Неточные совпадения
— Я любила его, и он любил меня; но его мать не
хотела, и он женился на другой. Он теперь живет недалеко от нас, и я иногда вижу его. Вы не думали, что у меня тоже
был роман? — сказала она, и в
красивом лице ее чуть брезжил тот огонек, который, Кити чувствовала, когда-то освещал ее всю.
Но,
хотя он и отдыхал теперь, то
есть не работал над своим сочинением, он так привык к умственной деятельности, что любил высказывать в
красивой сжатой форме приходившие ему мысли и любил, чтобы
было кому слушать.
— Но все же таки… но как же таки… как же запропастить себя в деревне? Какое же общество может
быть между мужичьем? Здесь все-таки на улице попадется навстречу генерал или князь.
Захочешь — и сам пройдешь мимо каких-нибудь публичных
красивых зданий, на Неву пойдешь взглянуть, а ведь там, что ни попадется, все это или мужик, или баба. За что ж себя осудить на невежество на всю жизнь свою?
Встречаясь, они улыбались друг другу, и улыбка матери
была незнакома Климу, даже неприятна,
хотя глаза ее, потемнев, стали еще
красивее.
Я — не литератор, литератором
быть не
хочу и тащить внутренность души моей и
красивое описание чувств на их литературный рынок почел бы неприличием и подлостью.
И если, например, и сознавали, в начале дороги, всю беспорядочность и случайность свою, все отсутствие благородного в их
хотя бы семейной обстановке, отсутствие родового предания и
красивых законченных форм, то тем даже и лучше
было, ибо уже сознательно добивались того потом сами и тем самым приучались его ценить.
Она как будто готова
была заплакать, говоря последние слова. И
хотя, если разобрать их, слова эти или не имели никакого или имели очень неопределенный смысл, они Нехлюдову показались необыкновенной глубины, искренности и доброты: так привлекал его к себе тот взгляд блестящих глаз, который сопровождал эти слова молодой,
красивой и хорошо одетой женщины.
— Понимаю, слишком понимаю! — воскликнул Фетюкович, как бы сам сконфуженный и как бы стремительно спеша извиниться, — вы, как и всякий другой, могли
быть в свою очередь заинтересованы знакомством молодой и
красивой женщины, охотно принимавшей к себе цвет здешней молодежи, но… я
хотел лишь осведомиться: нам известно, что Светлова месяца два назад чрезвычайно желала познакомиться с младшим Карамазовым, Алексеем Федоровичем, и только за то, чтобы вы привели его к ней, и именно в его тогдашнем монастырском костюме, она пообещала вам выдать двадцать пять рублей, только что вы его к ней приведете.
Все ее тело
было мало и худо, но очень стройно и ловко, а
красивое личико поразительно сходно с лицом самого Касьяна,
хотя Касьян красавцем не
был.
Я направился к одной фанзе. Тут на огороде работал глубокий старик. Он полол грядки и каждый раз, нагибаясь, стонал. Видно
было, что ему трудно работать, но он не
хотел жить праздно и
быть другим в тягость. Рядом с ним работал другой старик — помоложе. Он старался придать овощам
красивый вид, оправлял их листья и подрезал те, которые слишком разрослись.
Красивые глаза Гаврилы застыли в выражении величайшего, почти сверхъестественного изумления. Я тоже
был удивлен таким неожиданным освещением нашей затеи,
хотя чувствовал, что законодательные права государственного совета тут ни при чем.
Харитина сидела в кабинете Стабровского, одетая вся в черное, точно носила по ком-то траур. Исхудавшее бледное лицо все еще носило следы недавней красоты,
хотя Устенька в первый момент решительно не узнала прежней Харитины, цветущей, какой-то задорно
красивой и вечно веселой. Дамы раскланялись издали. Сам Стабровский
был сильно взволнован.
— Ты меня не любишь, Илья Фирсыч, — говорила Харитина, краснея и опуская глаза; она, кажется, никогда еще не
была такою
красивой, как сейчас. — Все желают детей, а ты не
хочешь.
