Неточные совпадения
— Хорошо, — сказала она и, как только человек вышел, трясущимися
пальцами разорвала письмо. Пачка заклеенных в бандерольке неперегнутых ассигнаций выпала из него. Она высвободила письмо и стала читать с конца. «Я сделал приготовления для переезда, я приписываю значение исполнению моей просьбы», прочла она. Она пробежала дальше, назад, прочла всё и еще раз прочла письмо всё сначала. Когда она кончила, она
почувствовала, что ей холодно и что над ней обрушилось такое страшное несчастие, какого она не ожидала.
Она
чувствовала,что глаза ее раскрываются больше и больше, что
пальцы на руках и ногах нервно движутся, что внутри что-то давит дыханье и что все образы и звуки в этом колеблющемся полумраке с необычайною яркостью поражают ее.
Я и теперь
чувствую, вот они, пуды на руках, на ногах, на
пальцах.
Замечание это заставило меня покраснеть; я перевернулся на одной ножке, щелкнул
пальцами и припрыгнул, желая ей этим дать
почувствовать, что она еще не знает хорошенько, какой я действительно молодчик.
Выговорив самое главное, девушка повернула голову, робко посмотрев на старика. Лонгрен сидел понурясь, сцепив
пальцы рук между колен, на которые оперся локтями.
Чувствуя взгляд, он поднял голову и вздохнул. Поборов тяжелое настроение, девушка подбежала к нему, устроилась сидеть рядом и, продев свою легкую руку под кожаный рукав его куртки, смеясь и заглядывая отцу снизу в лицо, продолжала с деланым оживлением...
Он бросился ловить ее; но мышь не сбегала с постели, а мелькала зигзагами во все стороны, скользила из-под его
пальцев, перебегала по руке и вдруг юркнула под подушку; он сбросил подушку, но в одно мгновение
почувствовал, как что-то вскочило ему за пазуху, шоркает по телу, и уже за спиной, под рубашкой.
Базаров растопырил свои длинные и жесткие
пальцы… Аркадий повернулся и приготовился, как бы шутя, сопротивляться… Но лицо его друга показалось ему таким зловещим, такая нешуточная угроза почудилась ему в кривой усмешке его губ, в загоревшихся глазах, что он
почувствовал невольную робость…
Он видел, что у нее покраснели уши, вспыхивают щеки, она притопывала каблуком в такт задорной музыке, барабанила
пальцами по колену своему; он
чувствовал, что ее волнение опьяняет его больше, чем вызывающая игра Алины своим телом.
— Тебе трудно живется? — тихо и дружелюбно спросил Макаров. Клим решил, что будет значительнее, если он не скажет ни да, ни нет, и промолчал, крепко сжав губы. Пошли пешком, не быстро. Клим
чувствовал, что Макаров смотрит на него сбоку печальными глазами. Забивая
пальцами под фуражку непослушные вихры, он тихо рассказывал...
Клим
чувствовал на коже лба своего острый толчок
пальца девушки, и ему казалось, что впервые за всю свою жизнь он испытывает такое оскорбление.
Самгин сказал, что завтра утром должен ехать в Дрезден, и не очень вежливо вытянул свои
пальцы из его влажной, горячей ладони. Быстро шагая по слабо освещенной и пустой улице, обернув руку платком, он
чувствовал, что нуждается в утешении или же должен оправдаться в чем-то пред собой.
Вспоминались наиболее неприятные впечатления: похороны Туробоева, аллегорически указывающий в пол желтый
палец Лютова, взорванный губернатор — Самгин
чувствовал себя обиженно и тоскливо.
Клим
почувствовал, что вопрос этот толкнул его в грудь. Судорожно барабаня
пальцами по медной пряжке ремня своего, он ожидал: что еще скажет она? Но Маргарита, застегивая крючком пуговки ботинок, ничего не говорила.
