Неточные совпадения
Когда графиня Нордстон позволила себе намекнуть о том, что она желала чего-то лучшего, то Кити так разгорячилась и так убедительно доказала, что
лучше Левина ничего не может быть на свете, что графиня Нордстон должна была признать это и в присутствии Кити без улыбки восхищения уже не
встречала Левина.
Есть люди, которые,
встречая своего счастливого в чем бы то ни было соперника, готовы сейчас же отвернуться от всего
хорошего, что есть в нем, и видеть в нем одно дурное; есть люди, которые, напротив, более всего желают найти в этом счастливом сопернике те качества, которыми он победил их, и ищут в нем со щемящею болью в сердце одного
хорошего.
С тем тактом, которого так много было у обоих, они за границей, избегая русских дам, никогда не ставили себя в фальшивое положение и везде
встречали людей, которые притворялись, что вполне понимали их взаимное положение гораздо
лучше, чем они сами понимали его.
Завидев еще издали его, Чичиков решился даже на пожертвование, то есть оставить свое завидное место и сколько можно поспешнее удалиться: ничего
хорошего не предвещала ему эта
встреча.
— Да, прекрасный, превосходный, образованный, умный… — заговорил вдруг Раскольников какою-то неожиданною скороговоркой и с каким-то необыкновенным до сих пор оживлением, — уж не помню, где я его прежде, до болезни,
встречал… Кажется, где-то
встречал… Вот и этот тоже
хороший человек! — кивнул он на Разумихина, — нравится он тебе, Дуня? — спросил он ее и вдруг, неизвестно чему, рассмеялся.
— Люди там не
лучше, не умнее, чем везде, — продолжал он. — Редко
встретишь человека, для которого основным вопросом бытия являются любовь, смерть…
—
Хороших людей я не
встречал, — говорил он, задумчиво и печально рассматривая вилку. — И — надоело мне у собаки блох вычесывать, — это я про свою должность. Ведь — что такое вор, Клим Иванович, если правду сказать? Мелкая заноза, именно — блоха! Комар, так сказать. Без нужды и комар не кусает. Конечно — есть ребята, застарелые в преступности. Но ведь все живем по нужде, а не по евангелию. Вот — явилась нужда привести фабричных на поклон прославленному царю…
— Устала я и говорю, может быть, грубо, нескладно, но я говорю с
хорошим чувством к тебе. Тебя — не первого такого вижу я, много таких людей
встречала. Супруг мой очень преклонялся пред людями, которые стремятся преобразить жизнь, я тоже неравнодушна к ним. Я — баба, — помнишь, я сказала: богородица всех религий? Мне верующие приятны, даже если у них религия без бога.
Но в Выборг он вернулся несколько утомленный обилием новых впечатлений и настроенный, как чиновник, которому необходимо снова отдать себя службе, надоевшей ему.
Встреча с братом, не возбуждая интереса, угрожала длиннейшей беседой о политике, жалобными рассказами о жизни ссыльных, воспоминаниями об отце, а о нем Дмитрий, конечно, ничего не скажет
лучше, чем сказала Айно.
Дома его
встречало праздничное лицо ‹девицы›. Она очень располнела, сладко улыбалась, губы у нее очень яркие, пухлые, и в глазах светилась неиссякаемо радость. Она была очень антипатична, становилась все более фамильярной, но — Клим Иванович терпел ее, —
хорошая работница, неплохо и дешево готовит, держит комнаты в строгой чистоте. Изредка он спрашивал ее...
Самгин еще раз подумал, что, конечно,
лучше бы жить без чудаков, без шероховатых и пестрых людей, после
встречи с которыми в памяти остаются какие-то цветные пятна, нелепые улыбочки, анекдотические словечки.
Он смотрел мысленно и на себя, как это у него делалось невольно, само собой, без его ведома («и как делалось у всех, — думал он, — непременно, только эти все не наблюдают за собой или не сознаются в этой, врожденной человеку, черте: одни — только казаться, а другие и быть и казаться как можно
лучше — одни, натуры мелкие — только наружно, то есть рисоваться, натуры глубокие, серьезные, искренние — и внутренно, что в сущности и значит работать над собой, улучшаться»), и вдумывался, какая роль достается ему в этой
встрече: таков ли он, каков должен быть, и каков именно должен он быть?
