Неточные совпадения
Идем домой понурые…
Два
старика кряжистые
Смеются… Ай, кряжи!
Бумажки сторублевые
Домой под подоплекою
Нетронуты несут!
Как уперлись: мы нищие —
Так тем и отбоярились!
Подумал я тогда:
«Ну, ладно ж!
черти сивые,
Вперед не доведется вам
Смеяться надо мной!»
И прочим стало совестно,
На церковь побожилися:
«Вперед не посрамимся мы,
Под розгами умрем...
— Ну, брат, извини: тебя сам
черт угораздил на такую штуку. Ха, ха, ха! Попотчевать
старика, подсунуть ему мертвых! Ха, ха, ха, ха! Дядя-то, дядя! В каких дураках дядя! Ха, ха, ха, ха!
— Отличный
старик! Староста. Гренадер. Догадал меня
черт выпить у него в избе кринку молока, ну — понятно: жара, устал! Унтер, сукин сын, наболтал чего-то адъютанту; адъютант — Фогель, командир полка — барон Цилле, — вот она где у меня села, эта кринка!
Я любовался тем, что вижу, и дивился не тропической растительности, не теплому, мягкому и пахучему воздуху — это все было и в других местах, а этой стройности, прибранности леса, дороги, тропинок, садов, простоте одежд и патриархальному, почтенному виду
стариков, строгому и задумчивому выражению их лиц, нежности и застенчивости в
чертах молодых; дивился также я этим земляным и каменным работам, стоившим стольких трудов: это муравейник или в самом деле идиллическая страна, отрывок из жизни древних.
Он был высокий, седой
старик, не совсем патриархальной наружности, с красным носом и вообще — увы, прощай, идиллия! — с следами сильного невоздержания на лице, с изломанными
чертами, синими и красными жилками на носу и около.
— Конечно, поправится,
черт их всех возьми! — крикнул «Моисей», стуча кулаком по столу. — Разве
старик чета вот этой дряни… Вон ходят… Ха-ха!.. Дураки!.. Василий Бахарев пальцем поведет только, так у него из всех щелей золото полезет. Вот только весны дождаться, мы вместе махнем со
стариком на прииски и все дело поправим Понял?
Старик рассыпался мелким смешком и весело потер руки; этот смех и особенно пристальный взгляд дядюшки показались Половодову немного подозрительными. О какой рыбке он говорит, —
черт его разберет. А дядюшка продолжал улыбаться и несколько раз доставал из кармана золотую табакерку; табак он нюхал очень аккуратно, как старички екатерининских времен.
Митя вздрогнул, вскочил было, но сел опять. Затем тотчас же стал говорить громко, быстро, нервно, с жестами и в решительном исступлении. Видно было, что человек дошел до
черты, погиб и ищет последнего выхода, а не удастся, то хоть сейчас и в воду. Все это в один миг, вероятно, понял
старик Самсонов, хотя лицо его оставалось неизменным и холодным как у истукана.
— Э,
черт возьми,
старика, старушонку… Убили, что ли, кого?
— Как так твоя мать? — пробормотал он, не понимая. — Ты за что это? Ты про какую мать?.. да разве она… Ах,
черт! Да ведь она и твоя! Ах,
черт! Ну это, брат, затмение как никогда, извини, а я думал, Иван… Хе-хе-хе! — Он остановился. Длинная, пьяная, полубессмысленная усмешка раздвинула его лицо. И вот вдруг в это самое мгновение раздался в сенях страшный шум и гром, послышались неистовые крики, дверь распахнулась и в залу влетел Дмитрий Федорович.
Старик бросился к Ивану в испуге...
Масловы,
старик с сыном, купцы, всего восемь тысяч дают на сруб, а всего только прошлого года покупщик нарывался, так двенадцать давал, да не здешний, вот где
черта.
Стариков-то, что побогаче да посемейнее, не трогает, лысый
черт, а тут вот и расходился!
Правда, некогда правильные и теперь еще приятные
черты лица его немного изменились, щеки повисли, частые морщины лучеобразно расположились около глаз, иных зубов уже нет, как сказал Саади, по уверению Пушкина; русые волосы, по крайней мере все те, которые остались в целости, превратились в лиловые благодаря составу, купленному на Роменской конной ярмарке у жида, выдававшего себя за армянина; но Вячеслав Илларионович выступает бойко, смеется звонко, позвякивает шпорами, крутит усы, наконец называет себя старым кавалеристом, между тем как известно, что настоящие
старики сами никогда не называют себя
стариками.
Тогда я влез на большое дерево, и то, что увидел сверху, вполне совпадало с планом, который
старик начертил мне палочкой на земле.
