствует разнице в самом способе мышления художника и мыслителя: один
мыслит конкретным образом, никогда не теряя из виду частных
явлений и образов, а другой стремится все обобщить, слить частные признаки в общей формуле.
Князь же, собственно, ездил в Петербург с совершенно другими целями; впечатлительный и памятливый по натуре, он все
явления жизни, все
мысли из книг воспринимал довольно живо и, раз что усвоив, никогда уже не забывал того вполне.
Покуда княгиня приводила себя в порядок, Анна Юрьевна ходила взад и вперед по комнате, и
мысли ее приняли несколько иное течение: прежде видя князя вместе с княгиней и принимая в основание, что последняя была tres apathique, Анна Юрьевна считала нужным и неизбежным, чтобы он имел какую-нибудь альянс на стороне; но теперь, узнав, что он уже имеет таковую, она стала желать, чтобы и княгиня полюбила кого-нибудь постороннего, потому что женщину, которая верна своему мужу, потому что он ей верен, Анна Юрьевна еще несколько понимала; но чтобы женщина оставалась безупречна, когда муж ей изменил, — этого даже она вообразить себе не могла и такое
явление считала почти унижением женского достоинства; потому, когда княгиня, наконец, вышла к ней, она очень дружественно встретила ее.
В мутных глазах ее изображалось совершенное отсутствие
мысли; смотря на нее, можно было бы подумать, что качание страшной старухи происходило не от ее воли, но по действию скрытого гальванизма [
Явления, связанные с действием электрического тока.
Надо сказать, что заговоры вообще я считал самым нормальным
явлением и был бы очень неприятно задет отсутствием их в таком месте, где обо всем надо догадываться; я испытывал огромное удовольствие, — более, — глубокое интимное наслаждение, но оно, благодаря крайне напряженному сцеплению обстоятельств, втянувших меня сюда, давало себя знать, кроме быстрого вращения
мыслей, еще дрожью рук и колен; даже когда я открывал, а потом закрывал рот, зубы мои лязгали, как медные деньги.
Это — бесконечное разнообразие форм,
явлений и законов и множество ими обусловленных своих и чужих
мыслей.
И если когда-нибудь будущий историк Петра возьмется за свой труд именно с этой
мыслью, то он, конечно, представит нам в совершенно ясном свете многие
явления народной жизни, о которых мы теперь едва имеем слабое понятие.
Начинали дрожать руки — невиданное для Вернера
явление. Все яростнее билась
мысль. Словно огненные языки вспыхивали в голове — наружу хотел пробиться огонь и осветить широко еще ночную, еще темную даль. И вот пробился он наружу, и засияла широко озаренная даль.
Едва ли можно после этого разделять
мысль, что «возвышенное есть перевес идеи над формою», или что «сущность возвышенного состоит в пробуждении идеи бесконечного». В чем же состоит она? Очень простое определение возвышенного будет, кажется, вполне обнимать и достаточно объяснять все
явления, относящиеся к его области.
Приписывать его действия произволу человекообразного существа еще легче, нежели объяснять подобным образом другие
явления природы и жизни, потому что именно действия случая скорее, нежели
явления других сил, могут пробудить
мысль о капризе, произволе, о всех тех качествах, которые составляют исключительную принадлежность человеческой личности.
Но если человек, в котором умственная деятельность сильно возбуждена вопросами, порождаемыми наблюдением жизни, одарен художническим талантом, то в его произведениях, сознательно или бессознательно, выразится стремление произнести живой приговор о
явлениях, интересующих его (и его современников, потому что мыслящий человек не может
мыслить над ничтожными вопросами, никому, кроме него, не интересными), будут предложены или разрешены вопросы, возникающие из жизни для мыслящего человека; его произведения будут, чтобы так выразиться, сочинениями на темы, предлагаемые жизнью.
Мало того,
мысль, что возвышенными
явлениями возбуждается в человеке предчувствие бесконечного, господствует и в понятиях людей, чуждых строгой науке; редко можно найти сочинение, в котором не высказывалась бы она, как скоро представляется повод, хотя самый отдаленный; почти в каждом описании величественного пейзажа, в каждом рассказе о каком-нибудь ужасном событии найдется подобное отступление или применение.
Но жизнь не думает объяснять нам своих
явлений, не заботится о выводе аксиом; в произведениях науки и искусства это сделано; правда, выводы неполны,
мысли односторонни в сравнении с тем, что представляет жизнь; но их извлекли для нас гениальные люди, без их помощи наши выводы были бы еще одностороннее, еще беднее.
Вот видишь ли: любовь я в
мысли ставлю
Так высоко, так свято понимаю
И для меня ее так нежен цвет,
Что от малейшего прикосновенья
Легко мрачится он и увядает.
Когда любил я и когда во мне
Другой, неясный образ зарождался,
Я, чтоб любви священное начало
Борьбою двух
явлений не нарушить,
Спешил расстаться с той, кого любил…
Вечно вкруг текут созвездья,
Вечно светом мрак сменен:
Нарушенье и возмездье
Есть движения закон.
Чрез всемирное
явленьеБог проводит
мысль одну
И, как символ возрожденья,
За зимой ведет весну!
Необходимо, впрочем, помнить еще следующее: в представлении о государстве ты не встретишься ни с подблюдными, ни со свадебными песнями, ни со сказками, ни с былинами, ни с пословицами, — словом сказать, ни с чем из всего цикла тех нежащих
явлений, которые обдают тебя теплом, когда ты
мыслишь себя лицом к лицу с отечеством.
Всеобщее,
мысль, идея — начало, из которого текут все частности, единственная нить Ариадны, — теряется у специалистов, упущена из вида за подробностями; они видят страшную опасность: факты,
явления, видоизменения, случаи давят со всех сторон; они чувствуют природный человеку ужас заблудиться в многоразличии всякой всячины, ничем не сшитой; они так положительны, что не могут утешаться, как дилетанты, каким-нибудь общим местом, и в отчаянии, теряя единую, великую цель науки, ставят границей стремления Orientierung [ориентацию (нем.).].
Но сии два Поэта не образовали еще нашего слога: во время Екатерины Россияне начали выражать свои
мысли ясно для ума, приятно для слуха, и вкус сделался общим, ибо Монархиня Сама имела его и любила нашу Словесность; и если Она Своими ободрениями не произвела еще более талантов, виною тому независимость Гения, который один не повинуется даже и Монархам, дик в своем величии, упрям в своих
явлениях, и часто самые неблагоприятные для себя времена предпочитает блестящему веку, когда мудрые Цари с любовию призывают его для торжества и славы.
Но весьма редко в этих обличениях проглядывала
мысль, что все эти частные
явления суть не что иное, как неизбежные следствия ненормальности всего общественного устройства.
Таким образом, во все время царствования Екатерины русская литература постоянно повторяла ту
мысль, что писателям дана полная свобода откровенно высказывать все, что угодно.
Мысль эта сделалась постоянным и непреложным мнением и много раз высказывалась и впоследствии, долго спустя после смерти Екатерины. Так, например, Карамзин в своей записке «О старой и новой России», указавши на свободу печати при Екатерине, приводит даже и объяснение этого
явления в таком виде...