Неточные совпадения
Он стал
читать, все больше по-английски; он вообще всю жизнь свою устроил
на английский вкус, редко видался с соседями и выезжал только
на выборы, где он большею частию помалчивал, лишь изредка дразня и пугая помещиков старого покроя либеральными выходками и не сближаясь с представителями нового поколения.
Он говорил просто, свободно переходя от предмета к предмету, всегда знал обо всем, что делается в мире, в свете и в городе; следил за подробностями войны, если была война, узнавал равнодушно о перемене
английского или французского министерства,
читал последнюю речь в парламенте и во французской палате депутатов, всегда знал о новой пиесе и о том, кого зарезали ночью
на Выборгской стороне.
Конечно, и Чаадаев, о котором в связи с
Английским клубом вспоминает Герцен в «Былом и думах», был бельмом
на глазу, но исключить его было не за что, хотя он тоже за свои сочинения был объявлен сумасшедшим, — но это окончилось благополучно, и Чаадаев неизменно, от юности до своей смерти 14 апреля 1856 года, был членом клуба и, по преданиям,
читал в «говорильне» лермонтовское стихотворение
на смерть Пушкина.
Читал — а его слушали «ничтожные потомки известной подлостью прославленных отцов…».
Ирина стала вдруг повадлива как овечка, мягка как шелк и бесконечно добра; принялась давать уроки своим младшим сестрам — не
на фортепьяно, — она не была музыкантшей — но во французском языке, в
английском;
читала с ними их учебники, входила в хозяйство; все ее забавляло, все занимало ее; она то болтала без умолку, то погружалась в безмолвное умиление; строила различные планы, пускалась в нескончаемые предположения о том, что она будет делать, когда выйдст замуж за Литвинова (они нисколько не сомневались в том, что брак их состоится), как они станут вдвоем…
Между тем как Антон Федотыч, подгуляв у Хозарова, посвящал его во все семейные тайны и как тот
на основании полученных им сведений решился в тот же день просить руки Марьи Антоновны, Рожнов лежал в кабинете и
читал какой-то
английский роман.
— Именем вашего дядюшки, открывшего этот островок в 1824 году, когда он
на шлюпе «Верном» шел из Ситаи
на Сандвичевы острова… Он вам никогда об этом не говорил? Да и я ничего не знал и только что сейчас
прочел в
английской лоции… Вероятно, и ваш дядюшка не знает, что его именем назван островок в
английских лоциях… Напишите же вашему дядюшке об этом и скажите, что мы проходили мимо этого островка…
Я ждал, чтобы Топпи по
английскому обычаю представил Меня, и смотрел
на Магнуса. Нужно было быть безграмотной скотиной и не
читать ни одной
английской, французской или итальянской газеты, чтобы не знать, кто Я!
Постоянно были у меня
на столе — тоже кем-то подаренные папе — издания Гербеля: «Русские поэты в биографиях и образцах», «Немецкие поэты», «
Английские поэты» — три увесистых тома. Откроешь наудачу и
читаешь, — сегодня Баратынского или Клюшникова, завтра Ленау или Аду Кристен, там — Теннисона или Крабба. Незаметно, камешек за камешком, клалось знакомство с широкой литературой.
Несмотря
на его офицерские эполеты, он не достиг ещё гражданского совершеннолетия — ему нет двадцати одного года, но вместе с тем всестороннее образование его прямо поразительно — он не только свободно говорит и
читает на трёх языках: французском, немецком и
английском, но успел
прочесть на них очень много, знаком с русской и иностранной литературой, со всеобщей историей, философскими учениями и естественными науками, увлекается химией, физикой и оккультными знаниями, ища между ними связи, в существовании которой он убеждён.