Неточные совпадения
В эту минуту раздался внизу обрыва выстрел и шипящим
эхом прокатился по
горе. Вера и Райский оба вздрогнули.
Тронулись с места и мы. Только зашли наши шлюпки за нос фрегата, как из бока последнего вырвался клуб дыма, грянул выстрел, и вдруг
горы проснулись и разом затрещали
эхом, как будто какой-нибудь гигант закатился хохотом. Другой выстрел, за ним выстрел на корвете, опять у нас, опять там: хохот
в горах удвоился. Выстрелы повторялись: то раздавались на обоих судах
в одно время, то перегоняли друг друга;
горы выходили из себя, а губернаторы, вероятно, пуще их.
Я тоже пошел с поля, удрученный;
в памяти гулким
эхом звучали карающие слова: «
Горе граду Ариилу!..»
Надо видеть черный зев, прорезанный нами, маленьких людей, входящих
в него утром, на восходе солнца, а солнце смотрит печально вслед уходящим
в недра земли, — надо видеть машины, угрюмое лицо
горы, слышать темный гул глубоко
в ней и
эхо взрывов, точно хохот безумного.
Сильно отдало
в плечо, раздался выстрел, и
в горах ответило
эхо: пах-тах!
Последние лучи заката давно погасли,
горы утонули
в густом сумраке, река как будто притаилась между смутными берегами, и всплески наших весел одни нарушали очарованное молчание, отдаваясь чутким
эхом заснувших ущелий…
В ущельях
гор его голос будил сердитое
эхо, а по утрам на озере, когда ловили рыбу, он кругло перекатывался по сонной и блестящей воде и заставлял улыбаться первые робкие солнечные лучи.
Страшен был крик деда Магомета… он потряс, казалось, не только кровлю нашего дома, но и весь
Гори и диким
эхом раскатился
в горах, по ту сторону Куры. Вслед за первым воплем раздался второй и третий… Потом дед внезапно затих и, упав на пол, лежал без движения, широко разметав свои сильные руки.
— Харрабаджа! [Харрабаджа — воинственный, восторженный крик у горцев.] — безумно крикнул Абрек, и его воинственный крик далеко раскатился зловещим
эхо по горным теснинам. — Харрабаджа! Велик Аллах и Магомет, пророк его… Будь благословен на мудром решении, ага-Бекир!.. Теперь я насыщусь вполне моим мщением!.. Князь горийский попомнит, как он оскорбил вольного сына
гор. Князь горийский — завтра же найдет
в саду труп своей дочери! Харрабаджа!
Слышится весёлый говор, смех, вызванный удачно сказанным метким словом, или прибауткою, вот разносится по степи,
эхом откликаясь
в горах, бравая русская, или специально солдатская песня.
Японец ликует, гордится успехом
«На русских навёл де я страх!»
Но
эхо на это презрительным смехом
Ему отвечает
в горах...
А
эхо гор вторило этой молитве, и она, казалось, неслась
в вышину, к небу.
Из темной дали, с левого фланга, слабо донесся ружейный выстрел, отдавшийся
в горах коротким
эхом: таах-та!.. Другой, третий, — и затрещала частая, сливающаяся пальба пачками. Тишина кругом еще больше насторожилась, стала еще более жуткою. На темном небе, казалось, вспыхивали слабые отсветы. Пальба трещала спешно и лихорадочно, потом стала ослабевать. Донеслось еще несколько одиночных выстрелов. Замолкло.