Неточные совпадения
Увидев Алексея Александровича с его петербургски-свежим лицом и строго самоуверенною
фигурой, в круглой шляпе, с немного-выдающеюся спиной, он поверил в него и испытал неприятное чувство, подобное тому, какое испытал бы человек, мучимый жаждою и добравшийся до источника и находящий в этом источнике
собаку, овцу или свинью, которая и выпила и взмутила воду.
Прежде чем увидать Степана Аркадьича, он увидал его
собаку. Из-под вывороченного корня ольхи выскочил Крак, весь черный от вонючей болотной тины, и с видом победителя обнюхался с Лаской. За Краком показалась в тени ольх и статная
фигура Степана Аркадьича. Он шел навстречу красный, распотевший, с расстегнутым воротом, всё так же прихрамывая.
Но под этой неподвижностью таилась зоркость, чуткость и тревожность, какая заметна иногда в лежащей, по-видимому покойно и беззаботно,
собаке. Лапы сложены вместе, на лапах покоится спящая морда, хребет согнулся в тяжелое, ленивое кольцо: спит совсем, только одно веко все дрожит, и из-за него чуть-чуть сквозит черный глаз. А пошевелись кто-нибудь около, дунь ветерок, хлопни дверь, покажись чужое лицо — эти беспечно разбросанные члены мгновенно сжимаются, вся
фигура полна огня, бодрости, лает, скачет…
Но кончилось: пушки замолчали, горы опять заснули,
собаки успокоились, на высотах показалось несколько длиннополых японских
фигур.
Вдруг
собака моя бросилась вперед и яростно залаяла. Я поднял голову и невдалеке от себя увидел какую-то
фигуру.
Следом за ним очутился на стене и Сергей, как раз в то время, когда из расступившихся ветвей кипарисов выглянула большая темная
фигура. Два гибких, ловких тела —
собаки и мальчика — быстро и мягко прыгнули вниз на дорогу. Вслед им понеслась, подобно грязному потоку, скверная, свирепая ругань.
Он торопливо, мелкими, путающимися шажками перебежал через мост и поднялся вверх по шоссе, не переставая звать
собаку. Перед ним лежало видное глазу на полверсты, ровное, ярко-белое полотно дороги, но на нем — ни одной
фигуры, ни одной тени.
Властно захватило новое, неизведанное чувство: в приятном остром напряжении, вытянув шею, он всматривался в темноту, стараясь выделить из неё знакомую коренастую
фигуру. Так, точно
собака на охоте, он крался, думая только о том, чтобы его не заметили, вздрагивая и останавливаясь при каждом звуке, и вдруг впереди резко звякнуло кольцо калитки, взвизгнули петли, он остановился удивлённый, прислушался — звук шагов Максима пропал.
В голове Кожемякина бестолково, как мошки в луче солнца, кружились мелкие серые мысли, в небе неустанно и деловито двигались на юг странные
фигуры облаков, напоминая то копну сена, охваченную синим дымом, или серебристую кучу пеньки, то огромную бородатую голову без глаз с открытым ртом и острыми ушами, стаю серых
собак, вырванное с корнем дерево или изорванную шубу с длинными рукавами — один из них опустился к земле, а другой, вытянувшись по ветру, дымит голубым дымом, как печная труба в морозный день.
Шорох в чаще обратил внимание казаков. Пестрый лягавый ублюдок, отыскивая след и усиленно махая облезлым хвостом, подбегал к кордону. Лукашка узнал
собаку соседа охотника, дяди Ерошки, и вслед за ней разглядел в чаще подвигавшуюся
фигуру самого охотника.
Старик чебан, оборванный и босой, в теплой шапке, с грязным мешком у бедра и с крючком на длинной палке — совсем ветхозаветная
фигура — унял
собак и, снявши шапку, подошел к бричке. Точно такая же ветхозаветная
фигура стояла, не шевелясь, на другом краю отары и равнодушно глядела на проезжих.
Глядя на бесцветную вытянутую
фигуру Семена Семеныча, так и казалось, что она одна, сама по себе, не имела решительно никакого значения и получала его только в присутствии Егора Фомича, являясь его естественным продолжением, как хвост у
собаки или как в грамматике прямое дополнение при сказуемом.
Начиналось с того, что у
собаки пропадала всякая охота лаять, есть, бегать по комнатам и даже глядеть, затем в воображении ее появлялись какие-то две неясные
фигуры, не то
собаки, не то люди, с физиономиями симпатичными, милыми, но непонятными; при появлении их Тетка виляла хвостом, и ей казалось, что она их где-то когда-то видела и любила…
Пётр толкнул
собаку ногою, представив коротенькую, горбатую
фигуру брата, целующего женскую рубаху; это было и смешно и вынудило у него брезгливый плевок. Но тотчас ушибла, оглушила жгучая догадка; схватив дворника за плечи, он встряхнул его, спросил сквозь зубы...
Вся
фигура Харлова до того была необычайна, что
собака моя, как только увидала его, круто уперлась, поджала хвост и зарычала.
Но вот от дому, с лаем и в недоумении оглядываясь назад, бежит под гору Трезорка,
собака Федора Филиппыча; но вот и самая
фигура его, бегущего с горы и кричащего что-то, показывается из-за шиповниковой клумбы.
Я снова поставил больному клизму и вышел наружу. В темной дали спало Заречье, нигде не видно было огонька. Тишина была полная, только
собаки лаяли, да где-то стучала трещотка ночного сторожа. А над головою бесчисленными звездами сияло чистое, синее небо; Большая Медведица ярко выделялась на западе… В темноте показалась черная
фигура.
Зотов возмущался, негодовал, а лошадь и
собака слушали. Понимали ли эти два нахлебника, что их попрекают куском хлеба, — не знаю, но животы их еще более втянулись и
фигуры съежились, потускнели и стали забитее… Их смиренный вид еще более раздражил Зотова.
И я пошел в сад, полный мрака, октябрьского холода и осенних шорохов, и принес куклу. И замечательно: просто бы пошел, — все бы казалось, вот из-за куста выступит темная
фигура жулика, вот набежит по дорожке бешеная
собака. А тут — идешь, и ничего не страшно; в душе только гордая и уверенная радость.
Она не видела Подгорина, но, вероятно, чувствовала его близость, так как улыбалась и ее бледное лицо, освещенное луной, казалось счастливым. Черная тень от башни, тянувшаяся по земле далеко в поле, неподвижная белая
фигура с блаженной улыбкой на бледном лице, черная
собака, тени обеих — и всё вместе точно сон…
Она уже узнала князя и не отрывала глаз от его
фигуры. Трудно описать восторг и страдание, какими светилось ее некрасивое лицо! Ее глаза улыбались и блестели, губы дрожали и смеялись, а лицо тянулось ближе к стеклам. Держась обеими руками за цветочный горшок, немного приподняв одну ногу и притаив дыхание, она напоминала
собаку, которая делает стойку и с страстным нетерпением ожидает «пиль!»
Слышно было, как внизу вошли в башню, и через минуту на валу показалась черная
собака, старая знакомая Подгорина. Она остановилась и, глядя вверх, в ту сторону, где сидел Подгорин, дружелюбно замахала хвостом. А потом, немного погодя, из черной канавы, как тень, поднялась белая
фигура и тоже остановилась на валу. Это была Надежда.
Он входил и раздевался в темноте, чувствуя недалеко от себя молчаливую женскую
фигуру. А колена его ласково царапали когти
собаки, и горячий язык лизал застывшую руку.