Неточные совпадения
Он не мог теперь раскаиваться в том, что он, тридцати-четырехлетний, красивый, влюбчивый человек, не был влюблен в жену,
мать пяти живых и двух
умерших детей, бывшую только годом моложе его.
Среди кладбища каменная церковь, с зеленым куполом, в которую он раза два в год ходил с отцом и с
матерью к обедне, когда служились панихиды по его бабушке,
умершей уже давно и которую он никогда не видал.
Сама бывшая хозяйка его,
мать умершей невесты Раскольникова, вдова Зарницына, засвидетельствовала тоже, что, когда они еще жили в другом доме, у Пяти Углов, Раскольников во время пожара, ночью, вытащил из одной квартиры, уже загоревшейся, двух маленьких детей и был при этом обожжен.
Но
мать, сестра, Татьяна Павловна и все семейство покойного Андроникова (одного месяца три перед тем
умершего начальника отделения и с тем вместе заправлявшего делами Версилова), состоявшее из бесчисленных женщин, благоговели перед ним, как перед фетишем.
Но вот раздается вопль
матери умершего ребенка.
Там жил старик Кашенцов, разбитый параличом, в опале с 1813 года, и мечтал увидеть своего барина с кавалериями и регалиями; там жил и умер потом, в холеру 1831, почтенный седой староста с брюшком, Василий Яковлев, которого я помню во все свои возрасты и во все цвета его бороды, сперва темно-русой, потом совершенно седой; там был молочный брат мой Никифор, гордившийся тем, что для меня отняли молоко его
матери,
умершей впоследствии в доме умалишенных…
Птицын объяснил, обращаясь преимущественно к Ивану Федоровичу, что у князя пять месяцев тому назад умерла тетка, которой он никогда не знал лично, родная и старшая сестра
матери князя, дочь московского купца третьей гильдии, Папушина,
умершего в бедности и в банкротстве.
— Сироты, сироты! — таял он, подходя. — И этот ребенок на руках ее — сирота, сестра ее, дочь Любовь, и рождена в наизаконнейшем браке от новопреставленной Елены, жены моей,
умершей тому назад шесть недель, в родах, по соизволению господню… да-с… вместо
матери, хотя только сестра и не более, как сестра… не более, не более…
Между тем его сын, родившийся уже в законном браке, но возросший под другою фамилией и совершенно усыновленный благородным характером мужа его
матери, тем не менее в свое время
умершим, остался совершенно при одних своих средствах и с болезненною, страдающею, без ног,
матерью в одной из отдаленных губерний; сам же в столице добывал деньги ежедневным благородным трудом от купеческих уроков и тем содержал себя сначала в гимназии, а потом слушателем полезных ему лекций, имея в виду дальнейшую цель.
Весь следующий день
мать провела в хлопотах, устраивая похороны, а вечером, когда она, Николай и Софья пили чай, явилась Сашенька, странно шумная и оживленная. На щеках у нее горел румянец, глаза весело блестели, и вся она, казалось
матери, была наполнена какой-то радостной надеждой. Ее настроение резко и бурно вторглось в печальный тон воспоминаний об
умершем и, не сливаясь с ним, смутило всех и ослепило, точно огонь, неожиданно вспыхнувший во тьме. Николай, задумчиво постукивая пальцем по столу, сказал...
— Мы убеждены, что человек не умирает полною смертью, восприняв которую, он только погружается в землю, как бы в лоно
матери, и в продолжение девяти месяцев, подобно младенцу, из ветхого Адама преобразуется в нового, или, лучше сказать, первобытного, безгреховного Адама; из плоти он переходит в дух, и до девяти месяцев связь всякого
умершего с землею не прекращается; он, может быть, даже чувствует все, что здесь происходит; но вдруг кто-нибудь будет недоволен завещанной им волей…
— Видит бог, нет!.. Клянусь в том моей
матерью, тенью моей
умершей сестры!..
«Бегущая по волнам» была выстроена ее отцом для
матери Биче, впечатлительной, прихотливой женщины,
умершей лет восемь назад.
Направо от него висел портрет
матери Аделаиды Ивановны — дамы с необыкновенно нежным цветом лица и с буклями на висках, а налево — головка совершенно ангелоподобной девочки; то была сестра Аделаиды Ивановны,
умершая в детстве.
