Неточные совпадения
— Яков Самгин один из тех матросов корабля русской
истории, которые наполняют паруса его своей энергией, дабы ускорить
ход корабля к берегам свободы и правды.
Но я опять, предупреждая
ход событий, нахожу нужным разъяснить читателю хотя бы нечто вперед, ибо тут к логическому течению этой
истории примешалось так много случайностей, что, не разъяснив их вперед, нельзя разобрать.
Один из работников капитана, молодой парубок Иван, не стесняясь нашим присутствием, по — своему объяснял социальную
историю Гарного Луга. Чорт нес над землей кошницу с панами и сеял их по свету. Пролетая над Гарным Лугом, проклятый чертяка ошибся и сыпнул семена гуще. От этого здесь панство закустилось, как бурьян, на том месте, где случайно «ляпнула» корова. А настоящей траве, то есть мужикам, совсем не стало
ходу…
Он противополагает личность
истории ее фатальному
ходу.
Андрей Антонович умолял сложа руки, чувствительно рассказал всю
историю Блюма и их дружбы с самого детства, но Юлия Михайловна считала себя опозоренною навеки и даже пустила в
ход обмороки.
— Ну как, — сказал он, стоя у трапа, когда я начал идти по нему, — правда, «Бегущая по волнам» красива, как «Гентская кружевница»? («Гентская кружевница» было судно, потопленное лет сто назад пиратом Киддом Вторым за его удивительную красоту, которой все восхищались.) Да, это многие признают. Если бы я рассказал вам его
историю, его стоимость; если бы вы увидели его на
ходу и побыли на нем один день, — вы еще не так просили бы меня взять вас в плавание. У вас губа не дура.
Я был бы разыскан и вставлен опять в
ход волнующей опасностью и любовью
истории.
Но более внимательное рассмотрение открывает всегда, что
история в своем
ходе совершенно независима от произвола частных лиц, что путь ее определяется свойством самых событий, а вовсе не программою, составленною тем или другим историческим деятелем.
Упадок Рима начался гораздо раньше; самые события, бывшие следствием Актийской битвы, были уже результатами упадка народной доблести в Риме, и если б девицы Ливии не было на свете и Август наслаждался высочайшим семейным благополучием — римская
история не изменила бы своего
хода.
(47) См. Старчевского «Литература русской
истории до Карамзина», стр. 218. В биографии Чеботарева, в «Словаре проф. Моск. унив.», г. Соловьев говорит неопределенно: в это время Чеботарев занимался выписками из летописей. По
ходу его изложения это может относиться к 1782–1790 годам. Промежуток довольно значительный.
Нет, и здесь опять та же самая
история: мысль о судебных преобразованиях пущена в
ход в литературе потому только, что она давно созрела и приводится в исполнение в законодательстве.
Оттого до сих пор
история народов представляет в своем
ходе некоторого рода путаницу: одни постоянно спят, потому что хоть и имеют некоторые знания, но не выработали их до степени сердечных, практических убеждений; другие не возвысили еще своего эгоизма над инстинктами хищной природы и хотят удовлетворить себя притеснением других; третьи, не понимая настоящего, переносят свой эгоизм на будущее; четвертые, не понимая самих себя, тешат свой эгоизм помещением себя под чужой покров и т. д.
Ведь, конечно, между читателями г. Жеребцова весьма немного найдется таких, которые бы не знали, что
история народов зависит в своем
ходе от некоторых законов, более общих, нежели произвол отдельных личностей.
Значит, жизнь уже сама по себе вела к сближению с Западом и к заимствованию его знаний и обычаев; и значит, совершенно напрасно утверждают некоторые, что меры Петра шли совершенно наперекор естественному
ходу нашей
истории.
Это было писано еще в то время, когда в
ходу были повести гг. Соллогуба, Луганского, Гребенки и т. п.; г. Гончаров еще не появлялся тогда с «Обыкновенной
историей»; гг.
Соединить эти два требования — внести в
историю свой вымысл, но вымысл этот основать на
истории, вывести его из самого естественного
хода событий, неразрывно связать его со всей нитью исторического рассказа и все это представить так, чтобы читатель видел пред собою, как живые личности, знакомые ему в
истории и изображенные здесь в очаровании поэзии, — со стороны их частного быта и внутренних сокровенных дум и стремлений, — вот задача исторического романиста.
Она с живым участием расспрашивала его про студентскую
историю, про причины и весь
ход ее; сама, в свою очередь, рассказывала про Варшаву, про Польшу, про страдания своей отчизны и даже про свои семейные обстоятельства, из которых Хвалынцев узнал, что муж ее, по одному дикому произволу русских властей, выслан под присмотр полиции, на житье в Славнобубенск, что она нарочно приехала в Петербург хлопотать за него, за облегчение его печальной участи, и живет уже здесь несколько месяцев.
В ту памятную ночь Перская решительно заявила: «Мы не допустим», и они, действительно, не допустили. Выпускницы всем классом протестовали против «публичного наказания», грозившего мне — их нелюбимой подруге. Марина Волховская, Анна Смирнова, Лиза Белая, все лучшие ученицы класса пошли «умасливать жабу» и просить, чтобы она не давала
ходу «
истории». И Арно смилостивилась. Даже баронесса Нольден ничего не узнала о случившемся.
Не успели девочки разместиться по своим местам, как в классную вошел, подпрыгивая на
ходу, господин небольшого роста, с шарообразной толстой фигурой, учитель
истории, географии и зоологии, фамилия которого была Васютин. Сегодня был сначала урок географии, остальные предметы следовали за ним.
Без чванства и гордости почувствовал Теркин, как хорошо иметь средства помогать горюнам вроде Аршаулова. Без денег нельзя ничего такого провести в жизнь. Одной охоты мало. Вот и мудреца лесовода он пригрел и дает полный
ход всему, что в нем кроется ценного на потребу родным угодьям и тому же трудовому, обездоленному люду. И судьбу капитана он обеспечил — взял его на свою службу, видя что на того начали коситься другие пайщики из-за
истории с Перновским, хотя она и кончилась ничем.
И так шло месяца два. Друг друга они успокаивали: Виттиху прямой расчет молчать. Откройся
история, хотя бы и не через него, их выключат, да и ему
хода не будет, в инспекторы не попадет.
Это было определено всем
ходом русской
истории, но также и слабостью у нас творческих духовных сил.
Из глубоких недр свободной человеческой совести раздались эти слова, определившие
ход всемирной
истории.
Так саморазложилась у нас идея религиозного народничества, которому
ход русской
истории наносит страшные удары.
Жена моя любила ее, знала такою преданной и была поражена этим признанием, но мне рассказала все полушутя, как глупую
историю, которую стыдно бы пускать в
ход.