Неточные совпадения
Самгин молча отстранил его. На подоконнике сидел, покуривая, большой
человек в полумаске, с широкой, фальшивой бородой; на нем костюм средневекового цехового мастера, кожаный передник; это делало его очень заметным среди пестрых фигур. Когда кончили танцевать и китаец бережно усадил Варвару на стул,
человек этот
нагнулся к ней и, придерживая бороду, сказал...
Служитель
нагнулся, понатужился и, сдвинув кресло, покатил его. Самгин вышел за ворота парка, у ворот, как два столба, стояли полицейские в пыльных, выгоревших на солнце шинелях. По улице деревянного городка бежал ветер, взметая пыль, встряхивая деревья; под забором сидели и лежали солдаты,
человек десять, на тумбе сидел унтер-офицер, держа в зубах карандаш, и смотрел в небо, там летала стая белых голубей.
Освещая стол, лампа оставляла комнату в сумраке, наполненном дымом табака; у стены, вытянув и неестественно перекрутив длинные ноги, сидел Поярков, он, как всегда, низко
нагнулся, глядя в пол, рядом — Алексей Гогин и
человек в поддевке и смазных сапогах, похожий на извозчика; вспыхнувшая в углу спичка осветила курчавую бороду Дунаева. Клим сосчитал головы, — семнадцать.
Клим посмотрел на
людей, все они сидели молча; его сосед,
нагнувшись, свертывал папиросу. Диомидов исчез. Закипала, булькая, вода в котлах; усатая женщина полоскала в корыте «сычуги», коровьи желудки, шипели сырые дрова в печи. Дрожал и подпрыгивал огонь в лампе, коптило надбитое стекло. В сумраке
люди казались бесформенными, неестественно громоздкими.
— Так что же — с кадетами идти? — очень звонко спросил
человек без шляпы; из рук его выскочила корка апельсина, он
нагнулся, чтоб поднять ее, но у него соскользнуло пенсне с носа, быстро выпрямясь, он поймал шнурок пенсне и забыл о корке. А покуда он проделывал все это,
человек с бумагой успел сказать...
Толчки ветра и
людей раздражали его. Варвара мешала,
нагибаясь, поправляя юбку, она сбивалась с ноги, потом, подпрыгивая, чтоб идти в ногу с ним, снова путалась в юбке. Клим находил, что Спивак идет деревянно, как солдат, и слишком высоко держит голову, точно она гордится тем, что у нее умер муж. И шагала она, как по канату, заботливо или опасливо соблюдая прямую линию. Айно шла за гробом тоже не склоняя голову, но она шла лучше.
Вскоре из кухни торопливо пронес
человек,
нагибаясь от тяжести, огромный самовар. Начали собираться к чаю: у кого лицо измято и глаза заплыли слезами; тот належал себе красное пятно на щеке и висках; третий говорит со сна не своим голосом. Все это сопит, охает, зевает, почесывает голову и разминается, едва приходя в себя.
Шкуна возьмет вдруг направо и лезет почти на самый берег, того и гляди коснется его; но шкипер издаст гортанный звук, китайцы, а более наши
люди, кидаются к снастям, отдают их, и освобожденные на минуту паруса хлещут, бьются о мачты, рвутся из рук, потом их усмиряют, кричат: «Берегись!», мы
нагнемся, паруса переносят налево, и шкуна быстро поворачивает.
Я видел: по стеклянным рельсам медленно катились прозрачно-стеклянные чудовища-краны, и так же, как
люди, послушно поворачивались,
нагибались, просовывали внутрь, в чрево «Интеграла», свои грузы.
Я видел: по Тэйлору, размеренно и быстро, в такт, как рычаги одной огромной машины,
нагибались, разгибались, поворачивались
люди внизу.
Пробираясь осторожно вдоль тюремной стены, Перстень споткнулся на что-то мягкое и,
нагнувшись, ощупал убитого
человека.
Кое-как, с величайшими затруднениями, протеснились мы до лавок через головы рассевшихся на полу
людей, прося их
нагнуться, чтоб нам можно было пройти.
Учреждение общей воинской повинности подобно тому, что случилось бы с
человеком, подпирающим заваливающийся дом: стены
нагнулись внутрь — поставили подпорки; потолок погнулся — поставили другие; между подпорками провисли доски — еще поставили подпорки. Дошло дело до того, что подпорки хотя и держат дом, но жить в доме от подпорок уже нельзя.
— Не знаю… Может, есть, — ответил Ярмола с прежним равнодушием и опять
нагнулся к печке. — Старые
люди говорят, что были когда-то… Может, и неправда…
Свернув в чащу и пройдя шагов триста, они выбрались на полянку, поросшую камышом и местами залитую водой. Оленин всё отставал от старого охотника, и дядя Ерошка, шагах в двадцати впереди его,
нагнулся, значительно кивая и махая ему рукой. Добравшись до него, Оленин увидал след ноги
человека, на который ему указывал старик.