Сегодня, возвращаясь с прогулки, мы
встретили молодую крестьянскую девушку, очень недурную собой, но с болезненной бледностью на лице. Она шла в пустую, вновь строящуюся избу. «Здравствуй! ты нездорова?» — спросили мы. «Была нездорова: голова с месяц болела, теперь здорова», — бойко отвечала она. «Какая же ты красавица!» — сказал кто-то из нас. «Ишь что выдумали! — отвечала она, — вот войдите-ка
лучше посмотреть, хорошо ли мы строим новую избу?»
Фаддеев
встретил меня с раковинами. «Отстанешь ли ты от меня с этою дрянью?» — сказал я, отталкивая ящик с раковинами, который он, как блюдо с устрицами, поставил передо мной. «Извольте посмотреть, какие есть
хорошие», — говорил он, выбирая из ящика то рогатую, то красную, то синюю с пятнами. «Вот эта, вот эта; а эта какая славная!» И он сунул мне к носу. От нее запахло падалью. «Что это такое?» — «Это я чистил: улитки были, — сказал он, — да, видно, прокисли». — «Вон, вон! неси к Гошкевичу!»
— И вы!.. — проговорил он наконец. — Мне Тонечка говорила про вас, да я не поверил… Чего вы здесь, однако, сидите, Сергей Александрыч, пойдемте
лучше вниз: там
встретим много знакомого народа.
Бахарев сегодня был в самом
хорошем расположении духа и
встретил Привалова с веселым лицом. Даже болезнь, которая привязала его на целый месяц в кабинете, казалась ему забавной, и он называл ее собачьей старостью. Привалов вздохнул свободнее, и у него тоже гора свалилась с плеч. Недавнее тяжелое чувство разлетелось дымом, и он весело смеялся вместе с Василием Назарычем, который рассказал несколько смешных историй из своей тревожной, полной приключений жизни.
Но когда, вернувшись с псарного двора, где, по словам его доезжачего, последние две гончие «окочурились», он
встретил служанку, которая трепетным голосом доложила ему, что Мария, мол, Акинфиевна велели им кланяться, велели сказать, что желают им всего
хорошего, а уж больше к ним не вернутся, — Чертопханов, покружившись раза два на месте и издав хриплое рычание, тотчас бросился вслед за беглянкой — да кстати захватил с собой пистолет.
— Да, милая Верочка, шутки шутками, а ведь в самом деле
лучше всего жить, как ты говоришь. Только откуда ты набралась таких мыслей? Я-то их знаю, да я помню, откуда я их вычитал. А ведь до ваших рук эти книги не доходят. В тех, которые я тебе давал, таких частностей не было. Слышать? — не от кого было. Ведь едва ли не первого меня ты
встретила из порядочных людей.
Он боялся, что когда придет к Лопуховым после ученого разговора с своим другом, то несколько опростоволосится: или покраснеет от волнения, когда в первый раз взглянет на Веру Павловну, или слишком заметно будет избегать смотреть на нее, или что-нибудь такое; нет, он остался и имел полное право остаться доволен собою за минуту
встречи с ней: приятная дружеская улыбка человека, который рад, что возвращается к старым приятелям, от которых должен был оторваться на несколько времени, спокойный взгляд, бойкий и беззаботный разговор человека, не имеющего на душе никаких мыслей, кроме тех, которые беспечно говорит он, — если бы вы были самая злая сплетница и смотрели на него с величайшим желанием найти что-нибудь не так, вы все-таки не увидели бы в нем ничего другого, кроме как человека, который очень рад, что может, от нечего делать, приятно убить вечер в обществе
хороших знакомых.
Вы
встречали, Марья Алексевна, людей, которые говорили очень хорошо, и вы видели, что все эти люди, без исключения, — или хитрецы, морочащие людей
хорошими словами, или взрослые глупые ребята, не знающие жизни и не умеющие ни за что приняться.
У тебя, говорят, мысль идти в монастырь; не жди от меня улыбки при этой мысли, я понимаю ее, но ее надобно взвесить очень и очень. Неужели мысль любви не волновала твою грудь? Монастырь — отчаяние, теперь нет монастырей для молитвы. Разве ты сомневаешься, что
встретишь человека, который тебя будет любить, которого ты будешь любить? Я с радостью сожму его руку и твою. Он будет счастлив. Ежели же этот он не явится — иди в монастырь, это в мильон раз
лучше пошлого замужества.
От
встречи с одним молодым советским дипломатом у меня осталось очень
хорошее впечатление.