— Изорвал, знаете; у меня все расползлось, людей не видно стало, только слова о людях, — глухо говорил Иноков, прислонясь к белой колонке крыльца, разминая
пальцами папиросу. — Это очень трудно — писать бунт; надобно
чувствовать себя каким-то… полководцем, что ли? Стратегом…
Самгин простился со стариком и ушел, убежденный, что хорошо, до конца, понял его. На этот раз он вынес из уютной норы историка нечто беспокойное. Он
чувствовал себя человеком, который не может вспомнить необходимое ему слово или впечатление, сродное только что пережитому. Шагая по уснувшей улице, под небом, закрытым одноцветно серой массой облаков, он смотрел в небо и щелкал
пальцами, напряженно соображая: что беспокоит его?
Он снова вынул флягу, налил коньяку в чашки, Самгин поблагодарил, выпил и
почувствовал, что коньяк имеет что-то родственное с одеколоном. Поглаживая ладонью рыжие волосы, коротко остриженные и вихрастые, точно каракуль, двигая бровями,
Пальцев предупреждал...
Поцеловав его, она соскочила с кровати и, погасив свечу, исчезла. После нее остался запах духов и на ночном столике браслет с красными камешками. Столкнув браслет
пальцем в ящик столика, Самгин закурил папиросу, начал приводить в порядок впечатления дня и тотчас убедился, что Дуняша, среди них, занимает ничтожно малое место. Было даже неловко убедиться в этом, — он
почувствовал необходимость объясниться с самим собою.
— Наши сведения — полнейшее ничтожество, шарлатан! Но — ведь это еще хуже, если ничтожество, ху-же! Ничтожество — и водит за нос департамент полиции, градоначальника, десятки тысяч рабочих и — вас, и вас тоже! — горячо прошипел он, ткнув
пальцем в сторону Самгина, и снова бросил руки на стол, как бы
чувствуя необходимость держаться за что-нибудь. — Невероятно! Не верю-с! Не могу допустить! — шептал он, и его подбрасывало на стуле.
Привалов еще раз
почувствовал на себе теплый взгляд Половодовой и с особенным удовольствием пожал ее полную руку с розовыми мягкими
пальцами.
В самом патетическом месте он
почувствовал, как чья-то маленькая рука быстро пробежала легкими
пальцами по его лицу, скользнула по рукам и затем стала как-то торопливо ощупывать дудку.
Он сжал ее маленькую руку в своей. Ему казалось странным, что ее тихое ответное пожатие так непохоже на прежние: слабое движение ее маленьких
пальцев отражалось теперь в глубине его сердца. Вообще, кроме прежней Эвелины, друга его детства, теперь он
чувствовал в ней еще какую-то другую, новую девушку. Сам он показался себе могучим и сильным, а она представилась плачущей и слабой. Тогда, под влиянием глубокой нежности, он привлек ее одною рукой, а другою стал гладить ее шелковистые волосы.
Остервенившийся Илюшка больно укусил ей
палец, но она не
чувствовала боли, а только слышала проклятое слово, которым обругал ее Илюшка. Пьяный Рачитель громко хохотал над этою дикою сценой и кричал сыну...
Как засмеется Артем, так у Домнушки и упадет бабье сердце, и
чувствует, что вся она точно чужая и что все она сделает по-солдатову, только поведет он
пальцем.
Толстенькие, крепкие лошадки с тщательно переваленными гривками и ловко подвязанными куколкою хвостами, хорошая упряжь и хороший кожаный армяк кучера давали
чувствовать, что это собственные, хозяйские лошадки, а спокойное внимание, с которым седок глядел через пристяжную вперед и предостерегал кучера при объездах затопленных камней и водомоин, в одно и то же время позволяли догадываться, что этот седок есть сам владелец шведок и экипажа и что ему, как пять
пальцев собственной руки, знакомы подводные камни и бездонные пучины этого угла Петербургской стороны.
— Ишь, у тебя волосы-то как разбрылялись, — бормотала старуха, поправляя
пальцем свободной руки набежавшие у Лизы на лоб волосы. — Ты поди в свою комнату да поправься прежде, причешись, а потом и приходи к родительнице, да не фон-бароном, а покорно приди,
чувствуя, что ты мать обидела.