Меньшие были девичьими, а из двух больших одна была спального
матери, а другая детской, выпустившей из своих стен, кроме
умерших, пять человек детей.
Со мной вместе живет
мать моя, еврейка, дочь
умершего живописца, вывезенного из-за границы, болезненная женщина с необыкновенно красивым, как воск бледным лицом и такими грустными глазами, что, бывало, как только она долго посмотрит на меня, я, и не глядя на нее, непременно почувствую этот печальный, печальный взор, и заплачу, и брошусь ее обнимать.
Послушай — у тебя был брат.
Он старше был тебя… судьбою чудной,
Бежа от инквизиции, отец твой
С покойной
матерью его оставили
На месте том, где ночевали;
Страх помешал им вспомнить это…
Быть может, думали они, что я
Его держала на руках… с тех пор
Его мы почитали все
умершимИ для того тебе об нем не говорили!
А может быть он жив — как знать!
Ведь божья воля неисповедима!
Спокойно и холодно Искариот оглядывает
умершего, останавливается на миг взором на щеке, которую еще только вчера поцеловал он прощальным поцелуем, и медленно отходит. Теперь все время принадлежит ему, и идет он неторопливо, теперь вся земля принадлежит ему, и ступает он твердо, как повелитель, как царь, как тот, кто беспредельно и радостно в этом мире одинок. Замечает
мать Иисуса и говорит ей сурово...
Оттого наши праотцы и сожигали
умерших: заснувшего смертным сном Ярилина сына отдавали живущему в огне отцу. А после стали отдавать мертвецов их
матери — опуская в лоно ее.
Отправили часы, Манефа прочла отпуст. Уставщица
мать Аркадия середи часовни поставила столик, до самого полу крытый белоснежною полотняною «одеждой» с нашитыми на каждой стороне осьмиконечными крестами из алой шелковой ленты. Казначея
мать Таифа положила на нем икону Воскресения, воздвизальный крест, канун [Канун — мед, поставленный на стол при отправлении панихиды.], блюдо с кутьей, другое с крашеными яйцами. Чинно отпели канон за
умерших…
Был у него отец, маленький рыженький чиновник в больших калошах и с огромным свертком бумаг под мышкой; была
мать, худая, длинная и рано
умершая вместе со вторым ребенком.
Пользуясь невозможностью бедняков лечиться на собственные средства, наша школа обращает больных в манекены для упражнений, топчет без пощады стыдливость женщины, увеличивает и без того немалое горе
матери, подвергая жестокому «поруганию» ее
умершего ребенка, но не делать этого школа не может; по доброй воле мало кто из больных согласился бы служить науке.
Но для
матери вскрытие ее ребенка часто составляет не меньшее горе, чем сама его смерть; даже интеллигентные лица большею частью крайне неохотно соглашаются на вскрытие близкого человека, для невежественного же бедняка оно кажется чем-то прямо ужасным; я не раз видел, как фабричная, зарабатывающая по сорок копеек в день, совала ассистенту трехрублевку, пытаясь взяткою спасти своего
умершего ребенка от «поругания».
Девушка оделась и пошла послать дворника за
матерью умершей. Товарищ продолжал утешать мужа. Мне было нечего делать, — я встал уходить.
— Я училась… Вы знаете? Убитые грозой и на войне и
умершие от тяжелых родов попадают в рай… Этого нигде не написано в книгах, но это верно.
Мать моя теперь в раю. Мне кажется, что и меня убьет гроза когда-нибудь и что и я буду в раю… Вы образованный человек?
Ивана Демьяныча я купил у
матери моего предшественника, судебного следователя Поспелова,
умершего незадолго перед моим назначением.
Когда ассистент проходит, они останавливают его и упрашивают отдать им без вскрытия
умершего ребенка, мужа,
мать.
Мать почти молилась на меня и горько жалела, что не позвала меня к двум
умершим детям: тогда бы и те остались живы.
Схождение
матери и превращение мужского начала в женское и обратно абсолютно неустранимо в подобных случаях, ибо душа человека,
умершего без детей, не может уже войти в тело мужчины, если она не имеет души-сестры, бывшей раньше супругой.
А приехал он на родину уж единственным наследником после
умерших вскоре один за другим отца, старшего бездетного брата и
матери.
В этой песне поется, как один маленький мальчик осведомляется у
матери: зачем она грустит об
умершей его сестрице, маленькой Зое, которая, по собственным же словам
матери, теперь «уже в лучшем мире, где божьи ангелы живут и ходят розовые зори».