Вернувшись, ни Кароль, ни его спутник ничего не сказали капитану о
встрече, и он узнал о ней стороной. Он был человек храбрый. Угрозы не пугали его, но умолчание Кароля он затаил глубоко в душе как измену. В обычное время он с мужиками обращался
лучше других, и мужики отчасти выделяли его из рядов ненавидимого и презираемого панства. Теперь он теснее сошелся с шляхтой и даже простил поджигателя Банькевича.
Ну,
встретила я деток ладонями по рожам — Мишка-то со страху сразу трезвый стал, а Яшенька, милый, и лыка не вяжет, однако бормочет: «Знать ничего не знаю, это всё Михайло, он старшо́й!» Успокоили мы квартального кое-как —
хороший он был господин!
Общество всегда возмущалось тюремными порядками и в то же время всякий шаг к улучшению быта арестантов
встречало протестом, вроде, например, такого замечания: «Нехорошо, если мужик в тюрьме или на каторге будет жить
лучше, чем дома».
Причины смерти почти всякий раз регистрируются священниками по запискам врачей и фельдшеров, много тут фантазии, [Между прочим, я
встречал тут такие диагнозы, как неумеренное питье от груди, неразвитость к жизни, душевная болезнь сердца, воспаление тела, внутреннее истощение, курьезный пневмоний, Шпер и проч.] но в общем этот материал по существу тот же, что и в «Правдивых книгах», не
лучше и не хуже.
Но я вам
лучше расскажу про другую мою
встречу прошлого года с одним человеком.
В этом
хорошем настроении Карачунский возвращался домой, но оно было нарушено
встречей на мосту целой группы своих служащих.
Вообще я недоволен переходом в Западную Сибирь, не имел права отказать родным в желании поселить меня поближе, но под Иркутском мне было бы
лучше. Город наш в совершенной глуши и имеет какой-то свой отпечаток безжизненности. Я всякий день брожу по пустым улицам, где иногда не
встретишь человеческого лица. Женский пол здесь обижен природой, все необыкновенно уродливы.
Здесь, в этой глуши,
встречаешь гораздо более энергии, более чувства неподдельного, менее испорченности, чем под Москвой, здесь как
хорошее, так и дурное в естественном виде своем — потому-то хотя дурное более поражает, но зато и
хорошее является прекрасным.
Народ смышленый, довольно образованный сравнительно с Россией за малыми исключениями, и вообще состояние уравнено: не
встречаете большой нищеты. Живут опрятно, дома очень хороши; едят как нельзя
лучше. Не забудьте, что край наводняется ссыльными: это зло, но оно не так велико при условиях местных Сибири, хотя все-таки правительству следовало бы обратить на это внимание. Может быть, оно не может потому улучшить положения ссыльных, чтобы не сделать его приманкою для крепостных и солдат.
Правильный, нежно очерченный овал лица, довольно правильные черты, густые и действительно прекрасные волосы, обыденная домашняя их прическа, тихий, пристальный взгляд; при
встрече с ней где-нибудь я бы прошел мимо нее, не обратив на нее никакого особенного внимания; но это было только с первого взгляда, и я успел несколько
лучше разглядеть ее потом в этот вечер.
Ох,
лучше б я не знала, не
встречала б егоникогда!..
— Вовсе не ослышалась, а так было. Я никогда не лгу. А почему ж гостя не
встретить? Живем-живем, никто-то к нам не ходит, а все-то у нас есть. Пусть же
хорошие люди видят, что и мы умеем, как люди, жить.
Ничуть не бывало: я
встретил его, как равный равного, или,
лучше сказать, как счастливец
встречает несчастливца, которому от всей души сочувствует, хотя, к сожалению, и не в силах преподать всех утешений, как бы желал.
Конечно, он стар и некрасив, но все-таки во сто раз
лучше тех молодых и красивых, которых
встречала Луша до настоящего времени, не говоря уже об Яшке Кормилицыне.
— Видите ли, у нас все как-то так выходило — она в тюрьме — я на воле, я на воле — она в тюрьме или в ссылке. Это очень похоже на положение Саши, право! Наконец ее сослали на десять лет в Сибирь, страшно далеко! Я хотел ехать за ней даже. Но стало совестно и ей и мне. А она там
встретила другого человека, — товарищ мой, очень
хороший парень! Потом они бежали вместе, теперь живут за границей, да…
— Прощайте, мамаша! Может, никогда и не увидимся! Должен вам сказать, что все это очень хорошо!
