Неточные совпадения
— Здесь — множество спекулянтов и жуликов, — рассказывал Пальцев, закуривая папиросу с необыкновенно длинным мундштуком. — Некоторые одеты земгоргусарами, так же, как вы. Я не успел сшить
форму. Человек, который сидел сзади вас, — Изаксон, Изаксон и Берман — техническая контора, импорт
машин, станков, электроарматуры и прочее и тому подобное. Оба — мошенники, состоят под судом.
Чтоб сложиться такому характеру, может быть, нужны были и такие смешанные элементы, из каких сложился Штольц. Деятели издавна отливались у нас в пять, шесть стереотипных
форм, лениво, вполглаза глядя вокруг, прикладывали руку к общественной
машине и с дремотой двигали ее по обычной колее, ставя ногу в оставленный предшественником след. Но вот глаза очнулись от дремоты, послышались бойкие, широкие шаги, живые голоса… Сколько Штольцев должно явиться под русскими именами!
Боятся, что европейская техника,
машина, развитие промышленности, новые
формы общественности, формально схожие с европейскими, могут убить своеобразие русского духа, обезличить Россию.
Петр Елисеич был другого мнения, которое старался высказать по возможности в самой мягкой
форме. В Западной Европе даровой крепостной труд давно уже не существует, а между тем заводское дело процветает благодаря
машинам и улучшениям в производстве. Конечно, сразу нельзя обставить заводы, но постепенно все устроится. Даже будет выгоднее и для заводов эта новая система хозяйства.
За спинами у них хаотически нагромождены ящики,
машины, какие-то колеса, аристоны, глобусы, всюду на полках металлические вещи разных
форм, и множество часов качают маятниками на стенах. Я готов целый день смотреть, как работают эти люди, но мое длинное тело закрывает им свет, они строят мне страшные рожи, машут руками — гонят прочь. Уходя, я с завистью думаю...
Это была настоящая американская выездка, в которой все сводится к тому, чтобы облегчить лошади дыхание и уменьшить сопротивление воздуха до последней степени, где устранены все ненужные для бега движения, непроизводительно расходующие силу, и где внешняя красота
форм приносится в жертву легкости, сухости, долгому дыханию и энергии бега, превращая лошадь в живую безукоризненную
машину.
Когда пишется философская или научная книга или художественное произведение, создается статуя и принимает окончательную
форму симфония, когда строится
машина или организуется хозяйственное или правовое учреждение, даже когда организуется жизнь церкви на земле с ее канонами, творческий акт охлаждается, огонь потухает, творец притягивается к земле, вниз.
— Потому что существует более совершенная
форма производства, с которою не нашему кустарю бороться. Вы посмотрите: он уже по всей линии отступает перед фабрикою, и вовсе не по каким-нибудь случайным причинам;
машина с неотвратимою последовательностью вырывает из его рук один инструмент за другим, и если кустарь покамест хоть кое-как еще конкурирует с нею, то только благодаря своей пресловутой «связи с землей», которая позволяет ему ценить свой труд в грош.