Лихонин резко нахлобучил шапку и пошел к дверям. Но вдруг у него в голове мелькнула остроумная мысль, от которой, однако, ему самому стало противно. И,
чувствуя под ложечкой тошноту, с мокрыми, холодными руками, испытывая противное щемление в
пальцах ног, он опять подошел к столу и сказал, как будто бы небрежно, но срывающимся голосом...
Он как бы
чувствует, что его уже не защищает больше ни «глазок-смотрок», ни"колупание
пальцем", ни та бесконечная сутолока, которой он с утра до вечера, в качестве истого хозяина-приобретателя, предавался и которая оправдывала его в его собственном мнении, а пожалуй, и в мнении других.
Боже мой! какой я
почувствовал восторг, когда, зазевавшись, получил от ней сильный и резкий удар по
пальцам, и как потом я нарочно старался показывать вид, что зазёвываюсь, а она дразнила меня и не трогала подставляемых рук!
Девушка торопливо протянула свою руку и
почувствовала, с странным трепетом в душе, как к ее тонким розовым
пальцам прильнуло горячее лицо набоба и его белокурые волосы обвили ее шелковой волной. Ее на мгновенье охватило торжествующее чувство удовлетворенной гордости: набоб пресмыкался у ее ног точно так же, как пресмыкались пред ним сотни других, таких же жалких людей.
Родион Антоныч
чувствовал себя тем клопом, который с неуклюжей торопливостью бежит по стене от занесенного над его головой
пальца — вот-вот раздавят, и поминай, как звали маленького человека, который целую жизнь старался для других.
Раиса Павловна
чувствовала, как у ней похолодели
пальцы, а в висках стучала кровь.
Нужное слово не находилось, это было неприятно ей, и снова она не могла сдержать тихого рыдания. Угрюмая, ожидающая тишина наполнила избу. Петр, наклонив голову на плечо, стоял, точно прислушиваясь к чему-то. Степан, облокотясь на стол, все время задумчиво постукивал
пальцем по доске. Жена его прислонилась у печи в сумраке, мать
чувствовала ее неотрывный взгляд и порою сама смотрела в лицо ей — овальное, смуглое, с прямым носом и круто обрезанным подбородком. Внимательно и зорко светились зеленоватые глаза.
Он старался не выдавать своего волнения, но, когда офицер смеялся, у него странно шевелились
пальцы, и она
чувствовала, что ему трудно не отвечать жандарму, тяжело сносить его шутки.
Не имею представления, как долго я был мертв, скорее всего 5 — 10 секунд, но только через некоторое время я воскрес, открыл глаза: темно и
чувствую — вниз, вниз… Протянул руку — ухватился — царапнула шершавая, быстро убегающая стенка, на
пальце кровь, ясно — все это не игра моей больной фантазии. Но что же, что?
Верите ли вы в то, что вы умрете? Да, человек смертен, я — человек: следовательно… Нет, не то: я знаю, что вы это знаете. А я спрашиваю: случалось ли вам поверить в это, поверить окончательно, поверить не умом, а телом,
почувствовать, что однажды
пальцы, которые держат вот эту самую страницу, — будут желтые, ледяные…
Вот я — сейчас в ногу со всеми — и все-таки отдельно от всех. Я еще весь дрожу от пережитых волнений, как мост, по которому только что прогрохотал древний железный поезд. Я
чувствую себя. Но ведь
чувствуют себя, сознают свою индивидуальность — только засоренный глаз, нарывающий
палец, больной зуб: здоровый глаз,
палец, зуб — их будто и нет. Разве не ясно, что личное сознание — это только болезнь?
— В руке слабость и одеревенелость в
пальцах чувствую, — обратилась к Калиновичу старуха, показывая ему свою обрюзглую, дрожавшую руку и сжимая
пальцы.