Когда мы подходили к фанзе, в дверях ее показался хозяин дома. Это был высокий
старик, немного сутуловатый, с длинной седой бородой и с благообразными
чертами лица. Достаточно было взглянуть на его одежду, дом и людские, чтобы сказать, что живет он здесь давно и с большим достатком. Китаец приветствовал нас по-своему. В каждом движении его, в каждом жесте сквозило гостеприимство. Мы вошли в фанзу. Внутри ее было так же все в порядке, как и снаружи. Я не раскаивался, что принял приглашение
старика.
— Accidénti! — пробормотал
старик, — va ben, vaben! [
Черт возьми!.. ладно уж, ладно! (ит.)] — и отдал наши виды, не записывая.
Уж и били его воры за правду, а он все свое. Почему такая правда жила в ребенке — никто не знал. Покойный
старик грибник объяснял по-своему эту
черту своего любимца...
— Лиодорка, откуда
черт принес? — крикливо спрашивает
старик, прищуривая свои желтые глазки.
Чертили они медленно, часто советовались со
стариком и ставили свои значки кружками, крестиками и уголками; с помощью какой-то рыбьей косточки орочи измеряли расстояния и считали число дней пути.
— Ну вот, так я испугался вашего проклятия! И кто в том виноват, что вы восьмой день как помешанный? Восьмой день, видите, я по числам знаю… Смотрите, не доведите меня до
черты; всё скажу… Вы зачем к Епанчиным вчера потащились? Еще
стариком называется, седые волосы, отец семейства! Хорош!
— Какое тут прежнее! — воскликнул Ганя. — Прежнее! Нет, уж тут
черт знает что такое теперь происходит, а не прежнее!
Старик до бешенства стал доходить… мать ревет. Ей-богу, Варя, как хочешь, я его выгоню из дому или… или сам от вас выйду, — прибавил он, вероятно вспомнив, что нельзя же выгонять людей из чужого дома.
— Да вы тут совсем сбесились! — гремел
старик на подгулявших рабочих. — Чему обрадовались-то,
черти? А где подштейгер?
Кишкин все-таки посторонился от начиненного динамитом
старика. «Этакой безголовый
черт», — подумал он, глядя на отдувавшуюся пазуху.
— Який я тоби сват! — глухо ответил
старик и заплакал. —
Черт мене сват… в чертову родню попал!
Сорванцы остановились в приличном отдалении: им хотелось и любопытную историю досмотреть до конца, да и на глаза
старику черту не попасться, — пожалуй, еще вздует за здорово живешь.
— Разе так караулят господские дома, старый
черт? — кричал он, довольный, что испугал
старика.
— Твоя работа, старый
черт! — обругал Деян
старика Горбатого, тыкая пальцем на покос Никитича. — Ишь как песни наигрывают кержаки на моем покосе.
— Со to za nazwisko ciekawe? Powiedz mnie, Kaziu, proszę ciebie, — произнес удивленный
старик, обращаясь к племяннику. — Со to jest takiego: chyba juz doprawdy wy i z diablami tutaj poznajomiliscie? [Что это за любопытное имя? Скажи мне, Казя, прошу тебя… Что это значит: неужели вы здесь в самом деле и с
чертями спознались? (польск.)] — добавил он, смеючись.
— Пусть сами они свезут!.. Батько-то
старик ни
черта у них не делает! — присовокупил и корявый мужик.
Рыбушкин (поет). Во-о-озле речки, возле мосту жил
старик… с ссстаррухой… Дда; с ссстаррухой… и эта старруха, чтоб ее
черти взяли… (Боброву.) Эй ты, пошел вон!
— Что ты натворил,
черт лохматый! — упрекали его
старики, — разве она в первый раз? Каждую ночь ворочается пьяная. Смотри, как бы она на тебя доказывать не стала, как будут завтра разыскивать.
— Ну,
черт с вами! Вот сын у меня растет; может быть, он хозяйничать захочет. Дам ему тогда денег на обзаведение, и пускай он хлопочет. Только вот лес пуще всего береги,
старик! Ежели еще раз порубку замечу — спуску не дам!
— Где, лохматый
черт, шлялся? С голоду, что ли, мы подохнуть должны? — встретил его
старик отец.
Старик вынул из бумажника фотографию. В кресле сидит мужчина средних лет, гладко причесанный, елейного вида, с правильными
чертами лица, окаймленного расчесанной волосок к волоску не широкой и не узкой бородой. Левая рука его покоится на двух книгах, на маленьком столике, правая держится за шейную часовую цепочку, сбегающую по бархатному жилету под черным сюртуком.
— Вишь, как господь тебя соблюл, боярыня, — сказал незнакомый
старик, любопытно вглядываясь в
черты Елены, — ведь возьми конь немного левее, прямо попала бы в плёс; ну да и конь-то привычный, — продолжал он про себя, — место ему знакомо; слава богу, не в первый раз на мельнице!
— Какой народ? — спросил Иоанн, стараясь придать
чертам своим милостивое выражение. — Говори,
старик, без зазора, какой народ мои опричники? Михеич поглядел на царя и успокоился.
