Неточные совпадения
Вспоминался блеск холодного оружия из Златоуста; щиты ножей, вилок, ножниц и
замков из Павлова, Вачи, Ворсмы; в павильоне военно-морском, орнаментированном ружейными патронами, саблями и штыками, показывали длинногорлую, чистенькую пушку из Мотовилихи, блестящую и холодную, как рыба. Коренастый, точно из бронзы вылитый матрос, поглаживая синий подбородок, подкручивая
черные усы, снисходительно и смешно объяснял публике...
Но не далеким небом и не синим лесом любуется пан Данило: глядит он на выдавшийся мыс, на котором
чернел старый
замок.
Пан Данило ни слова и стал поглядывать на темную сторону, где далеко из-за леса
чернел земляной вал, из-за вала подымался старый
замок. Над бровями разом вырезались три морщины; левая рука гладила молодецкие усы.
Он отворил, или, правильнее, вскрыл шкаф, вынул одну дверцу совсем и приставил ее к стенке, потому что шкаф с давних пор не имел ни петель, ни
замка, — достал оттуда старые сапоги, полголовы сахару, бутылку с нюхательным табаком, графин с водкой и корку
черного хлеба, потом изломанную кофейную мельницу, далее бритвенницу с куском мыла и с щеточкой в помадной банке, старые подтяжки, оселок для перочинного ножа и еще несколько подобной дряни.
Книжек много имеет, держит их в
чёрном сундучке, а сундучок на
замок заперт.
Тогда на несколько мгновений весь завод резко и страшно выступал из мрака, а тесный ряд
черных круглых кауперов казался башнями легендарного железного
замка.
Они поняли ужасный холод безучастья и стоят теперь с словами
черного проклятья веку на устах — печальные и бледные, видят, как рушатся
замки, где обитало их милое воззрение, видят, как новое поколение попирает мимоходом эти развалины, как не обращает внимания на них, проливающих слезы; слышат с содроганием веселую песню жизни современной, которая стала не их песнью, и с скрежетом зубов смотрят на век суетный, занимающийся материальными улучшениями, общественными вопросами, наукой, и страшно подчас становится встретить среди кипящей, благоухающей жизни — этих мертвецов, укоряющих, озлобленных и не ведающих, что они умерли!
У одной стены стояло очень ветхое крошечное фортепьяно, возле столь же древнего комода с дырами вместо
замков; между окнами виднелось темное зеркальце; на перегородке висел старый, почти весь облупившийся портрет напудренной женщины в роброне и с
черной ленточкой на тонкой шее.
Разве я не был и велик, и свободен, и счастлив? Как средневековый барон, засевший, словно в орлином гнезде, в своем неприступном за́мке, гордо и властно смотрит на лежащие внизу долины, так непобедим и горд был я в своем за́мке, за этими
черными костями. Царь над самим собой, я был царем и над миром.
Каморка запиралась на
замок, напоминавший своим видом калач, только
черный; ключ от этого
замка Герасим всегда носил с собой на пояске.
Приехал я в Баден под вечер, а на другой день, утром рано, пошел в гору к Старому
Замку. Там ведь происходил"пикник молодых генералов из"Дыма". Мне представилась вся сцена на одной из лужаек. Вид с вышки
замка на весь Баден его лощины и горы, покрытые
черным лесом, на долину Рейна — чудесный, и он не мог не захватить меня после долгого сиденья в душных"столицах мира".
По самой средине кабинета помещается письменный стол с целым «поставцом», приделанным к одному продольному краю, для картонов и ящиков, с карнизами и русскими полотенцами, пополам из дуба и
черного дерева, с
замками, скобами и ключами, выкованными и вырезанными «нарочно».
Дома меня ждет остывший суп, засохший антрекот и перестоявшиеся, похожие на
черные угольки картофелины, да воркотня Анюты, но все это вздор в сравнении с крошечными ручонками, обвившими мою шею, с милым лепетом моего ненаглядного принца, светлокудрого, из далекого
замка Трумвиль…
Бродя днем и ночью около
черной избы, как страстный любовник около жилища своей любовницы, которую содержит строгий отец или опекун за тридевять
замками, Андрюша думал иногда, что в отверстии одного из пузырных окон тюрьмы уловил взгляд милого, драгоценного узника.
Только по временам, когда в
черной туче загоралась длинная красноватая молния, освещавшая окружность, видны были на возвышении влево, под сенью соснового леса, бедные остатки
замка и правей его — двухэтажный дом.
Черные думы витали над головой привратника
замка Гельмст: надо было скоро приводить, так или иначе, в исполнение свои гнусные замыслы.
В эту самую минуту среди
замка вспыхнул огненный язык, который, казалось, хотел слизать ходившие над ним тучи; дробный, сухой треск разорвал воздух, повторился в окрестности тысячными перекатами и наконец превратился в глухой, продолжительный стон, подобный тому, когда ураган гулит океан, качая его в своих объятиях; остров обхватило облако густого дыма, испещренного
черными пятнами, представлявшими неясные образы людей, оружий, камней; земля задрожала; воды, закипев, отхлынули от берегов острова и, показав на миг дно свое, обрисовали около него вспененную окрайницу; по озеру начали ходить белые косы; мост разлетелся — и вскоре, когда этот ад закрылся, на месте, где стояли
замок, кирка, дом коменданта и прочие здания, курились только груды щебня, разорванные стены и надломанные башни.
Черные думы витали надо головой привратника
замка Гельмст: надо было скоро приводить, так или иначе, в исполнение свои гнусные замыслы.
Подойдя к самому пригорку, на котором стояли развалины
замка и господский дом, ничего нельзя было различить, кроме нескольких
черных, безобразных громад.
Был поздний час вечера. Князь сидел за письменным столом и рассматривал какие-то бумаги. Обернувшись на шум отворяемой двери, он увидел даму, всю в
черном, с густой вуалью на лице, которая стояла к нему спиной и поворачивала ключ в
замке номерной двери.
Не успел оглядеться, как услышал сильнейший храп. Кто-то рядом отдыхал в час полуденный. Богатырские звуки неслись из соседней горенки, куда вела растворчатая, сильно покоробленная и не очень плотно затворявшаяся дверь. Она была заперта
черным, репчатым
замком [
Черный, то есть железный висячий
замок. Репчатый — наподобие сплюснутого шара, репой.], на двух кольцах. Вошла здоровенная девка в засаленном темно-синем, китаечном сарафане, пестром ситцевом переднике и сильно поношенном шелковом платке на голове.