Неточные совпадения
Название
изменилось, но предположенная
цель была достигнута — Бородавкин ничего больше и не желал.
Самгин наблюдал шумную возню людей и думал, что для них существуют школы, церкви, больницы, работают учителя, священники, врачи.
Изменяются к лучшему эти люди? Нет. Они такие же, какими были за двадцать, тридцать лег до этого года.
Целый угол пекарни до потолка загроможден сундучками с инструментом плотников. Для них делают топоры, пилы, шерхебели, долота. Телеги, сельскохозяйственные машины, посуду, одежду. Варят стекло. В конце концов, ведь и войны имеют
целью дать этим людям землю и работу.
— Мой взгляд ты знаешь, он не может
измениться, — ответила мать, вставая и
поцеловав его. — Спи!
«Да не это ли — тайная
цель всякого и всякой: найти в своем друге неизменную физиономию покоя, вечное и ровное течение чувства? Ведь это норма любви, и чуть что отступает от нее,
изменяется, охлаждается — мы страдаем: стало быть, мой идеал — общий идеал? — думал он. — Не есть ли это венец выработанности, выяснения взаимных отношений обоих полов?»
— Пусть драпировка, — продолжала Вера, — но ведь и она, по вашему же учению, дана природой, а вы хотите ее снять. Если так, зачем вы упорно привязались ко мне, говорите, что любите, — вон
изменились, похудели!.. Не все ли вам равно, с вашими понятиями о любви, найти себе подругу там в слободе или за Волгой в деревне? Что заставляет вас ходить
целый год сюда, под гору?
В 1910 году, зимой, я вернулся в Хабаровск и тотчас поехал на станцию Корфовскую, чтобы навестить дорогую могилку. Я не узнал места — все
изменилось: около станции возник
целый поселок, в пригорьях Хехцира открыли ломки гранита, начались порубки леса, заготовка шпал. Мы с А.И. Дзюлем несколько раз принимались искать могилу Дерсу, но напрасно. Приметные кедры исчезли, появились новые дороги, насыпи, выемки, бугры, рытвины и ямы…
Полуянов в какой-нибудь месяц страшно
изменился, начиная с того, что уже по необходимости не мог ничего пить. С лица спал пьяный опух, и он казался старше на
целых десять лет. Но всего удивительнее было его душевное настроение, складывавшееся из двух неравных частей: с одной стороны — какое-то детское отчаяние, сопровождавшееся слезами, а с другой — моменты сумасшедшей ярости.
Тот встал. Александра Григорьевна любезно расцеловалась с хозяйкой; дала
поцеловать свою руку Ардальону Васильичу и старшему его сыну и — пошла. Захаревские, с почтительно наклоненными головами, проводили ее до экипажа, и когда возвратились в комнаты, то весь их наружный вид совершенно
изменился: у Маремьяны Архиповны пропала вся ее суетливость и она тяжело опустилась на тот диван, на котором сидела Александра Григорьевна, а Ардальон Васильевич просто сделался гневен до ярости.
Мы трое остались в большом смущении. Все это случилось так неожиданно, так нечаянно. Все мы чувствовали, что в один миг все
изменилось и начинается что-то новое, неведомое. Алеша молча присел возле Наташи и тихо
целовал ее руку. Изредка он заглядывал ей в лицо, как бы ожидая, что она скажет?
Уже в конце октября у Нины Федоровны ясно определился рецидив. Она быстро худела и
изменялась в лице. Несмотря на сильные боли, она воображала, что уже выздоравливает, и каждое утро одевалась, как здоровая, и потом
целый день лежала в постели одетая. И под конец она стала очень разговорчива. Лежит на спине и рассказывает что-нибудь тихо, через силу, тяжело дыша. Умерла она внезапно и при следующих обстоятельствах.
Илья Макарович нимало не
изменился. Он по-старому льет пули и суетится. Глядя на Анну Михайловну, как она, при всем желании казаться счастливою и спокойною, часто живет ничего не видя и не слыша и по
целым часам сидит задумчиво, склонив голову на руку, он часто повторяет себе...
Я тебя не понимаю. Это уж
целый год продолжается. Отчего ты
изменился?
А потому не понимают: 1) что почва, на которой они когда-то стояли, давно
изменилась; 2) что речи, которыми они призывали к движению, сделались общим местом; 3) что
цели, осуществление которых они считали заветной мечтой жизни, остались позади и заменены другими, хотя и составляющими естественное их продолжение, но все-таки имеющими некоторую от них отличку.
В последнем случае все условия сплава совершенно
изменяются: там, где достаточно было сорока человек, теперь нужно становить на барку
целых шестьдесят, да и то нельзя поручиться, что вода не одолеет под первым же бойцом.
Но вымирали поколения,
изменялись формы, в какие отливалась народная жизнь, а голутвенные людишки продолжают существовать по-прежнему и по-прежнему неизвестно творят русскую историю, как микроскопические ракушки и полипы образуют громадные рифы, мели, острова и
целые скалы.
— Еще одна минута, и я бы догадался, с кем имею честь встретиться, так вы мало
изменились!.. — говорил он, беря и
целуя руку Аделаиды Ивановны. — Извините, я по-старинному…
Вершинин(подумав). Как вам сказать? Мне кажется, все на земле должно
измениться мало-помалу и уже меняется на наших глазах. Через двести — триста, наконец тысячу лет, — дело не в сроке, — настанет новая, счастливая жизнь. Участвовать в этой жизни мы не будем, конечно, но мы для нее живем теперь, работаем, ну, страдаем, мы творим ее — и в этом одном
цель нашего бытия и, если хотите, наше счастье.
