Неточные совпадения
Когда же хозяйка, по просьбе англичанина, вместе с бывшим
директором департамента сели за фортепиано и заиграли хорошо разученную ими 5-ю симфонию Бетховена, Нехлюдов почувствовал давно неиспытанное им душевное состояние полного довольства собой, точно как будто он теперь только узнал, какой он был
хороший человек.
— Конечно, он вам зять, — говорила Хиония Алексеевна, откидывая голову назад, — но я всегда скажу про него: Александр Павлыч — гордец… Да, да.
Лучше не защищайте его, Агриппина Филипьевна. Я знаю, что он и к вам относится немного критически… Да-с. Что он
директор банка и приваловский опекун, так и, господи боже, рукой не достанешь! Ведь не всем же быть
директорами и опекунами, Агриппина Филипьевна?
В полгода он сделал в школе большие успехи. Его голос был voilé; [приглушенный (фр.).] он мало обозначал ударения, но уже говорил очень порядочно по-немецки и понимал все, что ему говорили с расстановкой; все шло как нельзя
лучше — проезжая через Цюрих, я благодарил
директора и совет, делал им разные любезности, они — мне.
Директор кадетского корпуса генерал А. был человек
хороший и ко мне он относился хорошо.
Во всяком случае
лучше среднего
директора последующего времени уже потому, что тогда «внутренняя политика» с ее тайными аттестациями и подлым политическим сыском еще в такой степени не наполняла школу…
Ты напрасно говоришь, что я 25 лет ничего об тебе не слыхал. Наш
директор писал мне о всех лицейских. Он постоянно говорил, что особенного происходило в нашем первом выпуске, — об иных я и в газетах читал. Не знаю,
лучше ли тебе в Балтийском море, но очень рад, что ты с моими. Вообще не очень хорошо понимаю, что у вас там делается, и это естественно. В России меньше всего знают, что в ней происходит. До сих пор еще не убеждаются, что гласность есть ручательство для общества, в каком бы составе оно ни было.
— Повести? — повторил
директор. — В таком случае, я полагаю, вам
лучше бы исключительно заняться литературой. К чему ж вам служба? Она только будет мешать вашим поэтическим трудам, — произнес он.
Хорошо
директору носить шляпу, — он на
хорошем счету у начальства, а Передонову еще надо добиться инспекторского места; нечего рассчитывать на протекцию, надо и самому во всем показывать себя с наилучшей стороны.
— Как хотите, — сказал Передонов, — а только я тогда должен
директору сказать. Я думал по-семейному, ему же
лучше бы. Может быть, и ваш Сашенька прожженный. Еще мы не знаем, за что его дразнят девчонкой, — может быть, совсем за другое. Может быть, не его учат, а он других развращает.
Я ведь, господа, ничего не знаю. Может быть, это и хорошо будет. Должен признаться, наш
директор хороший человек, даже очень
хороший, умнейший, но у него такие взгляды… Конечно, не его дело, но все-таки, если хотите, то я, пожалуй, поговорю с ним.
— Мне угодно только одно — предостеречь вас, Михаил Саввич. Вы — человек молодой, у вас впереди будущее, надо вести себя очень, очень осторожно, вы же так манкируете, ох, как манкируете! Вы ходите в вышитой сорочке, постоянно на улице с какими-то книгами, а теперь вот еще велосипед. О том, что вы и ваша сестрица катаетесь на велосипеде, узнает
директор, потом дойдет до попечителя… Что же
хорошего?
Лучше бы, кажется, сломать себе шею, обе ноги, чем стать посмешищем: ведь теперь узнает весь город, дойдет до
директора, попечителя, — ах, как бы чего не вышло! — нарисуют новую карикатуру, и кончится все это тем, что прикажут подать в отставку…
В лице Гаврилы явился тот «
хороший человек», с которым Мухоедов отводил душу в минуту жизни трудную, на столе стоял микроскоп, с которым он работал, грудой были навалены немецкие руководства, которые Мухоедов выписывал на последние гроши, и вот в этой обстановке Мухоедов день за днем отсиживается от какого-то Слава-богу и даже не мечтает изменять своей обстановки, потому что пред его воображением сейчас же проносится неизбежная тень
директора реального училища, Ваньки Белоносова, катающегося на рысаках, этих врачей, сбивающих круглые капитальцы, и той суеты-сует, от которой Мухоедов отказался, предпочитая оставаться неисправимым идеалистом.
В объявлении о «Собеседнике», которое вошло и в предуведомление к нему, сказано, что княгиня Дашкова «почитает нужным не только пещись, по долгу звания своего (как
директор Академии наук), о приведении наук в России в цветущее состояние, но и стараться о доставлении публике
хороших российских сочинений, чтобы тем подавать по мере сил своих способы сочинителям трудиться в стихотворстве и в прочих, до словесных наук и нравоучения касающихся, сочинениях.