—
Черт с ним! — сказал равнодушно Вяземский. — Какое мне дело, любит ли царь его или нет! Не за тем я сюда приехал. Узнал ли ты что,
старик, про боярыню?
В минуту, когда начинается этот рассказ, это был уже дряхлый
старик, который почти не оставлял постели, а ежели изредка и выходил из спальной, то единственно для того, чтоб просунуть голову в полурастворенную дверь жениной комнаты, крикнуть: «
Черт!» — и опять скрыться.
— Так-то надежнее будто!
Черта забудешь — бога разлюбишь, говорили
старики…
«Максим, рыжий
чёрт, устроил скандалище, и не иначе как сесть ему в острог: дал книжку дяди Марка Васе Савельеву, сыну трактирщика, а
старик Ефим, найдя её, сжёг в печи, Васю же прежестоко избил, так что малый лежит.
Пришедши в свой небольшой кабинет, женевец запер дверь, вытащил из-под дивана свой пыльный чемоданчик, обтер его и начал укладывать свои сокровища, с любовью пересматривая их; эти сокровища обличали как-то въявь всю бесконечную нежность этого человека: у него хранился бережно завернутый портфель; портфель этот, криво и косо сделанный, склеил для женевца двенадцатилетний Володя к Новому году, тайком от него, ночью; сверху он налепил выдранный из какой-то книги портрет Вашингтона; далее у него хранился акварельный портрет четырнадцатилетнего Володи: он был нарисован с открытой шеей, загорелый, с пробивающейся мыслию в глазах и с тем видом, полным упования, надежды, который у него сохранился еще лет на пять, а потом мелькал в редкие минуты, как солнце в Петербурге, как что-то прошедшее, не прилаживающееся ко всем прочим
чертам; еще были у него серебряные математические инструменты, подаренные ему
стариком дядей; его же огромная черепаховая табакерка, на которой было вытиснено изображение праздника при федерализации, принадлежавшая
старику и лежавшая всегда возле него, — ее женевец купил после смерти
старика у его камердинера.
Сатин. Лахеза… Гера… Афродита… Атропа…
черт их разберет! Это всё
старик… навинтил Актера… понимаешь, Барон?
Пепел(затворяет дверь в сени, ищет запора и не находит). А,
черти…
Старик, слезай!
Сатин. Оставь их. Барон! К
черту!.. Пускай кричат… разбивают себе головы… пускай! Смысл тут есть!.. Не мешай человеку, как говорил
старик… Да, это он, старая дрожжа, проквасил нам сожителей…
Бубнов. Я говорю — старика-то кто-то уложил… (Шум на сцене гаснет, как огонь костра, заливаемый водою. Раздаются отдельные возгласы вполголоса: «Неужто?», «Вот те раз!», «Ну-у?», «Уйдем-ка, брат!», «Ах,
черт!». «Теперь — держись!», «Айда прочь, покуда полиции нет!» Толпа становится меньше. Уходят Бубнов, Татарин. Настя и Квашня бросаются к трупу Костылева.)
Отсутствие энергии было еще заметнее на суетливом, худощавом лице
старика: оно вечно как будто искало чего-то, вечно к чему-то приглядывалось; все линии шли как-то книзу, и решительно не было никакой возможности отыскать хотя одну резкую, положительно выразительную
черту.
— Что ж, я очень рад, — сказал он и пожал плечами. — От души тебя поздравляю. Теперь представляется тебе прекрасный случай расстаться со мной, к великому твоему удовольствию. И я вполне тебя понимаю. Жить у старика-отца, человека больного, полоумного, в твои годы, должно быть, очень тяжело. Я тебя прекрасно понимаю. И если бы я околел поскорей, и если бы меня
черти взяли, то все были бы рады. От души поздравляю.
— Я удивляюсь, я давно удивляюсь, отчего меня до сих пор не посадили в сумасшедший дом? Почему на мне этот сюртук, а не горячечная рубаха? Я верю еще в правду, в добро, я дурак-идеалист, а разве в наше время это не сумасшествие? И как мне отвечают на мою правду, на мое честное отношение? В меня чуть не бросают камнями и ездят на мне верхом. И даже близкие родные стараются только ездить на моей шее,
черт бы побрал меня,
старика болвана…
— Однажды я стоял на небольшом холме, у рощи олив, охраняя деревья, потому что крестьяне портили их, а под холмом работали двое —
старик и юноша, рыли какую-то канаву. Жарко, солнце печет, как огнем, хочется быть рыбой, скучно, и, помню, я смотрел на этих людей очень сердито. В полдень они, бросив работу, достали хлеб, сыр, кувшин вина, —
чёрт бы вас побрал, думаю я. Вдруг
старик, ни разу не взглянувший на меня до этой поры, что-то сказал юноше, тот отрицательно тряхнул головою, а
старик крикнул...
— Где,
черт? Говори — что случилось? — гневно закричал
старик.