Вчерашний Павел Павлович, разумеется, был не тот Павел Павлович, который был ему известен в Т. Он нашел, что он до невероятности
изменился, но Вельчанинов знал, что он и не мог не
измениться и что все это было совершенно естественно; господин Трусоцкий мог быть всем тем, чем был прежде, только при жизни жены, а теперь это была только часть
целого, выпущенная вдруг на волю, то есть что-то удивительное и ни на что не похожее.
— Однако ж дивили вы меня
целый день сегодня! — начал было он ядовито, но вдруг все лицо его
изменилось: — Слушайте меня, — грустно и с глубоким откровенным чувством проговорил он, — я считаю, что никогда и ничем я не унижал себя так, как сегодня, — во-первых, согласившись ехать с вами, и потом — тем, что было там…
Целую почти минуту продолжалось глубокое молчание, и даже еще одна капля упала, но я знал, я беспредельно и нерушимо знал и верил, что непременно сейчас всё
изменится.
Напротив того, Россия государство совершенно новое — незаконченное здание, где все еще пахнет свежей известью, где все работает и вырабатывается, где ничто еще не достигло
цели, где все
изменяется, — часто к худшему, но все-таки
изменяется.
Изменился весь путь человеческой жизни, хотя и не
изменилась, конечно, мысль Творца, а следовательно, и конечная
цель мироздания: во тьме грехопадения засияло спасительное древо Креста — новое древо жизни.
Только что взглянул на Дуню Марко Данилыч, вдруг сам
изменился в лице. Ни гнева, ни досады. С нежностью
поцеловал он дочь.
Целое это было известно только ей одной и притом часто
изменялось то в той, то в другой детали, от совершенно случайных обстоятельств.
Я оплакивал свою погибшую жизнь, свое глубокое нравственное падение, страшно расстроившее мое воображение и нервы и доведшее меня до отчаяния, что я, сопричастясь бездне грязных пороков, уже недостоин и не могу взглянуть в светлые глаза моей матери, — что я лишил себя права обнять ее и принять ее
поцелуй на мое скверное лицо, которое действительно осунулось и жестоко
изменилось.
— Ах! Как я счастлива, что опять вижу тебя, Людочка, моя дорогая Людочка!.. Покажи-ка,
изменилась ли ты… Я уже думала, что никогда тебя не увижу… — всхлипывая, шептала мама и опять
целовала и ласкала меня.
— Вы меня презираете и если б вы знали, как я страдаю от этого! — сказала она нерешительно, заранее зная, что он ей не поверит. — А если б вы знали, как мне хочется
измениться, начать новую жизнь! Я с восторгом думаю об этом, — проговорила она и в самом деле прослезилась от восторга. — Быть хорошим, честным, чистым человеком, не лгать, иметь
цель в жизни.
— Я уж несколько лет замечаю это на самой себе. Что такое делается? Во мне все словно сохнет, как сохнет ветка дерева. Ее форма, весь наружный вид — все как будто остается прежним, но в ней нет гибкости, нет жизни, она мертва до самой сердцевины. Вот так и со мною. Как будто ничего не
изменилось. Взгляды,
цели, стремления — все прежнее, но от них все больше отлетает дух…
Дом этот по внешнему виду совсем не
изменился за
целых с лишком сорок лет, и я его видел в один из последних моих приездов, в октябре 1906 года, таким же; только лавки и магазины нижнего жилья стали пофрантоватее.
Но всего поразительнее было то, что все это
изменялось быстро, как бы по волшебству. Вдруг исчезали
целые ряды деревянных домов и вместо них появлялись каменные, хотя и неоконченные, но уже заселенные.
Сделавшись графиней, она, конечно, ничуть не
изменилась к ней и с согласия графа Алексея Андреевича, на которого не осталась без влияния задорная красота молодой девушки, всюду таскала ее за собой в театры, на балы, и от себя не отпускала по
целым неделям.
— Дай Бог… Быть может, и я не
изменюсь к вам, и тогда наш союз перед Богом будет совершенно свободным, а не вынужденным обязательством, принятым на себя за
целый год вперед.
В томительные, проводимые ею без сна ночи или, правильнее сказать, при ее жизненном режиме, утра, образ князя Облонского неотступно стоял перед ней, и Анжель с наслаждением самоистязания вглядывалась в издавна ненавистные ей черты лица этого человека и доходила до исступления при мысли, что, несмотря на то, что он стал вторично на ее жизненной дороге, лишал ее светлого будущего, разрушал
цель ее жизни, лелеянную ею в продолжение долгих лет,
цель, для которой она влачила свое позорное существование, причина этой ненависти к нему не
изменилась и все оставалась той же, какою была с момента второй встречи с ним, семнадцать лет тому назад.
Лицо Наташи, оживленное,
целый день именинное, вдруг
изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
И, конечно, он немедленно воспользовался моей ребяческой выходкой. Выражение лица его внезапно
изменилось, стало внимательным и до приторности любезным; чуть не обнимая меня, — казалось, еще минута, и он осыплет меня
поцелуями, — Норден забросал меня вопросами о причинах моего недовольства.