Встретить вас и речи ваши — очень хорошо! В чемоданчике у вас, кроме печатного, еще что-нибудь есть? Платок шерстяной? Чудесно — шерстяной платок, Степан, помни! Сейчас он принесет вам чемоданчик! Идем, Степан! Прощайте! Всего
хорошего!..
Со временем я узнала его
лучше, короче. Он был добрейший, достойнейший человек, наилучший из всех, которых мне
встречать удавалось. Матушка его весьма уважала. Потом он и для меня был лучшим из друзей, — разумеется, после матушки.
Не боялся он также, что она выскользнет у него из рук; в том городе, где он жил и предполагал кончить свою карьеру, не только человека с живым словом
встретить было невозможно, но даже в
хорошей говядине ощущалась скудость великая; следовательно, увлечься или воспламениться было решительно нечем, да притом же на то и ум человеку дан, чтоб бразды правления не отпускать.
Говорят, будто Баттенберг прослезился, когда ему доложили: «Карета готова!» Еще бы! Все
лучше быть каким ни на есть державцем, нежели играть на бильярде в берлинских кофейнях. Притом же, на первых порах, его беспокоит вопрос: что скажут свои? папенька с маменькой, тетеньки, дяденьки, братцы и сестрицы? как-то
встретят его прочие Баттенберги и Орлеаны? Наконец, ему ведь придется отвыкать говорить: «Болгария — любезное отечество наше!» Нет у него теперь отечества, нет и не будет!
— Вы, господа литераторы, — продолжал он, прямо обращаясь к Калиновичу, — живя в
хорошем обществе,
встретите характеры и сюжеты интересные и знакомые для образованного мира, а общество, наоборот, начнет любить, свое, русское, родное.
— Гм! — произнес князь. — Как же я рад, что вас
встретил! — продолжал он, беря Калиновича за руку и идя с ним. — Посмотрите, однако, как Петербург
хорошеет: через пять лет какие-нибудь приедешь и не узнаешь. Посмотрите: это здание воздвигается… что это за прелесть будет! — говорил князь, видимо, что-то обдумывая.
Бог один знает, что там тебя
встретит, чего ты наглядишься, и
хорошего, и худого.
Происходило ли это оттого, что прозаические воспоминания детства — линейка, простыня, капризничанье — были еще слишком свежи в памяти, или от отвращения, которое имеют очень молодые люди ко всему домашнему, или от общей людской слабости,
встречая на первом пути
хорошее и прекрасное, обходить его, говоря себе: «Э! еще такого я много
встречу в жизни», — но только Володя еще до сих пор не смотрел на Катеньку, как на женщину.
Володя уже два года был большой, влюблялся беспрестанно во всех хорошеньких женщин, которых
встречал; но, несмотря на то, что каждый день виделся с Катенькой, которая тоже уже два года как носила длинное платье и с каждым днем
хорошела, ему и в голову не приходила мысль о возможности влюбиться в нее.
— Она была очень больна… теперь ей несколько
лучше; но к ней никак нельзя входить… такая нечаянная
встреча может ее чрезвычайно расстроить… — толковала Юлия Матвеевна, чувствовавшая, что твердость духа опять возвращается к ней.
— Действительно,
лучше бы выпили, — согласился с ним Сверстов, — впрочем, мы все-таки выпьем!.. У нас есть другой шнапс! — заключил он; затем, не глядя на жену, чтобы не
встретить ее недовольного взгляда, и проворно вытащив из погребца небольшой графинчик с ерофеичем, доктор налил две рюмочки, из которых одну пододвинул к Ивану Дорофееву, и воскликнул...
Арина Петровна сидит в своем кресле и вслушивается. И сдается ей, что она все ту же знакомую повесть слышит, которая давно, и не запомнит она когда, началась. Закрылась было совсем эта повесть, да вот и опять, нет-нет, возьмет да и раскроется на той же странице. Тем не менее она понимает, что подобная
встреча между отцом и сыном не обещает ничего
хорошего, и потому считает долгом вмешаться в распрю и сказать примирительное слово.
— Эта мысль развита Достоевским в романе «Подросток» (ч. III, гл. 1).] и если вам с первой
встречи приятен смех кого-нибудь из совершенно незнакомых людей, то смело говорите, что это человек
хороший.