В день похорон приехала из деревни
мать умершей. Я ей отдала все сбережения Саши, все ее платья, все, что она имела. Старуха надорвала нам сердце своими причитаниями и плачем. Это была ее любимая дочь.
— Я не упрекаю тебя, потому что ничего не запрещал тебе в этом отношении; вопрос об этом пункте никогда даже не поднимался между нами. Но если дело зашло так далеко, я должен нарушить молчание. Ты считал свою
мать умершей, и я допустил эту ложь, потому что хотел избавить тебя от воспоминаний, которые отравили мою жизнь: по крайней мере, твоя молодость должна была быть свободна от них. Это оказалось невозможным, а потому ты должен узнать теперь правду.
Упала Галя на похолодевшее тело
матери, громко-громко зарьдала и стала покрывать руки
умершей поцелуями.
С хладнокровием и спокойствием, достойными лучшего применения, присутствовала Бахметьева на похоронах своей
матери,
умершей через два дня после возвращения Екатерины Петровны из Грузина.
Могила княжны Кубенской, в инокинях
матери Досифеи,
умершей через три года после княжны Евпраксии, находится рядом с могилою последней на кладбище Новодевичьего монастыря. Каменные плиты, с полуистертыми надписями, сохранились до настоящего времени.
— При чем тут беспокойство… Мы обязаны это сделать… Она
мать наших двух товарищей по оружию,
умерших смертью героев на честном поле брани… — по обыкновению, с присущим ему пафосом, отвечал Кудрин.
Она нашла, впрочем, утешение в своем «новом» сыне, который свято сдержал слово, данное им светлейшему — быть опорой
матери,
умершей через десять лет после смерти Григорий Александровича.
В голове князя неслись те же образы, но иначе оттененные: труп Костогорова и новорожденный младенец, похищенный им у
матери и
умерший на чужих руках, вызывали в сердце князя не жалость, а чувство оскорбленного самолюбия и затихшей, но неугасшей совершенно злобы.
Произошло ли это от того, что она все же привыкла считать графа близким себе человеком, или же от расстройства нервов, чем графиня особенно стала страдать после смерти своего сына, родившегося больным и хилым ввиду перенесенных во время беременности нравственных страданий
матери и
умершего на третьем месяце после своего рождения — вопрос этот решить было трудно.
На портрете была изображена красивая полная шатенка, с необычайно добрым выражением карих глаз, и с чуть заметными складочками у красивых губ, указывающих на сильную волю — это была покойная
мать Николая Павловича Зарудина,
умершая, когда он еще был в корпусе, но память о которой была жива в его душе, и он с особою ясностью именно теперь припомнил ее мягкий грудной голос, похожий на голос Талечки, и ее нежную, теплую, ласкающую руку.
Когда графине Клавдии или «Клодине», как звала ее графиня Анна Ивановна, было тринадцать лет, в доме ее
матери появилась княжна Зина, десятилетняя девочка, дочь покойного младшего брата графини, князя Сергея Несвицкого,
умершего молодым вдовцом.
— Вот как! Меня объявили
умершей! Тебе не хотели оставить даже воспоминания о
матери! Это неправда, Ося, я жива, я стою перед тобой. Посмотри на мои черты, ведь они и твои также. Дитя мое, неужели ты не чувствуешь, что принадлежишь мне?..
В столовой, кроме «самого» и его дочери, были старушка-тетка Надежды Гавриловны, сестра ее
матери, вдова купца,
умершего несостоятельным, заведывавшая хозяйством Синявина, и два соседа по лавкам Гаврилы Семеновича, нарочно, как мы потом узнали, приглашенных хозяином. Тут-то, у стола, в сконфуженно-недоумевающем ожидании, на кончиках стульев, сидели старик Алексей Парфенович и его сын Петр — красивый брюнет лет двадцати пяти.
Хвостов, уложив
умершую на кушетку, с помощью сбежавшейся на крик прислуги унес бесчувственную
мать в ее комнату, за ним последовали Наталья Федоровна и Екатерина Петровна.
Ему предстоял вопрос, говорить ли дочери о преступлении
матери, или же скрыть, чтобы не потревожить память
умершей. Он решился на последнее.
— Это портрет моей
матери,
умершей в ранней молодости.