Откуда-то из-за угла вынырнул молодой
человек в красной рубахе и поддевке и промчался мимо, чуть с ног меня не сшиб. У него из рук упала пачка бумаг, которую я хотел поднять и уже
нагнулся, как из-за угла с гиком налетели на меня два мужика и городовой и схватили. Я ровно ничего не понял, и первое, что я сделал, так это дал по затрещине мужикам, которые отлетели на мостовую, но городовой и еще сбежавшиеся
люди, в том числе квартальный, схватили меня.
Нагнувшись вперед и опираясь обеими руками на палку, он сидел спокойно и просто, как
человек, которому и в голову не может прийти, чтобы кто-нибудь его заметил или занялся им.
В нескольких шагах от осининского дома он увидел остановившуюся перед полицейскою будкой щегольскую двуместную карету. Ливрейный, тоже щегольской лакей, небрежно
нагнувшись с козел, расспрашивал будочника из чухонцев, где здесь живет князь Павел Васильевич Осинин. Литвинов заглянул в карету: в ней сидел
человек средних лет, геморроидальной комплексии, с сморщенным и надменным лицом, греческим носом и злыми губами, закутанный в соболью шубу, по всем признакам важный сановник.
Русские леса трещат под топором, гибнут миллиарды деревьев, опустошаются жилища зверей и птиц, мелеют и сохнут реки, исчезают безвозвратно чудные пейзажи, и все оттого, что у ленивого
человека не хватает смысла
нагнуться и поднять с земли топливо.
Человека… нет! чудовище в белом саване, положа мне на грудь, как свинец, тяжелую руку и
нагнувшись надо мною, смотрело мне прямо в лицо.
Но она ни о чем не думала и только плакала. Когда мягкий пушистый снег совсем облепил ее спину и голову и она от изнеможения погрузилась в тяжелую дремоту, вдруг подъездная дверь щелкнула, запищала и ударила ее по боку. Она вскочила. Из отворенной двери вышел какой-то
человек, принадлежащий к разряду заказчиков. Так как Каштанка взвизгнула и попала ему под ноги, то он не мог не обратить на нее внимания. Он
нагнулся к ней и спросил...
На разном расстоянии друг от друга по дороге двигались три
человека, — ближайший ко мне был Эстамп, — он отступал в полуоборот к неприятелю. К нему бежал Варрен, за Варреном, отстав от него, спешил Босс. «Стойте!» — сказал Эстамп, целясь в последнего. Но Варрен продолжал двигаться, хотя и тише. Эстамп дал выстрел. Варрен остановился,
нагнулся и ухватился за ногу.
За столом в кабинете, низко
нагнувшись над книгой или препаратом, сидит мой прозектор Петр Игнатьевич, трудолюбивый, скромный, но бесталанный
человек, лет тридцати пяти, уже плешивый и с большим животом.
Песок сверкал алмазными искрами, похрустывая под ногами
людей, над головами их волновалось густое пение попов, сзади всех шёл, спотыкаясь и подпрыгивая, дурачок Антонушка; круглыми глазами без бровей он смотрел под ноги себе,
нагибался, хватая тоненькие сучки с дороги, совал их за пазуху и тоже пронзительно пел...
Время от времени слышатся также человеческие шаги… Они приближаются… Из мрака выступает
человек с лысой головою, с лицом, выбеленным мелом, бровями, перпендикулярно выведенными на лбу, и красными кружками на щеках; накинутое на плечи пальто позволяет рассмотреть большую бабочку с блестками, нашитую на груди камзола; он подходит к мальчику,
нагибается к его лицу, прислушивается, всматривается…
Светлый деревянный корпус, где мы были, представлял резкий контраст с фабрикой; молодой
человек, машинист, одетый в замазанную машинным салом блузу,
нагнувшись через перила, наливал из жестяной лейки жир в медную подушку маховика; около окна стоял плотный, приземистый старик с «правилом» в руке.
— Ахти!.. батюшки!.. — крикнула старуха, расталкивая собравшихся зевак и поспешно
нагибаясь. — Ой, касатики мои… вот
люди добрые подали крупицы на мою бедность… да и та растерялась… ох…
— Конечно, — прибавила Мод, — если я попрошу, то мой добрый па купит мне в мужья настоящего герцога с восьмисотлетними предками, но я больше всего горжусь тем, что мой очаровательный, волшебный па когда-то чистил сапоги на улицах Нью-Йорка. Конечно, я отлично знаю, что найти нужного мне
человека в миллион раз труднее, чем
нагнуться и подобрать на дороге графа. Моего избранника придется искать по всему земному шару.