Вдруг приходит ко мне Щепкин и говорит, что ему очень неловко ставить «Ревизора», что товарищи этим как-то обижаются, не обращают никакого внимания на его замечания и что пиеса от этого будет поставлена плохо; что гораздо было бы
лучше, если бы пиеса ставилась без всякого надзора, так, сама по себе, по общему произволу актеров; что если он пожалуется репертуарному члену или
директору, то дело пойдет еще хуже: ибо
директор и репертуарный член ничего не смыслят и никогда такими делами не занимаются; а господа артисты назло ему, Щепкину, совсем уронят пиесу.
— Говорено было, благодетель, ему это, так ведь упрямец! — подхватил вместо сына чиновничишко, чуть не до земли кланяясь
директору, —
лучше бы в службу шел да помогал бы чем-нибудь отцу, а я что? Не имею состояния, — виноват!
— Ну, батюшка, что ж? Виноват, не имею состояния. Не погубите, благодетель: не имею чем одеть
лучше, — проговорил он — и ни много ни мало бух
директору в ноги.
— Нынче, папаша, нас
лучше кормят:
директор комиссию из воспитанников над экономом назначил.
Это человек с правилами и на
хорошем счету у его сиятельства; ему ничего не стоит, как говорили Ане, взять у его сиятельства записочку к
директору гимназии и даже к попечителю, чтобы Петра Леонтьича не увольняли…
Тогда пальма принялась расти. И прежде посетители оранжереи удивлялись ее огромному росту, а она становилась с каждым месяцем выше и выше.
Директор ботанического сада приписывал такой быстрый рост
хорошему уходу и гордился знанием, с каким он устроил оранжерею и вел свое дело.
Обширная усадьба, несколько деревянных бараков, два-три больших каменных корпуса, паровая машина стучит целый день, освещение электрическое, в кухне все стряпают на пару, даже жаркое выходит готовым из парового шкапа; вокруг поля есть запашка, рига, скотный двор, кузница. В каждом отделении — мужском и женском — мастерские. Буйные особо, и у них садики, где их держат в
хорошую погоду почти целый день. Ему предложил
директор выбрать какое-нибудь ремесло. Он взял кузнечное.
«Какой ты техник,
директор?.. Тебе бы
лучше книжки сочинять или общежития на евангельский манер устраивать».
Этим способом он составил себе
хорошее состояние, и в Париже Сарду, сам великий практик, одно время бредил этим ловким и предприимчивым ирландцем французского происхождения. По-английски его фамилию произносили"Дайон-Буссико", но он был просто"Дайон", родился же он в Ирландии, и французское у него было только имя. Через него и еще через несколько лиц, в том числе
директора театра Gaiety и двух-трех журналистов, я достаточно ознакомился с английской драматургией и театральным делом.
Этот актер-директор оставил целый репертуар водевилей, которые и в конце 60-х годов все еще давались в жанровых театрах, где давали и Оффенбаха
лучше, чем где-либо, кроме Парижа, по вокальному исполнению и по блеску обстановки — даже и
лучше Парижа.
Театр слишком меня притягивал к себе. Я попал как раз к приезду нового
директора, Л.Ф.Львова, брата композитора, сочинившего музыку на"Боже, царя храни". Начальник репертуара был некто Пельт, из обруселой московской семьи французского рода, бывший учитель и гувернер, без всякого литературного прошлого, смесь светского человека с экс-воспитателем в
хороших домах.
— До новых выборов… Кандидат не в счет… Ты ему и посули… да он и не плохой
директор будет… Пожалуй, лучше-то и не найдешь.
— Ну теперь, — отвечает
директор, — вы повышены, и на классной должности вам вицмундир необходим. Я назначу вам из канцелярских сумм полтораста рублей пособия, — извольте их получить и немедленно же закажите себе
хороший вицмундир. Советую вам сделать его на Васильевском Острове у портного Доса. Он сам англичанин и всем англичанам работает. Его фраки очень солидно сидят, что для формы идет. Можете ему сказать, что я вас прислал: он и мне тоже работает. — А когда будете одеты, прошу ко мне явиться.
Иван Павлович думал так, что если он не пойдет благодарить, то это будет
лучше: граф наверно не сочтет этого за непочтительность, а, напротив, похвалит его скромность; но
директор понимал дело иначе и настоял, чтобы Иван Павлович непременно пошел представляться и благодарить.
Швырнув на кресло «Новое время»,
директор взялся за «Голос». Глазки его затеплились
хорошим чувством, на щеках заиграл румянец. Он любил «Голос» и сам когда-то в него пописывал.
— А я был очень рад этому… Мне было бы очень неудобно сидеть в первых рядах… Могло случиться, что мой
директор сидел бы сзади меня. Нет, Дуня,
лучше не в свои сани не садиться! Когда ты поправишься, я охотно возьму вас обеих в театр.
—
Директором комиссии военных уставов мой
хороший приятель — господин Магницкий, — сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, — и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.