С этого дня я приходил к Хорошему Делу, когда
хотел, садился в ящик с каким-то тряпьем и невозбранно следил, как он плавит свинец, греет медь; раскалив, кует железные пластины на маленькой наковальне легким молотком с
красивой ручкой, работает рашпилем, напильниками, наждаком и тонкой, как нитка,
пилою…
Марья Дмитриевна совсем потерялась, увидев такую
красивую, прелестно одетую женщину почти у ног своих; она не знала, как ей
быть: и руку-то свою она у ней отнять
хотела, и усадить-то ее она желала, и сказать ей что-нибудь ласковое; она кончила тем, что приподнялась и поцеловала Варвару Павловну в гладкий и пахучий лоб.
Высокая, стройная, с
красивым и выразительным личиком, она
хотя и не
была записною красавицей, но казалась такою миловидной, как молодое растение.
Он даже заставляет всех чувствовать, что
хотя сама невеста здесь, без сомнения,
есть самая
красивая женщина, но и эта барыня совсем не вздор в наш век болезненный и хилый.
Я
хочу, чтобы мои барышни
были самые
красивые, самые благовоспитанные, самые здоровые и самые веселые во всем городе.
Принесли вино. Тамара выклянчила, кроме того, пирожных. Женька попросила позволения позвать Маньку Беленькую. Сама Женька не
пила, не вставала с постели и все время куталась в серый оренбургский платок,
хотя в комнате
было жарко. Она пристально глядела, не отрываясь, на
красивое, загоревшее, ставшее таким мужественным лицо Гладышева.
Я полтора года жил на канатной фабрике, и мой хозяин так полюбил меня, что не
хотел пустить. И мне
было хорошо. Я
был тогда
красивый мужчина, я
был молодой, высокий рост, голубые глаза, римский нос… и Madam L… (я не могу сказать ее имени), жена моего хозяина,
была молоденькая, хорошенькая дама. И она полюбила меня.
Я знала, что я лучше,
красивее всех его возлюбленных, — и что же, за что это предпочтение; наконец, если
хочет этого, то оставь уж меня совершенно, но он напротив, так что я не вытерпела наконец и сказала ему раз навсегда, что я
буду женой его только по одному виду и для света, а он на это только смеялся, и действительно, как видно, смотрел на эти слова мои как на шутку; сколько в это время я перенесла унижения и страданий — и сказать не могу, и около же этого времени я в первый раз увидала Постена.
Я
хочу быть всегда прекрасно одетой,
красивой, изящной, я
хочу поклонения, власти!
Полная, белая, румяная,
красивая, с блестящими черными глазами и большой черной косой, она вызывала в мужчинах чувства, которых она не
хотела, да и не могла разделять, — так она
была вся поглощена своей агитационной, разговорной деятельностью.
В Эн-ске Годнев имел собственный домик с садом, а под городом тридцать благоприобретенных душ. Он
был вдов, имел дочь Настеньку и экономку Палагею Евграфовну, девицу лет сорока пяти и не совсем
красивого лица. Несмотря на это, тамошняя исправница, дама весьма неосторожная на язык, говорила, что ему гораздо бы лучше следовало на своей прелестной ключнице жениться, чтоб прикрыть грех,
хотя более умеренное мнение других
было таково, что какой уж может
быть грех у таких стариков, и зачем им жениться?
Полюбовавшись им минуты с две, Санин
хотел было заговорить, нарушить эту священную тишину — как вдруг дверь из соседней комнаты растворилась, и на пороге появилась молодая,
красивая дама в белом шелковом платье, с черными кружевами, в бриллиантах на руках и на шее — сама Марья Николаевна Полозова.
Мне казалось, что мысль о подорожной и лошадях (
хотя бы и с колокольчиком) должна
была представляться ему слишком простою и прозаичною; напротив, пилигримство,
хотя бы и с зонтиком, гораздо более
красивым и мстительно-любовным.
"С Мальхен я познакомился здесь, у Дарьи Семеновны. Она
была скромная девушка, беленькая, но не очень
красивая, и потому никто не
хотел с нею танцевать. Но я видел, что ей очень хочется танцевать, и однажды, когда гости уж разошлись, подошел к ней и сказал:"Мальхен! будемте танцевать вместе!"И она ответила:"Я согласна".