Он
нагнулся, чтобы окинуть меня внимательным взглядом из-за своего оконца. Мне все не удавалось увидеть его лица в целом. Теперь на меня глядели серые выразительные глаза, слегка лишь подернутые какою-то мутью, как у сильно утомленного
человека. Лоб был высокий и по временам собирался в резкие — не то гневные, не то скорбные — складки. По-видимому, Яшка был высок ростом и очень крепко сложен. Лет, вероятно, было ему около пятидесяти.
Молодой
человек держал ее за руку, которую целовал,
нагибаясь с седла.
Все эти изворотливые, проницательные
люди, без сомнения, знали, о чем он разговаривал,
нагнувшись голова к голове, с Файбишем.
Иван Андреевич лежал ни жив ни мертв подле бездыханного трупа Амишки. Но молодой
человек ловил каждое движение старика. Вдруг старик зашел с другой стороны, к стене, и
нагнулся. В один миг молодой
человек вылез из-под кровати и пустился бежать, покамест муж искал своих гостей по ту сторону брачного ложа.
— Ах, боже мой, господи! Какие
люди! Амишка… Нет,
люди,
люди, сюда! Кто там? Кто там? — закричал старик, схватив свечку и
нагнувшись под кровать, — кто такой?
Люди,
люди!..
Просить бога о том, чтобы кто-то дал нам благо в этой жизни, всё равно что
человеку, сидя над источником, просить источник о том, чтобы он избавил
человека от жажды.
Нагнись и пей. Полное благо дано нам. Надо только уметь пользоваться им.
Чтобы доказать себе, что он «смеет», Раскольников убивает старуху процентщицу. «Я не
человека убил, я принцип убил… Не для того я убил, чтобы, получив средства и власть, сделаться благодетелем человечества. Вздор! Я просто убил; для себя убил, для себя одного… Мне надо было узнать тогда, и поскорей узнать, вошь ли я, как все, или
человек? Смогу ли я переступить или не смогу? Осмелюсь ли
нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая, или право имею?»
На Аку мы застали одну семью орочей. Они тоже недавно прибыли с Копи и жили в палатке. Когда выяснилось, что дальше нам плыть не удастся, я позвал Савушку и вместе с ним отправился к орочскому жилищу. Привязанные на цепь собаки встретили нас злобным лаем. Из палатки поспешно выбежал
человек. Это был пожилой мужчина с окладистой бородой. Узнав Савушку, он прикрикнул на собак и, приподняв полу палатки, предложил нам войти в нее. Я
нагнулся и прошел вперед.
Русские леса трещат от топоров, гибнут миллиарды деревьев, опустошаются жилища зверей и птиц, мелеют и сохнут реки, исчезают безвозвратно чудные пейзажи, и все оттого, что у ленивого
человека не хватает смысла
нагнуться и поднять с земли топливо.
— Хорош! — повторила она страстным шепотом,
нагнулась к нему лицом и сжала сильнее его руку. Вася! так он мне противен… Голоса — и того не могу выносить: шепелявит, по-барски мямлит. — Она сделала гримасу. — И такого
человека, лентяя, картежника, совершенную пустушку, считают отличным чиновником, важные дела ему поручали, в товарищи прокурора пролез под носом у других следователей. Один чуть не двадцать лет на службе в уезде…
Машенька ничего не ответила, а только ниже
нагнулась к своему чемодану. Этот испитой, нерешительный
человек ровно ничего не значил в доме. Он играл жалкую роль приживала и лишнего
человека даже у прислуги; и извинение его тоже ничего не значило.
Терентий
нагибается к Фекле и его пьяное, суровое лицо покрывается улыбкой, какая бывает на лицах
людей, когда они видят перед собой что-нибудь маленькое, глупенькое, смешное, но горячо любимое.
Председатель, не старый
человек, с до крайности утомленным лицом и близорукий, сидел в своем кресле, не шевелясь и держа ладонь около лба, как бы заслоняя глаза от солнца. Под жужжанье вентиляции и секретаря он о чем-то думал. Когда секретарь сделал маленькую передышку, чтобы начать с новой страницы, он вдруг встрепенулся и оглядел посовелыми глазами публику, потом
нагнулся к уху своего соседа-члена и спросил со вздохом...
Он
нагнулся и поднял, совсем близко от окровавленного места на дороге, лоскуток полусожженной бумаги. Не могло быть сомнения, что эта бумага служила пыжом для ружья, из которого был убит молодой
человек.
Пржебышевский с почтительною, но достойною учтивостью пригнул рукою ухо к Вейротеру, имея вид
человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и,
нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозицию и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Пьер снял очки, и глаза его сверх общей странности глаз
людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно-вопросительно. Он хотел
нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движением головы перехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно-растерянным выражением.
— Отчего вы говорите, что этот молодой
человек так богат? — спросила графиня,
нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. — Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.