Вон в маленьком домике честолюбивый писец магистрата, из студентов семинарии, чтоб угодить назавтра секретарю, отхватывает вечером седьмой лист четким почерком, как будто даже не
чувствует усталости, но, приостановясь на минутку, вытянет разом стоящую около него трубку с нежинскими корешками, плюнет потом на
пальцы, помотает рукой, чтоб разбить прилившую кровь, и опять начинает строчить.
Тут он выхватил из кармана бумажник, рванул из него пачку кредиток и стал перебирать их дрожащими
пальцами в неистовом припадке нетерпения. Видно было, что ему хотелось поскорее что-то разъяснить, да и очень надо было; но, вероятно
чувствуя сам, что возня с деньгами придает ему еще более глупый вид, он потерял последнее самообладание: деньги никак не хотели сосчитаться,
пальцы путались, и, к довершению срама, одна зеленая депозитка, выскользнув из бумажника, полетела зигзагами на ковер.
Я бы желала, чтоб эти люди
чувствовали к вам уважение, потому что они
пальца вашего, вашего мизинца не стоят, а вы как себя держите?
Дыма посмотрел на него с великою укоризной и постучал себя
пальцем по лбу. Матвей понял, что Дыма не хочет ругать его при людях, а только показывает знаком, что он думает о голове Матвея. В другое время Матвей бы, может, и сам ответил, но теперь
чувствовал, что все они трое по его вине идут на дно, — и смолчал.
Дробно барабаня
пальцами по столу, Кожемякин
чувствовал, что в жизнь его вошло нечто загадочное и отстраниться от загадки этой некуда.
Чувствуя, что ему неодолимо хочется спать, а улыбка хозяйки и расстёгнутая кофта её, глубоко обнажавшая шею, смущают его, будя игривые мысли, боясь уронить чем-нибудь своё достоинство и сконфузиться, Кожемякин решил, что пора уходить. С Марфой он простился, не глядя на неё, а Шкалик, цепко сжимая его
пальцы, дёргал руку и говорил, словно угрожая...
Но теперь, когда он видел, как деловито, истово и беззлобно били человека насмерть, забавляясь избиением, как игрой, — теперь Матвей тяжело
почувствовал страх перед людьми, спокойно отиравшими о свои грязные портки
пальцы, вымазанные кровью товарища по работе.
Второе поразившее его обстоятельство было такого рода. Шел по базару полицейский унтер-офицер (даже не квартальный), — и все перед ним расступались, снимали шапки. Вскоре, вслед за унтер-офицером, прошел по тому же базару так называемый ябедник с томом законов под мышкой — и никто перед ним даже
пальцем не пошевелил. Стало быть, и в законе нет того особливого вещества, которое заставляет держать руки по швам, ибо если б это вещество было, то оно, конечно, дало бы
почувствовать себя и под мышкой у ябедника.
Ну, думаю себе, не хочешь, брат, слабительного, так я тебя иным путем облегчу, а меня,
чувствую, в это время кто-то за коленку потихоньку теребит, точно как теленок губами забирает. Оглянулся, вижу, стоит возле меня большой мужик. Голова с проседью, лет около пятидесяти. Увидал, что я его заметил, и делает шаг назад и ехидно манит меня за собою
пальцем.
И несет меня скакун по глади бесконечной, и
чувствую я его силу могучую, и
чувствую, что вся его сила у меня в
пальцах левой руки… Я властелин его, дикого богатыря, я властелин бесконечного пространства. Мчусь вперед, вперед, сам не зная куда и не думая об этом…
Сначала он
почувствовал потрясающий озноб и тошноту; что-то отвратительное, как казалось, проникая во все тело, даже в
пальцы, потянуло от желудка к голове и залило глаза и уши.
Щупая
пальцами зрачки, он
чувствовал в них боль, но не мог опустить веки, и дыхание в его груди спиралось от страха.
И снова из-под
пальцев ее запрыгали дрожащие нотки музыки. Фома
почувствовал, что, если он сейчас не начнет говорить то, что нужно, — позднее он ничего не скажет ей…