Мне не нравилось, как все они говорят; воспитанный на
красивом языке бабушки и деда, я вначале не понимал такие соединения несоединимых слов, как «ужасно смешно», «до смерти
хочу есть», «страшно весело»; мне казалось, что смешное не может
быть ужасным, веселое — не страшно и все люди
едят вплоть до дня смерти.
«За меня, — думала она, — всякий посватается, раз — что я с деньгами, и я могу выбрать кого
захочу. Вот хоть этого юношу возьму», — думала она и не без удовольствия остановила свой взор на зеленоватом, нахальном, но все-таки
красивом лице Виткевича, который говорил мало,
ел много, посматривал на Вершину и нагло при этом улыбался.
«Он засмеялся и пошел, куда захотелось ему, — к одной
красивой девушке, которая пристально смотрела на него; пошел к ней и, подойдя, обнял ее. А она
была дочь одного из старшин, осудивших его. И,
хотя он
был красив, она оттолкнула его, потому что боялась отца. Она оттолкнула его да и пошла прочь, а он ударил ее и, когда она упала, встал ногой на ее грудь, так, что из ее уст кровь брызнула к небу, девушка, вздохнув, извилась змеей и умерла.
Камердинер
был человек умный и сметливый, и
хотя его очень поразила нежданная милость господина, но в два мига он расчел все шансы pro и contra [за и против (лат.).] и попросил у него поцеловать ручку за милость и неоставление: нареченный жених понял, в чем дело; однако ж, думал он, не совсем же в немилость посылают Авдотью Емельяновну, коли за меня отдают: я человек близкий, да и баринов нрав знаю; да и жену иметь такую
красивую недурно.
Бойкая и
красивая, с светло-русой головкой и могучей грудью, эта девушка изнывала под напором жизненных сил, она дурачилась и бесилась, как говорила Татьяна Власьевна, не зная устали,
хотя сердце у ней
было доброе и отходчивое.
— Я знаю, что вы меня считаете кокеткой… Пожалуйста, не оправдывайтесь… И я согласна, я даю повод так думать… Например, я смеюсь и болтаю часто с Миллером. Но если бы вы знали, как мне противен этот вербный херувим! Или эти два студента…
Красивый мужчина уже по тому одному неприятен, что вечно собой любуется… Поверите ли,
хотя это, может
быть, и странно, но мне всегда
были особенно симпатичны некрасивые мужчины.
Такой
красивый, такой молодец и струсил. С бубном стоит! Ха, ха, ха! Вот когда я обижена. Что я? Что я? Он плясун, а я что? Возьмите меня кто-нибудь! Я для него только жила, для него горе терпела. Я, богатого купца дочь, солдаткой
хотела быть, в казармах с ним жить, а он!… Ах, крестный! Трудно мне… духу мне!., духу мне надо… а нет. Била меня судьба, била… а он… а он… добил. (Падает к Аристарху на руки).
Двадцатого апреля я выехал передовым в Ярославль, чтобы приготовить там театр, но там и готовить нечего
было, нужно
было только нанять номера. Театр держал толстяк-украинец Любимов-Деркач, матерый антрепренер, известный картежник. И ничем нельзя
было больше обидеть его, как изменив одну только букву фамилии, назвать не Деркач, а Дергач. Слишком ясный намек и, как говорили, не безосновательный,
хотя и Деркач — словечко не из
красивых: истертый веник.
Все
было давно знакомо ему, но сегодня все смотрело как-то ново,
хотя та же масса мелочей заполняла комнату, стены
были покрыты картинами, полочками,
красивые и яркие вещицы отовсюду лезли в глаза.
Фома смотрел на нее и видел, что наедине сама с собой она не
была такой
красивой, как при людях, — ее лицо серьезней и старей, в глазах нет выражения ласки и кротости, смотрят они скучно. И поза ее
была усталой, как будто женщина
хотела подняться и — не могла.
— А мне нравится наш старый, славный город! — говорил Смолин, с ласковой улыбкой глядя на девушку. — Такой он
красивый, бойкий…
есть в нем что-то бодрое, располагающее к труду… сама его картинность возбуждает как-то… В нем хочется жить широкой жизнью… хочется работать много и серьезно… И притом — интеллигентный город… Смотрите — какая дельная газета издается здесь… Кстати — мы
хотим ее купить…
Анна Юрьевна последнее время как будто бы утратила даже привычку хорошо одеваться и
хотя сколько-нибудь себя подтягивать, так что в тот день, когда у князя Григорова должен
был обедать Жуквич, она сидела в своем будуаре в совершенно распущенной блузе; слегка подпудренные волосы ее
были не причесаны, лицо не подбелено. Барон
был тут же и, помещаясь на одном из кресел, держал голову свою наклоненною вниз и внимательным образом рассматривал свои
красивые ногти.
