Неточные совпадения
Ощущение, производимое в человеке прекрасным, — светлая радость, похожая на ту, какою наполняет нас присутствие милого для нас существа (Я говорю о том, что прекрасно по своей сущности, а не по тому только, что прекрасно изображено искусством; о прекрасных предметах и
явлениях, а не о прекрасном их изображении в произведениях искусства: художественное произведение, пробуждая
эстетическое наслаждение своими художественными достоинствами, может возбуждать тоску, даже отвращение сущностью изображаемого.).
Но, если бы и действительно было так, его малочисленность была бы прискорбна только для нашего
эстетического чувства, нисколько не уменьшая красоты этого малочисленного ряда
явлений и предметов.
Но, быть может, это не совсем уместно в нашем отвлеченном трактате; ограничимся только замечанием, что почти всякая женщина в цвете молодости кажется большинству красавицею, — потому говорить здесь было бы можно разве о неразборчивости
эстетического чувства большинства людей, а не о том, что красота редкое
явление.
Нет человека, одаренного
эстетическим чувством, которому бы не встречались в действительности тысячи лиц,
явлений и предметов, казавшихся ему безукоризненно прекрасными.
Задачею автора было исследовать вопрос об
эстетических отношениях произведений искусства к
явлениям жизни, рассмотреть справедливость господствующего мнения, будто бы истинно прекрасное, которое принимается существенным содержанием произведений искусства, не существует в объективной действительности и осуществляется только искусством.
«Жизнь стремится вперед и уносит красоту действительности в своем течении», говорят [Гегель и Фишер]-правда, но вместе с жизнью стремятся вперед, т. е. изменяются в своем содержании, наши желания, и, следовательно, фантастичны сожаления о том, что прекрасное
явление исчезает, — оно исчезает, исполнив свое дело, доставив ньше столько
эстетического наслаждения, сколько мог вместить ньшешний день; завтра будет новый день, с новыми потребностями, и только новое прекрасное может удовлетворить их.
За пятнадцать — двадцать лет пред этим ко всему хотели прилагать
эстетические и философские начала, во всем искали внутреннего смысла, всякий предмет оценивали по тому значению, какое имеет он в общей системе знаний или между
явлениями действительной жизни.
Когда же художник более подчиняется заранее предположенной цели, — тогда ли, когда в своих произведениях выражает истину окружающих его
явлений, без утайки и без прикрас, или тогда, когда нарочно старается выбрать одно возвышенное, идеальное, согласное с опрятными инстинктами
эстетической теории?
Возврата к чистому искусству с
эстетической успокоенностью и ограниченностью уже нет, по крайней мере, вне духовного застоя или реакции [Для рассматриваемого здесь вопроса в высшей степени показательно и поучительно
явление А. Н.
Что такое
эстетическое оскудение отнюдь не составляет нормы церковной жизни, об этом красноречивей всего свидетельствует несравненная красота православного культа и художественные сокровища его литургики [Знаменательно в этом отношении
явление К. Н. Леонтъева, эстета из эстетов, и, однако, нашедшего себе религиозный и
эстетический приют в лоне православия, в тиши Афона и Оптиной, на послушании у старца Амвросия, и кончившего дни иноком Климентом.
Форму тела, как
явление эстетическое, знала Греция, и это входило во всю её культуру.