Неточные совпадения
От тяжести акулы и от усилий ее освободиться железный крюк начал понемногу разгибаться, веревка затрещала. Еще одно усилие со стороны акулы — веревка не выдержала бы, и акула унесла бы в море крюк,
часть веревки и растерзанную
челюсть. «Держи! держи! ташши скорее!» — раздавалось между тем у нас над головой. «Нет, постой ташшить! — кричали другие, — оборвется; давай конец!» (Конец — веревка, которую бросают с судна шлюпкам, когда пристают и в других подобных случаях.)
Иногда она целый час смотрела в окно на улицу; улица была похожа на
челюсть,
часть зубов от старости почернела, покривилась,
часть их уже вывалилась, и неуклюже вставлены новые, не по
челюсти большие.
Ромашов слышал
частое, фыркающее, как у лошади, дыхание Бек-Агамалова, видел его страшные белки и остро блестящие зрачки глаз и белые, скрипящие движущиеся
челюсти, но он уже чувствовал, что безумный огонь с каждым мгновением потухает в этом искаженном лице.
В то же время Ромашов заметил, что солдат дрожит
частой, мелкой дрожью: дрожала его голова, дрожали с тихим стуком
челюсти.
Вся рота была по
частям разбросана по плацу. Делали повзводно утреннюю гимнастику. Солдаты стояли шеренгами, на шаг расстояния друг от друга, с расстегнутыми, для облегчения движений, мундирами. Расторопный унтер-офицер Бобылев из полуроты Ромашова, почтительно косясь на подходящего офицера, командовал зычным голосом, вытягивая вперед нижнюю
челюсть и делая косые глаза...
Когда же поздним вечером я возвращался домой, то как раз на середине пути меня вдруг схватил и затряс бурный приступ озноба. Я шел, почти не видя дороги, почти не сознавая, куда иду, и шатаясь, как пьяный, между тем как мои
челюсти выбивали одна о другую
частую и громкую дробь.
Она говорила быстро, большая
часть ее слов исчезала в свисте и шипении; выделялись лишь те слова, которые она выкрикивала визгливым, раздраженным голосом. Концы платка торчали на голове у нее, как маленькие рожки, и тряслись от движения ее
челюсти, Фома при виде ее взволнованной и смешной фигуры опустился на диван. Ежов стоял и, потирая лоб, с напряжением вслушивался в ее речь…