Она
была очень
красивая из себя женщина,
хотя в красоте ее
было чересчур много эффектного и какого-то мертво-эффектного, мазочного, — она, кажется, несколько и притиралась.
Сам он, разумеется, не пошел, а послал одного из лакеев, и через несколько минут к Домне Осиповне вышел Перехватов, мужчина лет тридцати пяти, очень
красивый из себя и, по случайному, конечно, стечению обстоятельств, в красоте его
было нечто схожее с красотою Домны Осиповны: тоже что-то мазочное,
хотя он вовсе не притирался, как делала это она. Одет доктор
был безукоризненным франтом.
Собственно, настоящей охоты тут не могло
быть, но Николай Матвеич, очевидно,
хотел показать мне
красивое лесное местечко.
Быстро отрастали волосы на голове, и,
хотя усов по-прежнему не
было, по щекам и подбородку запушилась смолянисто-черная рамочка, траурная кайма для бледного лица; вместе с новым выражением глаз это делало его до боли
красивым — не
было жизни в этой красоте, ушла она с первой кровью.
И в первые же дни вся эта компания, с большой неохотой допущенная Жегулевым, обособилась вокруг Васьки Соловьева; и
хотя сам Васька
был неизменно почтителен, ни на шаг не выходил из послушания, а порою даже приятно волновал своей
красивой щеголеватостью, но не
было в глазах его ясности и дна: то выпрет душа чуть не к самому носу, и кажется он тогда простым, добрым и наивно-печальным, то уйдет душа в потемки, и на месте ее в черных глазах бездонный и жуткий провал.
Она с радостью соображала, что в ее измене нет ничего страшного. В ее измене душа не участвовала: она продолжала любить Лаевского, и это видно из того, что она ревнует его, жалеет и скучает, когда он не бывает дома. Кирилин же оказался так себе, грубоватым,
хотя и
красивым, с ним все уже порвано и больше ничего не
будет. Что
было, то прошло, никому до этого нет дела, а если Лаевский узнает, то не поверит.
Надежда Федоровна
хотела рассказать про Кирилина и про то, как она вчера вечером встретилась на пристани с молодым,
красивым Ачмиановым и как ей пришла в голову сумасшедшая, смешная мысль отделаться от долга в триста рублей, ей
было очень смешно, и она вернулась домой поздно вечером, чувствуя себя бесповоротно падшей и продажной. Она сама не знала, как это случилось. И ей хотелось теперь поклясться перед Марьей Константиновной, что она непременно отдаст долг, но рыдания и стыд мешали ей говорить.
— Пожалуй… — согласился Лаевский, которому
было лень соображать и противоречить. — Впрочем, — сказал он немного погодя, — что такое Ромео и Джульетта в сущности?
Красивая, поэтическая, святая любовь — это розы, под которыми
хотят спрятать гниль. Ромео — такое же животное, как и все.
Но через восемь суток Алексей встал, влажно покашливая, харкая кровью; он начал часто ходить в баню, парился,
пил водку с перцем; в глазах его загорелся тёмный угрюмый огонь, это сделало их ещё более
красивыми. Он не
хотел сказать, кто избил его, но Ерданская узнала, что бил Степан Барский, двое пожарных и мордвин, дворник Воропонова. Когда Артамонов спросил Алексея: так ли это? — тот ответил...
«Обезумел, — думал я, — а сиделки, значит, его отпаивают… Почему такая красавица?
Хотя у него правильные черты лица… Видно, мать
была красивая… Он вдовец…»
Я ненавидел резкий, не сомневающийся в себе звук его голоса, обожание собственных своих острот, которые у него выходили ужасно глупы,
хотя он
был и смел на язык; я ненавидел его
красивое, но глупенькое лицо (на которое я бы, впрочем, променял с охотою свое умное) и развязно-офицерские приемы сороковых годов.